Кронштадт — Кукча — Петергоф Искусство История

Автор Фахим Ильясов.

Любимым занятием Мурата-ака, в течение последних нескольких месяцев, было сидеть на травке или курпаче, и наблюдать за жизнью Кукчи у обмелевшей, но все ещё бегущей куда — то речушки вдоль улицы Маннона Уйгура, через дворик уютной кукчинской мечети, мимо трамвайных и автобусных остановок «Дарбаза», «Аклан», «Кукча», «Шофоиз», «Кукча — Актепе» «Хандамир», «Таккачи» и т.д., не названия а услада слуха и сердца для тех, кто был рожден в этих местах, вырос в этих местах, учился, работал и женился. Мурат — ока называл жизнью все, что он видел вокруг себя за эти несколько часов проведенных на трамвайной остановке Кукча, посидев немного на базарчике, Мурат — ока переходил в чайхану, разместившуюся на месте бывшего летнего кинотеатра «Янги Хаёт», там рядом с офисом махаллинской комиссии была маленькая, захудалая, грязненькая чайхана, но Мурата — ока это абсолютно не смущало.

Он радовался каждому солнечному дню, также как и пасмурному, в каждой погоде он видел свои плюсы. Ежедневно, он приходил на кукчинский базар бахчевых, который стихийно возникал, каждый год ранним летом, напротив сороковой школы и тянулся вдоль забора на месте бывшего зимнего кинотеатра, а ныне территории расширенного кукчинского кладбища, там он садился на «курпачишку» ( стёганное одеяло, сделанное под матрас) знакомого продавца дынь и арбузов, и наблюдал за народом приходящим на базар, проходящим мимо, садившимся в трамвай и автобусы, заходящим в продуктовый магазин за покупками. За несколько недель своих наблюдений за жизнью кукчинцев, Мурат — ока мог безошибочно определить сколько и чего купит сегодня такая — то женщина ( его соседка), а вот её муж сегодня вечером после работы, наверняка прикупит бутылочку крепенького и понесет его домой, на улице он пить не будет, это не такой человек чтобы пить по углам или в чайхане, он просто сегодня будет ждать гостей, например, свояка с женой из соседней улицы.

Мурат — ока, очень любил наблюдать за сорванцами пытающимися стянуть дыни и арбузы, он, вспоминая своё далекое детство, радовался их каждой удачной выбранной дыне или арбузу, но потом спохватившись, он начинал укорять пацанов, чтобы они не тащили дыни без спроса, а лучше бы спросили разрешения у продавца. Но современные продавцы были » теперича, не те то, что давеча», и они если ловили пацанов пытавшихся стащить дыньку или арбуз, то норовили даже побить их, Мурат — ока уже заплатил несколько раз продавцам бахчевых за украденные пацанами дыню или арбуз, лишь бы те не гонялись за ребятами, позоря в первую очередь себя. Да, нравы несколько изменились. Но ничего, и это пройдет. Если не считать нескольких мелких инцидентов продавцов бахчевых с пацанами, то Мурат — ока был доволен тем, что он обозревал вокруг себя, был доволен и своими беседами с кукчинцами, он видел изменения в жизни своих земляков, видел как изменилась Кукча, сколько новых и современных домов воздвигли на месте старых участков в махалле, вот только его сороковая школа стояла без изменений, да ещё кукчинский молочный базар переехал на две остановки дальше по улице Маннона Уйгура, ближе к Литературному институту), он даже иногда комментировал продавцу бахчевых про изменения в архитектуре Кукчи и фасадов современных зданий, сравнивая их с аналогичными изменениями в Питере, Мурат объяснял хозяину «курпачишки» то, что разница если и есть в современных застройках, то небольшая, просто в каждом регионе свои критерии красоты, а вот соответствуют ли они каким либо мировым стандартам, то это уже будут судить следующие поколения, продавец бахчевых Эргаш -ока, только, дивился наблюдательности Мурата — ока.

