“Все в чужое глядят окно” Искусство История Ташкентцы
Наталья Александровна Громова.
Отрывок из повести, касающийся ташкентской жизни, полностью здесь.
Спустя некоторое время, уже находясь в Ташкенте, Луговской записал в своем дневнике: «Величие унижения, ибо в нем огромное рассвобождение».
Потом в поэме «Алайский рынок» родился образ Нищего поэта, просящего на базаре милостыню, у тех, кто помнит его стихи, его выступления на сцене. И вот он освободился от всего прежнего, от дешевого опыта, от лжи, от позы, от всего материального благополучия. Это настоящий юродивый: «Моя надежда только отрицанье, — говорит он. — Как завтра я унижусь, непонятно».
Наверное, Симонов не мог для себя найти простого решения судьбы Луговского, как просто человека, «спрятавшегося от войны». Он не мог не чувствовать, что тот не разрушился, не погиб внутренне, а вдруг воскрес и обрел новое дыхание. В повести «Двадцать дней без войны», написанной в 1973 году, тень старшего друга-поэта снова появляется на страницах. Симонов опять и опять возвращается к тому трагическому сюжету. Дело происходит в Ташкенте, куда буквально на двадцать дней приезжает главный герой Лопатин, там он встречается со своим старшим другом Вячеславом Викторовичем.
«Нет, Вячеслав не был похож на человека, струсившего на войне, но счастливого тем, что спасся от нее. Он был не просто несчастен, он был болен своим несчастьем. И те издевки над ним, которые слышал Лопатин в Москве, при всем своем внешнем правдоподобии были несправедливы. Предполагалось, что, спасшись от войны, он сделал именно то, что он хотел. А он, спасшись от войны, сделал именно то, чего не хотел делать. И в этом состояло его несчастье.
