Дом с легендарной судьбой. Полная версия История Ташкентцы

Автор Ю. С. Флыгин. Краткая версия, опубликованная в журнале «Звезда Востока».

Среди наиболее примечательных объектов Ташкента, которые обязательно следует посетить гостям города, есть одно относительно небольшое здание, занимаемое ныне Государственным музеем декоративно-прикладного искусства. Здание было построено еще в позапрошлом веке на углу бывшей улицы Шелковичной и Щелковичного переулка. Ныне это улица Рокатбоши, а до 1991 года она носила имя большевистского комиссара Д.Г. Шпилькова.

Музей содержит богатейшую коллекцию (более 7000 экспонатов) образцов декоративно-прикладного искусства Узбекистана – вышивка, керамика, чеканка, золотое шитьё, стекло, фарфор, лаковая миниатюра, резьба и роспись по дереву, музыкальные инструменты, ювелирные изделия, ткани, ковры. Но и само здание является своего рода музейным артефактом. Его интерьеры отделаны в лучших традициях среднеазиатского искусства. Очень интересна история строительства и функционирования этого здания. Судьба этого дома связана с именами ряда известных людей, биографии которых могли бы лечь в основу отдельных повествований.

Обычно это здание называют Домом Половцова. И это справедливо. Именно по инициативе этого русского государственного деятеля, ученого, дипломата данное здание приобрело нынешний вид. Но по исторической справедливости его можно бы назвать и Домом Иванова, поскольку он был первым его владельцем. Речь идет о Николае Ивановиче Иванове, известном во всем Туркестане купце, личности очень интересной, буквально легендарной. Знаменитый ташкентский летописец начала ХХ века А.И. Добросмыслов называет его старейшим из предпринимателей Туркестанского края.

Предпринимательская деятельность Иванова охватывала разнообразные отрасли – виноделие, транспорт, изготовление медпрепаратов, пивоваренное, табачное производство, изготовление искусственных минеральных вод и льда, стеклоизделий, банковское дело, садоводство. До недавних ещё пор в Ташкенте работал 6-й пивоваренный завод, продукция которого считалась лучшей и пользовалась популярностью у потребителей. История этого пивоваренного завода восходит к Иванову. А начинал он свою деятельность в Туркестане с казенных поставок в армию.

Н.И. Иванов происходил из небогатой оренбургской торговой семьи. Совершенно самостоятельно сын приказчика стал одним из богатейших негоциантов Туркестана, получил ранг коммерции советника (многие полагают, что это такая должность, нет, это не так). К концу жизни он являлся действительным статским советником. В армии это соответствовало генерал-майору и давало право на наследственное дворянство.

Отличительной чертой Н.И. Иванова была его обширная и многочисленная общественная деятельность. В частности, он «возглавил Туркестанское скаковое общество… был председателем Казалинского попечительного о тюрьмах комитета, казначеем Туркестанского попечительного о детских приютах совета, почетным попечителем Учительской семинарии (в течение 25 лет), членом Главного комитета Туркестанского благотворительного общества и т.д.». Николай Иванович был строителем первого в Ташкенте ипподрома. В своё время этот ипподром украшал его портрет.

Газета «Туркестанские ведомости» писала, что «не было в Средней Азии и в столицах благотворительного учреждения, которое не получало бы от него [от Н.И. Иванова] в своё время щедрой поддержки». Николай Иванович щедрой рукой жертвовал на нужды учебных заведений, на строительство и обустройство церквей.

Иванов был награждён многими орденами и медалями Российской империи, являлся кавалером французского ордена Почетного легиона. Дважды награждался орденом Благородной Бухары 3-й и 2-й степени.

Умер Иванов в 1906 году и похоронен на старом русском кладбище, известном в Ташкенте как «Боткинское». К основанию этого кладбища, кстати, он имел самое непосредственное отношение, оно располагается на земле, в своё время им подаренной. С конца 80 – начала 90-х годов позапрошлого жизнь Н. И. Иванова была омрачена чередой судебных тяжб с государственными инстанциями, конфликтов с местной администрацией. Это отразилось на его материальном положении. Возможно с этим и была связана продажа им дома. Впрочем, это был не единственный его дом в Ташкенте, так что он мог быть продан за ненадобностью.