Мурат — ока не делал секрета из своей наблюдательности, он тридцать пять лет отслужил на флоте, начинал матросом — радиометристом, отслеживая в мониторе действия иностранных ( читай американских) кораблей и самолетов, через полтора года службы радиометристом, он уже мог по расположению точки на радаре определить что это за корабль, естественно его опыт базировался на глубоком анализе ежедневных данных и наблюдений за действиями кораблей противника, затем он закончил ВВМУРЭ ( Высшее Военно Морское Училище Радиоэлектроники имени Попова) в Ленинграде, служил на эсминцах и крейсерах, дослужился до звания капитана второго ранга, был начальником РТС ( Радиотехнической Службы) и старпомом на крейсере, а также командиром эскадренного миноносца (эсминца). У Мурата — ока была возможность стать капитаном первого ранга, ему предлагали повышение, но для этого надо было снова переехать в Североморск, а его супруга Любаша, никак не хотела уезжать из Петергофа где они жили, в суровое Заполярье, уж очень мать у Любаши хворала, сказывались блокадные годы, да никого и не было у неё кроме дочери, тесть Мурата — ока умер рано, всего через несколько лет после их с Любашей свадьбы, но успел понянчить внучку, свою любимицу и красавицу Луизу. После смерти мужа у Зинаиды Анатольевны, матери Любаши остались, только, дочь, зять Мурат и внучка Луиза, сын у Любы с Муратом тогда ещё не родился. Мурат — ока, первый раз увидел свою Любашу во время увольнения, это случилось в Кронштадте, в Базовом Матросском Клубе ( БМК), тогда ещё двадцатилетний Мурат , старшина второй статьи срочной службы флагманского крейсера Северного Флота «Мурманск».

Корабль , на котором служил Мурат пришёл из Североморска на Балтику в кронштадтский судоремонтный завод, для проведения планового ремонта, начиная с очистки днища корабля в сухом доке, и замены многих видов оборудования, так как по плану Министерства Обороны и Генштаба ВМФ СССР, этот флагманский крейсер готовили для дальних походов в составе эскадры военных кораблей, и общим выходом эскадры в дальний поход из Североморска в январе следующего года, и эскадре следовало выходя из Кольского Залива идти мимо острова Кильдин, потом вокруг Скандинавского полуострова, потом по Атлантическому океану через Бермудский треугольник , и вдоль Африки до Экватора, а затем совершив маневр под названием » Поворот всем вдруг», надо было развернуться и пойти в Средиземное море через Гибралтар, мимо Геркулесовых Столбов с заходом иностранные порты ( Алжир и Египет) для проведения нескольких морских учений в Средиземном море, при содействии атомных подводных лодок, и проводить эти учения, надо было специально, на виду у Шестого Флота США (Знай наших). Корабли Шестого Флота США постоянно сопровождали советские военные корабли не только в Атлантике и Средиземном море, но и во всех других океанах и морях нашей планеты.

Во время увольнения Мурата, студентка пединститута Люба Медведева , проходящая практику в одной из библиотек Кронштадта, также пришла на танцы в БМК со своей родственницей Настей, и когда её пригласил на танец какой — то матросик, то она обратила внимание на его длинные и темные от природы ресницы, потом она танцевала с другими моряками, а когда после танцев Мурат попросил разрешения проводить её, то она не сразу согласилась, так как до этого у Любы попросил разрешения проводить её, курсант военно — морского училища. Но курсант, где — то задерживался, вернее его специально задержали друзья Мурата с крейсера, они стали расспрашивать курсанта о житье — бытье в училище, мол, стоит ли им тоже поступать в это училище, как, мол, там с увольнениями, а самое главное, они подробно спрашивали про распределение после окончания учёбы, и т.д.. Пока курсант отвечал на вопросы, Мурат увел Любу из радиуса видимости БМК. До конца увольнения оставалось ещё полтора часа, а до судоремонтного завода где стоял корабль, было пятнадцать минут ходу, Мурат шёл и молчал, он никак не мог найти подходящую тему для разговора с девушкой, а она ему очень понравилась, неожиданно он брякнул ей, что она похожа на Василису Прекрасную из фильма, что у неё такие же длинные и русые косы. Люба смутилась, она не привыкла к комплиментам, и чтобы преодолеть смущенность, Люба сама начала задавать Мурату вопросы, она спросила его откуда он родом, кем он служит, нравится ли ему морская служба, да и само море, Мурат с радостью начал рассказывать о Ташкенте, но в этот момент они уже подошли к дому родственницы Любы, где она жила во время прохождения студенческой практики.

