Битва за Достоевского История
А вот я с грустью вспоминаю тот дефицит. Тогда мы были самой читающей в мире страной. А сейчас книги в их первозданном виде читают все реже. Больше ридеры. А мне все кажется. что текст совершенно иначе воспринимается в печатном виде, чем на ридере. Я заметила, что, скажем. когда текст напечатан на печатной машинке. то воспринимается иначе, чем, на компьютере или в виде книги… я к тому. что когда читаю свои переведенные тексты, у меня создается именно такое впечатление.
Но дефицит тогда был.
Это случилось незадолго до моего отъезда в Москву, то-есть в семьдесят первом году.
Объявили подписку на Достоевского. Академическое издание. Я почему-то, пошла не к Пассажу, как обычно, а в Академкнигу. Академкнига находилась напротив Голубых куполов, на первом этаже жилого здания, но как бы в низинке, а перед домом был довольно высокий откос. Это важно для моего последующего рассказа.
Я, как всегда, записалась, вечером сходила на перекличку, утром прихожу на перекличку, а народ оборзел. Не признавая нашей очереди, создал свою. Атмосфера накалилась так, что я рассудила, что мне лезть в драку смысла нет. Там мужики здоровые, в пылу так наваляют… Победят наши — я пройду, поскольку в первых рядах. Победят чужие… так тому и быть.
И встала я на верхушке откоса, наблюдать за битвой.
Но битва еще не началась, когда прибежал директор Пассажа, удравший вместе с подписными бланками от разъяренной толпы у его магазина. Такое я точно видела впервые.
До открытия магазина осталось минут пять, когда все началось.
Клянусь, это было почище Голливуда! У Академкниги был балкончик, для того, чтобы попасть в магазин, нужно было на этот балкончик подняться. Вот там все и завязалось
Драка была — не приведи господь.
Люди летели с этого балкончика, как в боевиках. Вскакивали, и перли на противника снова.
Но апофеозом было, когда прибежал толстый милиционер.
Опять, можете мне не поверить, но я видела сама: кто-то засадил ему ногой в физиономию, и милиционер сдулся.
Поборники культуры и любители чтения молотили друг друга, как в кабацкой драке. Директора магазинов тряслись внутри.
Победили наши.
И я подписалась на Достоевского
Которого получала уже в Москве. Такое издание с обложкой цвета детской радости. Должно быть, долженствующее передавать депрессивность автора.
Эх, знал бы он, как за него бились!
Да, лихое было время, на что только народ не шёл в борьбе за культуру.
Спасибо Танечка, интересная зарисовка. Мне полегче было, поскольку на завод по лимиту приходили все подписки ( в ограниченном количестве конечно), ну, а посколько отец был директором, то… сами понимаете.
Кстати, Ваш сосед Мушкарёв, тоже в этом отношении был в привилегированном положении.
Я только не понял, причём тут директор Пассажа если события разворачивались в Академкниге?
Владимир[Цитировать]
Наткнулся на статью на форуме — http://www.litcetera.net/forum/122-1289-1. Привожу полностью.
Считается, что в мировой истории есть три народа Книги: иудеи, арабы и христиане.
Но был ведь и четвёртый народ книги – советский. СССР – это ведь не просто гимн
и 15 республик. С точки зрения культуры Советский Союз был прежде всего
грандиозным просветительским проектом. Этот проект начал разрабатываться ещё
французскими мыслителями в эпоху Просвещения: у советской идеологии отчётливые
исторические корни. Мы ли, советские люди, проросли насквозь священными текстами
Маркса, Энгельса и Ленина, или священные тексты проросли нами – вопрос
риторический. Отвечать на него нет смысла. Даже сейчас, десятилетия спустя,
разбуди меня среди ночи и скажи «Памяти Герцена», и я начну сквозь сон бормотать
«Декабристы разбудили Герцена, Герцен разбудил Некрасова…» Вот из этих речёвок,
которые мы заучивали наизусть, и родился знаменитый миф о самой читающей стране
в мире.
Всеобщая грамотность
«Чем ребят бранить и бить, лучше книжку им купить», – обращался к прохожим
плакат начала двадцатых годов прошлого века. Но для того, чтобы этому
просветительскому совету следовать, надо было по меньшей мере прочесть, что же
было написано на том самом плакате. И уже в 1919 году был принят декрет о
всеобщем обучении грамотности.
Ликбез за несколько лет охватил всю страну. Рабочие и колхозники упорно чеканили
наиглавнейшую фразу из первого букваря для взрослых: «Мы не рабы, рабы не мы».
