Ташкентская военная авиационная школа стрелков-бомбардиров 1941 — 1945 История Старые фото Ташкентцы
Вета Лисова
Начальник Иван Иванович Душкин (1905—1976) — советский лётчик-истребитель и военачальник, генерал-майор авиации (1940), участник Гражданской войны в Испании, Герой Советского Союза (1938).
В 1943—1945 годах был начальником Ташкентской военной авиационной школы стрелков-бомбардиров.
Фото из интернета
«Комбриги РККА» 1935-1940 — Денис Соловьев. Фронтовое фото летчиков ВВС РККА. Ташкентская авиашкола С.Б. Выпуск 1941-1943 год. 20-е звено. Надпись 5 июня 1943 г.
Авиашкола Летчики курсанты Офицеры 15.04.1942
Авиашкола 1942, Музансамбль
У меня вопрос к Вете: известно ли вам, где находилась эта школа в Ташкенте? У меня есть несколько фото 1939 года, по моим предположениям, та же школа. На обороте одной из них надпись — Авиагордок.
Olga Nazarova[Цитировать]
У меня есть пропуск
юрий[Цитировать]
Санчасть,суточный авиагородок ,Первый район Сталинских лагерей.
Ташкентская авиашкола бомбардировщиков.
Один из трёх военных городков вокруг г.Чирчик.
юрий[Цитировать]
Давно знаю про Сталинские лётные лагеря, но не знала, где же наш, местный лагерь был расположен.
У меня есть фото из альбома курсанта Ташкентской авиашколы стрелков-бомбардировщиков Фёдора Бочарова.
Школа эта была при 34 сбап, офицеры которого жили на территории 22-го Авиагородка, что на Ташсельмаше.
Позже, в 1943 году полк получит почётное звание Ташкентский. Известна и судьба экипажа. Старший лейтенант Глухов, зам командира эскадрильи погибнет в январе сорок второго и будет числится пропавшим без вести. В 1998 году его самолет поднимет поисковый отряд «Память» и весь экипаж будет захоронен на военном кладбище в деревне Погостье. Штурман полка Логвинов счастливо и геройски отвоют все годы войны, дослужится до звания полковника, правда, в 1943 будет переведён в соседний полк. Воздушный стрелок-радист Бочаров получит два Ордена Славы, польскую медаль «Сражающимся на поле брани», после войны с полком будет переведён в Фергану и погибнет при испытаниях нового самолета.
Ольга Назарова[Цитировать]
Вот подпись к фото:
Ольга Назарова[Цитировать]
Значит, это вы писали о Макагон Соломоне Иосифовиче в «БП»? Достойная семья!
Где-то была в сети фотография : «Приём в медсанчасти авиагородка» — не сестра ли Соломона Иосифовича?
Ольга Назарова[Цитировать]
Да,МАКАГОН Клара Иосифовна-это старшая сестра Соломона Иосифовича. Его жена Серафима Матвеевна,
капитан медслужбы ,была демобилизована в Чирчик осенью 1943г.
Они все трое есть и на Бессмертном полку и Дороге памяти.
юрий[Цитировать]
Ну и для ташкентцев, знающих наш авиагородок, еще одно фото
Ольга Назарова[Цитировать]
И вот оборотная сторона
Ольга Назарова[Цитировать]
И вот оборотная сторона:
Ольга Назарова[Цитировать]
Владимир Шиф
Из книги воспоминаний 02. Военные годы
3. СТАЛИНСКИЕ ЛАГЕРЯ
(Воспоминания ребёнка военных лет.)
Есть в сети.
