Из документов Великого князя История Ташкентцы

«…Завещаю… все вышеозначенное имущество… в полную собственность Ташкентского университета». Документы архивов Республики Узбекистан о последних годах жизни великого князя Николая Константиновича Романова. 1917-1919 гг. Опубликовано в журнале «Отечественные архивы» № 6 (2009 г.)

Последнее десятилетие все активнее проявляется интерес к ранее малоизученной и незаслуженно обойденной вниманием фигуре великого князя Николая Константиновича Романова (1850-1918)[1]. Однако исследования посвящены главным образом скандальной истории с похищением фамильных реликвий, повлекшей за собой весьма суровое и беспрецедентное решение царской фамилии — сослать одного из представителей правящей династии в Оренбург, а затем в Туркестан. В биографии великого князя, о туркестанском периоде жизни которого его современники оставили воспоминания[2], сохраняется еще много белых пятен: спорными, в частности, являются обстоятельства смерти и место погребения Николая Константиновича.

По мнению одних исследователей, великий князь был арестован 3 февраля 1918 г. и в тот же день расстрелян[3]. Другие, не уточняя причины смерти, полагают, что Николай Константинович умер 16 или 17 января 1918 г. в Ташкенте[4]. Очевидец событий академик М.Е. Массон[5] в своих воспоминаниях пишет: «Его не преследовали. Он спокойно проживал в доме Д.А. Часовитиной[6] по Шелковичному переулку за крепостью[7], где и скончался в 1918 г.»[8]. Местные газеты сообщили о его кончине 14 января (что подтверждается документами)[9], назвав местом захоронения Иосифо-Георгиевский собор[10], тогда как у Массона это Спасо-Преображенский[11], у дипломата С.В. Чиркина[12], написавшего мемуары в 1930-е гг. в эмиграции, — Ташкентский кафедральный[13].

Известный ташкентский краевед Б.А. Голендер считает, что великого князя спасли от расправы со стороны большевиков постоянное фрондерство и оппозиция царскому правительству. (Николай Константинович к тому же горячо приветствовал Февральскую революцию, послал поздравительную телеграмму на имя А.Ф. Керенского[14].) В мемуарах Чиркина указывается, что при установлении власти большевиков великий князь серьезно заболел и вскоре умер[15].

Анализ документов Центрального государственного архива Республики Узбекистан (ЦГА РУз) позволяет сделать обоснованный вывод, что Николай Константинович с октября 1916 г. долго и серьезно болел[16], о чем свидетельствуют записи и история болезни великого князя[17], составленные врачом П.Ф. Боровским[18]. Именно в этот период, октябрь-декабрь 1916 г., когда медики давали самые неутешительные прогнозы, Николай Константинович составил так называемое «Завещательное письмо»[19] (опубликовано на страницах журнала «Восточный архив», издаваемого Институтом востоковедения РАН[20]). Адресованное Туркестанскому генерал-губернатору А.Н. Куропаткину[21], оно интересно тем, что является, по сути, не столько завещанием, сколько мемуарами. Примечателен круг физических и юридических лиц, упомянутых в нем. Имение «Золотая Орда»[22] в Голодной Степи[23] Николай Константинович еще при жизни разделил на десять частей и завещал эти уделы после смерти своей и супруги Надежды Александровны[24] в собственность, на вечные времена, без права отчуждения: на развитие приюта русских воинов[25]; городу Ташкенту; будущему высшему учебному заведению Туркестана; народным учителям края; на поддержание построенной на средства князя и переданной им в казну системы ирригационных сооружений; своим детям и их потомкам[26].

Однако в ходе исследования выяснилось, что это было не единственное завещание Николая Константиновича. Поскольку на протяжении 1917 г. здоровье великого князя оставалось нестабильным, 12 декабря он составил новое завещание, по которому после его смерти имущество переходило в пожизненное владение Надежде Александровне Дрейер-Искандер, а после ее кончины — в полную собственность Ташкентского университета[27].

С Надеждой Александровной, дочерью казачьего офицера, Николай Константинович познакомился в Оренбурге. Именно здесь ему было предписано поселиться в 1874 г. За этот морганатический брак великого князя подвергли бессрочной ссылке в Ташкент, которая частично распространилась и на Надежду Александровну — «княгиню Искандер»[28]. (Она была венчанной, но не единственной женой великого князя[29].)

