Аккурган, Академгородок и автораритеты Разное Фото

Пишет varandej.

В заголовке поста — не опечатка: прошлые 9 частей о столице Узбекистана я выкладывал чуть более года назад. В 2015-м я провёл здесь 4 дня, в 2016-м — месяц, жил теперь не в хостеле, а в городской квартире, и хотя увидел гораздо меньше, «вычерпав» большую часть интересного в прошлый приезд, второе знакомство с городом вышло куда более непарадным и глубоким (да и не только с городом, а в целом со страной в короткий период «сиротства» — см. прошлую часть). Я ещё расскажу о малоизвестных мавзолеях и городищах Ташкента да о жутковатом Янгиабад-базаре, но сначала — сборная солянка всяческих районов на северо-востоке города, у станций метро «Пушкина» и «Горького», в окрестностях которых я и жил. Можно сказать, что это второй пост о ташкентском колорите — только на более глубоком, нетуристическом уровне.

«Моей» улицей в Ташкенте стала Новомосковская, или официально теперь Аккурганская. Новое название, в отличие от подавляющего большинства других, данных в лучшем случае «от балды», если не «в пику», хоть как-то прижилось: старого, конечно, не вытеснило, но ходит с ним наравне: Аккурганом эта местность была издавна, да и звучит красиво. Где-то слышал, что Новомосковской эта улица, застроенная в 1950-е годы, стала называться после Ташкентского землетрясения в благодарность москвичам за помощь в восстановлении города. Но вот этот дом с роскошной сталинской башней землетрясение явно пережил:

2.

На его первым этаже есть кафе «Black Bear» с лозунгом «Горячий кофе для горячих сердец», где я покупал выпечку. Вид хипстерский, цены московские, но к вечеру по среднеазиатской традиции половина меню заканчивалась и вай-фай надо ещё заслужить, однако и само кафе, и открытую площадку перед ним я обычно наблюдал полной. Но сам лишь пересекал её в маленький и тесный гастроном из двух комнат, куда ходил едва ли не каждый день. У входа в магазин с рук продавали курицу-гриль по 22 тысячи сумов (220 рублей) тушка, кукурузу, мороженое да арбузы по колено от земли.

2а.

В арку видна махалля Катта-Дархан, упирающаяся вдали в железную дорогу. Последняя, вместе с Малой Окружной (Кичик-Халка йули) служит границей центра, и Новомосквская — ещё в его пределах: классический «тихий центр» столицы.

3.

Напротив сталинки с башней — лавка сладостей, приличнее всего из которых оказалась турецкая пахлава, и небольшой фруктовый базарчик, ещё пара кафе с выпечкой и компьютерный клуб, где в основном играет молодёжь. Само же это место, где улица раздваивается буквой Y, всеми Ташкенту известно как «у памятника Куйбышеву», призрак которого стоит здесь до сих пор — но просто надо быть коренным ташкентцем, чтобы его увидеть. Ещё здесь лежат фантомные рельсы трамвайного кольца, причём трамвай успел сюда прийти и уйти уже после сноса памятника.

4.

Развилка же в обе стороны ведёт на Малую Окружную, но только слева будет Казы-махалля (где правда делают казы, а я не догадался туда сходить за весь месяц!), а справа — промзона, и эти малоэтажки скорее всего строились как жильё для работников Ташкентского экскаваторного завода.

5.

А вот эта вот канавка у домов — ни что иное, как древний арык Дархан, на котором 8 мая 1865 года кокандский аталык (регент) Алимкул заставил отступить прощупывавшие оборону Ташкента русские войска генерала Черняева. Ташкент это, конечно, не спасло, но всё же осталось одной из считанных тактических побед среднеазиатских ханств в войне с Россией. Дархан ныряет под остановку, в киоск которой я бегал почти каждый день покупать интернет, от ЖЖшных дел улетавший в трубу с огромной скоростью.

6.

В самый же первый день я отправился по Новомосковской в поисках европейской еды, по которой страшно истосковался за три недели в Таджикистане. Теоретически она в среднеазиатских глубинках есть, но только на практике тамошние пицца или блинчики оказываются азиатистее любой самсы.

7.