Дом был куплен Александром Александровичем Половцовым. Впервые тот оказался в Ташкенте в 1896 году. Будучи чиновником Министерства внутренних дел, он был командирован из Петербурга для изучения переселенческого дела в Средней Азии и Закавказье. Происходил Половцов «из очень богатой, знатной семьи, был внучатым племянником императоров Александра I и Николая I, начинал с военной карьеры, затем был переведён в МВД».

Отец А.А. Половцова, тоже Александр Александрович (из-за чего их иногда путают), являлся государственным секретарём, членом Государственного совета, был учредителем Императорского Русского исторического общества, почетным членом Петербургской академии наук и член–корреспондентом Французской академии. Граф С.Ю. Витте так отзывался о Половцове-старшем: «Половцов был, я должен сказать, несомненно, одним из умных членов Государственного совета; человек он был очень культурный».

Мать А.А. Половцова–младшего имела не менее знатное происхождение. Надежда Михайловна Июнева была внебрачной дочерью Михаила Павловича (брата Александра I и Николая I), воспитанницей известного российского государственного и общественного деятеля, крупного финансиста, казначея Императорского двора, барона Александра Людвиговича Штиглица. Он славился своим щедрым меценатством. На свои собственные средства построил железную дорогу от Петербурга до Петергофа (это был его подарок императору Николаю I), основал и содержал Петербургское училище технического рисования, с прекрасным музеем декоративно-прикладного искусства при нём.

Александр Половцов–младший был женат на Софье Паниной, которая заслуживает, чтобы ниже немного сказать о ней отдельно. Их свадьба в 1890 году была одним из самых громких событий петербургской светской жизни своего времени. Посаженным отцом на свадьбе был император Александр III, троюродный брат жениха.

Половцов–младший также не лишен был наклонностей к меценатству и проявлял научные интересы. Ему в Ташкенте требовался секретарь-помощник со знанием местных языков. Вероятно, ему посоветовали обратиться к В.П. Наливкину, уже имевшему известность знатока как среднеазиатских языков, так и образа жизни и обычаев народов Средней Азии.

В.П. Наливкин в 1896 году как раз из-за конфликта с руководством учебного ведомства оставил должность инспектора мусульманских учебных заведений и был назначен Самаркандским областным инспектором. Он посоветовал А.А. Половцову в качестве секретаря Михаила Андреева, который был ему знаком и по Учительской семинарии, где Наливкин преподавал, а Андреев учился, и по службе, после окончания Андреевым семинарии и начала педагогической деятельности. Он знал местные языки, был энергичен, молод – осенью 1896 года ему исполнилось 23 года.

А. Половцов был очень богат, добр, интересовался искусством и наукой, и имел исключительно широкие связи, в том числе в научном мире. М. Андреев на несколько лет стал его помощником и верным спутником. Александр Половцов очень сильно повлиял на Михаила Андреева в плане, так сказать, «окультуривания». Он возил его с собой в Петербург, Париж, Индию, знакомил с известными учеными, дипломатами, разными людьми из аристократического общества. И сын мелкого ташкентского торговца получал как бы огранку, приобретал соответствующие манеры, представления. Следует заметить, что учеником Андреев был способным, он быстро изучал иностранные языки, будучи человеком коммуникабельным, легко заводил знакомства. Некоторые авторы утверждают, что Александр Половцов–младший, утонченный эстет, предпочитал общество молодых мужчин обществу своей жены. Впрочем, он и сам был молод, в 1896 году ему исполнилось 29 лет. Как бы там ни было, но жена Половцова, урождённая графиня Софья Панина, вскоре после свадьбы оставила его. Их брак продержался менее года.

Софья Владимировна Панина была необыкновенно интересной, яркой личностью. Она происходила из очень известного и влиятельного графского рода Паниных. Рано лишилась отца, её мать впоследствии вышла замуж за довольно известного, но совершенно незнатного и небогатого политического деятеля И.И. Петрункевича. Но в его семье Софья никогда не жила, воспитывалась под присмотром бабушки со стороны отца, графини Натальи Павловны Паниной. Училась в Екатерининском женском институте, что при её богатстве и знатности было необычно. В этом институте обычно учились девушки из небогатых семей, которых готовили к будущности гувернанток и домашних учительниц. Именно это учебное заведение было выбором ее бабушки, дамы очень твердых принципов и «самых честных правил». Бабушка хотела, чтобы внучка, несмотря на богатство, лучше представляла жизнь во всей полноте, что несомненно очень хорошо повлияло на ее воспитанницу. Софья Панина всю жизнь оставалась человеком весьма демократичным, без сословных предрассудков. Ко всему прочему, Екатерининский институт находился как раз напротив особняка бабушки.

