Частный взгляд на абстрактную и концептуальную фотографию Искусство Разное Фото

Статья Владимира Соколова, опубликована (с другими иллюстрациями) в журнале «Гармония» в 2011 году.

Марина Богатырева прочла в галерее Art & Fakt лекцию «Современная фотография Узбекистана. Ташкентский ландшафт». Ознакомившись с этой лекцией, мне захотелось прочесть и другие работы на эту тему. Я прочел интервью Марины «В нашей почве концептуализм не укоренен».

Позволю себе процитировать несколько абзацев из лекции.

«Современная фотография Узбекистана, обычно презентирующая свое бытие на Ташкентской сцене, представляет собой своеобразный ландшафт, словно бы сколлажированный художником-постмодернистом, чьи пристрастия к пустотам создают прерывистую поверхность, а стихийное присутствие (в качестве цитат) разновременных дискурсов, действующих в мировом пространстве культуры, обрекает на невозможность линеарного взгляда».

 «Неотслеживание новой динамики фотографии образует лакуны художественного ландшафта. Одна из таких лакун – концептуальная. По сути, фотография здесь так и отразила концептуальную рефлексию… и развивается в направлении новой репрезентативности как трансляции культурно-исторического содержания».

«…своеобразные фотографические хронотопы, в которых нарратив замещается чувством продленного ожидания. Континуум события репрезентируется в двух кадрах, разъединенных отрезком пустоты, как претензии на дискретность взгляда».

«…пространственно-смысловая суггестивность замещается формальной эффективностью, она несет в себе эстетическую трансгрессию или впадает в гламур. Такая фотография не продуцирует инновационных смыслов и форм, оставаясь в поле апробированных дефиниций».

Лично мне из процитированного не понятно ровным счетом ничего. На трех-четырех страницах текста я нашел двадцать два незнакомых слова. Я поднял все словари: Брокгауза, философский, поэтический, иностранных слов, другие; нашел значения восемнадцати понятий после этого смысл упомянутых текстов не прояснился.

Без излишней скромности предположу, что аудитория в среднем двадцатипятилетнего возраста, слушавшая лекцию в Art & Fakt, тоже не поняла. Любой доклад, лекция, выступление должны быть адаптированы для конкретной аудитории. Такой доклад мог быть прочитан на ученом совете в Институте искусствознания. Там бы поняли.

Я не спорю с Богатыревой по сути проблемы, так как мы в разных весовых категориях: она искусствовед, а я – нет. Я только хотел понять, что такое абстрактное и концептуальное искусство, зачем и почему оно появилось. К сожалению, мои знания от этих докладов не увеличились.

Но в докладе и интервью есть очень важный вывод (сделанный самой Богатыревой) о том, что у нас в Центральной Азии концептуальное искусство не прижилось, так как оно осуществляет деконструкцию, несвойственную восточному типу мышления. В нашей почве концептуализм не укоренен и всегда будет иметь прибавку «квази».

Я повторяю, что не собираюсь спорить ни с Богатыревой, ни с квазиконцептуалистами. Мне лишь хотелось понять природу абстрактного и концептуального искусства. Я опросил десяток знатоков и получил десять разных объяснений. И вот к каким выводам я пришел, размышляя об этом.

Есть люди, которым не очень комфортно на этой земле. Это не то, что обычное недовольство жизнью: начальник — хам, жена — стерва, работы много, денег мало и тому подобное, что есть у всех. Эти же люди считают, что мир в принципе устроен неправильно. Не то, что несправедливо, а именно неправильно в принципе. И они страдают от этого и от того, что ничего изменить не могут. Одни впадают в меланхолию, другие всю жизнь с чем-то борются. Иногда кончая самоубийством. А некоторые научились (или приспособились) уходить из этой жизни.

Уходить временно. Способов уйти от реальности много. Это всевозможные наркотические воздействия, это алкоголь, это самогипноз и суггестия и, конечно, медитация (у которой много разновидностей). В конце концов можно закрыть глаза и предаться мечтам и фантазиям. Суть всегда одна: на какое-то время уйти от реальности и погрузиться в мир фантазий.

