Чудовища Сарыкамышской котловины Разное

Андрей Ланиус

О чудищах Сарыкамышской котловины я услыхал впервые в тот период, когда расстался со своей инженерной профессией, переквалифицировавшись волею обстоятельств из прораба в корреспондента главной республиканской газеты “Правда Востока”. Подробности этого резкого поворота в биографии я оставляю за рамками повествования. Скажу только, что к моменту перехода в газету я уже был автором двух-трех повестушек о строителях-энергетиках.

В Каракалпакию в качестве журналиста я никогда не ездил (хотя неоднократно бывал в граничащих с ней Бухарской и Хорезмской областях), но информация об этом удивительном крае продолжала стекаться ко мне по многим каналам – от ирригаторов, геологов, летчиков, строителей…

К тому времени в Ташкент переселились и дед с тещей, причем какое-то время мы были соседями, живя через дом, прежде чем я получил новую квартиру от редакции. Иногда к деду и теще приезжали их старые друзья по Тахиаташу, и тогда мы все собирались за столом, и уж тема Каракалпакии непременно возникала где-то после второго-третьего тоста. Само собой, и мне приходилось встречать в самых неожиданных местах бывших коллег и знакомых по инженерной работе в автономной республике. Появились новые друзья и по писательской линии, которые тоже прошли “обкатку” Каракалпакией либо имели там родственников или друзей, от которых получали свежие новости.

В ходе этого общения, этих спонтанных встреч незаметно копились факты, которые однажды сложились в целостную, удивительно странную картину.

Первый сюжет о чудовищах мне рассказал бывший коллега деда, с которым они вместе работали в управлении механизации. Кажется, его звали Геннадием Алексеевичем. Он был тихим, улыбчивым, легко смущающимся, несмотря на свой предпенсионный возраст Он нагрянул к деду накануне какого-то праздника. Привез водку и шашлыки. Дед послал за мной. Посидели, выпили, вспомнили Каракалпакию. Гость постоянно порывался закурить, но дед был ярым противником никотина, и никому не давал поблажки, даже своей жене. Мы с гостем вышли на лестничную площадку, чтобы всё же выкурить по сигарете.

И там Геннадий Алексеевич рассказал мне эту историю, ссылаясь на своего шофера, которому верил безоговорочно. За столом завести этот разговор он не мог, зная, что дед немедленно объявит его “вралем”. Вообще, всё, что подпадало под знак “корень квадратный из минус единицы”, дед не признавал и объявлял “враньем”. Он страстно исповедовал известный принцип: этого не может быть, потому что не может быть никогда! Люди этой породы широко распространены в обществе.

Я думаю, Геннадий Алексеевич побаивался деда. Но рассказать о загадочном происшествии ему всё же очень хотелось. И тогда он нашел слушателя во мне.

Я хорошо запомнил эту историю, рассказанную Геннадием Алексеевичем со слов его шофера. Вот она в сжатом виде. Ряд подробностей я всё же опустил. Шофера звали Мишей Мартыновым. Это был опытный, трезвый, ответственный водитель, уверенный в своих силах. Немало поколесил по Каракалпакии, работал на строительстве газопровода Средняя Азия – Центр.

Итак, слово – водителю Михаилу.

РАССКАЗ ШОФЕРА

— Однажды получил я телеграмму из Красноводска: лучший друг приглашал на свадьбу.

Я — к Геннадию Алексеевичу: так, мол, и так.

Тот говорит:

— Всё равно не успеешь. Свадьба-то через два дня.

Наш разговор случайно услышал начальник отдела снабжения – хороший мужик, сам из местных туркмен. Вот он мне и посоветовал:

— Михаил, конечно, поезжай. Поздравить друга – это по-мужски! Но сейчас лето, с билетами туго, притом лететь надо с пересадкой. Можешь опоздать. А напрямую здесь недалеко. Если выедешь с утра пораньше, то к вечеру доберешься до жилья. А на следующий день будешь на месте. Правда, дороги нет никакой, но есть колея. Я тебе доверяю, знаю, что человек ты серьезный и водитель опытный. Возьми мою машину. И расспроси Курбана, нашего крановщика. У него родственники в Челекене, и он каждый год ездит к ним через Устюрт. Только один совет: держись подальше от Сарыкамыша. Люди говорят, там нечисто.

Что ж, этим предложением я и воспользовался.

На следующее утро, еще затемно, выехал в путь. На машине начальника – старенькой, но еще вполне ходовой белой «Волге». В то время подобные отношения между начальниками и работниками в Каракалпакии были в порядке вещей.

Первые два часа я беспечно гнал вперед по солончакам и такырам, твердым как асфальт.

Но вот начали встречаться ПУХЛЯКИ, а это самое опасное в безлюдной местности, особенно для легкового автомобиля.

Знаете, что такое пухляк?