Но после этого научившимся читать партийные лозунги требовалось, пожалуй,
предложить что-нибудь посерьёзней. А с этим посерьёзней следовало разобраться. И
в 1922 году был организован знаменитый Главлит: тайная полиция Госиздата. В
первую очередь новым агентством цензуры был прикрыт свободный поток литературы
из-за границы. 12 июля 1923 года Главлит разослал в соответствующие инстанции
свой совершенно секретный циркуляр. Он запрещал ввоз в ССР литературы, враждебно
настроенной к советским порядкам. Полностью запрещался импорт любой религиозной
литературы. Запрет касался и детских книг, если в них, по мнению цензоров,
восхвалялись буржуазные порядки. Однако некоторым произведениям зарубежных
авторов всё-таки удавалось преодолеть барьеры. Их, правда, издавали маленькими
тиражами. Как собственно, и подозрительно свободных в своих размышлениях русских
классиков. Зато труды священной троицы: Маркса, Энгельса и Ленина, сборники
докладов очередных партийных съездов и конференций – издавались астрономическими
тиражами. Количество этой партийной макулатуры и создавало иллюзию самой
читающей страны в мире. На деле же это, как и многое другое, было всего лишь
партийным мифом.
Книга как выражение социального статуса
Юрий Нагибин в статье «Слово о книге» подсчитал, что в Западной Германии книг на
душу населения издавалось в шесть раз больше, чем в СССР довоенной и
послевоенной эпохи. «Наш книжный рынок на самом деле нищ, а товар чёрного рынка
далеко не всем по карману. Не все готовы платить по 80 рублей за романы Пикуля и
Семёнова». Книга и вправду имела для советского человека огромное значение. Она
имела значение даже не сама по себе, а как показатель социального статуса, как
то, что дарит ощущение принадлежности к среднему классу. Для многих обитателей
Страны Советов регулярное пополнение книжного шкафа собраниями сочинений,
добытыми правдами и неправдами по подписке, стало делом чести. Способы были
разные: от тайной покупки книг по блату до ударного сбора макулатуры,
охватившего страну с 1974 года. За 20 килограммов сданной макулатуры давали
талон на приобретение дефицитной литературы: романов Александра Дюма или Рэя
Брэдбери. Хорошие книги были дефицитом, зато с какой радостью, с каким
воодушевлением они читались! Ах, какой запах был у этих твёрдых красивых обложек!
Незабываемый запах таинственного и волнующего мира. При виде огромных очередей
за дефицитной литературой иностранцы, приезжавшие в Советский Союз, удивлялись
тяге советского человека к знаниям и , вернувшись на родину, рассказывали о
жертвенной любви русских к книге. Вот так миф о самой читающей стране и
распространялся по миру.
Откуда ты взялся, слоган?
А откуда, собственно, взялся сам слоган: «Самая читающая страна в мире»? И когда?
Точный ответ на этот вопрос не знает никто. Говорят, что в брежневское время
один из референтов ЦК КПСС по культуре, готовя какой-то доклад для Генсека,
употребил этот слоган – и пошло-поехало. Слова «Самая читающая страна в мире»
так понравились Леониду Ильичу, что он стал их употреблять, как всегда, к месту
и не к месту. Уж очень хорошо эта речёвка описывала советские достижения в
области культуры. Вот где мы заткнули буржуев за пояс! И действительно, с
середины шестидесятых годов общие тиражи издательств стали составлять огромные
цифры. Но вот беда, даже если вывести за скобки этой астрономии политическую
литературу, невозможно разобраться, какая часть из книг и журналов читалась
добровольно, а какая фактически шла по разнарядке. Как отделить в одном и том же
журнале повесть о коммунистах и рассказы Шукшина? Если уж купил журнал или на
него подписался, то поневоле прочитаешь и то, и это. Как отделить те сочинения
классиков, которые доставали по блату от тех же самых сочинений, которые
коммунистов заставляли покупать, чтобы создать иллюзию всеобщего культурного
роста? И кто, собственно, может дать нам такую статистику, если её никто и
никогда не вёл?
Что же мы любили?
Всё же мы можем выделить те жанры, которые всегда пользовались популярностью у
достаточно образованных послевоенных поколений. Это книги о войне, о любви,
исторические романы и детективы. Собственно, те же самые жанры, которые
популярны и в сегодняшней России! Правда, был ещё пятый, молодёжный жанр –
фантастика. Но как раз фантастику издавали меньше всего. Этот жанр был
изначально слишком свободен. В рамках вроде бы фантастических произведений то и
дело в «зачищенное» поле зрения советского человека проникали крамольные идеи,
какие-то скрытые смыслы, какие-то подозрительно «иные» представления об обществе.
