«Полония» на Востоке: Об истории польской диаспоры в Центральной Азии История Разное

Михаил Калишевский

Сегодня пришел черед рассказать о сформировавшейся в регионе части мировой польской диаспоры «Полония». На протяжении почти двух столетий полякам пришлось жить на этом экзотическом пространстве и в тягучем восточном времени: одни тосковали по «ойчизне», хранили непокорный национальный дух и католическую веру, другие быстро привыкали к новой родине, растворялись в непривычном окружении и забывали язык своих предков.

Переселенцы вольные и невольные

Древние летописи свидетельствуют, что еще в 1246 году вроцлавский монах Бенедикт вместе с итальянцем Джованни Карпини по пути в Монгольскую империю пересек Центральную Азию. По мнению историков, это было первое посещение региона европейцами, причем на 25 лет раньше путешествия Марко Поло. Бенедикт и Карпини оставили много ценных свидетельств о традициях, обычаях и образе жизни народов тогдашней Центральной Азии.

Снова соотечественники Бенедикта появились в регионе лишь через шесть веков, причем оказались они там не по своей воле – это были участники польских восстаний 1830-1831 и 1863-1864 годов, которых царское правительство ссылало на окраины Российской империи, в том числе и в казахские земли. Среди ссыльных было немало талантливых людей, посвятивших этим местам свое творчество. Так, Адольф Янушкевич, друг польского поэта Адама Мицкевича, увековеченный им в поэме «Дзяды», хорошо знал казахский язык и обычаи казахов. В течение 18 лет он собирал казахские легенды и песни и опубликовал их в своих «Дневниках и письмах из путешествий по киргизским степям», вышедших в Париже в 1861 году. Известный поэт Густав Зелинский тоже был очарован казахской степью, он прославил ее в своей знаменитой поэме «Киргиз» (согласно принятой в тогдашней России терминологии, казахи назывались «киргизами» или «киргиз-кайсаками». — Прим. авт.).

Однако более-менее устойчивая польская община появилась в регионе в результате завоевания Туркестана Россией. В этом есть что-то парадоксальное — первыми сюда прибыли поляки, служившие в русской армии, — той самой армии, которая кроваво подавила все попытки восстановить независимость Польши. А теперь поляки на русской службе воевали с «туземцами», чтобы уже их лишить независимости. Наверное, часть поляков были твердо убеждены в своей «цивилизаторской» миссии на Востоке, другие, возможно, верили, что лояльность в отношении России – благо для Польши, но, скорее всего, большинство просто следовало шляхетским понятиям о чести, не допускающим нарушения воинской присяги.

Понятно, что формирование польской диаспоры на первых порах шло почти исключительно за счет лиц, служивших в армии и живших в военных поселениях. После выхода в отставку много польских военных осталось в этом краю, поселившись в городах. Затем к ним присоединились чиновники (уже в 1871 году в расположенной в Ташкенте администрации Туркестанского генерал-губернаторства было 18 поляков) и устремившиеся в Туркестан в поисках работы учителя, врачи, юристы, предприниматели, инженеры, высококвалифицированные рабочие и ремесленники. Продолжали ссылать в Центральную Азию и нелояльных поляков.

Уже в 1897 году, согласно данным первой переписи населения, на территории Туркестана проживали 11.597 поляков. Около 90 процентов из них жили в городах. Больше всего их было в Ташкентском уезде – 2.214 поляка (2.080 мужчин, 134 женщины). Из них в Ташкенте – 2.206 человек (2.074 мужчины, 132 женщины). Образ жизни, юридическое и имущественное положение «туркестанских» поляков в те времена в целом не отличались от образа жизни и положения «туркестанских» русских. Естественно, поляки старались поддерживать собственную религиозную и культурную жизнь – по мере роста диаспоры образовывались католические приходы, на рубеже XIX и ХХ веков в Центральной Азии появились первые костелы, прихожанами которых обычно становились не только поляки, но и немцы-католики. Кстати, в те времена в Туркестане были довольно широко распространены польско-немецкие браки – видимо, в необычной восточной обстановке европейцев западнохристианской традиции особенно сильно «тянуло» друг к другу. Наметился «ручеек» польской экономической колонизации – небольшие группы безземельных польских крестьян из Келецкого и Люблинского воеводств в 1906-1910 годах стали переселяться на земли в Казахстане.

Поляки внесли заметный вклад в просвещение и культурное развитие региона. В начале ХХ века музыкальный критик Александр Затаевич, переехавший жить в Оренбург, познакомился с казахским музыкальным творчеством. Эти мелодии настолько его поразили, что он стал записывать казахские песни. Собрал и издал более 2300 песен и мелодий степных акынов и музыкантов. Уникальная коллекция Затаевича не потеряла значения до сих пор.

Среди поляков, проводивших активную культурную работу в Узбекистане, можно назвать коллекционера С.Борщевского и этнографа A.Писарчика. Большую роль в становлении здравоохранения Узбекистана сыграл врач-невропатолог М.Федорович. В 1910 году он начал работать в Ташкентском уезде, а уже в 1918 году создал городскую физиотерапевтическую клинику, которая позднее была преобразована в Республиканскую физиотерапевтическую больницу-лечебницу и названа его именем.