Если тяжелый грузовик начнет пробуксовывать на такыре, то верхняя плотная корка и лежащий под ней рыхлый слой почвы быстро превратятся в мельчайшую, невесомую пыль, которая в руке течет как вода. В озерце такой пыли колесу не за что зацепиться, оно прокручивается впустую, лишь оседая еще глубже. Все водители знают это, и каждый стремится объехать опасное место по всё более крутой дуге, отчего пухляк расползается иногда на сотни метров. Бывает, перед иным пухляком колея ветвится на десятки рукавов, а после снова сходится в две ниточки. Только не зевай!

Позади остались «ворота» через увал Карабаур. Колея вела дальше.

В точности появлялись приметы, обозначенные Курбаном на схеме: тригопункт, шест с выцветшей тряпкой наверху, одинокая скала, лысая покрышка…

Постепенно у меня начали слипаться глаза – выспаться накануне не удалось. Да монотонность пейзажа убаюкивала. И ни одной машины: ни встречной, ни попутной…

Вдруг самым краешком сознания я понял, что сплю, причем давно. Резко затормозил.

Машина стояла среди чахлых кустиков кейреука. Колеи не было. На выжженной солнцем поверхности солончака не отпечаталось никаких следов.

Я вылез наружу, забрался на крышу и осмотрелся по сторонам. Ни-че-го. Сплошное однообразное безмолвие. Наконец, далеко-далеко, у самой линии горизонта, я разглядел крохотную черную точку и тут же припомнил, что следующим «маяком» по схеме Курбана должна быть ржавая кабина от ЗИЛа. Наверняка, это она и есть.

Я снова сел за руль и через какую-то пару минут выехал на неглубокую колею. Она вела в нужном направлении, к запримеченной точке, и последние мои сомнения рассеялись.

Черное пятнышко росло на глазах.

Но это была не кабина от ЗИЛа. Это был «Жигуль». Причем, ходовой. Вот только стекла были выбиты и левая дверца сворочена набок. Ключ торчал в замке зажигания. Бак на две трети заполнен бензином. Но ни живой души рядом. Очень странно.

Однако, тут я, кажется, понял, в чем причина. Машина сидела в пухляке по самые оси. Своими силами вырвать ее из плена было невозможно. Очевидно, водитель отправился за помощью. Вот только куда? И почему не вытащил ключ зажигания

Я снова огляделся. Ни-ко-го.

Что-то блеснуло в сторонке. Очки… Дорогие очки в золотой оправе. Абсолютно целые. Кто их мог потерять?

Мою сонливость как рукой сняло. Стало как-то тревожно. Но я постарался успокоить себя. Передо мной – колея. Кто-то же проехал здесь. Значит, проеду и я. В путь!

Вскоре впереди обрисовалась вереница невысоких холмов. На фоне одного из них я разглядел новое темное пятнышко. Судя по конфигурации, это была долгожданная кабина от ЗИЛа.

Приободрившись, я нажал на газ.

И снова ошибочка вышла. Передо мной обрисовался целый ЗИЛ, наполовину утонувший в пухляке. Признаться, про такое я не слыхал. Грузовики садились на оси – это случалось, но чтобы вот так уйти под землю!

Тревога моя усилилась. Интуитивно вооружившись ломиком, я приблизился к границе пухляка.

И тут за моей спиной раздалось сухое шуршание.

Я стремглав обернулся.

Происходило что-то необъяснимое. Как будто ожил и задышал участок солончака. Вокруг моей машины (то есть, машины моего начальника) сам собою образовывался пухляк! А затем…

Невиданное существо пятнисто-землистой расцветки, похожее на крокодила, но не крокодил, с длиннющим змеевидным хвостом поднялось из пухляка. За ним – второе, третье… Оскалив страшные зубастые пасти и переступая упругими когтистыми лапами, они двинулись на меня…

Боюсь, что здесь в моей памяти возник некий провал. Сознание отказывалось верить происходящему. Может, только поэтому я и не рехнулся. Словно какой-то другой человек действовал вместо меня. Кто-то другой, а не я, швырнул в ближайшего «крокодила» ломик (и, кажется, не промахнулся), кто-то другой бежал, не разбирая дороги, к холму, падал, поднимался и снова бежал, веря, что там, за холмом, спасение…

И вот я на гребне. Но что это?! Прямо у меня под ногами – отвесный обрыв-чинк, далеко внизу – до самого горизонта – водная гладь Сарыкамыша, а за спиной – кровожадные твари!

И тут почва поплыла под ногами. Я проваливался куда-то вниз. Последнее, что осталось в памяти, — это солнечные блики на озере и далекая синяя ниточка, дрожащая в знойном мареве…

Заканчиваю свой рассказ. Мне повезло. Я угодил на самый крайний чинк, стена которого имела некоторый уклон. По нему я и съехал вниз, потеряв сознание от стресса. Но все кости были целы. При этом я спасся от чудищ. Не знаю уж, что они за звери такие? Может, и крокодилы.

