Ташкентский писатель Ариадна Васильева завершила работу над уникальной трилогией «Возвращение в эмиграцию» Искусство История Ташкентцы
Добавить в закладки | | EC 
По просьбе редакции Ариадна Андреевна рассказывает об этих книгах.
Законченная в 2019 году третья, последняя книга романа «Возвращение в эмиграцию» — «Тень белых акаций», завершает трилогию, охватившую почти столетний период.
В первой книге, которая называется «Три тетради в сиреневом переплете» и написана от первого лица, рассказывается о семье русского генерала Вороновского, вынужденного с женой, взрослыми детьми и внуками бежать из России в Турцию после октябрьского переворота. В начале двадцатых годов жизнь в Константинополе становится невыносимой, и семья, как и многие русские эмигранты, получив Нансеновские паспорта, перебирается во Францию.
Внучка генерала Вороновского Наталья Александровна Сумарокова рассказывает о жизни в Париже, о времени нелегкого детства, юности, о встрече с таким же, как она, русским эмигрантом Сергеем Улановым, ставшим ее мужем.
Воспоминания Натальи Александровна не ограничиваются узкими рамками одной семьи. Она стремится показать многих представителей русский диаспоры, ее настроения со всеми невзгодами и противоречиями.
Переломным моментом для многих эмигрантов становится Вторая мировая война. Сергей Уланов без раздумий принимает единственно возможное для себя решение — присоединяется к французскому Сопротивлению.
Судьба приводит семейство Улановых в дом матери Марии, устроившей в нем приют для престарелых эмигранток и для людей, потерявших жилье. В этом доме, в 1942 году появляется на свет правнучка генерала Вороновского Виктория Уланова.
После окончания войны эмигранты первой волны узнают про сталинский Указ о предоставлении советского гражданства гражданам бывшей Российской империи. На волне патриотизма Сергей Николаевич Уланов вместе с женой и пятилетней дочерью возвращаются на историческую родину. И некогда большая семья Вороновских оказалась разорванной по живому. Бабушка, тетя, двоюродные сестры и брат Натальи Александровны остались во Франции, в эмиграции.
Первая книга охватывает период с 1915 по 1947 годы.
Вторая книга — «Страна Совдепия» написана от третьего лица. Не имея пристанища, семья Улановых на протяжении нескольких лет странствует по России. Подвергшись административной высылке из Крыма, оказывается на Украине и все пытается вписаться в повседневную жизнь советских людей, переживших страшную войну. Это книга о нелегкой судьбе людей, у которых за рубежом сложилось наивное представление о жизни обретенной родины, о том, с какими усилиями они постигали реальную атмосферу сталинского периода.
Вторая книга – это время, начиная с 1947 по 1953 годы.
В третьей книге, написанной от лица правнучки давно умершего, еще в Турции, генерала, Виктория Уланова рассказывает, как закончились скитания ее маленькой семьи по стране, как эмигрантское прошлое преследовало ее всю жизнь. Книга так и называется «Тень белых акаций».
Улановы попадают в Узбекистан, в Ташкент, в город, бывшим в начале девятисотых годов прошлого века местом службы прадеда Вороновского. Виктория поступает в университет на филологический факультет. Он расположен в здании бывшей гимназии. Теперь она ходит по тем же коридорам, по которым в давние времена ходила ее бабушка, маленькая гимназистка. Круг замкнулся. Сквозь годы и годы, эмиграцию, лишения, странствия, судьба привела в Ташкент.
Русские издавна жили в этом прекрасном городе, еще больше оказалось их здесь после войны. Вдали от центра, в Узбекистане сложились особые отношения между людьми разных национальностей, особая атмосфера.
Виктория встречает Кирилла Баженова. Они создают семью, у них двое детей: сын и дочь. Карьера Кирилла, сотрудника крупного проектного института, специализирующегося в области мелиорации, является перспективной, сама Виктория посвящает свою жизнь творчеству. Ничто не угрожает их будущему.
Но внезапно происходит развал Советского Союза, и потомок русских эмигрантов первой волны, как это ни парадоксально, вновь оказывается в эмиграции.
Баженовы пытаются переехать в Россию, но все их усилия оказываются напрасными. Не получается у Виктории восстановить утраченное французское гражданство.
По счастливому стечению обстоятельств в новые времена удается встретиться с парижскими родственниками, но близких когда-то людей разделяет в сорок с лишним лет разлуки. Они и близкие, и чужие.
Неожиданная удача выпадает сыну Виктории и Кирилла, он выигрывает грин-карту и уезжает в Америку.
Странным образом завершилась столетняя история семьи Вороновских. На страницах трех книг проходят перед читателем картины эпох, когда рушились и создавались новые государства, как, несмотря на бесконечные трудности и лишения сохранялась в людях честность и преданность своей Родине, культуре предков, стремление к искренним чувствам, любви.