Поскольку этот мир человек создает сам, он всегда приятен и в нем комфортно. И как любой наркотик, он затягивает, к нему привыкают.

Конечно, все это сугубо индивидуально и по методике, и по длительности, и, конечно, по качеству. Чем эмоциональнее психика человека, тем ярче, богаче и, естественно, притягательнее этот фантастический мир, так называемый «внутренний мир», или «вторая реальность».

Внутренний мир человека так же индивидуален, как его внешние признаки. В мире нет двух одинаковых людей, но есть отдельные похожие признаки. Так же и «внутренний наш мир»: одинаковых нет, но могут быть схожие ощущения и ассоциации. В силу этого понять внутренний мир другого человека, даже если это можно было бы как-то осуществить, невозможно, но какие-то схожие признаки найти можно.

Во время сна человек так же уходит в другую реальность, но это совершенно иное явление. Сновидения — часть человеческого организма, их видят все. Это один из важнейших механизмов человеческой психики. Во время сна происходит сложнейшая обработка и анализ информации. Но механизм этот у всех людей одинаков. Поэтому сонники у разных народов очень похожи.

Некоторые люди погружаются в свой внутренний фантастический мир очень часто, порой настолько часто, что этот мир становится для них второй реальностью. Они начинают воспринимать реальный мир неадекватно: он им кажется примитивным, неглубоким, не эмоциональным и не интересным. (Конечно, фантазии богаче реальности).

Особенно часто и ярко это наблюдается у творческих личностей, а среди них особенно у живописцев, и они создают произведения искусства, в которых реальность перемешана с фантастикой. Перемешана настолько, насколько вторая реальность стала родной, близкой, а иногда и предпочтительной.

За живописью потянулась и фотография, хотя, по моему глубокому убеждению, у фотографии иные задачи, иное призвание. Живописец проводит у полотна часы, дни и недели. У него есть время на фантазии и экскурсы в другие реальности. Фотографы же оперируют секундами. Поэтому большинство этих квазиконцептуальных фотографий делается на компьютере. Возникает вопрос: фотография ли это? Не будем сейчас ломать над этим голову.

Пройдет время, искусствоведы придумают название и разложат все по полочкам. (Ведь когда Гоген уезжал на Гаити рисовать свои знаменитые полотна, он понятия не имел, что он импрессионист!).

Кстати, сама Богатырева говорит, что концептуальное произведение может быть понято только с вербальным сопровождением, то есть со словесным или текстовым пояснением. Любой из нас наблюдал, как автор-квазиконцептуалист объяснял зрителям свое произведение: что он замыслил, как осуществил, что означают (по его мнению) детали и как надо понимать все в целом. А бывает, что и автор сам не может ничего объяснить и даже дать название.

Чтобы полнее убедиться в правильности своих рассуждений, я решил провести эксперимент. Сидя у компьютера и разглядывая чьи-то абстрактно-концептуальные работы, я подумал: а не попробовать ли мне сотворить что-нибудь эдакое? И вот, не сходя с места, я сделал десяток случайных снимков и преобразил их на компьютере до неузнаваемости. На мой взгляд, получилось недурно. Я пригласил к себе домой известного художника, у которого бывают концептуальные работы. Сначала показал ему свои работы, а потом попросил объяснить и прокомментировать работы, которые я якобы скачал в Интернете с какой-то немецкой выставки.

Работы он похвалил, сказал, что такие произведения не так просто создавать, как кажемся, что он понимает идеи мысли, которые в них есть, но объяснить мне затрудняется, поскольку я не подготовлен к этому, моему мышлению трудно это воспринимать и тому подобное.

Я спросил у него, смог бы я такое сделать? Навряд ли, ответил он, надо уметь абстрагироваться от реальности.

