Пик имени Евгении Корженевской История Ташкентцы

Tatyana Vavilova

На Памире стоит семитысячник, пик имени Евгении Корженевской, единственный из соседних пиков, который не изменил своего названия с 1910 года. Пик Федченко недолго носил имя своего первооткрывателя, в 1871 году стал имени Кауфмана, в 1928-м — Ленина, в 2006-м — Абу Али Ибн Сины. В 13 км от пика Корженевской высится бывший пик Сталина — Коммунизма — Исмаила Сомони. На пик Евгении не покушаются. Любовь мужа его охраняет.

Пик открыт географом и путешественником, исследователем Памира Николаем Леопольдовичем Корженевским и назван в честь молодой жены, друга и соратницы Евгении Сергеевны Топорниной — Корженевской, тогда учительницей женской гимназии. Супругов хорошо знал Виктор Виткович и лучше него о Евгении Корженевской никто не расскажет:

«Был у Евгении Корженевской. Ну и старуха! Прелесть!
Уже стемнело, когда добрался до Шелковичной и постучался. «Кто там?»
Подумал: живет одна, в ее-то годы! Назвал себя. Сейчас же открыла.
Захлопотала, будто ей не восемьдесят, а восемнадцать. Глаза молодые, веселые, озорные. Усадила, побежала ставить чайник на огонь. В стакане — ветка сирени. Тюльпаны в вазочке. На стенах — фото Николая Леопольдовича.
Пока хлопотала на кухне, протянул руку к книге, небрежно брошенной на стуле.

«Штурм пика Евгении Корженевской», авторский альбом с надписью Затуловского. Недавно прислан.
Большинство ташкентцев и не подозревают, что женщина – та, чье имя носит один из высочайших пиков Средней Азии, четвертая по высоте вершина Советского Союза (7105 метров) – живет с ними в одном городе.
Они думают в простоте души, что Евгения Корженевская жила давным давно, не то в начале этого века, не то в конце прошлого! Именно это чувство смещения времени —
потрясало меня еще в школе на уроках Николая Леопольдовича.
Он был нашим учителем физики. В те бурные годы географы временно оказались не у дел, и известный путешественник вынужден был пойти в школьные учителя. Ему следовало бы преподавать географию — он преподавал физику, но и преподавая физику, он развивал у нас вкус к географии.
Страсть к путешествиям была в нем столь велика, что нам, школьникам, не составляло труда сбить его на любимый предмет. И пользовались этим: частенько по нашей вине урок физики обрывался и Николай Леопардович (так шутливо и вместе с тем влюбленно мы его величали, услышав из его уст о том, как однажды встретился он в горах со снежный леопардом), рассказывал нам о своих путешествиях по Средней Азии.
Рассказывал до того увлекательно, что его рассказы и сегодня живы в памяти.
Он познакомился с Евгенией Сергеевной в Оше, она там жила. Люди, не обладающие воображением, вырезают милое имя на скамьях. Николай Леопольдовоич назвал именем любимой пик и прославил ее на весь мир.
Пятьдесят четыре года прошло с того дня, как имя Евгении Корженевской вознеслось над миром. И вот сижу у нее и пью чай с кексом, разговариваем о том, о сем. Сказал ей, что только что кончил сценарий об Алексее Павловиче и Ольге Александровне Федченко, первых исследователях Памира. На всякий случай спросил, знала ли она их.

Меня потрясла простота, с какой она заговорила об этом.
— Мы с Николаем Леопольдовичем сразу после свадьбы были у нее в Петербурге в гостях А потом, когда она собирала растения для своей «Флоры Памира», останавливалась у нас в Скобелеве, ( теперь Фергане). Ольга Александровна сильно хромала, и я удивлялась, как она совершала такие трудные экскурсии на Памир. И сын ее Борис вместе с ней собирал растения, только рано начал слепнуть, плохо видел …

Так запросто, как современница, стала рассказывать Евгения Сергеевна о встречах с этой знаменитой женщиной.
Кстати, о зрения чтобы прочесть надпись, которую сделала Корженевским на своей книжке Ольга Александровна, я вынул из футляра очки. Евгения Сергеевна удивилась
— Вы уже пользуетесь очками?
Ей восемьдесят второй год, но видит как девчонка. Нет, ты подумай, что за старуха! В
прошлом году ездила на Иссык-Куль. Поехала туда на машине. Жила у какого-то пастуха-киргиза в глинобитной кибитке, возилась с его ребятишками. Купалась в озере, совершила паломничество к памятнику Прежевальского.
А четыре года назад, спустя год после смерти Николая Леопольдовича, когда я попал в Ташкент и ее навестил, Евгения Сергеевна только что вернулась с Сыр-Дарьи, с рыбалки, куда ездила вместе с подругой. Тут же мне и себе налила по рюмке красного вина,чтобы помянуть Николая Леопольдовича.
Когда разговор стал иссякать, она вдруг заторопилась.
— Ну, мне надо проверить тетрадки
— У вас ученики? — удивился я.
— Да, я преподаю немецкий язык. Деньги не беру за уроки.

Так что у меня всегда хватает учеников …
Улыбнулась светлой и ясной улыбкой, и мы распрощались.
На улице накрапывало. Стволы деревьев были мокры. Свет
фонарей еле пробивался сквозь водяную пыль. Я шел со странным чувством, будто со мной только что произошло необыкновенное. Впрочем, так оно и было: ведь я сегодня к самой истории прикоснулся рукой.»

Виктор Виткович. Длинные письма. 1967 год.