После расставания с Половцовым Софья Владимировна вернула свою фамилию и титул и отдалась общественной и благотворительной деятельности. Исключительно щедро помогала бедным людям, Обществу помощи бедным учащимся, Обществу защиты женщин. На свои средства построила в Петербурге знаменитый Лиговский Народный дом, существующий и поныне в качестве Дворца культуры железнодорожников. Отличалась либеральными взглядами. В предреволюционные годы активно занималась политической деятельностью, была сторонницей кадетов. В 1917 году входила во второе и третье коалиционные правительства А.Ф. Керенского в качестве, соответственно, заместителя министра государственного призрения (социального обеспечения) и заместителя министра народного просвещения (тогда говорили – товарища министра). Это был первый случай в России занятия таких высоких государственных должностей женщиной. При ней в Министерстве народного просвещения обсуждался вопрос об открытии в Ташкенте университета. После революции жила в Чехословакии и США. Была одним из основателей Толстовского фонда. Умерла в 1956 году и похоронена на кладбище Успенского женского Новодевичьего монастыря в штате Нью-Йорк.

Между прочим, в 1917 году и Александр Александрович Половцов был в правительстве, он недолго являлся заместителем министра иностранных дел. Бывшие супруги могли бы встретиться в правительственных кабинетах, но исполняли они свои должности в разные периоды.

А.А. Половцов довольно серьёзно интересовался Востоком. И для своих будущих поездок в Среднюю Азию пожелал иметь в Ташкенте своё жильё. К тому же в начале ХХ века он некоторое время служил дипломатическим чиновником при Туркестанском генерал-губернаторе. По его поручению, Андреев приобрёл в Ташкенте дом, ранее принадлежавший купцу Н.И. Иванову. Под руководством военного инженера и архитектора Александра Бурмейстера были осуществлены масштабные работы по перестройке здания и оформлению его интерьеров в восточном стиле в соответствии с пожеланиями Половцова. Бурмейстер является автором проектов ещё нескольких интересных ташкентских сооружений, в том числе храма Александра Невского на Боткинском кладбище. В начале 1912 года он получил звание генерал-майора; к сожалению, дальше след его потерялся. Неизвестно, когда и где он завершил свой путь. Некоторые авторы добавляют почему-то к его фамилии «фон», что не соответствует действительности. Титула у него не было.

За отделкой интерьеров наблюдал М. Андреев, уже несколько знакомый и с местным искусством, и с местными мастерами. Приглашенные им мастера из Ташкента, Хивы, Бухары, Риштана выполнили резьбу по ганчу, дереву, художественную роспись. По утверждению специалистов, оформление Дома Половцова являет собой редкий случай удачного сочетания русской архитектуры с декоративным оформлением в местном восточном стиле.

Сам А.А. Половцов в своих воспоминаниях не упоминает участие Бурмейстера в перестройке дома. Он писал: «Свой дом в Ташкенте я перестроил и увеличил. Живя в Туркестане, мне хотелось создать среднеазиатскую обстановку. Я нашел в Коканде усто (мастера), строившего дворец для последнего кокандского хана… Старик переселился ко мне с сыновьями и внуками. Они расположились лагерем в саду и построили мне на туземный лад три комнаты и террасу с деревянными резными потолками, золоченными и расписными, и стенами из резного алебастра с закрашенными фонами. В Фергане я нашел мастера, сделавшего мне прелестные резные двери из чинарового дерева, и там же керамиста, обжегшего мне изразцы для облицовки; мне приятно было воскрешать старые местные кустарные промыслы…»

Как видим, не упоминает он здесь и участие Андреева, с версией которого процесса оформления дома Иванова мы ниже познакомимся.