А та синяя ниточка, что втемяшилась мне в голову, была одним из каналов для сброса воды. Я догадался пойти вдоль него. К вечеру набрел на ржавую кабину от трактора, в ней и переночевал. Утром двинулся дальше. Около полудня встретил ирригаторов, которые чинили лотки.

На попутках к вечеру добрался до Кунграда. Сразу пошел к Курбану. Он поверил каждому моему слову. Тут же позвал двух друзей. Они взяли ружья, и с утра мы поехали на грузовике с лебедкой к тем самым чинкам. «Волга» так и стояла в пухляке. Ключ был в замке зажигания. Но стекла выбиты, провизия исчезла. Исчезли и твари. Но никто из моих спутников даже не думал острить на этот счет. Машину мы вытащили. Позднее я хотел всё восстановить за свой счет, но начальник сказал: не надо, Миша, ведь это Аллах тебя спас…

Вот такая у меня выдалась поездка на свадьбу друга…

* * *

Примерно через год после встречи у деда с Геннадием Алексеевичем я ездил в журналистскую командировку в Каршинскую степь, на буровую, чтобы сделать репортаж о бригаде, которая умела искать нефть.

И вот оказалось, что бригадир до Каршинской степи работал в Каракалпакии, точнее, на стыке Каракалпакии и Туркмении, и там с ним произошел случай, который странным образом дополнял то, о чем поведал мне Геннадий Алексеевич.

Репортаж о бригаде был опубликован, в нем названы все фамилии буровиков, но найти эту газету в своем архиве я так и не смог. Восстанавливаю имя бригадира по памяти. А вот блокнот с конспектной записью его рассказа сохранился у меня до сих пор. Так что ошибка исключена.

Итак, вспоминает Николай Ковальчук.

РАССКАЗ БУРОВИКА

— Сарыкамышская котловина смыкается на северо-западе с другой впадиной – Ассаке-Аудан, еще большей по размеру, но лежащей несколько выше, поэтому вода эту последнюю не заливает. Лет пять назад наша бригада вела там пробное бурение.

Дело давнее, чего греха таить. Условия суровые, обедов из ресторана нам, понятно, никто не носил. Вот мы и разнообразили свой скромный стол охотой. На сайгаков. Они там непуганые. Нет, лишнего мы не били. Только по потребности. А охотились по очереди. И всегда с двух машин. Так надежнее.

И вот как-то раз двое наших поехали за свежатинкой. На газике и грузовике. Другого транспорта на буровой не было. Кроме трактора.

Не прошло и часа, как газик летит назад. В нем оба наши охотничка – бледные, перепуганные.

Что случилось?

Рассказывают, что заметили сайгаков и начали объезжать стадо с двух сторон. Вдруг на пути грузовика вспучилась земля. В какую-то минуту он оказался среди озера пухляка. Внутри которого взбрыкивало что-то мощное!

Наш парень, конечно, перепугался. Но хватило ума не спрыгивать из кабины вниз. Он перелез в кузов и уже оттуда сиганул на такыр. И бегом прочь! Второй, в газике, заметил этот непонятный маневр и помчался навстречу напарнику. Хотел уж было поднять того на смех, но тут из пухляка якобы вылезли несколько жутких тварей, похожих на огромных крокодилов. Тут наши посланцы и рванули на буровую.

А где ваши ружья, спрашиваем. Одно, отвечают, осталось в грузовике. А вторым воспользоваться не решились. Мол, неизвестно, сколько там этих тварей.

Что делать! В вагончике было еще одно ружье. Взяли его, вооружились баграми и топорами и поехали на выручку всей бригадой. Грузовик сидел в пухляке по самые оси. Пришлось гнать сюда трактор. Целый день проваландались. Все мужики страшно ругались. Охотникам никто не верил. Дескать, загнали по недоумию машину в пухляк, вот и сочинили байку про чудищ. Я тоже не верил.

Но когда, вытащив грузовик, мы объезжали это место через дальний холм, то увидели за тем жутковатую картину: скопище сайгачьих скелетов, обглоданных так чисто, что хоть в музей выставляй. Кто это мог сделать? Браконьеры никогда не разделывают добычу на месте, да еще так аккуратно. Не знаю.

А позднее приходилось слышать от чабанов рассказы о страшилищах Сарыкамышского озера, которых они называли «каркидонами». По-тюркски это крокодил.

Правда, самому видеть их не довелось. Тем более что вскоре мы ушли из Ассаке-Аудана, а на новом месте были уже другие проблемы.

* * *

Третий рассказ о чудищах я услыхал года через три, когда проходил в Ташкентском кардиологическом центре курс профилактического лечения. В одной из палат лежал крепкий русоволосый парень. Я познакомился с ним на процедурах, а затем мы часто гуляли по парку, окружающему больницу.