Живя в Ташкенте, великий князь, по существу, не играл ни политической, ни административной роли[30], но полюбил Туркестан и многое сделал для экономического и культурного развития края. На его деньги в Средней Азии было организовано несколько научных экспедиций[31], в Голодной степи построены оросительный канал имени императора Николая I[32] и арык[33] Искандер. На берегах последнего было заложено великокняжеске селение (там разместились высланные с Кавказа молокане)[34]. Он также инициировал и финансировал строительство двух мостов, один — через реку Сырдарья, другой — через реку Чирчик.

Николай Константинович основал несколько поселков для русских крестьян-переселенцев; в одном из них, Княжеском городке (Княжеской слободке), разбитом на месте ташкентских трущоб, возвел 200 типовых домиков для беднейшего населения города (правда, поселок просуществовал всего несколько лет и был разрушен по распоряжению властей, поскольку территория входила в эспланаду крепости, которая не подлежала застройке)[35].

Наиболее доходным и популярным у горожан предприятием великого князя были два «синематографа»: для холодного времени года — зимняя «Хива», а для теплого — летняя[36]. «Недвижимую собственность великого князя в Ташкенте, — вспоминал Чиркин, — можно было узнать по излюбленной им окраске оранжево-красного цвета — в него были окрашены и его дворец, и оба его кинотеатра»[37]. Эту склонность подметили также начальник Управления земледелия Туркестанского края А.А. Татищев[38] и академик Массон[39].

Заметим, что великий князь ежегодно получал из казны определенную сумму содержания и регулярно отчитывался о расходовании этих денег[40].

Созидательная деятельность сочеталась у Николая Константиновича с эксцентричным поведением и эпатажными поступками. Чудачества великого князя, о которых ходило множество легенд[41], вызывали некоторую обеспокоенность в Петербурге. Министерство императорского двора и уделов наблюдало чуть ли не за каждым шагом своего подопечного. При канцелярии Туркестанского генерал-губернатора со времени приезда великого князя в Ташкент в 1881 г. и до смерти в 1918 г. существовало Управление его делами, возглавлявшееся особым лицом. В последние годы это был полковник Д.В. Белов[42]. Документы управления отложились в ЦГА РУз (Ф. И-40).

Хранящиеся в Государственном архиве города Ташкента (ГАГТ) в фонде Ташкентского городского совета рабочих и солдатских депутатов «Завещание» (Док. № 1), а также другие документы о национализации его земли и строений советской властью (Док. № 2, 3) позволяют пролить свет на последние годы жизни великого князя и состояние его имущества после Октябрьской революции[43].

На протяжении жизни Николай Константинович собирал коллекцию антиквариата, скульптуры, русской и европейской живописи. Она размещалась в небольшом дворце, который сам по себе представлял ценность. Дворец был построен в 1889-1891 гг. по проекту В.С. Гейнцельмана[44] и А.Л. Бенуа[45], а прекрасный сад при нем создан И.И. Краузе[46]. Во внутренней его отделке участвовали мастера из числа коренных национальностей, работавшие в традиционной манере резьбы по ганчу[47]. Изобилие старинной мебели, картин и скульптуры придавало комнатам характер выставочных музейных помещений. По оценке современников, это было самое красивое здание дореволюционного Ташкента[48].

В отличие от завещания 1916 г., которым предусматривался широкий круг наследников, в завещании 1917 г. фигурировала только Надежда Александровна, объявлявшаяся пожизненной опекуншей имущества. Собственником, по добровольному решению Николая Константиновича, становился Ташкентский университет, правда, при жизни князя так и не открывшийся. Николай Константинович придумал своеобразный экономический механизм, благодаря которому музей, размещавшийся в его дворце и основой которого являлась его личная коллекция, мог содержаться: расходы должны были покрываться доходами от кинотеатров.

Первые годы после прихода к власти большевиков Надежда Александровна действительно работала смотрительницей музея. Затем ее уволили, обвинив в сокрытии ценностей[49]. Она влачила нищенское существование и, по одной из версий, умерла от укуса бешеной собаки[50].

В 1918 г. в Ташкенте был открыт Туркестанский народный университет. И завещанный музей, датой создания которого также принято считать 1918 г., ему действительно принадлежал. В 1920 г., когда по декрету СНК РСФСР на базе Туркестанского народного университета открылся Туркестанский университет[51], коллекция князя обрела статус Центрального художественного музея (с 1924 г. — Ташкентского музея искусств, с 1935 г. — Музея искусств Узбекистана).

С 1918 по 1935 г. музей, согласно завещанию, располагался в бывшем дворце великого князя, с 1935 по 1966 г. — в так называемом Народном доме[52]. После ташкентского землетрясения 1966 г. здание последнего было снесено, и на этом месте в 1974 г. построено новое, в котором музей располагается по сей день[53].