Те, кто будут читать эту книгу, найдут в ней сохраненные детали быта, чем жили и о чем мечтали люди навсегда ушедшего времени.
Предисловие автора к третьей книге романа «Возвращение в эмиграцию» — «Тень белых акаций»
Птица снялась с ветки и канула в пустом, одиноком небе. На дерево за нашим балконом она не вернулась. Я поискала глазами крохотную черную точку вдали, но ничего не увидела. Птица исчезла, растаяла, будто не было. Значит, пришла осень. Я ушла в комнату и села за письменный стол.
В последнее время часто приходит на ум, стучит в мозг злая, усталая мысль: зачем мне это? Для кого я упрямо гоню и гоню вперед мой роман? Кому это нужно? До кого я стремлюсь в этих написанных мною толстенных книгах донести воспоминания – не воспоминания, придуманное – не придуманное, свое – чужое, но впитанное и переработанное так, что уже и разобрать невозможно, где — правда, а где, так называемый, художественный вымысел?
Кому я нужна сегодня со своими переживаниями и картинами прошлой жизни,
давно затянутыми в водоворот времени, подобный Мальстрему, воспетому буйной фантазией Эдгара По? Я вижу головокружительный спуск в зеленую бездну, вижу, как летят по кругу все дальше и дальше вниз, в темноту забвения, картины встреч, чьи-то лица…
Но остались вещи. Старые вещи, свидетели прошлых лет. Вот обветшавший мамин Ларусс, когда-то подаренный теткой и привезенный контрабандой из Франции. Смешная собачка зеленого стекла, купленная по случаю на блошином рынке в Париже, — нос отбит, но она зачем-то хранится, стоит возле бабушкиной пепельницы с поблекшим синим цветком. Серебряная ложка, серебряный прадедов портсигар, альбомы с фотографиями…
А вот пачка бумаг, пожелтевших от старости: распадающийся в руках Нансеновский паспорт, папины документы о его участии в Сопротивлении, мое свидетельство о рождении и декларация. Французское гражданство мне было дано при рождении.
Еще одна реликвия, ей нет цены. Образок на дощечке размером в ладошку, написанный в примитивной манере матерью Марией. На обратной стороне надпись, сделанная рукой отца Дмитрия Клепинина,- благословение нашему семейству от церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Париже. И дата — 13 декабря 1941года.
Но многих вещей уже нет. Что-то разбилось, потерялось, истлело или давным-давно выброшено. Они исчезли, пропали, а вместе с ними память о людях, о встречах и расставаниях.
Чудом спасенную, лишь малую толику памяток прошлого прибивает к берегу. Мерещится, будто сидишь среди голых камней и скал, разглядываешь старье, перебираешь в руках, пытаешься починить сломанное, обновить, вернуть первоначальную форму. Недавно очистила и покрыла лаком старенькую мамину шкатулку, купленную у пленного немца в Брянске в сорок восьмом году. Стала как новенькая, да не совсем. На крышке — пятно, его невозможно вывести, с боку – след раскаленного утюга…
Да Бог с ними, с потерянными или испорченными вещами! Люди, люди, ушедшие навсегда, но по какому-то капризу судьбы ставшие героями моего нескончаемого романа! Они, вроде бы и те, что жили на самом деле, но в чем-то уже другие; они вроде бы живут, но не в своем истинном времени, а в каком-то ином измерении. Они не всегда подвластны моей воле, часто совершают неожиданные поступки, произносят не те слова, что-то бормочут себе под нос.Да, как бы я не старалась, все равно, как было «тогда» — не получится. Кажется, вот оно, вот-вот, схватила! Ан, нет, только что построенное, тщательно отреставрированное, ускользает, расплывается и дробится, словно отражение в неподвижной воде, потревоженной брошенным камнем.И вот уже я – не я, и это вовсе не моя история, а вон тот – совершенно другой, а того и на свете не было. И, в то же время, это моя судьба, мое время, увиденное при свете волшебного фонаря, в тихом уединении.
Материал подготовлен Б. Бабаевым.
А в заголовке она указана как «Ташкентский писатель»…
Andrey[Цитировать]
Да, живёт в Ташкенте.
Владимир Венедиктов[Цитировать]
Я не сужу и сказанное мной не мое личное умозаключение, так было принято считать испокон веков. И тогда были войны, набеги инородцев, беженцы и пр. , но люди хранили память о своих предках и считали места исконного их проживания своей родиной. Из наиболее ярких примеров — современный Израиль. Вообще ,это давняя тема для дискуссии , я лишь высказал то, что по моему мнению ближе логике.
Сергей[Цитировать]
А если той Родины не существует? Если Родину продали и развалили? Можно ли быть патриотом ТЕРРИТОРИИ, где ты родился, правительство которой, грабит собственное население и преследует личные корыстные цели? В чём отличие территории, где ты родился и живёшь, от страны в которой, не по своей воле затем оказался на той же территории? Патриотом какой страны быть, предать страну в которой родился и стать патриотом нового режима или остаться патриотом прошлой системы?