Каково же было мое удивление, когда я узнал, что мой новый знакомый Сергей, пилот малой авиации, много лет работал в Каракалпакии, причем летал на трассе Нукус-Казахдарья! Воистину, мир тесен! (Летал он, правда, уже после истории с “прокаженным” и ничего о нем не знал, но хлеб, по его словам, там пекли по-прежнему, и хлеб этот по-прежнему был таким же пышным и душистым. Знал Сергей и общительного чиновника из Нукуса, который по-прежнему периодически летал к своим родственникам в Казахдарью. Сергей даже помнил его имя, правда, в русифицированной транскрипции – Тимур).

Но вот история Сергея о чудищах.

РАССКАЗ ПИЛОТА

— Это произошло, когда я перешел с пассажирских перевозок в сельскохозяйственную авиацию. Признаюсь откровенно, в районе Саракамыша не бывал. Там ведь пустошь, а моя сфера деятельности – это зона орошаемого земледелия. Мой АН-2, весь провонявший дефолиантом, базировался на грунтовом аэродроме под Нукусом. Знаете, что такое дефолиант? Это такая желтая порошкообразная дрянь, после опыления которой у кустов хлопчатника опадают листья. Иначе нельзя, хлопкоуборочная техника попросту не сможет работать. Но этот дефолиант – коварная штука: он, помимо полей, всё равно садился на кишлаки, дороги, сады, попадал в каналы и на столы. Мы, летчики, тоже вдоволь надышались этой гадостью. Как говорится, на всю оставшуюся жизнь. До сих пор лечусь…

Но разговор сейчас о другом.

Завелась у меня крепкая дружба с хорошим мужиком из местных. Звали его Амангельды, и служил он егерем в новом Нурун-Тюбекском заказнике, тоже расположенным недалеко от Нукуса. Знакомство оказалось полезным. Я ведь заядлый рыбак. А в конце 70-х еще можно было очень даже недурно порыбачить в Амударье и каналах. Однажды вытащил такого сомика, что тот едва уместился в коляске мотоцикла…

Сидим мы как-то с Амангельды на берегу канала, в тени туранги – местного тополя, и ведем степенную беседу. Прохлада, ветерок, чистая вода и зелень и никаких тебе дефолиантов – красота!

Вдруг метрах в двадцати от нас на противоположном берегу выползает из тугаев этакое чудище: настоящий крокодил, только лапы более длинные, а хвост вроде шланга – круглый и верткий. От головы до основания хвоста – метра полтора, гарантия! И на сам хвост столько же! Посмотрел на нас круглыми глазищами, не очень-то испугался, постоял немного и снова исчез в тугаях.

— Что за зверь такой? – поворачиваюсь к Амангельды. – Лису в твоем хозяйстве я видел, шакала видел, зайцев, камышового кота видел, но эту тварь вижу впервые.

— Люди называют его каркидоном, — вздохнул честный егерь. – Появился он здесь месяц назад. Один. Может, скоро уйдет. Но люди рассказывают, — Амангельды отчего-то перешел на шепот, — что возле Сарыкамыша таких каркидонов очень много. И они крупнее, намного крупнее этого. По виду вроде бы варан, — продолжал он. – Но наших варанов ты видел. Они небольшие и неопасные. А эти охотятся на сайгаков, утаскивают баранов и даже нападают на людей. Никто не знает, откуда они пришли… — он снова вздохнул: — Сарыкамыш на другой стороне Амударьи. Как же эта тварь добралась сюда? Неужели переплыла большую реку?

Не помню уже, чем закончился наш разговор. На чудище из тугаев до сих пор стоит перед глазами как живое.

Позднее я слышал разговоры о каркидонах в базарной чайхане в Куня-Ургенче: этот туркменский городок – самый ближний к Сарыкамышу.

А затем я навсегда уехал из тех мест.

* * *

Итак, я выслушал три эти истории с интервалом в два-три года. Любая из них, взятая отдельно, быть может, и не задержалась бы в моей памяти. Но три истории, прозвучавшие из разных источников, три истории, имевшие множество совпадающих деталей, надо было как-то обобщить и объяснить. Объяснить хотя бы самому себе. Притом, что хронологически все три истории происходили в одно и то же время – летом-осенью 1978 года. И это тоже не могло быть случайностью! Я готов был поверить в эти истории еще и потому, что они соответствовали моим представлениям о пустынных уголках края. Мне не надо было объяснять, к примеру, что такое пухляк или чинк.

Журналистские расследования были в моде и в те времена. Но я знал совершенно точно, что раскопай я эту тайну до конца, нести материал не имеет смысла ни в одну из многочисленных редакций. Тому были свои причины. Но прежде два слова о том, что представляет собой Сарыкамышская котловина, или впадина.

Практически на любой современной карте Средней Азии обозначено Сарыкамышское озеро, которое примыкает к плато Устюрт с юго-востока. Площадь его водного зеркала почти 3 тысячи квадратных километров! Показаны и голубые ниточки водотоков, соединяющих озеро с Амударьей.

Но на старых картах (до 1971 года) никакого озера здесь нет, а есть Сарыкамышская котловина, или впадина.

Что за чудо такое?! Неужто в пустыне возник рукотворный оазис?