На Аккурганской — несколько кафе, магазины на все случаи жизни, стадион «Старт» (главный ориентир для жителей других районов) и ярко-красное посольство Китая, поодаль от которого вывески скрывающегося в глубине кварталов посольства Индии. Самое оживлённое место — Т-образный перекрёсток с Азиатской улицей (Осиё). Здесь я таки нашёл забегаловку «Сити-Бургер», где по телевизору крутили невыносимо грустный и очень медленный фильм про самураев, а бургер готовился 20 минут, и оказался таким текучим, что я засыпал использованными салфетками пол-стола и всё равно весь изгваздался. На самом деле хороший европейский общепит в Ташкенте есть, не весь — но просто есть.

8.

А за сталинскими фасадами притаилась тихая махалля. Отсюда рукой подать до Греческого городка и Ташкентской обсерватории, котоыре я показывал в прошлый приезд, найдя к ним дорогу не с первого раза.

9.

Обыковенный рабочий район, возможный в любой из 15 стран бывшего СССР, разве что в Прибалтике пришлось бы мысленно убрать из кадра уродливую висячую трубу. Удивительно, но пятиэтажка или «стиль пленных немцев» оказались тем, что по-прежнему объединяет все осколки исчезнувшей державы.

10.

Ташкентский дворик:

11.

Если бы Саврасов жил в Ташкенте, картина «Грачи прилетели» имела бы прямо противоположный посыл — они прилетают сюда осенью, зимовать, как и многие другие наши «весенние» птицы. И весь октябрь мы наблюдали это в реальном времени, хотя к его 20-м числам зелень ещё только-только начинала желтеть. В русском представлении Ташкент служит таким же эталоном жары, как Днепр эталоном ширины… но те люди просто не бывали здесь осенью. Между возвращением из Ферганской долины и отъездом в Россию через Хорезм «тёплый город под высоким небом» заполнился пронзительным холодом, от которого скрыться было попросту негде — на улицах я грелся быстрой ходьбой, а в квартире было страшно вылезать из под одеяла. Когда я уже начал подозревать, что централизованное отопление осталось в советском прошлом — его наконец включили, буквально накануне нашего отъезда.

12.

Подъезд со старым и давно не работающим кодовым замком и лестницей в подвал:

13а.

На лестничных маршах ступеньки оказались разной высоты. Кто-то выложил свою лестничную клетку плиточкой, от чего марш ниже заканчивался мега-ступенькой, а марш выше начинался микро-ступенькой. На этажах — барахло жильцов и бельевые верёвки, да пригревшийся котик, при виде копчёной курицы устроивший форменную детскую истерику с воплями на весь подъезд. И я не знаю лично, кажется, ни одного человека, кто в доме без лифта жил бы ниже последнего этажа:

13б.

От бывшего памятника Куйбышеву чуть больше километра до место «впадения» Аккурганской в мощный проспект Мустакиллик (Независимости), отмеченный огромным домом 1980-х годов с похожими на настоящие (то есть не фашистские) свастики решётками балконов. Здесь мы проходили по паре раз на дню — Новомосковская выводит аккурат между двух станций метро, «Хамида Алимджана» и «Пушкина», к первой налево, а ко второй направо. На кадре ниже виден маленький метромостик над мощным каналом Салар:

14.

Мустакилик с 1899 года и до 2000-х годов был улицей Пушкина, а станция метро носит имя русского поэта до сих пор. За проспектом встречает форменное Лукоморье:

15.

Мне более всего напомнившее знаменитую литовскую Гору Ведьм:

16.

Где-то здесь до недавнего времени стоял ещё и памятник Пушкину (1974), в 2015 году перенесённый в сквер у бывшего ДК Текстильщиков на улице Бабура. То место безусловно выигрышнее нынешнего, да и запущенный сквер благоустроили под «Парк Пушкинских времён», и я, что характерно, там ведь тоже бывал. В итоге мы с бронзовым Александром Сергеичем натурально разминулись — когда он был здесь, я гулял там, а когда его перенесли туда — я гулял здесь.

17.

Ташкентские многоэтажки богаты орнаментами торцов и балконов, и дом за «Сказкой» (вроде так этот сквер зовётся официально) один из лучших образцов:

18.

А вот и та самая железная дорога. Прямо на эстакаде над Мустакиллик — станция Салар, откуда 4 раза в день ходят электрички туда, «где чинара притулилась под скалою». И те места, включая Бричмуллу и Чимган, я покажу уже довольно скоро.