То же самое, кстати говоря, касалось и детективов. Европейский детектив резко
отличался от советского. Его главное действующее лицо – частный сыщик, а не
государственный служащий. Шерлок Холмс был свободным человеком! Над ним не
стояло ни начальство, ни партийные органы. И это чувствовалось. Этот Холмс
размышлял совсем не так, как майор Пронин.
Некоторые итоги
Говорят, что книжный дефицит был для СССР неким механизмом, который, по сути,
продлил время существования советской страны на 10-15 лет. Образованная,
склонная к реформам часть общества находила утешение в дефицитной книге и меньше
думала, о том, как нужно изменить то самое общество, в котором хорошую книгу так
же нелегко достать, как купить хорошие сапоги. Может быть, и так. Но так ли уж
он был безоснователен, этот миф о самой читающей стране? Я бы так не сказал. И
сегодня Россия держит почётное седьмое место в мире по количеству часов,
проводимых за книгой: после Индии, Таиланда, Китая, Филиппин, Египта и Чехии. В
этом списке почти сплошь развивающиеся страны. Страны, в которых цивилизация
книги ещё только начинается. Она ещё на марше, она только встаёт на ноги. Значит,
и для России не всё ещё потеряно!
Артур ГУТМАН
Gangut[Цитировать]
Гангут, как гражданка самой читающей страны в мире и из личного уважения у вам, я прочла текст, который вы предложили нашему вниманию. Поняла, что г-н Гутман написал гадость. Ну и Бог ему судья. Может он и в самом деле ничего не читал, кроме классиков марксизма, а такой перекос для ума вреден. Про сегодняшний день ничего не знаю, хотя сын мой читает всякое интересное, что я не осилила бы. Читали хорошие книги, читали! Узнавали, где что вышло в каком журнале. Вставали в очередь за «Альтистом Даниловым», например. Много обсуждали. Всё понимали в этой жизни, потому что читали. Гутману не повезло. Общался только с теми, кто в книгах видел способ вложения денег. Так всякое бывает. Некоторые вовсе читать не умеют и тогда и сейчас.
lvt[Цитировать]
Абсолютно согласен с lvt статья абсолютно не соответствует той советской действительности, а вывод просто за уши притянут. Самая читающая страна — это не миф, и доказательством этого были не только очереди в книжных магазинах, но и огромное количество людей читающих в общественном транспорте. Дальше автор утверждает, что фантастики издавалось мало-это полнейшая чушь. Я просто на память могу перечислить серри книг,- Альманах фантастика года, серия Зарубежная фантастика, альманах НФ (научная фантастика, серия Советская фантастика, ежегодный сборник Мир приключений, где 50% было фантастики, приложение к журналу Вокруг света-Искатель, 25-ти томник современной фантастики. Это только централные издательства. Отдельные издания таких авторов — фантастов как бр.Стругацкие, С.Павлов, Север, Гансовский, Ариадна Громова, отец и сын Абрамовы, Войскунский и Лукодьянов, Вадим Шеффнер, Кир Булычёв, можно продолжать и продолжать.
В общем бредовая статья.
Владимир[Цитировать]
Когда я учился в школе, то посещал, в основном, два книжных магазина, довольно известных – на 23-м квартале Чиланзара и на Новомосковской, точнее площади Куйбышева. Атмосфера в них была одинакова – тишина, дремлющие продавщицы, редкие покупатели. Потом, когда я начал работать в КБ на улице Жуковского, то к уже названным книжным магазинам прибавились ещё магазин на вокзале, «Академкнига» рядом с нашей работой (их мы посещали в обед) и магазин номер 1 – «Пропагандист», напротив консерватории. Коэффициент полезного действия от походов по этим магазинам был не более 5 – 10 процентов. Очень редко удавалось покупать то, что было интересно мне, да и многим другим. Очередей в этих магазинах я не видел ни разу.
Торговый оборот «Пропагандиста» в 1981 году был без малого миллион рублей, «Книжного пассажа» на Навои – 500 тысяч. Общий же годовой оборот горкниготорга «Ташкнига» был 11 миллионов рублей, т.е. чуть меньше миллиона в месяц. Всего в Ташкенте в 1981 году было 43 книжных магазина и 72 книжных киоска (все эти сведения из энц. «Ташкент»). То есть меньше чем по 50 копеек месяц у жителей самой читающей в мире страны уходило на товары этого торга. Причем сюда включены не только расходы на художественную литературу, но и профессиональную, политическую, учебную, открытки, блокноты, карты (геогр.), ручки, стержни и пр. и пр. Добавьте ещё выездную торговлю и продажу книг на талоны. А не маловато?