Увы, всё не так благостно.

Стоит, пожалуй, напомнить, что в советское время львиную долю поливных земель в Средней Азии занимал хлопчатник. В осенне-зимний период хлопковые плантации требовалось промывать. Воду пускали из водохранилищ через систему ирригационных каналов. В этой «промывочной» воде растворялись все соли, все пестициды и ядохимикаты, оставшиеся в почве после уборки урожая. Вода, насыщенная ядами, уже не подлежала очистке. Ее – тоже по каналам и лоткам – отводили в какую-нибудь пустынную местность и там попросту «сбрасывали» в подходящую низину. Так по всей зоне хлопководства образовалось целое «ожерелье» ядовитых озер. И самым крупным из них было как раз Сарыкамышское, лежавшее на пути старого сухого русла Дарьялык. Голубые ниточки на карте – это отводные каналы, по которым и осуществлялся сброс отравленной влаги.

Быстрое заполнение котловины происходило с начала 70-х годов. Сегодня даже приблизительно трудно подсчитать, сколько ядохимикатов скопилось за годы интенсивного хлопководства в этой природной чаше, дно которой лежит ниже уровня моря на 45 метров!

Казалось, однако, будто сама природа позаботилась о том, чтобы ограничить доступ к этим берегам всякому живому существу.

С запада и северо-востока над озером нависали чинки Устюрта. С севера тянулся увал Карабаур с самой высокой точкой 292 метра. А с юга и востока подходы к отстойнику стерегли пески Каракумов. Вдобавок, из-за колебаний уровня воды в «озере» его береговая линия на многих участках превратилась в непролазное болото.

Уж такой «затерянный мир» не мог бы пригрезиться ни одному западному фантасту!

Но откуда там взялись чудища?

Если это и вправду вараны, то вряд ли стоит считать их диковинными зверьми. Ведь гигантские вараны известны в природе. На некоторых островах Малайского архипелага (в том числе Комодо) обитает гигантское пресмыкающееся семейства варанов – комодский варан, самая крупная из современных ящериц. Длина туловища этого животного может превышать три метра, а вес – 150 килограммов. Роет длинные норы, хорошо плавает. Хищник. Питается копытными, обезьянами, падалью. Нападает на людей. Особенно агрессивен в брачный период. (Можно напомнить хорошо известный случай, когда в лос-анджелесском зоопарке комодский варан укусил за ногу Фила Бронстайна – мужа кинозвезды Шерон Стоун.).

Да, но каким образом они, эти комодские вараны, могли появиться в глубинах Средней Азии?

Предпосылку к возможному ответу я тогда же нашел в “Энциклопедии Узбекской ССР”, вышедшей накануне. Вот небольшая выдержка из нее:

В ходе эволюции животные среднеазиатских пустынь приобрели ряд морфологических и экологических особенностей, позволяющих существовать в трудных условиях среды. Здесь, например, обитают самые лучшие бегуны. Даже относительно медленно передвигающиеся животные, такие, как ежи, имеют конечности заметно длиннее, чем у европейского ежа. Птицы пустыни обладают способностью к быстрому бегу по земле (дрофа, авдотка) или к стремительному полету (рябки, саджа). ЯЩЕРИЦЫ (к которым относится и серый варан) приспособились к быстрому передвижению не только за счет удлиненных конечностей, но и более длинных ступни и хвоста. Кроме того, на ступнях они имеют выросты в виде щетинистых щеточек или роговых зубчиков. Эти особенности благоприятствуют передвижению по рыхлому субстрату и рытью нор в сыпучем грунте. Период размножения ящериц приходится на весну, наиболее оптимальное время в температурном отношении для данного климатического региона. Большинство видов зимой впадает в спячку.

Итак, приспособляемость. В результате изменившихся условий среды обитания те же серые вараны могли претерпеть некие мутации, после чего им пришлось приспосабливаться к новой жизни.

Толчком же, запустившим механизм мутаций, могли стать ядохимикаты, тоннами поступавшие со сбросовыми водами в Сарыкамышскую котловину.

Отсюда следует, что животные, обитающие в зоне Сарыкамышской котловины, в том числе серый варан, весьма чутко реагируют на характер внешней среды, имея некий генетический механизм приспособляемости к ней. И этот механизм мог быть заново запущен природой вследствие резко изменившихся условий, чем стал приход в пустыню большой воды, насыщенной различными токсинами. Одни виды изменились незначительно, другие – заметней. Ведь это же неоспоримый факт, что, начиная с середины 70-х, в окрестных водоемах, включая Арал, стали вылавливать странных, неведомых здесь прежде рыб. И разве не напрашивается вывод о вероятности «взрывного» «всплеска» мутации применительно к какому-либо одному виду? Например, к семейству серых варанов, у которых внезапно разбалансировался генетический регулятор, отвечающий за размеры этих существ? Так в течение 3-4 поколений, то есть, как раз к середине 70-х годов в безлюдной местности вокруг Сарыкамыша вследствие мутаций появились ящерицы, сопоставимые размером с их далеким комодским собратом.

