Забытый автор Октября История Разное Ташкентцы

Автор Сергей Шрамко. Прислал Игорь Клишин.

Добраться до правды можно, лишь очистив историю от лжи. Кто руководил свержением Временного правительства и захватом власти в Петрограде в октябре 1917 г.? Обычно в ответ на этот вопрос звучит — Ленин. Но Ленин появился в Смольном за несколько часов до штурма Зимнего дворца, когда Петроград был уже занят участниками восстания. За 90 лет, прошедших после Октября, предлагалось уже шесть-семь кандидатур на роль организатора свержения Временного правительства: Сталин, Подвойский, Троцкий… Но имя человека, осуществившего план захвата столицы, до сих пор скрыто в России тенью забвения…

Главная ложь СССР

Черчилль однажды сказал, что Россия — это загадка, спрятанная в тайну, укутанную в секрет. Он мог бы добавить, что покровы секрета и стены тайны созданы из той же лжи, что вся идеология сталинской России. “Я не думаю, что во всей человеческой истории можно найти что-нибудь, хотя бы в отдаленной степени похожее на ту гигантскую фабрику лжи, которая организована Кремлем под руководством Сталина”, — едко писал Л.Д. Троцкий. — “Создана целая наука: фабрикация искусственных репутаций, сочинение фантастических биографий, рекламы вождей по назначению”.

Продуктом этого “научно-производственного процесса” сотен историков-мифотворцев стала фальсифицированная и скрупулезно отретушированная, по желанию “заказчика”, история нашей Родины. Особо лживы были главы, описывавшие рождение партии и советского государства.

…на этом фоне история Октябрьского переворота выглядит главной ложью СССР: сомнительно все, что мы знаем о нем.

Недаром ответ на вопрос: кто именно руководил победным движением красногвардейских и матросских отрядов в ходе восстания? — был государственной тайной Советского Союза.

Заметим, кстати, что почти до начала 1926 г. в СССР в автобиографиях, статьях и книгах использовалась именно эта формула: Октябрьский переворот. Так все, в том числе Ленин и Сталин, и писали: после Февральской революции большевики начали подготовку к Октябрьскому перевороту. Иными словами, тогда большевики признавали, что в Октябре 1917 г. произошел перехват власти, а не пролетарская революция.

В июле-августе 1917 г. прошли выборы в городские думы. Эсеры и меньшевики, вместе взятые, по 50 губернским городам набрали 57,2%, по 418 уездным городам — 34,5%. Кадеты, соответственно, — 12,9% и 5,4%. Большевики — 7,5% и 2,2%. Беспартийные — 13,6% и 50,7%. Национальные группы — 7,8% и 7,2%. А в деревне влияние большевиков было всегда гораздо меньше, чем в городе.

Шансы Ленина на выигрыш выглядят смешными. Его план прихода РСДРП (б) к власти — на грани провала, хотя закрытые газеты по-прежнему выходят — хотя под новыми названиями, а общий тираж их все растет. Но стремление большевиков к захвату власти, — после ухода в отставку по очереди четырех Временных правительств и прихода к власти социалистических партий, — выглядит в глазах населения как эгоистичное желание вождя мелкой партии присвоить право распоряжаться страной. Вот в этот нелегкий для большевиков момент в истории партии появляется фигура Адольфа Иоффе.

Избранник Шестого съезда

В Большой советской энциклопедии (3 изд.) сказано, что на 6-м съезде избран девятым кандидатом в члены ЦК и Адольф Иоффе. В книге С.А. Месяца, созданной на базе обнародованных архивов КПСС, в числе 10 кандидатов, выбранных 6-м съездом, названы Иоффе А.А. и Осинский В.В. Допустим, что это так.

Но в автобиографии А.А. Иоффе в словаре братьев Гранат, в томе, вышедшем к 10-летию революции, сказано, что на 6-м съезде он был избран не кандидатом, а членом ЦК. Извините, а кто он такой?

Из справки: Иоффе Адольф Абрамович (1883-1927), революционный, государственный и партийный деятель, дипломат. Родился в семье крупного купца в Симферополе, кончил гимназию. В революционном движении с 90-х гг. 19 в. Социал-демократ с 1903 г., меньшевик. В 1903-1904 гг. учился на медицинском факультете Берлинского университета, в 1906-1907 гг. на юридическом факультете Цюрихского. Врач. В 1908-1912 гг. — сотрудник газеты Троцкого “Правда”, издаваемой на деньги Иоффе. Был редактором ряда партийных газет. Подвергался репрессиям. Несколько лет провел в тюрьме. После Февральской революции вошел в состав Петроградского совета, в июне — стал членом ВЦИК. Принят в РСДРП (б) вместе со всеми “межрайонцами” в июле 1917 г. на этом же 6-м съезде. И немедленно избран членом ЦК.

В ЦК не вошли старые большевики: председатель 6-го съезда РСДРП (б) Ольминский и фактический глава партии в России до революции, руководитель Русского бюро ЦК РСДРП (б) в 1915-1917 годах Шляпников, председатель большевистской фракции Петросовета Лашевич. Нет в перечне членов и кандидатов заслуженных партийцев Петровского, Махарадзе, Цхакая, будущих сталинских соратников Орджоникидзе, Калинина, Куйбышева, Молотова, Ярославского.