Конечно, остаются ещё журналы и подписные издания. Но что было с подписными здесь уже написано. Добавлю, что когда мы захотели приобрести один том Шукшина, то пришлось подписаться на журнал «Дружба народов» на год и его библиотеку, где этот том издавался.
В нашем многоэтажном доме книги были далеко не у всех. А что у кого было — все прекрасно знали. Интерес к нашей библиотеке проявляли редко – обычно тогда, когда ребенку в школе задавали что-нибудь прочесть по программе. Чтение не было интересом большинства. У многих соседей была полка с десятком другим книг, но читались они редко, если вообще читались.
Конечно, люди разными путями выходили из этого положения – перепечатывали книги на машинке, ЭВМ, менялись друг с другом, покупали у спекулянтов. Но это была, на мой взгляд, такая узкая прослойка населения, что экстраполировать её интересы на весь советский народ неверно.
Кстати, в учебном корпусе на Шейхантауре было две библиотеки – техническая и общественно-политическая. Студенты в сентябре брали техническую библиотеку просто приступом, некоторые учебники выдавались в количестве 2 – 3 на группу. А у библиотеки общественно – политической висело объявление – «Книги выдаются без ограничений», но народу там не было
И ещё: «Альманах фантастика года, серия Зарубежная фантастика, альманах НФ (научная фантастика, серия Советская фантастика, ежегодный сборник Мир приключений, где 50% было фантастики, приложение к журналу Вокруг света-Искатель, 25-ти томник современной фантастики. Это только централные издательства. Отдельные издания таких авторов — фантастов как бр.Стругацкие, С.Павлов, Север, Гансовский, Ариадна Громова, отец и сын Абрамовы, Войскунский и Лукодьянов, Вадим Шеффнер, Кир Булычёв» — и в каком это магазине продавалось? Или по лимиту? А как тогда совместить слова «лимит» и «самая читающая»? :-)
Вот сейчас взял в руки один том из 15-ти томника «Библиотека современной фантастики» 1965 года. Тираж 215 тыс. экземпляров. И это на весь СССР? Эту библиотеку фантастики купил с рук на круге чиланзарского Ак-Тепе лет двенадцать назад, до этого в продаже вообще не видел.
И хочу дополнить статьей упомянутой выше – Юрия Нагибина «Слово о книге». Она большая, но, думаю, ЕС простит.
Gangut[Цитировать]
Юрий Нагибин
Слово о книге
Я не мыслю своего существования без музыки, живописи, архитектуры. Только что вернувшись из Италии, где был по приглашению театра Ла Скала на премьере «Евгения Онегина», а затем — по инерции гостеприимства — на озвученном голосами балете Мориса Бежара «Мучения св. Себастиана» на музыку Дебюсси (либретто некогда написал знаменитый Габриеле Д’Аннунцио для русской балерины Иды Рубинштейн), а под конец — чистый подарок судьбы — оказался на бьеннале в Венеции, на великом празднике живописи, скульптуры и графики, я с особой силой ощущаю, как безмерно обогащена человеческая жизнь искусством. Воистину этим человек побеждает смерть и приобщается к вечности. Вот его высокий и гордый ответ страшному открытию, ошеломляющему едва пробуждающееся сознание: ты конечен, ты смертен. Разве умер Леонардо, если Джоконда все так же таинственно завораживающе улыбается векам?.. И все-таки ничто не может сравниться с чудом книги, даже «Тайная вечеря», даже творения Палладио, золотая мозаика собора святого Марка и чарующая музыка Чайковского. Недаром Чехов шутил: «Толстой — первый, Чайковский второй, а я… какой-то там надцатый — точно не помню». Серьезное ядро этой шутки в примате литературы.
Книга — чудо еще и потому, что в самой невзрачной обложке, в самом мизерном виде она может аккумулировать в себе энергию, перед которой меркнут все адовы силы плутония или стронция. Книга движет историю, направляет общественную жизнь и народное чувство, формирует человека. И когда книга — в силу тех или иных причин — перестает играть положенную ей судьбоносную роль, а нечто подобное уже случилось на Западе и отдаленно грозит нам, становится очень тревожно за будущее.
Конечно, прекрасно, когда книга хорошо издана. Не знаю, принадлежит ли Италия к великим полиграфическим державам, но от витрин книжных магазинов невозможно оторваться. Какие переплеты, какая бумага, какие краски, какая тщательность, нет, больше, любовь в каждой детали оформления! Особенно хороши альбомы и монографии по искусству и фотоальбомы с текстом, посвященные чудесным итальянским городам. И как убого выглядят рядом с ними наши идентичные издания, кроме тех, сравнительно немногих, что предлагает «Аврора» зарубежным читателям. Но и дешевые издания расхожей беллетристики, так называемое вагонное чтиво, выглядят у итальянцев на редкость «аппетитно».