Обыкновенный серый варан – тоже хищник, питающийся в основном змеями, тушканчиками и птицами. Но теперь потребовалась добыча покрупнее. Она в принципе под боком – сайгаки, джейраны, косули… Да уж слишком они быстроноги!

Но сама же природа подсказывает «каркидонам» выход, дабы те не перемерли с голода.

Гигантские вараны принялись охотиться сообща, выработав хитрую тактику. Они подкрадывались к тем же сайгакам под коркой такыра, затем в считанные секунды превращали пути отхода стада в глубокий пухляк, в котором вязли быстроногие животные. Обед готов!

Надо полагать, что похожим образом вараны могли охотиться и на людей (хотя бы и в редких случаях), подкрадываясь к остановившимся одиноким машинам.

Но если всё обстояло так или примерно так, то возникают новые резонные вопросы: почему вокруг «каркидонов» со стороны властей царил заговор молчания и куда они, эти мутанты, исчезли?

Сначала о «заговоре молчания».

Первые сообщения о чудовищах относятся к 1974-1975 годам. В последующие 2-3 года поток информации медленно нарастает. С «каркидонами» (либо со следами их присутствия) сталкиваются чабаны, геологи, шоферы, строители… О появлении кровожадных тварей всё чаще шепчутся в чайханах и на базарах. Пик этой волны слухов приходится на осень 1978 года.

А что же местные власти?

Они, как это и свойственно глубинке, долго раскачиваются. Да и стоит ли верить рассказам суеверных чабанов? Наконец, «информация с мест» всё же уходит наверх.

Как раз в тот период в стадии решения находился глобальный проект переброски в Среднюю Азию части стока сибирских рек. Особенно активно его лоббировал тогдашний лидер Узбекистана Шараф Рашидов, находя понимания у первых лиц государства, включая Л.И. Брежнева. Дело дошло до того, что к реализации идеи уже подключились проектные организации. Правда, в прессе, особенно центральной, звучали и трезвые голоса, но общий тон был бравурным: дескать, сибирские воды помогут создать в Средней Азии сплошной оазис, где благодаря солнечному климату и широкому применению минеральных удобрений можно будет получать небывалые урожаи теплолюбивых культур и тем самым окончательно решить продовольственную проблему!

В “Правде Востока” мы давали целые полосы, материалы которых ратовали за скорейший поворот рек. Авторами этих публикаций были известные московские и ленинградские ученые, производственники, деятели культуры. Чаша весов определенно склонялась в пользу сторонников поворота.

И вдруг – мутанты-людоеды! Какой козырь в руки противникам «проекта века»! Какой вой поднимут все эти «зеленые» и в стране и за рубежом! А как пострадает имидж державы в глазах мировой общественности! Чтобы под всевидящим оком партии да происходили такие безобразия?! Да еще в период подготовки к Московской олимпиаде!

Нет, никакой материал о гигантских варанах в ту пору появиться в “Правде Востока” не мог. Да и в центральную прессу он не пробился бы.

Тем более что после 1978 года слухи о варанах-людоедах прекратились. То ли они прекратили нападать на людей, то ли сами куда-то исчезли. Может быть, претерпели обратную мутацию?

Этот постоянно копившийся материал был единственным из серии “диковинок Средней Азии”, который я никогда не выпускал из поля зрения, начиная от момента его зарождения. Незаметно для меня он сам выстроился в моем воображении в завершенный сюжет и теперь сам просился на бумагу.

Но как я мог распорядиться им? Я уже объяснял, что предлагать его как журналистское расследование нашей газете было бессмысленно.

И тогда я решил поступить так, как позднее Ходжакбар советовал поступить Юнусу, а именно: написать на основе известных мне фактов фантастический рассказ. Однако же, для фантастического рассказа вараны не годились, как слишком традиционные персонажи. И тогда я придумал песчаных скатов, одарив их способностью поглощать даже железо. Эти скаты прятались в пухляке и под такырами, поджидая одиноких путников. Действие происходило, естественно, на Устюрте, но я перенес это действие от Сарыкамышской котловины вглубь плато, чтобы уйти от темы ядохимикатов. Мой песчаный скат был не результатом мутации, а всего лишь одной из загадок природы. Рассказу я дал название “Бойся песков!” Он сошел с моей пишущей машинки где-то в начале 80-х. Чуть раньше я закончил другой фантастический рассказ – “Авария”. Обе эти вещицы я отправил в редакцию сверхпопулярного в тот период журнала “Искатель”, где меня уже знали и привечали как переводчика Х. Шайхова.

Через какое-то время мне сообщили, что оба рассказа одобрены и будут опубликованы в порядке очередности.

“Авария” вышла в 1983 году, в третьем номере журнала.