Мурат набравшись смелости спросил у Любы её почтовый адрес, чтобы иногда писать ей письма, так как в увольнение его могут и не отпустить в следующую субботу или воскресенье, а если ему, все таки дадут увольнительную, то он хочет пригласить её в кафе — мороженое, Люба неожиданно для себя, дала ему свой Петергофский адрес и телефон своей кронштадтской родственницы. Мурат окрыленный радостью от предстоящих встреч, добежал до корабля за сорок пять минут до окончания увольнения, он мог бы ещё, не торопясь, спокойно, полчаса погулять с Любой или постоять у её калитки. Но эта мысль пришла ему в голову, когда он уже доложил вахтенному офицеру корабля, о своем прибытии на корабль. Через неделю, в следующую субботу, сразу после окончания большой приборки на корабле и флотского обеда с компотом, ему дали увольнительную, и Мурат , сойдя с палубы крейсера на берег, тотчас бросился бежать к дому где жила Люба. По дороге он обогнал какую — то девушку с русой косой, но пробежав метров двадцать его вдруг осенило, и он оглянувшись увидел Любу возвращающуюся домой после практики. Мурат покраснев как мальчишка подошёл к Любе и сказал, что бежал к ней, и так спешил, что увлекшись не узнал её и пробежал мимо. Любе понравилось, что этот моряк с длинными ресницами так торопился к ней. Люба сказала, что она переоденется и через полчаса выйдет к нему. Мурат оставшись у калитки закурил, и в этот момент из дома вышли родственницы Любы, её двоюродная тетя Вера с дочкой Настей и пригласили Мурата в дом, и пока Люба собиралась, тетя Вера расспрашивала Мурата о службе, Мурат сообщил тете Вере, что он собирается поступать в военно морское училище и связать свою жизнь с флотом. Тетя Вера одобрила его выбор, сказав, что моряки никогда не голодали и не будут голодать, у блокадницы тети Веры были свои представления о хорошей жизни. Напоив Мурата чаем , угостив печеньями и конфетами, пока Люба собиралась в другой комнате, тетя Вера попросила Мурата не обижать её племянницу, сообщив, что Люба скромная и порядочная девушка, а уж кто женится на ней, тот будет всегда доволен такой женой.

В этот июньский вечер в Кронштадте, на берегу Балтийского моря Мурат и Люба гуляли до самой ночи, которая никак не спешила прийти, чтобы дать городу свои полчаса. Мурат рассказывал Любе о своих планах на учебу, о своем флагманском крейсере Северного Флота, о том как они ходили на остров Диксон, о походах и учениях в море Лаптевых, о проливе Вилькицкого, о ледовых торосах в Карском море, о Новой Земле и, естественно, о Ташкенте, о родной махалле Кукча, где каждый второй, как минимум, комментатор по международным вопросам, а каждый первый, претендент на пост министра иностранных дел, о своих родителях, об отце фронтовике, ныне работающим экономистом на «Лампочке» ( Ламповом заводе), о матери, преподавательнице в институте, о дяде, который заставил его закончить школу, так как Мурат не хотел учиться, а пойти работать на завод. Мурат рассказывал о своих друзьях поступивших в институты, а он сам, отнесясь к этому вопросу несерьезно, провалил экзамены в ташкентский институт связи, и поэтому был призван на службу в ВМФ. Люба больше молчала, она не хотела рассказывать о своей маме и тете Вере перенесших блокаду, и спасшимся , только, благодаря военному врачу, будущему мужу тети Веры и отцу Насти, посадившему девушек на самолет с раненными и отправив их в Оренбургский военный госпиталь, из окруженного немцами Ленинграда, холодной зимой 1943 года. Потом военврач Константин Иванович Обухов сам прилетел в Оренбург и там же, через полгода женился на Верочке, неожиданно расцветшей в Оренбургских степях и на татарских беляшах Хадичи — опы, хозяйки дома где они квартировали.
Обо всем этом Мурат узнает позже, став курсантом ВВМУРЭ имени Попова, и мужем Любаши.

Тесть Мурата, руководитель проектной группы ленинградского «Метростроя» Василий Матвеевич своего зятя, иногда, будучи в хорошем настроении, называл Вано Мурадели, в честь одноименного композитора.
После первого настоящего свидания с Любашей, старшина второй статьи Мурат Ходжаев не был в увольнении две недели, на корабле был аврал, эти две недели показались Мурату вечностью, но тем радостнее была следующая встреча с Любой, они гуляли по городу, по берегу Балтийского моря, даже искупались в теплой морской воде, потом ели мороженое, потом они успели попить чай у тети Веры, а потом были ещё мучительные две недели до следующего увольнения, после которого Мурат поехал сдавать экзамены в училище, а Люба домой в Петергоф.
Из семи моряков флагманского крейсера сдававших вступительные экзамены в училище, поступили четверо, уровень подготовки специалистов моряков в Радиотехнической Службе флагманского крейсера Северного Флота, под руководством капитана третьего ранга Криницкого был на высоте, и естественно, что были особые льготы для моряков срочной службы при поступлении в военные училища, чем ребята и воспользовались.