Само собой напрашивается такое рассуждение: там мало и вяло читают, издателям надо показывать товар лицом, чтобы их продукция находила хоть какой-то сбыт, а при нашей жадности к чтению… стоп! У нас тоже не все жадно читают, особенно в сельских местностях, иные лишь выдирают выкройки из женских журналов, на этот счет имеются точные и удручающие статистические выкладки. Но читателей у нас куда больше просто потому, что у нас неизмеримо больше населения. А вот если соотнести тиражи изданий с количеством потенциальных читателей, то обнаружится, что у нас едва ли не самые маленькие тиражи в Европе. Достаточно сказать, что «Советский писатель» книгу прозы издает, как правило, тиражом в 30 тысяч экземпляров. Соотнесем эту цифру с 285-миллионным населением и сравним с трехтысячным тиражом книги, изданной в Норвегии, где численность населения равна одному Ленинграду. Тогда станет ясно, что и сто тысяч для нас — капля в море — и даже миллион. Наш читательский энтузиазм зиждется на почти полной невозможности достать желанную книгу.
Поэтому мне хочется говорить не о безобразном оформлении наших книг, а о самом главном — тиражной политике. Не знаю, применимо ли высокое слово «политика» к тому, что правильней было бы назвать хаосом или еще проще — бесхозяйственной неразберихой? Почему у нас такие нищенские тиражи? Нет бумаги? Да как это может быть в стране с самым мощным лесным массивом в мире? Бумажного голода нет даже в странах, вовсе лишенных лесного покрова. А ведь мы используем для художественных изданий не только свежую древесину, но и могучий резерв макулатуры.
Беда в том, что у нас издается слишком много макулатуры. Бывают промашки даже у самых опытных издателей; книга, казалось бы обреченная на успех, вдруг терпит фиаско, но я вовсе не о том. У нас сознательно и хладнокровно закладывается в план заведомая макулатура: книги и брошюры, а порой целые собрания сочинений в нескольких томах, о которых заранее известно, что они никому не нужны, кроме авторов. Зачем книги, рассчитанные на узких специалистов, например о новом способе заливки асфальта, издавать тиражом в 50 тысяч экземпляров, когда достаточно сотни две-три оттисков на ротапринте? А сборники слабосильной поэзии, издаваемые заведомо в убыток издательству? А плохая, не имеющая спроса проза, в том числе грозди тетрадей «Роман-газеты», которая должна утолять читательский голод (миллионные тиражи как-никак!), а вместо этого подсовывает ему раз за разом сухую корку, от которой рот дерет? Вот откуда мнимая нехватка бумаги, вот почему так мизерны тиражи хороших, нужных читателям книг.
А ведь все проще пареной репы. Издавать надо лишь то, что имеет спрос. Но расплодилось неимоверное число членов СП, которые наряду с красной нарядной членской книжечкой обретают право жить от литературы, то есть издаваться. А на самом деле, такого права нет, ибо читатель не приемлет их писанину. Но разве заставишь вернуться к честному, полезному труду того, кто нюхнул типографской краски со страниц собственного творения?
Кроме того, есть такое уязвимое рассуждение: если идти на поводу у читателей, то придется издавать одну лишь приключенческую литературу. А не надо идти на поводу у такого читателя, пусть записывается в очередь в библиотеке на очередной «бестселлер». Но надо идти на поводу у тех читателей, которым нужны миллионные тиражи А. Платонова, Б. Пастернака, М. Цветаевой, М. Булгакова, В. Распутина, В. Астафьева, В. Быкова, Ф. Искандера, Б. Ахмадулиной, Ю. Трифонова, Б. Окуджавы и многих других «делателей литературных ценностей».
Я не принадлежу к числу любимцев фортуны (точнее, литературного начальства), которых издают и переиздают без числа, но я относительно много печатающийся автор. Тем не менее на своих творческих вечерах я подписываю, как правило, книжки-самоделки (сброшюрованные «выдранки» моих повестей и рассказов из толстых журналов), а не нормальные, типографским образом изданные книги, как было раньше, когда я издавался куда реже. Сейчас мои книги сразу уходят под прилавок, а еще — в мертвые «престижные» библиотеки. А так работать неинтересно и стыдно.