Но второй рассказ всё не появлялся, хотя времени прошло достаточно. Не стану утверждать, что меня это сильно огорчало, но всё же однажды я набрался смелости и позвонил в редакцию. Мне ответили, что рукопись не могут найти и попросили прислать другой экземпляр. Я обещал, но в ту пору у меня были совершенно иные литературные планы, и возвращаться к потерянному рассказу, который я сам считал проходным и даже ученическим, особого желания не было. Рукопись так и осталась лежать в архиве.

Вновь на глаза этот рассказ попался мне лишь после переезда в Питер. Но и то руки до него дошли не сразу. Наконец, однажды в приступе энтузиазма я переписал эту вещицу еще раз и отправил ее в журнал “Вокруг света”, в котором она и была опубликована в номере первом за 1999 год.

Такая вот заковыристая судьба выпала на долю этого незамысловатого рассказа.

А дальше, к моему удивлению, он зажил самостоятельной жизнью. Вольготно обосновался в Интернете и даже, как мне говорили, породил подражания. Появились сочинения других авторов, где фигурирует мой песчаный скат.

Раз уж я взялся за эту тему, то должен со всей ответственностью заявить, что никаких песчаных скатов на Устюрте нет и никогда не было. Я придумал это существо по изложенным выше мотивам.

В действительности же на Устюрте, а конкретно в районе Сарыкамышской впадины, обитали гигантские вараны. По тем данным, что у меня имеются, обитали они там в течение довольно непродолжительного отрезка времени – примерно с 1976 по 1978 годы. А затем неожиданно исчезли.

Почему?

Мне казалось, что после того, как я навсегда покинул Среднюю Азию, ответа на этот вопрос мне уже не получить никогда.

Но неожиданно я получил его!

Ответ, который окончательно расставил все точки над “и”.

* * *

В Усть-Ижоре под Питером живет Вячеслав Васильевич Стуловский – полковник в отставке, член союза писателей России, автор нескольких интересных книг, бывший редактор газеты Туркестанского военного округа “Фрунзевец”. Несмотря на свои 75… с хвостиком, это всё еще крепкий, подвижный, легкий на подъем мужчина. Мы были знакомы еще по Ташкенту, а позднее, когда он с семьей тоже переехал на Северо-Запад и осел неподалеку от северной столицы, встречались и здесь, беседуя на разнообразные темы и вспоминая общих знакомых. Сразу же отмечу, что о чудищах Сарыкамышской котловины Вячеслав Васильевич ничего не знал.

Однако, сам того не ведая, он случайно дал мне аргументы для выстраивания логичной версии.

Как-то раз он попросил меня ознакомиться с его статьей, которую он подготовил как реакцию на телевизионное интервью одного бывшего советского лидера. Речь шла о вводе советских войск в Афганистан. Бывший лидер клялся перед телеаудиторией, что это решение принималось келейно, в узком кругу кремлевских старцев, что он сам до последнего часа ничего не знал и ни о чем не догадывался…

Всегда спокойный и корректный Стуловский буквально кипел от возмущения. Как он может говорить, что не знал, горячился Вячеслав Васильевич. О готовящемся вторжении даже в редакции “Фрунзевца” знал каждый сотрудник, включая курьеров! Знали в военкоматах, знали везде! Знали за год до начала событий! Как же у этого перевертыша хватает наглости так бессовестно врать всем в глаза!

Не в силах сдерживать захлестывающие его эмоции, Вячеслав Васильевич поднял свой архив и написал статью, которую и предложил мне для ознакомления.

Я не собираюсь затрагивать здесь политическую ситуацию вокруг известных событий. Это совсем другая тема.

Но вот какая странность: пробегая глазами эту статью, я вдруг наткнулся на одно место в ней, которое загадочным образом вызвало из моей памяти сарыкамышский сюжет, о котором еще секунду назад я даже не помышлял!

Речь шла о небывалых по своему масштабу учениях, которые состоялись на территории ТуркВО в марте 1979 года и на которые были призваны из запаса десятки тысяч военнообязанных. Учения, по свидетельству Стуловского, были еще и небывало “громкими”: с интенсивной стрельбой из всех видов оружия, включая артиллерию и минометы.

Я спросил у Стуловского, использовалась ли в качестве стрельбища территория, прилегающая к сарыкамышской впадине. Полковник ответил, что в точности он этого не помнит, но вполне допускал такой сценарий, поскольку для целей учения были активно задействованы все малонаселенные, глубинные районы Средней Азии.

Тут он припомнил еще одно обстоятельство, которое опять же подкрепляло мою внезапную догадку. Сначала учения планировалось проводить в феврале 1979 года, на эту дату и ориентировались все части округа, но затем, буквально в последний момент без всякой видимой причины поступила команда перенести их на март.

Казалась бы, ну, какая разница? Но для судеб гигантских мутантов разница оказалась решающей. В феврале на Устюрте вся живность еще пребывает в спячке, а вот в марте она выбирается из своих нор на поверхность, еще ослабленная длительной неподвижностью.