Что касается дворца, то в 1940-1970-е гг. в нем находился Республиканский дворец пионеров, в 1980-х — начале 1990-х гг. — Музей антиквариата и ювелирного искусства Узбекистана, в настоящее время — Дом приемов МИД Республики Узбекистан.

Документы публикуются по правилам современной орфографии, стиль сохранен.

Вступительная статья, подготовка текста к публикации и комментарии Т.В. КОТЮКОВОЙ, А.В. МАХКАМОВА.


№ 1
Завещание великого князя Николая Константиновича

1917 г. Декабря 12-го дня.

Я, нижеподписавшийся, великий князь Николай Константинович Романов, находясь в здравом уме и твердой памяти, на случай смерти делаю следующее распоряжение:

1. Принадлежащие мне в городе Ташкенте участок земли, граничащий улицами Романовской, Кауфманской, Самаркандской и Воронцовской, со всеми строениями, а в том числе и дворец с музеем и со всем находящимся в нем имуществом, а также принадлежащие мне:

2. Участки земли с постройками (кинематограф «Хива» и флигель), находящийся в том же городе на углу Романовской и Кауфманской улиц;

3. Участки земли, занятые лавками на базарах моих имений «Зол[отая] Орда» в Гол[одной] Степи и «Искандер» в Ташкентском уезде;

4. Два моста, из которых один находится на р. Сырдарья у Запорожья в Ходжентском уезде, а другой на р. Чирчик близ моего имения «Искандер» и

5. Здание кинематографа «Летняя Хива», находящегося на участке, принадлежащем ведомству Народного просвещения, — завещаю в пожизненное владение Надежде Александровне Искандер, в знак признательности за ее сотрудничество и содействие по орошению мной мертвых земель в Средней Азии и насаждению русских поселков на «Искандере» и в Гол[одной] Степи с тем, чтобы после кончины ее, Надежды Александровны Искандер, все вышеозначенное имущество перешло в полную собственность Ташкентского университета.

Великий князь Николай Константинович Романов
Что сие духовное завещание действительно составлено, подписанной(1) предъявлено мне самим завещателем, великим князем Николаем Константиновичем Романовым, находившимся в здравом уме и твердой памяти, в том свидетельствую.

Протоиерей Петр Николаевич Богородицкий
Что сие духовное завещание действительно составлено и подписано и предъявлено мне самим завещателем, великим князем Николаем Константиновичем Романовым, находившимся в здравом уме и твердой памяти, в том свидетельствую.

Доктор медицины Петр Фокич Боровский
Я, нижеподписавшийся, удостоверяю верность этой копии с копией ее, представленной мне, Ивану Васильевичу Беляеву, ташкентскому нотариусу, в конторе моей по Ирджарской ул. в доме Азовско-Донского банка г. Н.А. Искандер при сличении мной этой копии с копией.

Первоначальная копия оплачена гербовым сбором в 2 рубля.

Первоначальная копия засвидетельствована у ташкентского нотариуса Беляева 1918 г. Января 27-го дня, по реестру за № 368.

ГАГТ. Ф.10. Оп. 13. Д. 84. Л.14. Заверенная копия.

№ 2
Доклад президиума исполкома Ташкентского Совета солдатских и рабочих депутатов общему собранию совдепа о национализации поселка умершего князя Романова(2)

19 апреля 1918 г.

№ 4652 г. Ташкент

Вопрос об отмене частной собственности на недвижимость в гор. Ташкенте не раз ставился на повестку дня исполнительного комитета и каждый раз, ввиду трудности проведения его в жизнь на началах именно справедливого и целесообразного решения его, он с таковой снимался и находится по настоящее время в области предварительной разработки его в полном своем объеме и применительно к местной жизни, в особенности применительно к бытовым условиям [существования] туземного населения гор. Ташкента. В частности же, приняв во внимание обособленное положение княжеского поселка(3) в Ташкенте, дома которого во всех отношениях содержались раньше на средства умершего ныне князя Романова, исполнительный комитет, после предварительного обсуждения, нашел возможным национализировать весь княжеский поселок, расположенный в гор. Ташкенте, с применением к нему прилагаемого при сем положения, выработанного президиумом Ташкентского совдепа.