А ещё двое ребят из троих не сдавших экзамены, пересдали их на следующий год и таким образом тоже стали курсантами. Учеба давалась Мурату легко кроме физики, сказывалась слабая школьная база по
физике (кукчинские пропуски уроков, а это значит, — игры в лянгу и футбол, бесплатные дыни и арбузы с кукчинского базара, курение за углом школы и ещё много — много других приятных дел, которым, однако, всё время мешали эти дурацкие уроки ), но Мурат просидев почти весь первый курс в библиотеке училища, нагнал однокурсников. На втором курсе Мурат написал родителям о своем намерении жениться на Любаше. На его с Любашей свадьбу, приехали родители, сестры и братья, а также дядя с женой. Свадьбу провели в доме Любаши под крики «горько», с водкой, коньяком, разными марками вин и шампанским. Мама Мурата Мунновар — опа и отец Акбарходжа — ока высказали свою любовь и поддержку молодым, а куда им было деваться, их сын стал самостоятельным, скоро будет морским офицером, а невестка Люба произвела на них хорошее впечатление, также, как и её интеллигентные родители, ставшими сватами. Родители Любы, Василий Матвеевич и Зинаида Анатольевна, сразу предупредили молодых и сватов о том, что Мурат и Люба будут жить с ними, так как Люба у них единственная дочь, и они не хотят её никуда отпускать. На третьем курсе, командир училища разрешил Мурату ночевать дома три раза в неделю. А на четвертом и пятом курсах учебы в училище, Мурат ночевал дома до пяти дней в неделю. После окончания училища, Мурата распределили служить на эсминец базирующийся в Таллине, где они с Любой прожили семь лет, потом его перевели служить на Север, а Люба с дочкой и сыном, рожденным в Таллине, остались дома в Петергофе. Прослужив в Североморске пять лет, Мурат написал рапорт о переводе на Балтийский Флот, так как хотел быть ближе к семье. Но оказалось, что в Ленинградском штабе ВМФ все должности были уже заняты (хотя Мурату и обещали найти место в Штабе), и поэтому Мурату снова пришлось служить на корабле, он уже был капитаном третьего ранга, и вместо начальника Радиотехнической Службы, его назначили старшим помощником командира крейсера, выражаясь по флотски, старпомом. Прослужив год на крейсере, Мурат получил звание «капдва», то есть капитана второго ранга, и его перевели командиром корабля на эсминец. Люба работала учительницей в школе, и освободившись в районе трех часов дня, занималась домом и ждала Мурата со службы, а Мурат, если не видел свою Любашу несколько дней
из — за учений или несения вахты на корабле, то начинал безумно скучать по ней и детям.
Они несколько раз съездили в Ташкент , сперва проведать родителей Мурата и родственников, а затем на поминки отца , а потом и на поминки матери Мурата.

Служба у Мурата протекала разнообразно, были частые учения в самых разных точках морей и океанов, отрабатывали стрельбы из главного калибра, из зениток, помогали подлодкам координировать цель, для последующего его поражения ракетами из подводного положения, были учения по химической тревоге на выживаемость в штормовых условиях, и много — много других учений и боевых тревог, были частые походы в Средиземное море и Атлантику, заходили в порты Норвегии, Алжира, Египта, Сирии, Мальты и Гвинеи. Очень часто отрабатывали боевые и химические тревоги отрабатывали даже когда корабль стоял у пирса, кстати, начальник химической службы флагманского корабля, знаменитый на всю Балтику капитан третьего ранга Гоги Тенгизович Талаквадзе, был большим любителем застолья, юморист и оригинал, он со своим обаятельным грузинским акцентом рассказывал сотни историй и анекдотов из жизни грузинского народа, и как — то раз, капитан третьего ранга Талаквадзе с глубокого похмелья, не протрезвев как следует, да к тому же, на свое несчастье, был вахтенным офицером корабля, и во время утреннего построения всего личного состава на верхней палубе, в момент праздничного подъёма флага, в честь Праздника Великой Октябрьской Социалистической Революции — 7 Ноября, в присутствии самого главкома Военно Морского Флота адмирала флота Горшкова, начальника Штаба ВМФ, партийных чиновников, и многих — многих других адмиралов, а также корреспондентов телевидения, газет и журналов, вместо команды, — » На флаг, гюйс, стеньговые флаги и флаги расцвечивания, смирнооооо»!, ( все эти флаги и гюйс поднимаются на мачтах кораблей, только, в дни больших праздников) , капитан третьего ранга Гоги Тенгизович Талаквадзе подал в микрофон команду, » На флаг, гюйс и до фуя маленьких флажков, смирнооооооо»!
Свой поступок Талаквадзе мотивировал тем, что забыл все слова из — за чрезмерного принятия спиртного на грудь накануне праздника.

