Райка с улицы имени внука Чингизхана: продолжение воспоминаний Разное

Гузаль Шамузафарова, начало здесь.

Когда в нашем летнем кинотеатре шли индийские фильмы, туда нельзя было протолкнуться. Но соседка Рая билеты для нас доставала всегда. И именно тогда, когда страсти в фильме достигали предела, и все женщины в кинотеатре рыдали, кто-то обязательно открывал двери во двор кинотеатра и окатывал рыдающих водой из шланга.

Однажды мы выбежали на улицу из-за громких криков. Там парень лет восемнадцати, громко плача и ругаясь, вытирал кровь с лица, еще больше размазывая ее. Рядом стояла Рая и рассказывала собравшимся, как он к ней приставал и как она ему дала сдачи. После этого ребята с нашей улицы стали обходить ее стороной.
Время от времени Рая исчезала из дома дня на два-три, потом появлялась как ни в чем ни бывало и продолжала жить дальше. Но однажды она исчезла надолго, и никто не знал, куда она пропала. Через два месяца ее мать получила письмо от нее, что она вышла замуж и находится в Коканде. Вскоре она и сама объявилась со своим мужем. Это был человек с кудрявыми волосами, сиплым голосом и намного старше нее. Звали его Мансур. Но махаллинские мужики узнали его. Оказывается, в определенных кругах он был известен под кличкой Поль Робсон, так как его черная шевелюра и темный цвет кожи вызывал ассоциации с известным афроамериканским певцом, который не один раз приезжал в Советский Союз. Муж Раи время от времени тоже исчезал, но потом оказалось, что у него просто была еще одна жена, которую он тоже старался не обижать своим невниманием.
Выходит как-то Рая на улицу, а там около арыка стоит несколько мужиков. Они стали подтрунивать над ней: «Не жди мужа, он не придет. Он у той жены». Она весело парировала: «Придет! Сегодня моя очередь! Законно!»

Она приспособилась зарабатывать деньги на торговле мясом, которое покупала в мясном ларьке. Она отделяла его от костей, заворачивала мякоть в бумагу и продавала как мясо от собственной коровы или барана. На Чорсу-базаре по улице Чакичмон был черный рынок частного мяса, которое стоило примерно в полтора-два раза дороже, чем государственное. Это место называли в народе Калла-хона, то-есть, «Помещение для голов». Там действительно мясники разделывали свежие туши скота и баранов. Говорят, в древности это было местом казни людей, где якобы людям отрубали головы. Сейчас на этом месте располагаются лавки, где продают поделки из дерева (деревянные кровати, перила, бешики), а также поделки из металла (очаги, металлические совки) и другие вещи. Тут же рядом проходит дорога, соединяющая начало базара с заброшенной гостиницей Чорсу и местом под названием «Джар» — овраг. Сейчас там спорткомплекс МВД с этим же названием, а совсем недавно там был овраг, куда люди приезжали покушать самый вкусный уйгурский лагман в Ташкенте. И там были кривые узкие улицы и кибитки, в которых жили, в основном, уйгуры.