Наш книжный рынок нищ, а товар «черного рынка» далеко не всем по карману. Лишь очень богатые люди (к тому же величайшие энтузиасты культуры) могут платить по восемьдесят рублей за романы В. Пикуля и Ю. Семенова. Следствием создавшегося положения являются в лучшем случае бедные книги-самоделки, в худшем — равнодушие, безразличие к чтению.
Лукавое око телевизора все уверенней превращает читателей в зрителей, а это плохо, очень плохо, ибо поп-культура никогда не заменит истинной культуры, носителем которой является книга. Вот что сказал Олдос Хаксли: «Всякий умеющий читать способен возвыситься над самим собой, многократно умножить собственное существование, сделать захватывающим и полным смысла». Об умеющем смотреть телевизор великий английский романист этого не сказал бы.
Я не хотел говорить о том, как у нас издают, но не в силах удержаться. У нас есть издательство «Книга», мало продуктивное и даже мало кому известное. Оно существует, чтобы не окончательно исчезло искусство полиграфии, не перевелись люди, умеющие делать книги. Они выпускают томики с золотым обрезом, в отличных переплетах и суперах, на прекрасной бумаге, изящно иллюстрированные и оформленные, но это нечто вроде виктории-регии или орхидеи-бурля в ботаническом саду — прекрасные экзотические цветы, которых никогда не встретишь в нашем скромном пейзаже.
Остальные издательства как будто соревнуются в небрежности и халтуре. Исключение составляют подарочные издания и те чудеса полиграфии (атласная бумага, тисненая кожа переплетов, парчовые закладки), которыми время от времени радуют боссов от литературы. Конечно, лозунг «Экономика должна быть экономной» сильно ударил по книжному делу: почти исчезли поля, шрифт умалился чуть ли не до нонпарели, качество бумаги не позволяет дать фотографию автора, но даже самая строгая экономия не требует, чтобы текст печатался вкось страницы, чтобы Шрифт был слепым, чтобы для переплета избирали те скучно-грязноватые тона, какими под праздники освежают заборы и прочие деревянные части в провинциальных городах.
Во всем мире для популярных, требующих больших тиражей книг, будь то «Унесенные ветром» или детективные романы Агаты Кристи, существует так называемый карманный формат, особенно удобный в дороге. Бумага там довольно низкого качества, но прочная, шрифт убористый, но четкий, поля крохотные, но ровные, переплет всегда бросок и заманчив, книгу приятно взять в руки. Все в ней пропорционально, ничего вкривь и вкось, читать удобно и цена божеская. Почему мы и здесь не используем мировой опыт, зачем вечно изобретать пилу? Она давно существует и справно, верно служит людям. Пусть дадут читателям скромную, опрятную, компактную недорогую книгу, изданную тем реальным тиражом, который определится спросом на нее.
Я написал то, что считал нужным. Сейчас не то время, чтобы благодушествовать и растекаться… чем? — мыслию или мышию по древу, — я так и не разобрался в этом пассаже летописца, притворившегося очень древним, чуть ли не прямым преемником Бояна. В общем, я не хочу растекаться ни тем, ни другим, сейчас время дела, реальных усилий для преодоления всего, мешающего нашему поступательному ходу.
Но «для культуры» приведу несколько высказываний о книге людей, знавших в этом толк. Вильям Гершель: «Скажи мне, что ты предлагаешь читать своему народу, и я скажу, кто ты». Джон Мильтон: «Убить хорошую книгу едва ли не то же, что убить человека. Убивающий человека губит разумное создание, образ божий; но тот, кто уничтожает хорошую книгу, губит самый разум, гасит светоч божественного образа». Марсель Пруст: «Книжники останутся, несмотря ни на что, аристократами ума, и незнание какой-либо книги, какой-либо частности литературной науки пребудет всегда, даже у гения, признаком интеллектуального плебейства». Сергей Глинка («первый ополченец» войны 1812 года): «Книги не доносят на себя, на них доносят». А мрачнюга Шопенгауэр сказал: «Не будь на свете книг, я давно пришел бы в отчаяние». На этом можно кончить, ибо лучше не скажешь.