Во время Первой мировой войны в Туркестан пошли эшелоны с тысячами военнопленных австро-венгерской и германской армий, среди которых было немало поляков. Тяжелые, а для европейцев порой прямо-таки невыносимые климатические условия, а также голод и антисанитария, привели к тому, что многие из них погибли. Особенно тяжелые условия сложились в Троицком лагере (ныне в границах города Чирчика под Ташкентом), где было сосредоточено 18 тысяч пленных, из них — около тысячи поляков. Примерно семь тысяч пленных умерли, среди них — не менее трехсот поляков. Сначала их хоронили на берегу реки Чирчик, а потом на ташкентском христианском кладбище за рекой Салар. Могил умерших военнопленных не сохранилось, но остались записи в книгах об умерших, которые велись в ташкентском костеле. В 1915-1917 годах этим занимались ксендз Пранайтис и его помощники, которые в некоторые месяцы совершали по 8-10 погребений ежедневно.

В разы увеличила численность польской диаспоры в регионе волна беженцев, вывезенных в 1914-1915 годах из западных областей Российской империи. Только в район Ташкента в 1915 году прибыло порядка 10 тысяч поляков. Беженцы обычно селились компактными группами. В Ташкенте польское население проживало на улицах Дачной (в марте 1916 года их насчитывалось здесь 500 человек) и улице Долинского (до 100 человек). Кроме того, в разных частях города жили еще до 60 семейств. В Ташкенте работали специальные приюты для детей польских беженцев, их было тут до 50 человек.

За пределами Ташкента поляков, как правило, размещали в русских поселениях Ташкентского уезда. Довольно крупные польские колонии образовались также в Самарканде, Фергане, Коканде, Андижане, небольшая польская община обосновалась в Бухаре. Помощь польским беженцам и военнопленным оказывали благотворительные общества и землячества. Самое известное из них — «Общество вспомоществования бедным семействам поляков, участвующих в войне, и беднейшему польскому населению, пострадавшему от военных действий». Его филиалы действовали в Ташкенте, Коканде, Самарканде.

Одним из результатов Февральской революции 1917 года стало освобождение сосланных поляков. Большевистский переворот, гражданская война и вызванный ими хаос в полной мере затронули и польскую диаспору региона. Определенная часть «туркестанских» поляков поддержала красных, среди них были даже видные большевистские деятели, например, B.Фигельский — комиссар Туркестанской республики времен гражданской войны. Часть поляков, находившихся в Туркестане, выступила против большевиков, в том числе и с оружием в руках. Правда, в Центральной Азии не появилось отдельных польских «белых» формирований, как это случилось в европейской России, в Сибири и на Дальнем Востоке. Все же основная часть бывших военнопленных, беженцев, а также немало «местных» поляков стремились уехать в ставшую независимой Польшу, воспользовавшись польским декретом об «оптации» (1918).

Сделать это в условиях гражданской войны было очень сложно. К тому же большевики чинили всяческие препятствия — как из «прагматических» соображений, так и из-за подозрительности, а то и прямой враждебности к полякам, особенно усилившейся после начала польско-советской войны (1919-1921). Например, в протоколе заседания Туркестанской Комиссии, занимавшейся вопросом выполнения советского «Декрета о выходе некоторых категорий лиц из Российского гражданства» от 5 октября 1919 года говорилось, в частности, что «с выходом из российского гражданства лиц, принадлежащих к постоянным жителям Польши, Украины и Литвы, в Туркестанской Республике может создаться положение, ставящее ее в затруднительное положение на случай мобилизации, так как в пределах Республики число поляков, украинцев и других народностей, считающих декрет «О выходе из Российского гражданства» к ним применяемым, по имеющимся сведениям, довольно значительно». В этой связи предлагалось «придерживаться до поры до времени выжидательной тактики действий».

Впрочем, «выжидательная тактика» не мешала туркестанским большевикам третировать поляков, регулярно требуя от них срочно «определиться». При этом выставлялись совершенно нереальные сроки, которые потом сами же большевики и продлевали. В 1923 году НКВД Туркестанской Республики издал окончательное постановление, касавшееся военнопленных: «Все военнопленные, не выехавшие своевременно на родину с назначенными к отправке эшелонами и не имеющие национальных паспортов, приравниваются к гражданам РСФСР». Отныне никакие обстоятельства во внимание не принимались. В целом же большинству поляков, заброшенных в Туркестан во время Первой мировой войны, удалось вернуться на родину. Но часть из них все же осталась, главным образом, по причинам личного порядка вроде женитьбы и тому подобного. А вот «местным» полякам, то есть тем, кто родился в Туркестане, уехать было гораздо сложнее. Даже тем из них, кто не принял советского гражданства и смог обеспечить себя польскими документами. Задерживали, прежде всего, «спецов» — например, инженеров, работников железнодорожных служб и других квалифицированных специалистов.

В итоге, согласно первой переписи населения в СССР (1926), в бывшем Туркестане проживало 8.294 лиц польской национальности, что составляло всего 1,1 процента всех поляков Советского Союза. При этом первенство по численности польского населения в регионе перешло от Узбекистана к Казахстану (около 5000 человек). Удивительно, но почти до середины 1930-х годов определенной части «туркестанских» поляков удавалось сохранять польское гражданство, пока ОГПУ окончательно не пресекло это «безобразие» — те, кто упорствовал в своей принадлежности к «буржуазно-помещичьей Польше», просто превратились в «польских шпионов» и отправились «куда надо». Остальные приняли «краснокожую паспортину».

Далее читать на сайте «Фергана.Ру», текст слишком большой для публикации, делить на части пока нет возможности.