Так что могли и вчерашнего меньшевика-межрайонца Иоффе, лишь на 6-м же съезде ставшего членом РСДРП (б), не выбрать в ЦК.

Но все же его выбрали. Пусть даже кандидатом в члены ЦК. Пусть ошиблись все — и сам Иоффе, писавший автобиографию для юбилейного тома словаря, и комиссия Истпарта, и редакторы с корректорами издательства, и помощник Сталина И.П. Товстуха, курировавший издание.

Но вот что странно. Уже давно в партии Ленина имелся неуставный орган, куда входили самые видные вожди — так называемый узкий состав ЦК (позже его назовут Политбюро). Иерархия партийной бюрократии консервативна, какой бы она ни была: коммунистической или либеральной. Перед тем, как попасть в узкий состав, кандидату предстояло пройти испытательный срок в членах ЦК. Такой же экзамен обязателен и для членов Секретариата.

Но вдова Свердлова Клавдия Новгородцева пишет: “4-5 августа 1917 года состоялся первый Пленум Центрального Комитета. Пленум избрал узкий состав ЦК для проведения всей текущей работы. В него (кроме Ленина — С.Ш.) вошли: Сталин И.В., Дзержинский Ф.Э., Милютин В.П., Урицкий М.С., Иоффе А.А., Свердлов Я.М., Муранов М.К., Бубнов А.С., Стасова Е.Д., Шаумян С.Г. (Ленина в это время в Петрограде не было, и в заседаниях узкого состава ЦК он не участвовал). На первом заседании узкого состава, 6 августа, из пяти членов ЦК был образован Секретариат, или Оргбюро ЦК (его называли тогда по-разному), которому была поручена вся организационная часть работы. В состав его были избраны Ф.Э. Дзержинский, А.А. Иоффе, Я.М. Свердлов, М.К. Муранов и Е.Д. Стасова”. Словом, К.Т. Новгородцева подтверждает, что Иоффе был не кандидатом, а членом ЦК.

В числе членов ЦК называет Иоффе и Л.Д. Троцкий. И в протоколах седьмого партсъезда, изданных Истпартом ЦК ВКП (б) в 1928 г., Адольф Иоффе тоже назван членом ЦК. В списке узкого состава ЦК в книге С.А. Месяца приведены те же лица, включая Иоффе, лишь  вместо Стасовой членом назван Г.Я. Сокольников. Но автор указывает, что кандидатом в члены Узкого состава стал член ЦК Смилга И.Т. Это значит, что Иоффе вошел не только в состав ЦК, но и в число самых влиятельных членов (в Узкий состав).

Более того, он сразу стал и одним из секретарей ЦК — организаторов РСДРП (б). Впрочем, руководителем Секретариата остался Яков Свердлов. Энциклопедия революции гласит: Секретариат “поддерживал регулярную связь с местными партийными организациями”, “непосредственно руководил военными организациями РСДРП (б) и местными партийными организациями”, курировал “коллегию разъездных агентов ЦК РСДРП (б) для инструктирования местных партийных организаций”. Словом, Секретариат с августа 1917 года руководил партработой и партийными кадрами, а во главе его был Свердлов, второй человек в партии. Но товарищ Иоффе, так же, как и Свердлов, входит и в Секретариат, и в узкий состав ЦК.

Новичка, по сути дела, перебежчика из чужого лагеря, назначили, в обход десятков претендентов, заместителем Ленина. Этого не может быть, потому что партийные традиции святы. Кто же вы, Адольф Иоффе, если из-за вас вождь решился нарушить закон, установленный им самим?

Временное правительство, пытаясь удержаться у власти, 1 (14) сентября провозглашает Россию республикой, а для управления страной создает Директорию (Совет пяти во главе с А.Ф. Керенским), рекламируя её как власть, независимую от политических пристрастий. Оно созывает Предпарламент, а 14 сентября — Демократическое совещание. Кстати, представлять интересы большевиков в работе и Предпарламента, и Демократического совещания в сентябре 1917 г. поручено Иоффе.

Штаб народного восстания

21 сентября (4 октября) Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов принял решение о создании штабов повстанцев в столице и других городах. 11 (24) октября коллегия военного отдела Совета (левые эсеры П.Е. Лазимир, И.В. Балашов и большевик А.Д. Садовский) написала проект постановления и “Положения о ВРК”, а 12 (25) октября исполком Петросовета под нажимом Троцкого утвердил Положение и название органа подготовки восстания.

Петроградский Военно-революционный комитет (ПВРК) изначально создавался как беспартийный штаб мятежа. Вошли в него члены ЦК и Петроградского Совета партии левых эсеров, представители ЦК и Петербургского комитета РСДРП (б), военных парторганизаций, члены президиумов Петроградского совета и его солдатской секции, штаба Красной гвардии, руководители Центробалта, Центрофлота, профсоюзов, фабзавкомов, железнодорожного и почтово-телеграфного союзов, Финляндского областного комитета армии, флота и рабочих, и т.п. Положение о ПВРК гласило, что его приказам подчиняются члены обеих партий, отряды Красной гвардии, солдаты Петроградского гарнизона и матросы Балтийского флота. Цель ПВРК состояла в мобилизации революционных сил к восстанию и их материальном обеспечении. ПВРК определяет количество боевых сил и вспомогательных средств, нужных для обороны столицы, разрабатывает планы обороны, принимает меры по укреплению революционной дисциплины среди рабочих и солдат и пр.