Gangut[Цитировать]
В каких-то разных странах мы с вами жили. В моей стране в библиотеках (в художественных, а не общественно — политических) на хорошую книгу была очередь, а библиотеки были при каждой приличной организации. не считая\ общественных и детских. домашние библиотеки, были у всех моих друзей, родственников и знакомых, с разным количеством книг конечно, но были. Были совершенно потрясающие библиотеки, — такие как у упоминаемого уже мной Мушкарёва Вадима Георгиевича, директора лампового завода, или детского врача Эммануила Шварца. Тираж 215 000 Вы считаете маленький? Посмотрите тиражи нынешних книг. А при таком «маленьком» тираже и его не хватало. А кто и как доставали книжный дефицит я уже писал. https://mytashkent.uz/2012/05/16/o-tashkentskih-knigolyubah/ посмотрите если раньше не видели, и ещё вот здесь. https://mytashkent.uz/2012/06/22/knigi-nashego-detstva-illyustrirovannaya-nostalgiya/
Владимир[Цитировать]
Жили-то в одной стране, и даже в одном городе, но условия жизни были разные. Сравнивать возможности молодого специалиста с возможностями директора завода или известного врача — некорректно. Помните в «Литературке» — «Если бы директором был я…». Мы же говорим не о таких выдающихся личностях, примеры которых можно приводить и приводить, а о широких массах населения. А если простой советский человек захотел, следуя истине «книга лучший подарок» зайти в простой советский книжный магазин (существующий именно для этого), купить и подарить другу книгу на день рождения, то возможностей у него было мало, т.е. не было вообще. Я могу перечислить на память те книги, какие я приобрел в нашем книжном магазине за первые полтора десятка лет его существования – их не так много. Хотя магазин был забит книгами «под завязку». Но покупать там было нечего по причинам названным в статье Ю.Нагибина. Да всё это вы знаете лучше меня.
Если говорить о «самой читающей стране в мире», то, сравнивая опять-таки оборот «Ташкниготорга» и Ташкентского дома грампластинок, нужно сказать, что оборот второго был в три раза больше, хотя цены на пластинки и книги были довольно близки. И что? В Ташкенте жили сплошь меломаны?
Тираж библиотеки фантастики – 215000 экз. — действительно очень мал, по одной причине: полное отсутствие этой и 25-титомной библиотек в магазинах того времени, даже, я думаю, в букинистических. Интересно, сколько номиналов от гос. цены просили за эти книги спекулянты?
У моих друзей и знакомых тоже были неплохие библиотеки. Мы обменивались книгами, делились впечатлениями от прочитанного. Но, повторюсь, это была весьма небольшая прослойка населения. Мне приходилось в студенческие годы работать на стройках. Там работали, в основном, хорошие люди. Но особой любви к чтению я у них не замечал. Хотя, скажу опять, люди это были вполне достойные. Просто кто-то из них очень любил футбол (а много книг по футболу вы видели в продаже?), кто-то рыбалку (один раз я всё- таки купил своему деду Справочник по рыбалке), а кто-то просто посидеть с друзьями. А ведь они были большинством населения.
А ваши посты я читал. Читал и комментировал. Ник – Игорь.
Gangut[Цитировать]
Заметка из «Всемирного календаря». Осень 1917 года. С тех пор многое потеряли
Gangut[Цитировать]
Но в Ташкенте (до 66г.) всё-таки было легче. Когда мы с нашими подписками объявились в Челябинске, у продавцов лица позеленели. Кое-что пропало при перерегистрации, но остальное мы получили. Это была последняя подписка нашей семьи.
lvt[Цитировать]
Владимир, я и сама не поняла, как это было с директором. Я его знала в лицо и лично. он объяснил, что и Пассаже началась драка, что его чуть не убили, и он, опасаясь, что дело кончится плохо, попросту сбежал. Подписка началась сразу за двумя столами. видимо, шла сразу и за Пассаж и за Академкнигу. Но зрелище было незабываемое.
tanita[Цитировать]
Да, и еще, тот Достоевский, что на снимке у Владимира — не тот. Тот был такого неопределено-поносного цвета, вот Михаил Сиверский на ФБ знает, о чем я . Этот куда приличнее! А у Мушкарева, Владимир, в самом деле библиотека была на зависть — он нашим соседом был, в одном доме жили, только в разных подъездах. Это на Навои.
tanita[Цитировать]
Подтверждаю, что на снимке не то издание. У меня на полке до сих пор стоят 17 томов художественных произведений Ф. Достоевского из академического тридцатитомника, выходившего начиная с 1972 года. Подписку на него удалось «зацепить», наверное, благодаря знакомству моих родителей с продавщицей чирчикского книжного магазина на улице Мира, рядом с Дворцом химиков. И, между прочим, я не отношусь к тем, кто, по словам Светланы ниже, потом не открывали эти книги. В старших классах и в институтское время прочитал многое и даже году в 1982-м писал реферат по какой-то общественно-политической дисциплине (что-то о роли культуры в идеологической борьбе) с подробным упоминанием романа «Бесы». Сомневаюсь, правда, что в техническом ВУЗе преподаватель этот реферат дочитал хотя бы до половины, если вообще читал…
И еще могу подтвердить, что с хорошими книгами в Средней Азии в то время было лучше, чем на российских просторах.