юрий[Цитировать]
https://proza.ru/2007/08/22-31
юрий[Цитировать]
С интересом почитал воспоминания Владимира Шифа, особенно ту главу, которая посвящена «Сталинским лагерям». Раньше мне не встречалось это название, а старое хорошо знакомо, в том числе из вот этой публикации: https://mytashkent.uz/2011/12/17/turkestanskoe-vosstanie-saperov-1912-god/ . Там, в частности, подробно описано географическое положение лагерей в начале ХХ века:
«Троицкие лагери растянулись на много верст вдоль глубокого, быстрого и широкого Зах–арыка, на другом берегу которого находится несколько туземных кишлаков и огороды села Троицкого. Из последнего в лагери можно попасть только через мост, постоянно охраняемый караулом от артиллерии… Сейчас же за мостом начинается артиллерийский лагерь. За ним расположены казаки, затем правильной линией идут лагери стрелков, и на расстоянии полутора–двух верст стоят саперы. С другой стороны лагеря сапер, на расстоянии тоже около полутора верст, находится лагерь крепостной артиллерии.»
Сопоставив это описание со сведениями из воспоминаний В. Шифа, можно сделать вывод о расположении «районов» военных городков во время войны. Первый район — это авиагородок в районе улицы Гуляева, второй район — в том месте, где в 1942 году разместилось эвакуированное из Харькова танковое училище (в начале улицы Ломоносова и выше). Третий район — это военный городок рядом с Аккаваком и Троицком.
Особенно интересным для меня оказалось следующее: «На 2-ом районе два стандартных офицерских дома стояли друг против друга и между ними образовался большой квадратный двор с деревьями, а значит и со спасительной тенью. Под деревьями стояли металлические армейские кровати, на которых некоторые из жильцов летом спали.» Есть большие основания предполагать, что речь идет о двух домах на улице Ломоносова, которые в воспоминаниях старожилов описаны так:
«Первыми постройками на улице были два жилых двухэтажных дома. Первые жильцы заселились в дома в 1938-39 годах. В те годы на семью выделялись не квартиры, а комнаты, то есть в каждой квартире жили сразу по несколько семей. Кухня была общей. На кухне, да и в каждой комнате стояли печки-голландки. Водопровод был на улице. Примерно посередине между домами стояла водопроводная колонка. Здесь же был и своеобразный душ, функционировавший в летний период (в нескольких баках под жарким солнцем нагревалась вода и подавалась в душ). Здесь же во дворе и стирали.
Дома наши, построенные друг напротив друга, являли собой как бы одно целое. Во дворе между домами постоянно кипела жизнь. Красивый, зеленый двор с сетью небольших арыков (их использовали как для полива зеленых насаждений, так и вместо холодильников), высокие деревья, дающие тень в жаркие летние дни.»
Когда в декабре 1960 года мой отец получил новое назначение — преподавателем тактики в ТВТКУ, семья получила комнату в коммунальной квартире на втором этаже одного из этих домов — того, что ближе к каналу. Через год на той же улице Ломоносова, в старом чирчикском роддоме я появился на свет. И хотя жили мы там недолго, двор тот запомнился мне хорошо. А эти дома и сейчас стоят, хотя рядом территория бывшего автобатальона уже расчищена под новую застройку, а чуть дальше поднялись семиэтажные дома нового микрорайона…
Владимир К[Цитировать]
Чудеса какие! Эти воспоминания я читала два года назад и даже оставила отзыв о прочитанном! Но тогда меня интересовал только Тюльпановский переулок, про лагеря я всё пропустила. Вот , поистине, всему своё время… спасибо ещё раз за ссылку…
Ольга Назарова[Цитировать]
С «Форума Поисковых Движений»:
