«Пазлы искусств» в театре Ильхом провели мастер-класс или просто арт-тусовку, было чудесно! Сначала посмотрели работы художников и задавали им вопросы, потом разбились на четыре команды и сообща творили что-то невообразимое. Все время шутили, знакомились, общались. Ну просто нет слов, чтобы передать, как было хорошо, спасибо огромное устроителям и участникам! Как славно, что в Ташкенте такое происходит!
Сегодня в парке А. Кадыри сажали деревья. Ваш ВПС лично посадил чинару. Насте сказал, чтобы запомнила место и через 50 лет проверила, какой большой вырастет чинара. Спасибо соку «Сочная долина» за организацию, было весело, но очень жарко и мозоли от лопаты теперь и спина болит, зато гордость распирает!
Владимир Фетисов
Двери дома, в котором жили Ошанины, были всегда открыты для друзей и учеников Льва Васильевича. Дом состоял из двух больших комнат, кабинета учёного и просторной террасы. Располагался он в общем дворе, каких было немало в старом Ташкенте. Назывались они ЖАКТовскими, то есть жилищно-арендные кооперативные товарищества, и представляли собой своеобразную форму общежития. Отличием от коммунального жилища, известного нам по произведениям Зощенко и Булгакова, было отсутствие общей кухни, что существенно влияло на характер взаимоотношений с соседями. Лев Васильевич очень любил этот тихое место с его пёстрой и живой жизнью.
Владимир Фетисов
9 марта 1884 года в доме преподавателя Туркестанской учительской семинарии Василия Фёдоровича Ошанина родился мальчик, которого назвали Львом. Его крёстной матерью стала Екатерина Львовна Хомутова, та самая в доме которой проходили заседания просветительского кружка. Детство Лёвы мало чем отличалось от детских лет его сверстников, росших в семьях ташкентской служивой интеллигенции. Ходил с матерью в церковь по воскресеньям, занимался с гувернанткой, много читал, играл со сверстниками, открывая для себя новый удивительный мир.
Владими Фетисов
Став директором гимназии Василий Фёдорович тяги к путешествиям отнюдь не утратил.
Время летних гимназических каникул он использует для новых экспедиций: в Самарканд и Пенджикент, Паркент и в горы бассейна реки Чирчик. В 1881 году совершает объезд Ташкентского, Джизакского и Ходжентского уездов, пострадавших от пруса и кузнечиков, а в 1887 году отправляется в Верный (Алма Ата) для описания последствий случившегося там землетрясения. Результатом поездок стали многочисленные статьи по географии Туркестана, печатающиеся в научных журналах России.
Владимир Фетисов
Читая биографическую книгу Дмитрия Сухарева (автора “Золотой Бричмуллы”) “Голошение волн”, одна из частей которой посвящена Ташкенту, наткнулся на фразу: “По рассказам, ближайшими друзьями Володи были его одноклассники Лев Васильевич Ошанин и Глеб Никанорович Черданцев — соучастники традиционных «мальчишников»”.
Володя, этот дед Сухарева – Владимир Алексеевич Павлов, о Глебе Никаноровиче Черданцеве я не так давно писал (http://nuz.uz/moi-uzbekistancy/10474-cherdancevy.html), а вот кто такой Лев Васильевич Ошанин? Сначала подумал, что это известный поэт-песенник, автор многих замечательных произведений, в том числе “Эх, дороги”. Читаю дальше:
“В отличие от влюбившегося Володи (все трое учились в Петербурге, но Володя по причине любви недоучился прим. В.Ф.), приятели столичных занятий не бросили и недоучками в Ташкент не вернулись. Вернулись уже с дипломами, и с каждым годом пропасть расширялась: Лев Васильевич реализовался как антрополог, Глеб Никанорович как экономист, оба стали профессорами, основателями научных школ, Черданцев даже поработал ректором новоиспечённого ташкентского университета, его имя было присвоено одному из главных городских проспектов. Володя, полагаю, держал дистанцию, дорожа своим правом на участие в мальчишниках и не навязывая успешным сверстникам свою нестандартную половину”. Значит, не поэт понял я, а учёный о котором, к своему стыду, я ничего не знал. Пришлось восполнять пробел.
Рассказ из недавно вышедшей из печати книги Сида Янышева.
Я сижу в квадратной комнате и смотрю сквозь застекленную решетку на тополь. Тополь, поделенный прутьями моей решетки на три неравнозначные части, в свою очередь глядит на меня. С укоризной так глядит, покачивая своей макушкой, дескать, где ты, а где я!
Ему хорошо рассуждать: он дружит с ветром и тянется к солнцу. А я один.
Вот уже целых четыре дня я живу в лагере и, подумать страшно, сколько еще должен в нем прожить. Когда мне исполнилось восемь лет, я впервые попал в подобный лагерь. Моему брату, с которым я к тому времени ни разу не разлучался более чем на сутки, в нашем дворе на челюсть упали футбольные ворота. Ему наложили “шины”, и в лагерь я поехал один. Помню, как мы с мамой сидели в беседке, недалеко от проходной. Мама дала мне конфету в неприглядной обертке и сказала, чтоб я не скучал, что через четыре дня на открытие смены она ко мне приедет. Где-то над воротами возвышался огромный тополь, а я, дожевывая карамель, спешил в свой отряд, чтобы поскорее окунуться с головой в лагерную жизнь. Уже на следующее утро я затосковал, еще не зная, что это изнутри разъедающее чувство называется тоской. Просто весь этот лагерный режим с его завтраками и полдниками по расписанию, линейками, уборками территории и отрядным разучиванием песен с первых же минут мне стал невыносим. Я заскучал по маме, брату и бабуле.
Некоторые ракурсы видны лишь из автомобиля. В закатных лучах.
Фото 15 апреля 2016 года.
6 — Массив Янгиабад — Улица Олтинтепа (бывш. Циолковского)
8 — Завод РЭТ — Махалля Бешкайрагач
9- Массив Чиланзар 26 квартал — Массив Куйлюк 6
12 — Cтанция метро Беруни — Массив Ибн Сино 1
13 — Тракторный завод — Куйлюк Центр 3
17 — Ипподром — Махалля Бешкайрагач
25 — Вокзал «Ташкент» — Завод Зенит
27 — Вокзал «Ташкент» — Станция метро Беруни