Дворец великого князя. Фото Бек-Назарова. Не ранее 1909 г. Опубл.: Голендер Б. Окно в прошлое. Ташкент, 2002
Дворец великого князя. Фото Бек-Назарова. Не ранее 1909 г.
Опубл.: Голендер Б. Окно в прошлое. Ташкент, 2002

[Приложение]

Положение о княжеском поселке, расположенном в городе Ташкенте и национализированном ныне Ташкентским совдепом, с переходом его во всех отношениях в достояние к самому народу

§ 1
Вся территория княжеского поселка и все находящиеся на нем строения, на основании изданного на сей предмет декрета, Ташкентским совдепом изъемлются(4) из частной собственности и переходят в достояние самого народа.

§ 2
Весь княжеский поселок должен находиться в ведении Ташкентского совдепа и его исполнительного комитета.

§ 3
Местная жизнь княжеского поселка передается в управление домовых комитетов под руководством и контролем Ташкентского совдепа и его исполнительного комитета, постановления коих по вопросам управления домами, определению жилищной платы и распределению жилищных помещений обязательны для домовых комитетов.

Зимний кинотеатр «Хива». Ташкент. 1911 г. Опубл.: Голендер Б. Окно в прошлое. Ташкент, 2002
Зимний кинотеатр «Хива». Ташкент. 1911 г.
Опубл.: Голендер Б. Окно в прошлое. Ташкент, 2002

§ 4
К домовым комитетам переходят все функции домовладельца, в том числе: а) взимание жилищной платы; б) наем и увольнение служащих и лиц домовой администрации; в) ремонт дома и квартир; г) обеспечение дома топливом, водой и прочими удобствами; д) плата налогов; е) страхование от огня и проч., причем домовой комитет обязан зарегистрироваться в Ташкентском совдепе, и с момента такой регистрации домовой комитет получает все права юридического лица.

§ 5
Домовые комитеты избираются собранием всех достигших 18 лет обитателей дома при всеобщем, равном, прямом и тайном и пропорциональном голосовании, и по желанию большей половины обитателей дома могут быть переизбраны во всякое время.

§ 6
Ближайшее руководство деятельностью домовых комитетов и надзор за ними возлагается на жилищную комиссию совдепа, которой предоставляется право опротестовать и изменять представляемые ей ежемесячно домовыми комитетами сметы расходов по дому и разрешать все возникающие между жильцами и домовыми комитетами споры.

§ 7
Окончательное же удовлетворение расходных смет домовых комитетов должно уже исходить от исполнительного комитета Ташкентского совдепа, на разрешение его представляются также и те недоразумения, которые жилищная комиссия почему-либо не будет в состоянии разрешить на месте, возникающие между жильцами и домовыми комитетами.

§ 8
Так как княжеский поселок в большинстве случаев населяет малообеспеченный класс граждан, то назначаемая по разверстке с них квартирная плата поступает исключительно на удовлетворение нужд, перечисленных в пункте четвертом настоящего положения.

Президиум исполнительного комитета Ташкентского совдепа

ГАГТ. Ф.10. Оп. 13. Д. 84. Л. 12-13. Подлинник.

№ 3
Заявление Н.А. Искандер-Романовой в ЦК Туркестанской Автономной Советской Социалистической Республики[1] об отмене национализации электро-театра «Хива»

27 марта 1919 г.(5)

Представителю от российской центральной власти в Туркестанском крае П.А. Кобозеву[2] от заведывающей(6) национализированным музеем-дворцом, принадлежавшим покойн[ому] в[еликому] к[нязю] Н.К. Романову, вдовы Надежды Александровны Искандер-Романовой

Заявление

До моего сведения дошло, что предполагается национализировать в числе других кинематографов города Ташкента и электро-театр «Хива», причем по этому поводу было уже заседание в городском отделе Ташкентского совдепа, но так как на этом заседании были голоса за и против национализации, то вопрос этот остался открытым и передан для окончательного решения в исполнительный комитет Ташкентского совдепа. Не зная еще, чем все это кончится, я считаю долгом довести до Вашего сведения следующее:

Национализированный дворец-музей был завещан покойным в[еликим] к[нязем] Н[иколаем] К[онстантиновичем] мне в пожизненное пользование с тем, однако, чтобы после моей смерти он перешел в собственность Ташкентского университета как музей изящных искусств. Электро-театр «Хива» (как зимний, так и летний) завещан мне на тех же условиях на содержание означенного дворца-музея. Не лишним будет сказать, что мысль эта явилась у покойного в[еликого] к[нязя] Н[иколая] К[онстантиновича] еще задолго до революции.