Троицкие лагеря – так назывался военный городок, находившийся в 35 км северо-восточнее г. Ташкента у северной окраины села Троицкое. Лагеря располагались за арыком (каналом) Зах-арык. Сейчас и село, и территория лагерей находятся в границах г. Чирчика (Ташкентская область). Военный городок возник в конце XIX в. как летний лагерь, куда ежегодно выходили на манёвры и стрельбы все квартирующие в Ташкенте войска и некоторые войсковые части из других гарнизонов Туркестана. Через лагерь протекал Ханум-арык (по преданию, вырытый женщинами; сейчас его называют Хан-арыком). Войска располагались в лагере по-батальонно. На правом фланге – 1-й Туркестанский стрелковый батальон, а к югу шли по очереди 2-й, 3-й и 4-й Туркестанские стрелковые батальоны, 1-й Ташкентский и 2-й Ходжентский резервные батальоны, затем казаки и, наконец, бригада артиллерии. В каждом батальоне из сырцового кирпича и самана (солома, перемешанная с глиной) были построены лагерные бараки, по два на каждую роту. В тылу, на берегу Ханум-арыка располагалась батальонная кухня. Между Ханум- и Зах-арыками находились: барак командира батальона и большой барак (на 24 комнаты с террасами и общей столовой) – для остальных офицеров батальона. Рядом с офицерским бараком были кухня офицерской столовой и барак для денщиков. Посреди всего лагеря находился дом корпусного командира. За передней линейкой лагеря были инженерные городки, построенные батальонами, и здесь же проводились тактические занятия. Стрельбище было в двух километрах восточнее лагеря, а за ним находились горы Малый и Большой Игрек-Аш. 1 июля 1912 г. в Троицких лагерях произошло восстание солдат 1-го и 2-го саперных батальонов (т.н. «Туркестанское восстание сапёров»), подготовленное Ташкентской межпартийной военной организацией социал-демократов и эсеров. Восставшие убили трех офицеров, вооружились и двинулись к соседнему лагерю «подымать за собой» стрелковые полки. Но были встречены огнем солдат учебно-пулеметных команд, а затем – окружены четырьмя полками. К утру 2 июля восстание было подавлено. Все его участники были преданы суду: 14 человек были повешены, а 220 – приговорены к каторжным работам. В 1915–1916 гг. на фондах воинских лагерей был организован Троицкий лагерь военнопленных, в котором содержалось около 16 тысяч военнослужащих австро-венгерской и германской армий. Тяжелые для европейцев климатические условия, а также тиф и дизентерия привели к тому, что около семи тысяч из них умерли. После революции в Троицких лагерях квартировали различные воинские части, учреждения и военно-учебные заведения Туркестанского фронта (впоследствии Средне-Азиатского (Туркестанского) военного округа). Позднее здесь же были созданы окружное войсковое стрельбище и учебный центр Ташкентских пехотных командных курсов имени В.И. Ленина. В 1930-х гг. Троицкие лагеря были переименованы в «Сталинские лагеря». К началу Великой Отечественной войны Сталинские лагеря представляли собой три относительно самостоятельных военных городка, которые находились на некотором удалении друг от друга и назывались первым, вторым и третьим районом. В первом районе находились лётные части. Известно, что в ноябре–декабре 1941 г. в этом районе шло формирование 658-го авиаполка ночных бомбардировщиков. Во втором районе размещался военный госпиталь, филиал Курсов «Выстрел», лабораторная база кафедры огневой подготовки Военной академии механизации и моторизации РККА и другие воинские части учреждения. В третьем, «общевойсковом» районе, осенью 1941 г. Ташкентским пехотным училищем имени В.И. Ленина были сформированы 34-я и 35-я отдельные стрелковые (курсантские) бригады и Ташкентское военное пулеметное (пулеметно-минометное) училище. Позднее здесь были сформированы еще несколько воинских соединений (39-я горно-кавалерийская дивизия и др.). Сталинские /Троицкие/ лагеря просуществовали до конца 1950-х гг. – до разгрома Вооружённых Сил СССР собственным верховным главнокомандующим – Первым секретарём ЦК КПСС, Председателем Совета Министров СССР Никитой Хрущёвым.