Владимир К[Цитировать]
Владимир, Достоевский не принадлежит к числу моих любимых писателей, но не открывать?…странно как—то даже. И у вас собр. соч. Не в пример приличнее по виду…. уж очень противный цвет у моего ДОстоевского, кто это так придумал выпустить в таких обложках?!
А самая читающая страна в мире — достаточно даже сейчас зайти в московское метро. Я , по дурацкой привывчке, заглядыаю кто что читает. И филосифию, и фантастику, и Пелевина, да просто любо-дорого посмотреть.Многи читают имено книги.
tanita[Цитировать]
Да, меня вот тоже всегда интересовало это определение — самая читающая страна…Как это вообще было можно определить….Действительно, только по кол-ву изданных книг, а больше всего, действительно, издавались труды Великой Троицы и всякое такое подобное. Читала о драке за Достоевского и смешно было — интересно, сколько человек из присутствовавших там потом открыл этого самого Достоевского…Я смогла себя заставить это сделать только в школе. Больше как-то не хочется…
Светлана[Цитировать]
Я могу только повторить слова Анны — мне вас жаль. Столько хорошего в жизни упустили….. Смешно? Кто потом открыл? Да уж открывали…. я бы на вашем месте этим не гордилась.
tanita[Цитировать]
Светлана,мне жаль вас — чувствуется,что детство и юность ваши прошли без единой книжки в доме, при малограмотных родителях и бездарных школьных учителях литературы.
Анна[Цитировать]
В нашем доме была библиотека из 2000 тыс.книг. Читать я начала в 5 лет, имею высшее образование в третьем поколении, как со стороны мамы, так и со стороны отца. Я просто высказала своё мнение на предмет Достоевского. А переходить на личности, оскорбляя не только эту самую личность, но и родителей — мягко говоря, — непорядочно.
Светлана[Цитировать]
Светлана,так вероятно среди ваших 2000книг найдётся и Достоевский и вы,будучи уже в зрелом возрасте,попробуйте прочитать и осмыслить какое-нибудь его произведение.Вот,например в Польше, Достоевского считают самым великим российским писателем и в каждой общественной библиотеке обязательно есть его творения,переведённые на польский.
анЯ[Цитировать]
Да. В нашей библиотеке был 12-ти томник Достоевского, пятьдесяткакого-то года, серенький такой. Там даже «Бесы» были. Я читала Фёдора Михайловича в «незрелом» возрасте. Мне не понравилось. Мне не нравится его темп повествования, и всё у него как-то нервно, надломно, надрывно, мрачно. Можно сказать, на грани психического расстройства. А сейчас, в «зрелом» возрасте я тем более предпочитаю авторов душевно здоровых… А про Польшу — вы правы. Поляки знают, кто такой Достоевский и уверены, что каждый русский мастерски может играть в шахматы…
Светлана[Цитировать]
У вас была библиотека в 2 МИЛЛИОНА книг??? Именно так исчисляется » 2000 тыс.книг». Ну, а высшее образование «в третьем поколении» ещё ни о чём не говорит. И 2 миллиона книг тому подтверждение.
азбука[Цитировать]
Да ради б-га!! Я пошутила. Я выросла на помойке, без родителей и семьи, образование — незаконченные три класса начальной школы. А кто такой Достоевский? Он писал сказки или эротические женские романы? Просветите, чтобы я хоть знала, о чём идёт речь…
Светлан[Цитировать]
Светлана, Вы прелесть! :-)))))))))))))))
АГ[Цитировать]
Юпитер, ты сердишься,значит ты неправ!
анЯ[Цитировать]
Искусственно созданный дефицит.
А вообще в Ташкенте сильные книги были. Мой товарищ в буке за три рубля Крученыха купил. Многое бабушки в эвакуацию привезли.
Рабинович[Цитировать]
Ташкент, 1971 год.
— Место битвы? За углом…
Gangut[Цитировать]
Мои магазины: в детстве — на площади Куйбышева, в студенчестве — «Пропагандист» на «Лаззате» и Пассаж и букинистический на Навои, после женитьбы — на Гагарина. На вокзале и за Фархадским практически ничего не покупал. Иногда покупал у перекупщиков на фархадской ярмарке. А еще на заводе был сотрудник, через которого можно было купить втридорога любую книгу (например Алису из лит. памятников за 25(!) р.) и пластинку.
EC[Цитировать]
Кто знает, можно ли вывозить художественную литературу из Узбекистана при переезде в другую страну?
Мунтазир[Цитировать]