После кончины в[еликого] к[нязя] Н[иколая] К[онстантиновича] мне было приказано через Комиссариат внутренних дел очистить названный дворец и вывезти из него все вещи без исключения, оставив голые стены. Кажется, хотели в нем поместить Красную армию или какой-то комиссариат, сейчас хорошо не помню. Я стала усиленно просить оставить дворец неприкосновенным, чтобы, согласно воле покойного, сохранить в целости для прямого наследника (университета) все произведения искусства (картины, статуи и проч.), в собрание и коллекционирование которых покойный вложил так много знания и труда.

При этом я взялась содержать музей-дворец (штат прислуги, отопление, мелкий ремонт, охрану и пр.) на излишек доходов от «Хивы». Таким путем я содержала национализированный музей-дворец с декабря месяца 1917 г. до настоящего времени, не получая от казны на эту надобность никакой субсидии.

Музей открыт для публики 28 февраля с.г., и в такой короткий промежуток времени музей уже посетило около 12 тысяч человек народа. Естественно, что с открытием музея увеличился расход на содержание его, т.к. пришлось увеличить штат служащих.

Электро-театр «Хива» (зимний и летний) считается за Союзом театральных рабочих. Валовой доход с него (отчислением 25 % Ташкентскому совдепу для К[омиссариа]та народного образования) идет на содержание театральных служащих (37 человек), особой электростанции при театре, на кинематографические картины и проч. Та сумма, которая остается от содержания самого театра, поступает мне на содержание музея-дворца. Поэтому, если электро-театр «Хива» будет национализирован, то казне придется тратить на содержание названного дворца-музея ежемесячно от 15 до 20 тыс. рублей, не считая отопления его и ремонта. Чтобы избавить казну от такого расхода, а главное, не нарушать воли покойного создателя музея, было бы справедливым оставить как зимний, так и летний театр в том виде, как они есть в настоящее время, т.е. не национализируя их.

На месте нынешнего зимнего театра «Хива» прежде был построен деревянный, но он в 1917 г. сгорел; настоящий же я построила на свои личные средства и сама лично наблюдала за постройкой, так как в[еликий] к[нязь], будучи больным, уже редко поднимался с постели. В это время продала свои бриллиантовые вещи, предполагая пополнить эти затраты из доходов театра, но ввиду наступившей после того и все увеличивавшейся дороговизны и больших расходов на ремонт мне сделать это не удалось.

Полагаю, что мне следовало бы поставить в заслугу, что я сохранила в неприкосновенности для народа все произведения искусства и разные ценные вещи, а не вывезла их (как требовал Комиссариат внутренних дел) и не обратила в деньги. В то время можно было продавать всякое имущество, и на ценные вещи из дворца нашлось бы много богатых охотников.

Я знаю, что завещания теперь значения не имеют, но к воле покойного в[еликого] к[нязя] можно бы отнестись несколько иначе, который всю свою жизнь отдавал на пользу народа, оросил для него земли в Голодной Степи и на Искандере, создал на этой орошенной земле около 12 русских и мусульманских поселков и все это делал на свои личные средства, которые были так невелики (ему отпускалось из уделов и в виде процентов с его капитала около 150 тысяч в год).

Мы часто отказывали себе в самом необходимом, жили как в степи, так и в Ташкенте просто как рабочие и питались так же просто, не позволяя себе никаких излишеств.

Прилагая при этом копию завещания покойного в[еликого] к[нязя], из которой видно, что он завещал все созданное им в Туркестане достояние (после моей смерти) на дело просвещения народа, а не завещал, как было принято у других, в пользу своих потомков, прошу Вас, ввиду всего вышеизложенного, принять на себя труд ходатайствовать перед Ташкентским совдепом об оставлении в моем ведении электро-театра «Хива» (зим[него] и лет[него]), не национализируя его.

Н.Искандер-Романова

27 марта 1919 г. Гор. Ташкент

Резолюция(7): «Национализированный театр «Хиву» оставить на попечении Надежды Александровны Искандер-Романовой вместе с дворцом пожизненно в качестве единого целого, установивши лишь государственный контроль и нормы расхода. Член комиссии Совнаркома по делам Туркестана П.Кобозев».

ГАГТ. Ф.10. Оп. 13. Д. 84. Л. 15-16. Автограф.

Отсюда.

2 комментария

Не отправляйте один и тот же комментарий более одного раза, даже если вы его не видите на сайте сразу после отправки. Комментарии автоматически (не в ручном режиме!) проверяются на антиспам. Множественные одинаковые комментарии могут быть приняты за спам-атаку, что сильно затрудняет модерацию.

Комментарии, содержащие ссылки и вложения, автоматически помещаются в очередь на модерацию.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Разрешенные HTML-тэги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

Я, пожалуй, приложу к комменту картинку.