Бедного Талаквадзе разжаловали до капитана — лейтенанта, и влепили месяц офицерской гаупвахты, а после гаупвахты Талаквадзе отправили служить на Северный Флот, где он и служил на точно таком же крейсере до самой пенсии, а потом уехал к себе в Зугдиди. Все моряки Балтийского Флота , а затем и Северного, любили Гоги Тенгизовича Талаквадзе за его юмор, грузинское гостеприимство и доброту характера, а после этой его выходки он стал знаменитым на всех флотах СССР.

Командующий ВМФ СССР адмирал флота Горшков, уже потом, сам, не раз смеялся над этой и другими высказываниями Талаквадзе. Звание капитана третьего ранга Талаквадзе восстановили через два года. На пенсию он ушёл капитаном второго ранга.

Мурат и Люба были необыкновенно красивой парой, Любаша выросшая на примере скромного житья своих интеллигентных родителей, никогда не претендовала на всякие дорогие излишества, она была счастлива тем, что у неё есть любимый муж и двое детей, что их семья ни в чем не нуждается, и что её муж всегда заботится о них. Когда Мурат на сэкономленные суточные (что — то около двенадцати долларов в день) во время заходов советских военных кораблей с дружественным визитом в иностранные порты, привез ей из Алжира необыкновенно красивую золотую цепочку и знак её Зодиака итальянской работы, то Любаша даже стеснялась надевать цепочку с медальоном на работу, ведь в школе где она преподавала, ни у кого из учителей не было даже подобия такой. Люба всегда волновалась за Мурата, особенно когда он уходил надолго в морской поход, писала ему длинные — предлинные письма ( письма и прессу морякам подвозила плавбаза вместе с продуктами, и почта вместе с прессой шла до адресатов месяц, как минимум), считала дни до его возвращения, готовила к его возвращению его любимые блюда, а в день возвращения мужа, Любаша всегда переправлялась на пароме в Кронштадт, и там на причале, вместе с другими женами моряков, встречала корабль Мурата возвращающегося в родной порт из дальнего похода, она встречала Мурата в течение всей его службы на Балтике, за исключением периода службы на Северном Флоте. А как она болела за него , когда команда Мурата играла в футбол или волейбол на первенство Балтийского Флота, и вместе с мужем огорчалась поражениям его команды.

Мурат, в отличие от восточных мужей, никогда и никуда не ходил без Любаши. У моряков было принято отмечать все события вместе с женами, ведь после многомесячных дальних походов, морякам не хотелось расставаться со своими любимыми женами даже на одну минуту. По этому поводу есть флотская поговорка, — «Жена моряка — всегда невеста». А боцман корабля Северного Флота, где одно время служил Мурат, бывший кубанский казак, а ныне главный боцман флагманского крейсера мичман Ермаков, так шутил по поводу организации встречи женами моряков своих мужей из дальних походов, — «Жена моряка должна встречать мужа держа в одной руке рюмку водки, в другой руке вилку с селедкой и подол в зубах». Боцман Ермаков, своими шутками и прибаутками прививал молодым морякам любовь к флоту, а через флот и к Родине, боцман, через юмористические поговорки и шутки — прибаутки, подчеркивал превосходство военных моряков перед сухопутными войсками ( все относительно, каждый род войск имеет свои определенные преимущества и поводы для гордости), новичкам пришедшим служить на корабль, то есть салагам, Боцман поправляя их выправку в строю шутил, что моряк всегда должен быть опрятен, подтянут, и гладко выбрит, так как на моряков всегда смотрит народ, ведь старший матрос на флоте, что генерал в пехоте. И когда юные салаги довольно улыбались, то боцман добавлял, — » А ФЛОТСКИЙ КОК, приравнивается армейскому полковнику», тогда салаги начинали неудержимо ржать над флотским юмором боцмана.

А как хорошо Любаша пела песни, особенно ей удавались романсы, а когда она пела романс Ахмадуллиной, — » А напоследок я скажу» или песню «Ты поговори со мною мама», то
она исполняла эти песни так проникновенно, с такой душевной теплотой, что все слушающие женщины начинали утирать глаза платочками, и даже некоторые мужчины шмыгали носами и отворачиваясь от жен, ненароком дотрагивались до глаз, а Мурат неплохо пел песни Энгельберда Хампердинка и отлично копировал Луи Армстронга.

Мурат никогда не знал других женщин, он никогда не имел не то что романов, а даже простых дружеских отношений с женщинами, Любаша и Мурат никогда не ревновали друг друга, они были настолько уверены в друг друге, что им и в голову не приходили подобные мысли. Они были вместе уже больше тридцати лет, а чувства у них сохранились такими же как в первые годы, и даже бывая в гостях, Мурат с Любой иногда отлучались на балкон или лоджию чтобы поцеловаться и остаться вдвоем хотя бы на несколько минут, так сильно они тянулись к друг другу. Они вместе ездили в подмосковные санатории по путевкам выданным в Штабе Флота, иногда им выдавали путевки в Ялту, иногда в Минеральные Воды или Кисловодск, но почти ежегодно они старались вместе ездить отдыхать, хотя бы, дней на двадцать, оставив детей у мамы, а остальную часть, длинного военно — морского отпуска, они проводили вместе с детьми. Но бывало и такое, что Мурата отзывали из отпуска, тогда они срочно возвращались домой, и Любаша готовила мужа в очередной дальний поход или на очередные учения.