Ольга Назарова[Цитировать]
Друзья, спасибо вам огромное! Ташкентскую школу стрелков-бомбардиров окончил в 1945 году мой отец Виталий Дмитриевич Омельченко. Папа долго летал на разных самолетах и вертолетах, уволился в чине полковника в 1980 г. Его нет с нами больше 20 лет. Я часто расспрашивала папу о годах его учебы. Привожу один из его любимых рассказов — как курсанты делили хлеб.
В столовой за одним столом сидело 8-10 человек. Когда курсанты приходили на обед, столы уже были накрыты, в середине лежала нарезанная и разложенная кольцом буханка. Число ломтей в точности соответствовало числу едоков. В те далеко не сытые времена каждый мечтал получить горбушку. Она считалась вкуснее, ароматнее и полновеснее. Ее можно было натереть солью и есть, как лакомство. Но горбушек было мало, а ребят много. Нужна была система распределения.
За папиным столом вопрос решался вот как. Один курсант отворачивался, а другой в это время показывал пальцем на любой кусок хлеба и спрашивал: «От кого?» Отвернувшийся должен был назвать имя товарища. Например, «от Кольки». Выбранный ломоть доставался Кольке, а все остальные распределялись по кругу по часовой стрелке. Двойной слепой выбор гарантировал случайность: ни отвернувшийся, ни выбиравший не могли подыграть себе. Все было честно. За соседним столом практиковали иной метод. Ребята занимали места, каждый нацеливался на горбушку. Дежурный командовал: «Не хватай, не хватай». Он нарочно медлил, ждал, что кто-то потеряет бдительность, зазевается, в общем, испытывал терпение товарищей. Те напряженно ждали. Вдруг звучало короткое «Хватай!». Хлеб вмиг расхватывали, горбушка доставалась самому внимательному и ловкому. Ребята за папиным столом эту традицию считали диковатой, и посматривали на соседей свысока.
Ольга Буторина[Цитировать]
Еще интересное фото, присланное из г. Каменск-Уральский (архив Калашникова Г.Г.) Комментарий на обороте фотографии.
Ольга Назарова[Цитировать]
Брат моей бабушки (Вартапетян Владлен Арамович 1922-1952) учился в Чирчике в 1943-1944, Шувое, Николаеве. в июне 1942 года окончил 9 классов. В июле же 1942 года был зачислен курсантом в Тбилисскую специальную школу ВВС, где и окончил 10 классов. В Красную Армию был призван в июне 1943 года в г. Тбилиси и направлен в Ташкентскую военную авиашколу стрелков- бомбардиров. В августе 1944 года по окончании Ташкентской военной авиашколы СБ был направлен в г. Егорьевск, где и был зачислен в августе 1944 года в 14ВАШ во 2-ую а.э.
Сохранились его письма с описанием распорядка дня, несколько фотографий.
Emma[Цитировать]
Уважаемая Emma, спасибо огромное за комментарий и за фото! Жаль, что Владлен Арамович прожил такую недолгую жизнь — 30 лет, судя по Вашей записи. Мне было бы очень интересно познакомиться с его письмами. Можно ли это устроить? Я пишу биографию отца, и эти детали были бы для меня бесценными. Совсем недавно, в прошлом году я нашла женщину, чей ныне здравствующий отец учился одновременно с моим папой в 14-й летной школе, которую в 1942-м году эвакуировали из Одессы в Пенджикент. Кстати, его зовут Владилен Герасимович (имя популярное в 20-е годы) рассказал столько подробностей, столько деталей, что у нас обеих просто дух захватило. Семейная история заиграла красками, стала живой и очень близкой. Буду от души благодарна Вам за отклик! Мой адрес: olgaomel@yandex.ru
Меня также можно найти «В контакте»: https://vk.com/id187063156
В Фейсбуке: https://www.facebook.com/olga.butorina.94
в Одноклассниках: https://ok.ru/profile/343892809
Заранее большое спасибо!
Ольга Буторина[Цитировать]
Уважаемая Ольга,
Спасибо за ответ.