19.

20.

Следующая станция находится под мощнейшим перекрёстком проспекта Независимости с проспектом Улугбека, при Советах — проспектов Пушкина и Горького. Здесь переименована и станция метро, конечная в самой длинной «красной» линии — теперь она «Биюк Ипак Йули», то есть «Великий Шёлковый путь», но все без исключения в Ташкенте знают её как «Максим Горький». Район же за перекрёстком всему Ташкенту известен как Художников — художникам в тамошних пятиэтажках давали квартиры после землетрясения.

21.

Близ «Горького» находится РУВД Миро-Улугбеского района, где я с хозяйкой квартиры дважды проходил весьма муторную госрегистрацию — сначала сам, потом — для напарницы. О получении овирки и том, что она даёт, я писал здесь — это старый пост с большими апдейтами. При этом прямого транспорта с Новомосковской на Горького нет, а чем идти 10 минут к одному метро и 10 от другого, проще было дойти пешком, чуть срезав. Где-то по дороге — дом неясного возраста с роскошным порталом арки:

22.

Последний стоит на Паркентской улице, а чуть поодаль на ней же Паркентский базар — ближайший к нам из нескольких больших базаров Ташкента. Здесь я менял валюту и покупал «бухарскую халву», оказавшуюся похуже, чем в Бухаре, но получше, чем в Самарканде. Вокруг — типично ташкентские многоэтажки, а чья надломленная труба живописно торчит дальше по улице — не знают толком даже местные:

23.

Ещё через пару километров Паркентская пересекается со скоростной трассой. Та её часть, что уходит налево, в сторону центра, была совсем недавно пробита сквозь бывший ТАПОиЧ — Ташкентское авиапроизводственное объединение имени Чкалова, один из главных авиазаводов Советского Союза, основанный в 1928 году в подмосковных Химках и в 1942 эвакуированный сюда. Самыми известными его изделями были тяжёлые транспортные самолёты Ан-22 «Антей» и Ил-76, последних он построил чуть меньше тысячи. В марте 1982 года во время посещения завода Брежневым и Рашидовым на престарелого генсека осыпалась деревянная крыша, сломав ему ключицу… умер он, конечно, не от этого и вообще спустя 9 месяцв. В независимом Узбекистане завод очень медленно и мучительно умирает: последний самолёт был построен здесь в конце 1990-х, тогда же завод начал клепать мелкие бытовые предметы типа дверных замков, в 2012 году и вовсе перестал быть авиазаводом, официально превратившись в Ташкентский механический завод (при этом, по узбекскому обыкновению, был уничтожен небольшой авиамузей и стела с макетом Ил-76 у входа). Заводская территория изрядно сжалась, в одном из корпусов открылся ТЦ «Авиатор», но всё-таки какая-то жизнь ещё теплится — с новой дороги видны гигантские цеха действующей площадки, на которой налаживают какое-то своё производство «Узбекистанские железные дороги«.

24.

Если же с Паркентской повернуть в другую сторону, дальше к окраине — то можно заметить (но можно и не заметить!) маленькую армянскую церковь Святого Филиппа, освящённую в 2007 году:

25.

Если в Самарканде и Бухаре армяне живут как минимум со времён Тамерлана, то в истории Ташкента это первый их храм. У ворот нас встретил интеллигентного вида смотритель, говоривший по-русски с отчётливым армянским акцентом, совершенно не похожим на узбекский — из Армении он сюда и прибыл. Храм переполняют армянские символы, в том числе алфавит, имеющий скаральный смысл:

26.

Маленький зал, ухоженный и лаконичный. Видно, что армян в Ташкенте немного, но свой храм они ценят:

27.

28.

Церковный дворик с хачкаром — «крест-камнем», какие испокон веков вырезались как обращение к Богу с просьбой или благодарностью:

29.

Дальше в эту сторону, уже скорее на юго-восток, чем на заявленный северо-восток, идти особенно некуда, так что вернёмся на проспект Улугбека. В честь этого хана-учёного, Тамерланова внука, он назван совсем не случайно — в паре километров от «Макисма Горького», за вотчиной Минобороны с бывшим музеем Туркестанского военного округа (где в 2009 году снесли памятник «Защитникам южных рубежей», заменив его «Клятвой родине» с коленопренённым солдатом, а попутно отправили в металлолом целый музей военной техники) проспект Улугбека пересекает местный Академгородок:

30.