Потихонечку уплывали годы, смывая волосы с головы Мурата, и окрашивая русые волосы Любаши, в цвета седого Балтийского моря. Дочка Мурата и Любы выросла, закончила ЛГУ, вышла замуж за врача дантиста из северного городка Стрежевой, что в Томской области, и с мужем уехала туда жить, квартира на Лиговке в Питере, полученная Муратом за время службы на Флоте, и приготовленная в наследство дочери , теперь пустовала, Любаша категорически отказывалась покидать родительский дом и переезжать на Лиговку, да и сам Мурат, настолько сроднился с квартирой родителей Любаши, что и ему не хотелось никуда переезжать, сын был пока ещё при них, но как потом все у него сложится, было ведомо, только, Всевышнему. Своего внука Мурат видел нечасто, пару раз дочка привозила «мелкого» на лето, да и они с Любашей и сыном разок съездили к ним, малыш радовал Мурата своим улыбчивым взглядом, и если у него ломалась игрушка, то малыш сам старался его отремонтировать, то есть, действовал по принципу, если ломать , так уж до конца, Мурат шутил, что внук у него, мужик самостоятельный и уже вырабатывается характер настоящего моряка. Через несколько лет Луиза родила и второго внука.
Всё это вспоминал Мурат, сидя в чайхане на Кукче, вспоминал свою тещу Зинаиду Анатольевну, которая перед смертью благодарила его за его любовь к её дочери, Мурат начал называть свою тещу мамой ещё до свадьбы, сразу же с того дня, как он попросил руки Любаши.
Теще Мурата очень нравилось в нем то, что когда Мурат бывал дома, то сам ездил или ходил на рынок, а также в магазины за продуктами, освобождая таким образом своих женщин от таскания тяжестей, а иногда и готовил им плов или шурпу. Мурат очень любил свою тещу за её удивительный такт и самопожертвование семье, за то, что он никогда не слышал от неё не то что грубого слова, а даже намека на грубость, в семье родителей Любаши всегда царила любовь к друг другу,
все вопросы решались за столом, каждый в доме знал свои обязанности и выполнял их безотлагательно, никому и ничего не надо было напоминать.

Автомобиль Мурата месяцами пылился в гараже, на ней он ездил, только, в отпуске, откровенно говоря, после морских дальних походов, океанских штормов и качек, Мурату хотелось не ездить по земле, а просто ходить по ней, и Мурат, никак не мог насытиться ходьбой по земле, они с Любой могли гулять пешком часами, обходя все парки Петергофа и улицы Питера, потом зайти в первое попавшееся кафе и сидеть за мороженым глядя друг на друга и украдкой касаясь рук под столом, совсем как в год первых свиданий курсанта Мурата и студентки Любы. Мурат не был великим рукастым, но отремонтировать утюг, прибить гвозди, поменять замок в дверях, покрасить двери и окна, и приклеить обои умел. Но все эти работы по дому Любаша выполняла и сама, ведь Мурата не бывало дома по несколько месяцев.

Думая и вспоминая свою Любашу, Мурат аж застонал, чайханщик Собир — ока подбежал к Мурату и спросил все ли в порядке, Мурат кивнул, а сам опять предался воспоминаниям. Его ненаглядная Любаша, тяжело заболела несколько лет тому назад, Мурат уже был на пенсии, он делал все что мог, показывал Любашу самым лучшим медицинским светилам Питера и Балтийского Флота, но болезнь за три года унесла его ЛЮБОВЬ. Мурат ничего не помнил про те последние дни Любаши,
хотя он все время был рядом с ней, и по её просьбе читал ей вслух её любимую книгу «Сага о Форсайтах», за неделю до кончины Любаши, из Стрежевого приехали дочь с зятем и уже большими внуками, и только присутствие детей и внуков помогло Мурату справиться с собой, он не хотел жить без своей Любаши. После её похорон, он ночами стонал в подушку. Дочка специально оставляла ему на целый день внуков, чтобы Мурат как — то забылся смотря за ним, а сама уезжала на кладбище к матери и плакала там. Бравый флотский офицер, капитан второго ранга, морской волчара Мурат, за месяц после смерти супруги превратился в старика — пенсионера. Дочка с зятем хотели забрать Мурата в город Стрежевой, чтобы он пожил с ними.