Я собрала сохранившиеся письма в документе google, если вы напишете ваш e-mail, я с удовольствием поделюсь.
Спасибо Вам.
Emma Mosesova[Цитировать]
Эмма, большое спасибо Вам за отклик! Будем на связи.
Ольга Буторина[Цитировать]
Эмма, мне тоже хотелось бы узнать о жизни стрелковой школы, я работаю над историей 34 Ташкентского авиаполка, в его первый состав военного времени вошли практически все выпускники этой школы 1939 года. Хотя ваш выпуск идет тремя годами позже, думаю, немногое изменилось в распорядке жизни курсантов. nazarova_ob@mail.ru
Буду благодарна, если поделитесь!
Назарова Ольга[Цитировать]
Ольга, я собираю сохранившиеся письма. Пока документ не завершен, но я поделюсь им с вами.
Вам спасибо.
Emma Mosesova[Цитировать]
nazarova_ob@mail.ru
Назарова Ольга[Цитировать]
Нашла интересный фрагмент воспоминаний о школе стрелков-бомбардиров в Чирчике. Повествование начинается в январе 1943 года. Интересно, что способ деления еды, о котором мне рассказывал отец, есть и в этом рассказе. С одной поправкой: папа рассказывал о хлебе, а здесь — о супе. Источник: http://www.nnre.ru/voennaja_istorija/ja_dralsja_na_pe_2_hroniki_pikiruyushih_bombardirovshikov/p7.php
Эшелон. Теплушки. Нас всего человек пятнадцать, в основном эвакуированные. Местные ребята остались в железнодорожном техникуме. Поехали. Холодно. На одной из остановок набрали кирпичей, положили их на пол и развели костер. Смотрим, из-под вагона летят искры — пол прогорел. Под лавкой обнаружили ящик с пакетиками желтой краски для окрашивания тканей. Сначала мы топили этой краской печку, а потом один из наших предложил менять эту краску на остановках на продукты. Как эти базарные тетки набросились на эту краску! Так что до Ташкента мы ехали сытыми. Приехали в Ташкент, пошли к коменданту, говорим: «Где тут училище летчиков-истребителей?» Никто не знает. «Езжайте в Чирчик, там что-то такое есть, авиационное». Мы когда туда приехали, оказывается, да, есть, но не школа летчиков-истребителей, а военно-авиационная школа стрелков-бомбардиров. Командовал училищем генерал-майор авиации Захаров. В первые дни войны его дивизия потеряла матчасть, его сняли и прислали в училище. Он, конечно, понимал, что все равно рано или поздно попадет на фронт и будет истребителем. Все время летал в зону на УТ-1, тренировался. Ну а тогда у нас глаза на лоб полезли: что это такое, с чем его едят — мы в первый раз услышали это название. Нас сразу определили в карантин, а старшим назначили сержанта. Как начал он нас стращать: «Я уже два года в училище. Выпускать вас будут сержантами, в обмотках. Ох вы и намучаетесь чистить пулемет ШКАС (тут он был совершенно прав)». Один из наших, Рыженко, страшно затосковал. Его потом отчислили за неуспеваемость. Вещи у нас забрали. Повели в баню мыться, для чего каждому выдали небольшой, размером с палец, кусочек хозяйственного мыла. Помылись. Выдали обмундирование — гимнастерки, галифе, обмотки, ватники зеленого цвета и огромные казацкие шапки из собачьего меха. В курсантской столовой, из-за нехватки посуды, первое блюдо — щи из виноградных листьев — я и мой друг Валя Елин хлебали, попеременно черпая ложками, из одного круглого армейского котелка. Через две недели, опять пошли в баню. Стоим, ждем своей очереди. А в 10 метрах арык, а за арыком рыночек, и там продавали орехи, яблоки. Мой друг Валя Елин говорит: «Давай один кусочек мыла обменяем, а одним помоемся». — «Давай!» Пошел. Обменял. Несу четыре яблока. И вдруг слышу голос: «Товарищ курсант, ко мне!» Стоит командир