Я был в восторге, но все же решил повторить опыт. С большим трудом мне заманить к себе еще одного художника, еще большего специалиста по абстрактному и концептуальному искусству. Он говорил примерно то же, что и первый. Он сказал, что в работах прослеживается какой-то стиль (или манера) — я не запомнил, что они принадлежат талантливому и тонкому художнику.

А про одну работу он сказал, что в ней больше философии, чем в десяти моих пейзажах!

Я был, конечно, горд, но попросил объяснить, что это за философия. Ответ был ожидаемым и не раз слышанным: «Как можно объяснить философию!» Ее либо понимают, либо не понимают!

Какая удобная ширма!

Позволю себе сделать небольшое отступление. В советские времена, когда все было идеологизировано, философия пользовалась уважением, ее учили во всех учебных заведениях, даже сугубо технических. Достаточно сказать, что при поступлении в аспирантуру сдавали три экзамена: спецпредмет, иностранный язык и философию. Будущий ученый не мыслился без знания философии. Философия — стройная, исключительно логичная наука, способная многое объяснить в нашей жизни. Законы Гегеля (переход количества в качество, борьба противоположностей, отрицание отрицания) работают не одно столетие, и никто их даже не покачнул. Работают независимо от того, понимаем мы это или нет.

Вернусь к своему опыту. Обоим художникам я раскрыл свой обман. Первый не нашел никаких слов, сделал вид, что обиделся, и быстро ушел. Второй попытался обосновать свои слова и оценки, но быстро понял, что только усугубляет свое положение.

В который раз я убедился, что при помощи красивых слов «философия, идея, концептуализм и тому подобное» можно объяснить (или заболтать) все что угодно, даже то, что непонятно тебе самому.

Я не против существования абстрактного и концептуального искусства. Но в этом вопросе слишком много фальши и лжи. Среди художников концептуалистов подавляющее меньшинство, а меньшинства всегда агрессивны. В любой области: в политике (чем меньше народ или национальность, тем больше проблем они создают остальному человечеству), в религии (чем меньше секта, тем больше претензий на истину, на господство), в интимной сфере (гомосексуалистов в мире порядка одного процента, а сколько от них шума, сколько претензий). То же самое и в искусстве: сотни течений, направлений и всяческих «изм»ов. Вроде бы это хорошо, пусть сосуществуют. Но ведь вот что получается.

Стоит на выставке зритель, смотрит недоуменно на какую-нибудь абстрактноконцептуальную картину или фотографию, ничего не понимает, а спросить стыдно, так как «специалист» скажет, что это не просто другой вид искусства, а это новый передовой вид, это искусство будущего, именно это истинное искусство, это искусство настоящих художников, а ты просто не дорос до его понимания. Это абсолютная ложь, и мы все с ней сталкивались.

Еще хуже, когда какой-нибудь опытный фотограф (сам когда-то начинавший с реализма) внушает юному поклоннику или ученику (который уверен, что пришел в этот мир, чтобы все сломать и преобразовать), что все, что он видит на выставках, — вчерашний день, сейчас снимают не так. А иногда говорят еще более отвратительную фразу: «Сейчас в Европе снимают не так». А молодому человеку ужасно хочется снимать, как в Европе. И он начинает плодить свои фантазии.

А через несколько лет он поумнеет и начнет наверстывать упущенное. История знает: так уже было не раз.

* * *

Я не смог до конца разобраться в этой теме. Я по-прежнему не понимаю, зачем нужна картина или фотография, которые нужно долго и нудно разъяснять, вдалбливая в слушателя свои фантазии. Ведь все равно разъяснения услышат единицы, а десятки и сотни только пожмут плечами и промолчат из вежливости.

Мне по-прежнему жаль молодых людей, которые, едва вступив на фотографический путь, с апломбом заявляют, что все, что экспонируется на ташкентских выставках, старье и примитив, а они знают, как надо творить.

Я по-прежнему с сожалением наблюдаю, как все, что хоть немного отходит от реализма, безграмотно объявляется философией и концептуализмом.

Владимир СОКОЛОВ.