Но Мурат отказался, наоборот, он сказал им, что старшего сына Луизы, уже пора отдавать учиться в нахимовское училище, и поэтому парня надо оставить у него, Луиза с мужем обещали прислать парня следующей весной. Мурат, опустошенный полностью от потери своей супруги, никак не мог привыкнуть к жизни без Любаши, единственное что он делал ежедневно и тщательно, это ухаживал за цветами, заботливо выращенными его Любашей. Мурат и Любаша прожили вместе около сорока лет в любви и согласии, никогда не ссорились, и называли друг друга только ласковыми именами, Любаша называла мужа , — «Мой Мурик», а он её иначе чем Любашей, Любонькой, Любимой и не звал, бывало, что он не видел её по году, это когда он служил на Севере, тогда Мурат неимоверно скучал по супруге, звонил через день, писал ей письма, в такой период жизни он начинал ненавидеть море и корабли, ему хотелось «повесить на море замок» и умчаться к Любаше, но побыв в отпуске пару месяцев, он снова скучал по морю и службе. Мурат был настоящим флотским офицером, без всяких ложных деклараций о Родине и партии, он просто любил военную службу и верно служил Отечеству, Мурат с удовольствием обучал молодых моряков морскому делу, не забывая повторять им старую царскую поговорку, что у России всего два друга, это Армия и Флот. Служба на флоте у моряков всегда ассоциировалась не СССР, а именно с Россией, и это происходило во все годы советской власти. Наверняка, это случалось ещё оттого, что у России было очень много великих флотоводцев, много славных побед, существовало неимоверное количество флотских легенд и историй сохранившихся со времен Нахимова, Ушакова, Макарова и других легендарных флотоводцев до наших дней. Была богатая история российского флота, были великие победы, заставившие уважать русский флот и русских моряков, как друзей, так и противников, да были и поражения, но русский флот имел намного больше побед чем поражений. В Советское время, состав флота был интернационален, на флоте были представлены призывники из всех республик СССР, как и все национальности проживающие на территории СССР, и их всегда называли русскими моряками, как американцы, так и народы всех остальных стран, и даже военные моряки из прибалтийских республик, которые всегда были русофобами, в дальних заграничных походах, во время увольнения на берег ( это было в Тронхейме, Норвегия), эти прибалтийские ребята, с гордостью и прибалтийским акцентом говорили местным жителям, что они русские моряки.

Сын Мурата Денис, увы, не пошёл по стопам своего отца, Денис ударился в бизнес, имел несколько магазинов и небольшую столовую в заводском районе Питера, про службу на флоте, Денис и слышать не желал, но подтрунивать над преданностью и патриотизмом своего отца он и не думал, наоборот, он считал, что таких как его отец верных Родине офицеров, в настоящее время мало осталось. Денис, как — то после смерти матери, заикнулся о том, чтобы продать старую отцовскую иномарку «Ауди», и взамен купить отцу новую, но Мурат — ока на предложение сына ответил отказом, и побледнев схватился за сердце, эта старенькая «Ауди» была подарена ему его Любашей в девяностые годы, когда на флоте почти не платили зарплату, многие офицеры уволились со службы, а Мурат терпел, и повторял, что все наладится, что страна обязательно возьмется за восстановление Флота.
Любаша в это время работала в частной гимназии, имела хорошую зарплату, и поднакопив, она на пятидесятилетие Мурата подарила ему «Ауди», автомобиль был уже в возрасте, но в отличном состоянии, и Мурат смущенный и радостный от такого внимания и заботы к себе, проявленного его женой, просто расцвел и тут же обняв свою Любашу, уткнулся в её волосы, скрывая слёзы радости.