нашего отряда старший лейтенант по кличке «Полкан». Я подхожу. «Что вы делаете?» — «Обменял кусочек мыла на яблоки». — «Ваша фамилия?» Записал скрупулезно. «Идите». На вечерней поверке: «Курсант Теменов, выйти из строя». Выхожу. «Вот, товарищи курсанты, первые цветочки. Государственное имущество, мыло, выданное ему для личной гигиены, он поменял на рынке… Трое суток ареста». На следующий день меня повели к старшине: «Снять ремень. Взять матрас». Приставили конвоира курсанта Сотникова. Три километра до гауптвахты шел с матрасом, и почти в затылок курсант Сотников упирался мне штыком. На мою малейшую попытку оглянуться он на полном серьезе кричал: «Не поворачивайся, буду стрелять.» Привел меня на гауптвахту. Что я скажу? Если и были светлые денечки в течение полуторагодового обучения, то это именно трое суток на гауптвахте. Никуда не надо было ходить, можно целый день лежать. Вечером здоровый курсант, который приехал с Украины, говорит: «Пойдешь со мной, будем пикировать». Пикирование — это поход на кухню с целью получения дополнительных порций. Он мне дал два ведра, и пошли в столовую. Пришли. Никого еще в зале не было. Он мне говорит: «Сиди здесь, а я пошел в раздаточную». Вдруг раскрывается дверь и входят несколько военнослужащих. Впереди идет капитан в погонах. Я как увидел, так и обмер! Сразу спрятался под столом: «Батюшки! Офицер! Золотопогонник!» Мы тогда только слышали о введении погон, но еще не видели новой формы. Все окончилось благополучно, и вместо одной порции у нас было три или четыре — наелись до отвала. За трое суток на губе, проведенных со старшими курсантами я многому научился и многое понял.
В целом об училище у меня очень хорошее воспоминание. Но, конечно, порядки были там драконовские. Курсантам запрещали носить в руках вещи. Нельзя было носить кольца, не говоря уже о крестах и цепочках. Более того, запрещалось носить усы. Во втором отряде учились курсанты из Тбилисской авиационной спецшколы. У них 80 % носило усы. Их командир, майор, поседел, пытаясь заставить их сбрить. За полтора года мне не дали ни одного увольнения. Распорядок дня был такой. Подъем, и сразу выходи на физзарядку. Летом одно дело, зимой — другое. Наше училище находилось в предгорьях. Зимой с гор такой ветер дул, что когда стоишь на посту, то штык песню поет. Поэтому зимой первый вопрос: «В рубашках или без рубашек?» Чаще старшина говорил: «Без рубашек». Выскакивали, занимались физзарядкой. После этого шли в зал учебно-летного отдела. Брали блокнотики, карандаши. И там нам преподавали азбуку Морзе. Норматив на прием был 100 цифр в минуту. После этого занятия шли на завтрак. Кормили нас по 5-й курсантской норме. Это означало, что в обед всегда на третье полагался компот. За столами размещалось по четырнадцать человек. Еда обычно подавалась в ведрах. Вначале все разливалось и раскладывалось по тарелкам. Затем один из курсантов отворачивался от стола, а другой, указывая на то или другое блюдо рукой, спрашивал: «Кому?» Отвернувшийся называл фамилию одного из курсантов. Так все распределялось по справедливости и без обид. Кроме, конечно, компота. Однажды, после разлива компота, на дне ведра вместо чернослива мы обнаружили большого черного таракана. Естественно, с возмущением потребовали замены. Но когда наше требование удовлетворили, мы с удовольствием выпили и тот и другой. После завтрака команда: «Встать. Пилотки надеть. На выход, шагом марш». Все выходим, строимся. Командовали нами два старших лейтенанта — «Полкан» и пожилой, лет 45: «Больные, выйти из строя!» Выходят. «Собрать кружки». У всех собирают кружки, и они с этими кружками уходят. А нам: «Направо, шагом марш». Потом: «Бегом!» У нас было два аэродрома. Первый аэродром с Р-5 был в километрах трех. А СБ базировались на аэродроме в пяти километрах от училища. Один день мы бежим до первого аэродрома, второй — до второго. Обычно при следовании по городку полагалось исполнять строевые песни. Но иногда по необъяснимым причинам возникало молчаливое сопротивление строя командам командира. Запевалой у нас был курсант Габриэльян. Командир приказывает: «Запевай». Он запевает, строй молчит. Останавливаемся. Потом: «Шагом марш! Габриэльян, запевай!» Опять не поем. Командир: «Правое плечо вперед. Марш и на плац». На плацу: «Ложись!» Ползем по-пластунски в один конец. Потом: «Встать. Становись! Шагом марш! Запевай!» Тут уже поем. И потом: «Бегом!» В этой ситуации мы уже не можем отказать себе в удовольствии отыграться. Как рванем вперед. Командир, в силу своего возраста, за нами не поспевает, выдыхается, командует: «Короче шаг!» Ну да! Нас уже не удержать! Пробегая мимо танкового училища, слышим в наш адрес: «Фанерщики!» Намек на наши самолеты Р-5. А мы им в ответ: «Керосинщики». Но такие противостояния с командирами были редкими. Занимались мы по 12 часов в сутки. 8 часов в аудитории и на материальной части. 4 часа самоподготовки в классах. Кормили нас три раза в день. В принципе все было нормально.
Но мы особенно любили, когда попадали в караул на электростанцию в городе Чирчик. Там тепло, тишина, только работают двигатели. А на обратном пути можно было завернуть на привокзальный рынок купить плова или рыбы из рыбожарки.
С весны начали летать. Сначала на Р-5 по маршруту, на связь, на стрельбу по конусу, бомбометание. Были и ночные полеты. Это для нас тоже было приятно, потому что на ночной полет давался доппаек — большая горбушка белого хлеба, кусок масла и сахар. И вот намажем маслом горбушку, посыплем сахаром — изумительное пирожное. Это незабываемо, потому что, по большому счету, радостей у нас было мало.
После выполнения программы полетов на Р-5 мы пересели на СБ. На Р-5 мы летали на сравнительно небольших высотах до полутора тысяч метров, а на СБ — три тысячи метров. Штурманская кабина впереди. Она остеклена, но имеет две прорези для пулеметов. Поэтому ты принимаешь на себя поток ледяного воздуха. Сидишь в кабине на дюралевом сиденье, ноги скрещены. Я помню, зимой после полуторачасового полета прилетели, люк открывают, говорят: «Выходи, что ты там сидишь?» А я закоченел. У меня ноги не слушаются. Еле выполз оттуда. На СБ я налетал 13 часов 43 минуты. На Р-5 — 24 часа 53 минуты днем.
Была у нас и парашютная подготовка. Не забуду свой первый прыжок. Вылетели на самолете ЛИ-2. На груди запасной парашют, за спиной — основной. Слева, на подвесной системе, закреплено вытяжное кольцо. Сидим на длинной, вдоль борта самолета, дюралевой скамье, ожидая сигнала. Высота 800 метров. Раздается один сигнал ревуна. Пятерка курсантов выстраивается в затылок друг другу у открытой двери самолета. Я стою первым и наблюдаю проплывающую внизу землю, при этом напряженно ожидаю следующего сигнала. Правая рука крепко сжимает кольцо.
Дважды раздается сигнал ревуна. Я подаюсь вперед, навстречу бездне, успеваю заметить пронесшееся сверху хвостовое оперение самолета и резко дергаю за кольцо. Через несколько секунд, кажущихся вечностью, резкий рывок подвесной системы — и тишина.
Невозможно словами выразить охватившее меня блаженство.