В 1906-1907 гг. Половцов выполнял обязанности Российского консула в Индии, а Андреев по-прежнему был его частным секретарем, попутно на него были возложены обязанности деликатного свойства – разведать относительно организации английского шпионажа в Русском Туркестане со стороны Индии и Афганистана. После 1907 года А. Половцов вернулся в Россию, несколько лет посвятил развитию тяжелой промышленности на Урале и действительно сделал здесь много полезного, в том числе для повышения благосостояния местных рабочих. Человек он был удивительно даровитый, успешно справлялся со столь разными делами, как дипломатия, промышленность, искусство. Поскольку дом в Ташкенте теперь ему был не нужен, он подарил в 1909 году его городу.

М.С. Андреев же после 1907 года продолжал в Индии свою разведывательную службу. В начале 1914 года он вернулся в Ташкент на педагогическую работу, был инспектором краевого учебного ведомства по Ходжентскому и Джизакскому уездам Самаркандской области.

После революционных событий 1917 года Андреев, продолжая педагогическую деятельность в Восточном институте и Туркестанском (впоследствии Среднеазиатском) университете, много и плодотворно занимался научной работой до своей смерти в 1948 году. В основном, объектом его научного интереса была этнография таджикского народа. Он является одним из крупнейших этнографов Средней Азии ХХ века.

Весной 1931 года М.С. Андреев был арестован по делу профессоров и преподавателей восточного факультета Среднеазиатского госуниверситета вместе с А.А. Семёновым, А.Э, Шмидтом, Д.С. Граменицким, Н.Г. Маллицким, М.Ф. Гавриловым, А.А. Гаррицким, А.В. Панковым, Н.Н. Фиолетовым, П.Е. Кузнецовым, И.И. Умняковым. Обвинение стандартное для той поры – 58-я статья, «вредительство против советской власти», — учёные, якобы, мешали реорганизации факультета. «Расследование» по поводу «вредительской деятельности» велось несколько месяцев. В конце января 1932 года решением соответствующих органов М.С. Андрееву, как и другим ученым-востоковедам, было предписано покинуть Ташкент; тогда говорили – «получил высылку».

С ташкентскими востоковедами обошлись относительно мягко. Сроки высылки были не особо большими, 3 года, с зачётом полугода предварительного заключения. Разрешалось выбрать место высылки, но исключением были 12 крупнейших городов Союза. Это все-таки не в Сибирь, на лесоповал в бараки.

Андреев оказался в Алма-Ате. Он жил в обычной квартире, мог сам искать себе работу по своему профилю, вообще вёл образ жизни свободного человека. Вместе с тем, свобода его была довольно условной. В соответствующем определении, регламентирующем рамки этой «свободы» было записано, что М.С. Андреев, «состоит на учёте в ПП ОГПУ[1] по КазССР как адм[инистративный]ссыльный и надлежит один раз в декаду (комната 135) явке для отметки… Неисполнение явки для отметки влечет за собой предание указанного лица суду… Состоит на особом учёте… без права выезда за пределы г. Алма-Ата».

К ссыльному учёному часто обращались по разным научным вопросам, за консультациями, советами. В 1933 году в Ташкенте встал вопрос о приведении в надлежащий вид для последующего музейного использования Дома Половцова. Оригинальный особняк изрядно пострадал к тому времени. Во время Первой мировой войны в нём располагались пленные австрийские офицеры. После революции 1917 года здесь обосновался детский дом. Затем тут помещались разные структуры, в частности, вышивальный цех. Ясное дело, что это не способствовало сохранению интерьеров, были расхищены многие важные предметы отделки. В 1927 году, по предложению М.С. Андреева (видимо он пытался таким образом спасти уникальное строение), в Доме Половцова была организованна выставка художественных промыслов.

Председатель Узкомстариса Н. Ходжаев обратился к ссыльному М.С. Андрееву с письмом: «Будучи осведомлён, что декорирование интерьеров [дома Половцова], происходило под вашим руководством, очень просил бы вас возможно подробно изложить все, что относится к истории их создания».