С моей стороны было бы наивно утверждать, что крупномасштабные учения для того и были затеяны, чтобы под звуки его выстрелов незаметно ликвидировать мутантов. Разумеется, нет. Целью учения по-прежнему оставалась отработка действий на случай возможного вхождения в Афганистан. Но под шумок расправились и с варанами.

Логика событий, надо полагать, была следующей.

Среди общественных и научных кругов страны всегда было немало противников дальнейшего расширения посевов хлопчатника, что неизбежно влекло за собой наращивание объемов применения ядохимикатов, которые разносились ветром на огромные территории. Доходило уже до абсурда: часть хлопка продавали за границу, а на вырученную валюту закупали, в частности изюм, который с успехом можно было бы получать из винограда, выращенного на собственных поливных землях! Но всё равно планами предусматривалась закладка всё новых и новых хлопковых плантаций. Валовой сбор хлопка-сырца должен был резко возрасти после пресловутого поворота сибирских рек. Соответственно, возросла бы и масса ядохимикатов, поступивших на поля.

В принципе, вопрос на государственном уровне был решен.

Но противники этой идеи не сдавались, подыскивая всё новые контраргументы. Возможно, кому-то из них стало известно о страшных мутантах. При соответствующей подаче сам факт появления варанов-людоедов мог произвести сильное впечатление в обществе и привлечь внимание к качеству используемых ядохимикатов и способам их внесения на поля.

Не исключено, что первыми получили информацию лидеры государства.

И вот однажды в силу удивительного стечения обстоятельств чудища Сарыкамышской котловины стали предметом обсуждения на закрытом заседании политбюро. На календаре был декабрь 1978 года.

— Ну, что, дорогие товарищи, — сказал Леонид Ильич, открывая заседание в узком кругу единомышленников. – Впереди у нас большие дела. Впереди московская олимпиада, первая в стране победившего социализма. И мы обязаны в оставшийся до ее открытия период всемерно позаботиться об имидже нашего государства рабочих и крестьян. А мне тут доложили, что где-то там в Средней Азии появились огромные звери, вроде крокодилов. Мутанты! Вы все знаете, какое значение придают на Западе экологии. Если про этих мутантов станет известно западной прессе, то обязательно найдутся силы, пожелавшие раздуть международный скандал на ровном месте. Мы не имеем права этого допустить! Какие будут предложения?

— По вашему указанию, Леонид Ильич, мы проработали этот вопрос, — взял слово председатель КГБ Андропов. – По нашим данным, информация, циркулирующая на уровне слухов, еще не вышла за пределы региона. Но если не принять экстренных мер, то ситуация может выйти из-под контроля уже в следующем сезоне, учитывая настроения в определенных кругах. Чтобы избежать ненужных осложнений, мы предлагает провести адресную, хирургически точную операцию – под прикрытием намечаемых учений, поскольку без шуму тут не обойтись, а привлекать внимание к операции крайне нежелательно. А так мы обведем вокруг пальца даже американские спутники-шпионы.

— Когда ты проводишь учения, Дмитрий Федорович? – повернулся Брежнев к министру обороны Устинову.

— В феврале, Леонид Ильич.

— Февраль не годится, — покачал головой Андропов. – В феврале у этих тварей спячка, а выковыривать их из нор – дело бесперспективное. Учения надо перенести на март.

— Ты, Юрий Владимирович, согласуй этот вопрос с минобороны. За крокодилов отвечаете оба.

Так была решена судьба “каркидонов”.

* * *

Ядохимикаты по-прежнему продолжают сыпать на поля в массовом количестве, но природа пока не делала новых “зигзагов”. Впрочем, в Сарыкамышском озере время от времени вылавливают каких-то странных, невиданных ранее рыб. Здесь процветает рыболовство, промысел ведут целые артели, игнорируя тот факт, что дно котловины покрыто не илом, а толстым слоем ядохимикатов. Содержание вредных веществ в пойманной рыбе превышает допустимую норму в десятки и сотни раз. Ученые бьют тревогу, но их не слышат.

Сегодня через Сарыкамышскую котловину проходит граница между двумя независимыми государствами – Туркменией и Узбекистаном. Но всё же основная часть водного зеркала лежит на территории Туркмении. А здесь вынашивают очередной глобальный проект по созданию в центре пустыни «второго Байкала», куда могут быть направлены воды Сарыкамышского озера. А озеро уже пересыхает, на нем появились многочисленные острова.

Удивительно, но сегодня в Сарыкамыше промышляют рыболовецкие артели, хотя экологи не устают напоминать, что содержание токсичных веществ в тканях сарыкамышской рыбы многократно превышает все мыслимые пределы. Но кто в наше время слушает экологов?

Если всё же Сарыкамышское озеро высохнет – неважно, вследствие испарения или по причине «переброски вод», — то обнажится его дно, представляющее собой значительный слой токсичных отложений. Ветер и птицы разнесут ядовитые частички по огромной площади. Последствия этого процесса непредсказуемы.