На кадре выше — элеватороподобное здание Института химии органической соединений — по словам местных знакомых, это последняя в Узбекистане наука, которая держится на мировом уровне. Неподалёку, на тихой боковой улице Учёных (Олимлар) — институт геологии с глыбами горных пород:

31.

А если перейти проспект и углубиться в квартал по безымянной тупиковой улице, продолжающей Олимлар — можно увидеть, пожалуй, самый малоизвестный памятник эпохи Русского Ташкента:

32.

Это бывший Кауфманский детский приют, построенный в 1912-13 годах за городом взамен двух приютов в центре Ново-Городской части, по сути дела отдельного города по европейскому плану, возведённого через канал от дорусского Старого Ташкента. Архитектором был Вильгельм Гейнцельман, автор дворца князя Романова в центре города. Но кажется, здесь была уже другая глина — благородный «николаевский» кирпич непривычно тёплого оттенка:

33.

Боковое крыло здания я принял было за фабрику или подстанцию. Но в плане оно имеет форму буквы «Н», на перекладине которой обнаружился ухоженный фасад. Вышедшие на крыльцо люди интеллигентного вида, два узбека и русский, сказали здесь не фотографировать, а из будки неподалёку с нас не спускал глаз сторож какого-то здания напротив.

34.

Я, конечно, всё равно фотографировал, в том числе и детали вроде роскошных деревянных дымоходов:

34а.

На торце другого крыла — еле заметные советские фрески, причём обратите внимание на нижнюю с изображением военных связистов:

35.

Собственно, и приют здесь нашёл при Советах Институт энергетики и автоматики, и за вторым крылом видны сооружения, которые в Подмосковье прокатили бы за «катушки Теслы». У их подножья за оградой зачем-то выращивают хлопок:

36.

Отсюда с полкилометра по прямой до нашей следующей цели — Ермогеновской церкви… но прямой дороги нет, и мы пошли в обход по всё тому же проспекту Улугбека и уходящей в сторону окраины улице Дормон-Йули — последнем сегменте Президенсткой трассы, в отличие от других — без физического разделения:

37.

По сути именно ведущая в посёлок с домом бывшего президента Дормонская дорога, в прошлом улица Файзуллы Ходжаева — главная в Академгородке. На кадре выше в буйной, как шевелюра одного блоггера, растительности скрывается Институт ботаники, на кадре ниже — Ташкентский филиал Российского университета нефти и газа имени Губкина, а за моей спиной Институт Механики и Сейсмостойкости, задворками выходящий как раз к бывшему приюту. Филиалы иностранных вузов — российских, британских, корейских, даже сингапурского — считаются лучшими вузами Ташкента, причём Ташкентский МГУ и англоязычный Вестминстерский университет лидируют по большинству дисциплин, а оснащённый по последнему слову техники корейский университет Инха оставляет их обоих далеко позади в математике и информатике.

38.

Дальше институты сменяются резиденциями, скрытыми зеленью и жутко секретными. Близ одной из них, на перекрёстке с улицей Биюк Ипак Йули — небольшое здание, которое среди ташкентцев слывёт придворным театром… но дело исключительно в расположении — на самом деле это, напротив, молодой театр-студия «Дийдор», один из самых прогрессивных в Ташкенте. Я, тем не менее, думал, что фотографирую нечто правительственное, поэтому ракурс взял скрытный и мягко говоря не лучший:

39.

Академгородок вырос на месте села Никольского, основанного конце 19 века русскими переселенцами, не редкими тогда в Сырдарьинской и Семиреченской областях — давно переименованные сёла с остатками церквей не редкость в округе Ташкента, Чимкента, Тараза или Бишкека. В Никольском, как следует из названия, была и Никольская церковь, построенная в 1890 году при дисциплинарной роте:

40а.

Не знаю точно, когда она была закрыта и разрушена (вариантов много — «воинствующий атеизм», землетрясение, перепланировки города при Каримове). Её наследница — Ермогеновская церковь, основанная в глубине квартала напротив театра «Дийдор» в 1946 году в частном доме. Главку на ней поставили уже в 1950-х — вообще едва ли не большинство (!) узбекистанских церквей построены в 1940-60-е годы, включая даже кафедральный собор Ташкента.