Semyon[Цитировать]
В любой капиталистической стране правительство лоббирует и защищает интересы капиталистов, которые вполне легально присваивают то, что должно принадлежать работягам, создающим материальные и духовные ценности. Я никакой не марксист, но это несправедливость слишком очевидна для капитализма. Это во-первых. А во-вторых, если СССР больше не существует, значит мы потеряли Родину. Но это не значит, что нужно выбрать новую на «исторической» основе. Я считаю, что выбирать новую родину под предлогом исторической просто аморально. Родина, она как родители, которых не выбирают.
Антон[Цитировать]
Для тех, кто знает и помнит меня в Ташкенте. И не только в Ташкенте, но среди многих моих одноклассников, которые разбросаны теперь по разным странам.
Моя фамилия Владимир Венедиктов. Сейчас я живу в г.Шуя в Подмосковье, а раньше жил в Ташкенте, учился в 191 школе, и учительницей по литературе у нас была Васильева Ариадна Андреевна. Поэтому я знал ее и ее семью.
И я должен сказать, что все, что написано выше от имени «Владимира Венедиктова», это не от меня! Моим именем воспользовались с определенной целью.
Другой вопрос, кому именно это понадобилось?
Называется это – бросить тень на плетень. Не понятно, чего здесь у пасквилянта больше, зависти или мелкой мести на почве личной неприязни. Подобное можно объяснить только своей принадлежностью к «совку», со своим комплексом неполноценности. Но уж если берешься писать о подробностях чьей-то жизни, то следует не перевирать факты и не заниматься измышлениями на тему Родина, предательство и кто куда уехал и приехал.
Сам факт скрыться под чужим именем, и тем более под именем человека, с детства глубоко уважающим свою бывшую учительницу, обнаруживает всю подлость «автора».
Конечно, современный Интернет открывает дверь для любого, кто хочет выразить свое мнение. Но тогда особенно возрастает ответственность за свои слова, поскольку они выносятся на суд общественности со всеми вытекающими последствиями.
Я, конечно знаю, кто скрывается за этой пакостью, но это не для Интернета.
Только знай, что если будешь продолжать в таком же духе, то я подумаю, не выложить ли в сеть подробности твоей биографии?
С уважением ко всем читателям сайта.
Венедиктов владимир владимирович[Цитировать]
Спасибо!
EC[Цитировать]
Дочь живет в г. Ташкенте и хорошо живет. Да и вообще, каждый свободный человек волен жить там, где он хочет.
Венедиктов владимир владимирович[Цитировать]
Отправить сына в Америку — цель жизни? А может быть она еще и праздновала День Взятия Бастилии? Или в экстазе на почве преданности, в слезах пела Марсельезу? Любезный, прежде, чем столь безапелляционно делать заключения о цели жизни другого человека, познакомь нас со своей доктриной видения цели жизни. Каких результатов ты сам достиг?
Венедиктов владимир владимирович[Цитировать]
Безгранично признательна за возможность прикоснуться к эпохе, до конца не узнанной нами в силу разных причин. И мне кажется, что мемуарная история ближе всего способна открыть мир жизни людей в определённую эпоху. Есть замечательная трилогия И.Эренбурга в этом жанре. С пристальным вниманием отношусь к подобной литературе, потому что через особый взгляд автора ты угадываешь чувства и мысли людей, наполняющих их и движущих ими. Меняется жизнь, а вместе с ней и люди…и ничто невозвратимо. И потому так ценно сохранить… Как хорошо я понимаю важность каждой памятной вещи и даже вещицы, самой малой и обветшавшей. Она хранит воспоминания о конкретном человеке, о встречах и событиях… У меня тоже есть такие вещи-хранители моей памяти. Для нас, людей другого времени, очень важен образ предыдущих поколений, как преемственность, как возможность формирования в себе лучших личностных черт: достоинства, чести, искренности…И находясь в самых сложных жизненных ситуациях, сохранить высокие чувства, оставаясь честным и искренним, под силу не многим. И потому на вопрос автора: «Зачем я это пишу?» Отвечаю: «Для нас и всех последующих поколений.» А в заключение, не вступая в палемику, хотелось бы сказать, что те, кто считают, что в эмиграции легче и слаще, мягко говоря, заблуждаются. Находясь на чужбине, очень сложно не ощущать себя отверженным. Тому великое множество примеров. Вместе с тем, не уверена, что имея благоприятные возможности эмигрировать, кто-либо не воспользовался бы этим. Именно потому для меня патриотизм, в первую очередь, — это следовать лучшим традициям своего народа и являться хранителем его культуры, куда бы тебя не занесло, волей судьбы, в своем физическом обличье. Отдельная благодарность автору, не могу не выразить, за яркую художественность языка. Литературное наслаждение)
Наталья[Цитировать]