Уже потом, Денис, чтобы не обидеть папу, купил рядом ещё один гараж, а туда пригнал новую «Ауди» той же модели, что и старая.
Отец, будучи в это время в Ташкенте, ещё не знал о подарке сына. Денис и Луиза уговорили отца съездить в Ташкент, отдохнуть , проведать родственников и знакомых, друзей у Мурата уже не осталось, связь с ними была давно утеряна.
Но соседи на Кукче узнали Мурата, зазывали в гости, и хотя Мурат отвык от обычаев махалли, но иногда отваживался принять приглашение и потом радовался как ребенок тому, что не разучился понимать родную узбекскую речь.
В доме на Кукче у брата, вернее в родительском доме, где нынче жил его старший брат Равшан с семьей, и где остановился Мурат, не все было в порядке, за спиной у Мурата происходили какие — то тайны Кукчинского Двора, жена брата скупая и ехидная Дильбар — опа, не скрывала своего негативного отношения в Мурату, это проявлялось в её колких, всегда с какой — то подоплекой шутках, Мурат не понимал в чем дело, а Равшан — ока, его брат, как — то неприязненно молчал. Когда Мурат в очередной раз поехал к младшей сестре проживающей с семьей на Актепе, и с мужем которой у него установились неплохие отношения, их старшего сына Тимура, Мурат в своё время определил на учебу в Нахимовское училище, к данному моменту ставшему курсантом последнего курса военно — морского училища, за это сестра с мужем были бесконечно благодарны Мурату, он спросил у сестры о каком — то недобром молчании старшего брата, вот тогда и рассказала сестра Мурату, что жена старшего брата Дильбар — опа злится на Мурата за то, что родители по завещанию наследовали половину дома Мурату, и теперь она всем родственникам жалуется, мол, если этот Урусвой ( обрусевший) Мурат — ока останется жить в Ташкенте, то он отберет у них половину дома, а у них семья большая, три сына и три дочери, им самим места не хватает. Лукавила Дильбар — опа, её муж Равшан — ока, уже два года строил большой трехэтажный дом в махалле «Тутзор», что находится недалеко от улицы Генерала Узакова ( продолжение Софийской). Мурат совсем забыл об этом наследстве, он никогда и не думал претендовать на него, но ему пришла неплохая идея, видя, как зять Пулат, муж младшей сестры «бомбит» целыми днями на стареньком, тридцатилетнем «Жигуленке», чтобы хоть как — нибудь прокормить семью, а потом по несколько дней ремонтирует его, да ещё и дежурит по ночам в каком — то учреждении охраняя его, то Мурат решил сообщить денежному тузу Равшану — ока, чтобы тот купил новую машину Пулату, а он тогда откажется от своих прав на наследство. С этого дня Мурат переехал жить к сестре, и оттуда, ежедневно, пешком ходил в свою махаллю на Кукче. А после обеда его оттуда забирал Пулат. Прошло уже пять месяцев со дня приезда Мурата в Ташкент, многое изменилось в городе за время отсутствия Мурата — ока, город похорошел как молодая девица на выданье, Мурат встречался со своими двумя флотскими сослуживцами по срочной службе, ребята сразу узнали друг друга, посидели, повспоминали, Мурат рассказал им о состоянии дел на флоте, прошло больше сорока лет, а у ребят из Ташкента, до сих пор болит душа за «Флота Расейские», и они, до сих пор гордятся тем, что служили именно на флоте, а не носили сапоги как солдаты, вот что значит флотская пропаганда об особенности моряков и флотского образа жизни.

Старший брат Мурата Равшан — ока, скрепя сердце купил зятю новенькую «Нексию», и Мурат в тот же день подарил свою долю наследства Равшану. Обалдевший Пулат в честь такого неожиданного подарка, принес в жертву барана и организовал для родственников небольшой сабантуй. Мурат — ока потихонечку начал собираться домой, в Ташкенте он отошел немного после смерти своей Любаши, общение с родственниками, правда не со всеми, было для него бальзамом на сердце, он радовался ежедневным разговорам на узбекском языке, и хотя он уже подзабыл родной язык, но многое вспомнил и восстановил в памяти, и даже решил начать разговаривать с сыном на узбекском языке (Благие намерения). Мурата все сильнее тянуло в Питер, к морю, к кораблям родного Балтийского моря, но больше всего его тянуло в дом где он был по настоящему счастлив со своей супругой, Мурат даже вспомнил строчки из стихов Бродского, — «На Васильевский остров, я вернусь умирать», ему хотелось поскорей начать ухаживать за цветами Любаши, посетить её могилу и рассказать там о своей поездке в Ташкент, хотелось увидеть дочку, зятя и внуков, и поскорей женить Дениса, сыну было уже тридцать лет, а он и не думал жениться, Мурат было приглядел в Ташкенте одну шуструю девчушку , внучку соседки, но знал, что Денис никогда не согласится жениться без любви, и вздохнув, Мурат решительно отказался от всяких мыслей о сватовстве. Мурат сразу вспомнил себя, ведь он — то женился в двадцать один год, один раз и на всю жизнь, а вот почему не женится Денис он не понимал. Не знал Мурат — ока, что Денис уже встретил свою любовь , и что через год его обрадуют рождением внучки, так похожей на бабушку Любу.
Жизнь продолжается, Мурату — оке надо нянчить дочку сына, отдать старшего внука учиться в нахимовское училище, так что, ещё рано Мурату — оке идти на Васильевский остров.

Кронштадт — Кукча — Петергоф.