40.

Собственно, дом с исторической синей главкой на кадре выше — это и есть исходная церковь, к которой в 2006 году пристроили более крупный и основательный храм да маленькую крестильню:

41.

Доброжелательная русская смотрительница схожу приняла нас за поляков — дело в том, что здесь в церковной лавке продают те цветные склянки для поминальных свечей, которые в Польше, Западной Украине или Прибалтике обычно ставят на могилах, и польские туристы в Ташкенте нередко ездят сюда за ними, чтобы зажечь на мемориале погибшим в среднеазиатских лагерях соотечтвенникам у огромного костёла близ центра. Ещё церковь примечательна обилием котов, вот этого, например, зовут Клаксон за характерный скверный голос:

42.

Церкви в махаллях — нередкий в общем-то сюжет в Узбекистане:

43.

Напоследок — о ещё одной ташкентской «фишке»: действующих автораритетах. Вообще, я уже не раз писал о весьма своеобразном автопарке Узбекистана — автопром здесь с 1990-х годов поднимали корейцы, и видимо по их образцу узбекские власти ввели огромные пошлины на импорт, надеясь скоро превратить Узбекистан в автомобилестроительную державу. Автопром тут правда появился, но буквально пары-тройки марок, а как результат — в узбекских городах потрясающе однообразный автопарк из белых «нексий» и советского автохлама. Но как-то утром я вышел на Новомосковскую и обнаружил на пятаке, где стоят такси, блестящую «старую Волгу» ГАЗ-21, и понял, что независимо от цены сейчас поеду на ней!

44.

Извоз в Ташкенте развит и дёшев: махнешь рукой у дороги — выстроится очередь (однажды я стоял и одновременно торговался между трёх машин!), пару километров от дома до метро меня возили после небольшого торга за 3000 сум (30 рублей), а до вокзала (километров 6-8) когда я назначал цену в 8000 сумов (80 рублей), меня дважды везли не торгуясь. Учитывая, что общественный транспорт в Ташкенте сейчас стоит 1200 сумов, на двоих до соседней станции метро такси выходило на 5 рублей дороже, но в несколько быстрее. Ну а олдтаймер повёз нас за те же деньги, что и любая пошлая «Нексия».

44а.

Водитель-узбек о своей машине говорил с хорошо заметной любовью. Ей 58 лет (серийно такие выпускались в 1956-70 годах), а хозяин купил её в начале 2000-х и капитально отремонтировал, оснастив новым мотором от чего-то импортного, так что при всём антикварном антураже ехала машинка быстро и ровно, без тарахтения и гари. На такой, — сказал я водителю, — если уж таксовать — то не в жилых районах, а около дорогих отелей:

45.

Переднее сидение у неё, кстати, тоже сплошное, такой же мягкий диван, как и заднее. Моя напарница Оля в таком салоне явно чувствует себя директорской женой:

45а.

А близ той самой Ермогеновской церкви Оля, отстав от меня на пол-улицы, сфотографировала прикатившую в автосервис «Победу» в таком же отличном состоянии. На обратном пути мы её здесь уже не застали, так что вот пара Олиных фото:

46.

«Победа» делалась в 1946-58 годах, то есть эта машина может быть на ходу уже восьмой десяток лет. И это всё — не антикварная роскошь, а средство передвижения. Такая уж специфика неспешного времени Средней Азии:

47.

В следующей части — о мавзолеях Ташкента и его ближайших окрестностей.

Ташкент-2015. По итогам поездки 2016 года в посты внесены правки.
Общее о городе.
Прогулка вдоль каналов.
Ташкентский метрополитен. Теперь здесь показаны все его станции.
Ново-Городская часть. Центральные площади. Добавлена Скорбящая мать и отдельные здания.
Ново-Городская часть. Разное. Добавлены кадры с площади у Большого театра и с улицы Пушкина.
Ново-Городская часть. Северный вокзал и окрестности. Добавлены кадры с окрестностей вокзала и печальный конец Ташкенсктого трамвая.
Старо-Городская часть. Чорсу и окрестности.
Старо-Городская часть. Разное. Добавлены примеры местных ремёсел.
Корейское и советское.  Добавлены образцы советской архитектуры разных эпох.