Андреев ответил обстоятельным письмом, в котором сообщал: «Мне пришлось очень близко участвовать в этом деле от начала до конца и во многих случаях организовывать работу местных мастеров, собранных специально для данной работы из разных концов. Были выписаны нарочно лучшие из оставшихся в то время старых мастеров, с тем, чтобы получить образцы их исчезавшего уже тогда искусства… Набраны были те, кто и тогда назывались «последними могиканами» старого среднеазиатского искусства. В особенности был хорош старик столяр из Ходжента, руководивший деревянной работой и когда-то работавший у Худоярхана в кокандском дворце. Эмир тоже прислал лучших мастеров… и очень интересовался работой… Среди мастеров были и ташкентцы – то, что было тогда лучшего среди резчиков по ганчу. Керамист был один, ещё не старый тогда, но очень талантливый из Коканда, где он и приготовлял все образцы, привозя в Ташкент. Ему пришлось восстановить для этого старую выделку и привозить из гор некоторые минералы, входившие в состав поливы. Все мастера были очень заинтересованы в своей работе и между ними было даже некоторое соревнование. Так раз, например, ташкентцы, видя работу бухарцев, не вытерпели и просили, чтобы им была отведена ниша, где они могли бы показать своё искусство по-ташкентски, что и было сделано… Очень эффектны были решетки, выделывавшиеся большей частью бухарцами, из гипса, вставлявшиеся в глухие места, для окон со стороны большого сада (теперь, кажется, несуществующего). Гипс был из Кармине, чинары для двери, ввиду их большого размера, из Самарканда (из с. Дагбид – в Ташкенте таких больших не оказалось). Так как привезенные доски были несколько сыроваты, то старик ходжентец распорядился, чтобы были сделаны громадные прошивки для них и эти доски варили, после чего они были подвергнуты просушке и действительно довольно быстро высохли и могли поступить в обработку. Весь потолок в зале (работа ходжентских мастеров) построен так, что колонны смело можно бы и убрать и он мог бы продолжать висеть. Имеющиеся четыре колонны были поставлены по желанию А.А. Половцова, скорее как украшение. Мрамор на террасе – работа русского каменщика Назарова, ездившего за ним в местные горы (около Чимгана). Потолок в спальне — чисто бухарский, в маленькой гостиной – чисто ходжентских мастеров, по их плану выполнен ими. На стенах были вставлены в виде панно лучшие из вышивок (сюзане) и места были подготовлены по размеру выбранных вышивок. Драпри к дверям и окнам были сделаны из бархата, приготовлявшегося по специальному заказу в Бухаре. К сожалению, в этой же комнате на камине был допущен в верхней части орнамент, взятый с каирских мечетей (из куполов)… Главное, что я не представляю себе – что именно сохранилось еще из старого и чего уже нет. Двери, я знаю, были взяты одно время в Музей в Белом доме, но что сохранилось из них и решеток – не имею представления. Думаю, что решетки, пожалуй, погибли все – их так легко было уничтожать мальчишкам, кидая камни».

На основе выставке художественных промыслов в 1937 году был создан Музей кустарных промыслов. Впоследствии учреждение стало называться Музеем прикладного искусства Узбекистана (некоторое время называли Постоянно действующей выставкой прикладного искусства). С 20 декабря 2017 года — Государственный музей прикладного искусства и ремесленничества Узбекистана.

В 1941 и 1961 годах в бывшем Доме Половцова производились реставрационные работы. А в 1970 году здание подверглось капитальной реконструкции по проекту и под руководством архитекторов У. Абдуллаева и М. Ильхамова. Новые реставрационные работы проводились в 1984 – 1987гг., в ходе которых памятнику архитектуры был возвращен вид, наиболее приближенный к первоначальному.

Судьба же бывшего владельца Дома сложилась следующим образом. После прихода к власти большевиков А.А. Половцов некоторое время пытался найти с новой властью общий язык. Он подарил государству значительную часть своей коллекции декоративного искусства. Однако в 1918 году был вынужден через Финляндию уехать во Францию, жил в Париже. Открыл там антикварный магазин. В 20-е годы издал свою книгу «Сокровища России в руках большевиков». Умер 12 февраля 1944 года, похоронен на кладбище Сент-Женевьев де Буа. Справедливо было бы установить на его ташкентском доме табличку с упоминанием об этом неординарном человеке.

Ю. С. Флыгин
[1] ПП ОГПУ – Полномочное Представительство Объединенного Государственного Политического Управления.