Рядом опускаются к гостеприимной земле под белыми куполами мои товарищи. Жизнь прекрасна! Приближается приземление. Манипулируя стропами таким образом, чтобы ветер дул в спину, а земля как бы уходила из-под ног, плавно приземляюсь. Очень доволен всем пережитым.
В училище нас обучали исключительно высоко квалифицированные специалисты. Тщательно готовили нас и к прыжкам с парашютом. Но избежать трагедии не удалось.
Бросали с У-2. Прыгал грузин, отличный парень, спортсмен, и интеллект у него выше плинтуса. Техника прыжка была такова. Курсант сидит во второй кабине У-2. Он должен вылезти из кабины, встать на плоскость, стропу, которая вытягивает парашют, зацепить крюком за борт и по команде прыгнуть. А он, видимо, так боялся прыгать, что забыл зацепить стропу, и прыгнул. На место трагедии приехал начальник училища генерал-майор авиации Герой Советского Союза Душкин, сменивший Захарова на посту начальника училища. Начал кричать на капитана, начальника ПДС: «До каких пор вы будете гробить у меня людей?!» Тот ни слова не сказал. Снял с погибшего курсанта парашют, надел на себя, сел в У-2, поднялся и прыгнул. Хотя он очень сильно рисковал. Парашют мог деформироваться при падении с 800 метров. Тем самым доказал, что тут не служба виновата. Очень геройски реабилитировал себя.
5 мая 1944 года нас построили, и генерал-майор Душкин объявил приказ главнокомандующего Военно-воздушными силами Новикова о присвоении нам званий младших лейтенантов. Распределение шло так: первые 33 человека по алфавиту попали в Безенчук в запасной полк на «Бостоны» — морская торпедоносная авиация. Из этой группы в живых осталось 2 человека. Я еще только прибыл на фронт, а Валя Елин, мой друг, уже был награжден двумя орденами Красного Знамени, а вскоре погиб.
Вторые 33 человека попали в Кировобад, в высшую штурманскую школу. Я их после войны встретил. Я штурман звена с орденом Красного Знамени, но младший лейтенант, а они лейтенанты, но никто не воевал. А третья тридцатка, в том числе и я, — в Казань, в 9-й запасной полк на Пе-2. Но тогда о нашей дальнейшей судьбе мы еще не знали. Вечером в казарму пришел старшина, принес мешок с полевыми погонами и каждому дал по две звездочки. После этого нам разрешили пойти в город. Все побежали в парк, гуляют, а на мне сразу повисла одна девчонка и стала со мной танцевать. Я, конечно, был несказанно рад этому, но почему-то она все выспрашивала, куда нас направляют. Я потом уже подумал, не шпионка ли она.
Из Ташкента поездом мы приехали в Куйбышев. Здесь я распрощался с другом Валей Елиным и остальными ребятами из первой группы, сами, пароходом по Волге, отправились в Казань.
Ольга Буторина[Цитировать]
Я родился и вырос в городе Чирчик. Высылаю фото из архива моей мамы. Мама умерла десять лет назад. А это фото Вани Шевченко осталось в архиве. Место авиашколы знаю с детства.
Юрий Гольштейн[Цитировать]
Фото
Юрий Гольштейн[Цитировать]
Добрый день. Мой дед, Горбатов Александр Максимович служил в Ташкентской военной авиационной школы стрелков-бомбардиров по крайней мере с 1942 и скорее всего по 1946 год, в 1945 был начальником штаба эскадрильи. В принципе это все что я знаю про него. Сам он умер задолго до моего рождения, да и отец умер рано и теперь пытаюсь хоть что то узнать про своих дедов во времена ВОВ, так как рассказать некому. Не могли бы Вы мне помочь с информацией. Заранее благодарю.
Евгений[Цитировать]
это мой дед
Евгений[Цитировать]
Командный состав лагеря
Евгений[Цитировать]