Так на торговле мясом Рая кормила свою семью, которая стала увеличиваться с огромной скоростью: она стала рожать с интервалом от одного до трех лет. Как-то моя мама спросила ее: «Райка, зачем так много рожаешь?» Она мечтательно заулыбалась и сказала: «Хочу десять детей иметь. Машину хочу получить от государства. Говорят, машину бесплатно дают». Но она так и не смогла осуществить свою мечту. Как она ни старалась, у нее получилось только девять детей. Правда, позже она все-таки купила машину, после смерти своего отца, который все свои сбережения завещал ей. Просто она забрала своего отца от его новой жены, которая не захотела ухаживать за ним после инсульта. И другие его дети тоже отказались за ним ухаживать. Помню, позже она привезла еще тетю Марусю, одинокую бездомную знакомую, подругу матери, и смотрела за ней до ее смерти, и похоронила ее.
Когда она заходила в наш двор, за ней обычно шла сначала ее старшая дочка, потом сын, потом еще дочка, потом еще два мальчика, потом собака, и замыкал шествие баран. Рая заходила, неизменно громко и фальшиво напевая популярную в то время песню: «Абарая! А-а-а-а! Бродяга я! А-а-а-а!» Потом останавливалась и спрашивала: «Дильбар апа! Жандарма дома?» Она так называла мою младшую сестру, которая ее терпеть не могла за ее хамоватость и вороватость, и она это чувствовала. Сестра просто игнорировала ее, а общительная Рая , естественно, не могла спокойно это пережить. Узнав, что «жандармы» нет, она обязательно что-нибудь просила: «Дайте рис, а то я плов начала делать, а дома риса нет! Хочу покушать от души!» Получив рис или соль, или спички, или картошку («начала делать шурпу, а дома картошки нет»), вся ее команда разворачивалась в обратную сторону. Дети в это время хватали украдкой: один — помидор, другой — яблоко, третий там огурец или еще что-нибудь, и думали, что никто этого не видит. Собака хватала косточку, и только бедный баран ничего не хватал. Бараны же честные, на то они и бараны.

Как-то один из наших гостей, увидев ее у нас, заулыбался и сказал: «А я ее знаю. Она всегда мясо берет в нашем магазине. Подходит с подвязанным животом и берет мясо без очереди как беременная, а потом я ее вижу на другой день уже без живота».

Когда у нее появилась машина, они с мужем частенько вечерами уезжали «на маевку» за город, откуда привозили живого барана, которого потом резали.
Как-то она зашла к нам во двор одна без своего выводка и без песни о бродяге. «Что случилось? Почему не поешь?» — спросила мама. «Мансур ака посадили», — сказала она. Мама спросила: «Поймали все-таки на воровстве баранов?» Рая, выкинув сигарету в цветник, вытащила из-за пазухи конверт и показала моему отцу: «Нет. Он в таксопарке с напарником подрался». К папе приходила вся махалля, а также и с других улиц, получить юридическую консультацию. Он вслух прочитал приговор суда, в котором было написано, что ее муж в таксопарке при драке с таким-то пырнул его холодным оружием. Рая поправила: «Не холодное оружие, а отвертка! Помогите вытащить из тюрьмы!» Папа вернул ей приговор и объяснил, что он и так мягкий, дали ему минимальный срок, так как ее муж участник войны и имеет орден Славы. Рая вскинула голову: «Несправедливо! Напарник же не умер!» И гордо ушла, уверенная в невиновности мужа.

Однажды под нашими окнами ее старшая дочь, которой было уже шестнадцать лет, подралась с дочкой другой соседки, свадебной танцовщицы Доно. Естественно, вскоре вмешались в драку и матери. А отцы, которые мирно сидели на скамейке неподалеку, тут же стали заключать пари, кто же окажется победителем. В это время проезжала мимо патрульная машина, и милиционеры вышли, стали хватать дочек за руки и запихивать в машину. Ну уж тогда все женщины, объединившись, стали избивать милиционеров, и те позорно бежали с поля боя, еле отняв у женщин свои фуражки и спешно сев в свою милицейскую машину. А женщины выкрикивали победные возгласы вперемежку с отборным матом и показывали выразительные жесты руками, ногами и всем телом. Потом обнявшись, все пошли к нам пить чай.

Дети у нее получились разные по своим судьбам. Правда, профессиональными ворами стали только двое ее детей: сын и дочка. Они по многу раз сидели в разных тюрьмах и так и умерли от каких-то тюремных болезней. Остальные дети не были наделены талантами своей мамы и живут как обыкновенные граждане.
Недавно я встретила нашего бывшего соседа. Он рассказал мне, что когда попадает в старый город, покупает у Раи семечки и сигареты. Потом он добавил: «Она совсем не изменилась. Такая же, как много лет назад».