Обе партии представлены почти поровну. Членами ПВРК были большевики Подвойский, Троцкий, Иоффе, Вейнберг, Чудновский, Шейнкман, левые эсеры Бурштейн, Анцелович, Блайхман, Закс, Давидович и другие. После появятся: штаб ПВРК (Н.И. Подвойский, В.А. Антонов-Овсеенко, Н.В. Крыленко); бюро комиссаров (М.И. Лацис); секретариат (С.И. Гусев), отделы печати и информации (В.А. Аванесов), следственно-юридический (П.И. Стучка), медико-санитарный и т.д.

Между тем, 22 октября ЦК партии левых эсеров отзывает своих членов из Петроградского ВРК. Их фракция в Предпарламенте решила, что левые эсеры войдут туда лишь после официального заявления, что ВРК “существует отнюдь не для того, чтобы подготавливать и осуществлять захват власти, но исключительно для защиты интересов Петроградского гарнизона и демократии”. Об этом вечером 22 числа заявил посланец левых эсеров Балашов.

Большевики предложили дополнить резолюцию пунктом: в задачи ВРК входит защита “демократии от контрреволюционных и погромных посягательств”. Левые эсеры пошли на компромисс, оставшись в составе Военно-революционного комитета, и работали они, по свидетельству Троцкого, “прекрасно”, но Лазимир отказался от руководства, и на пост председателя Военно-революционного комитета выдвинули нового кандидата.

Ленин в Октябре

Позже возник культовый миф: “Вся работа по подготовке восстания проходила под непосредственным руководством В.И. Ленина”.

В советской литературе есть “свидетельства”, работающие и на эту легенду. Согласно переизданным после смерти Сталина мемуарам К.Т. Новгородцевой, вдовы Я.М. Свердлова, дополненным и переработанным сыном Свердлова Андреем, проведением восстания руководил лично В.И. Ленин, а помогал ему, разумеется, Свердлов. Она пишет: “В своей работе Военно-революционный комитет опирался на “Военку” и партийные организации в районах, на фабриках и заводах Петрограда. В его распоряжении была Красная гвардия. Весь аппарат Петроградского Совета в нужный момент оказался в руках Воен-но-революционного комитета, ставшего в дни восстания органом революционной власти в Петрограде. Председателем Военно-революционного комитета накануне восстания был поставлен Н.И. Подвойский. Всю деятельность ВРК направлял и цементировал партийный Военно-революционный центр, образованный ЦК 16 октября. Возглавлял работу Военно-революци-онного центра и всего ВРК В.И. Ленин”.

Новгородцева вдохновенно описывает то, чего не видела: “Ленин — в Смольном, на третьем этаже, в комнате ВРК. Он ведет заседание Военно-революционного коми-тета. Решения мгновенно облекаются в форму боевых приказов и вручаются исполнителям. Яков Михайлович вызывает людей, инструктирует командиров отрядов, рассылает шифрованные телеграм-мы, отдает приказания по телефону”.

Еще более удивителен опубликованный впервые в 1937 г. рассказ С.И. Аралова: “Ленин лично распределял силы и назначал товарищей, ответственных за захват отрядами Красной гвардии важнейших опорных пунктов противника, то есть Временного пра-вительства. Так, Дыбенко отвечал за взятие здания морского министерства, Антонов-Овсеенко — за захват здания военно-го министерства и за руководство всем внутренним фронтом, Крыленко — за внешний фронт (не дать Керенскому бросить на Петроград с фронта верные ему части, разгромить их на дальних подступах к революционной столице). В ночь на 25 октября, точно по плану Ленина, отряды Красной гвардии вместе с рабочими и революционными солдатами одновременно захватили телеграф, телефон, мосты, вок-залы, пригородные железнодорожные станции, правительственные здания. Уже в процессе восстания В.И. Ленин предложил Антонову-Овсеенко немедленно овладеть управленческим аппаратом Петроградского военного округа и перебазироваться со своим военным аппаратом из Смольного в помещение штаба округа. Владимир Ильич требовал только наступления — смелого, отчаянного, решительного”.

Но в Смольном Ленин появился лишь в ночь накануне восстания — 24 октября. Что же он увидел? “Мы ставим последние кресты на план города, — пишет Подвойский, — знаки тех ударов, которые в первую, вторую и третью очередь должны быть нанесены по силам контрреволюции. Мы были так поглощены установкой флажков, что не заметили, как в нашу комнату вошел Ленин. Трудно передать наше волнение и радость, когда мы увидели Ленина”. “Через связных мы сейчас же дали знать во все полки, на все заводы, что восстанием непосредственно руководит Ленин, что он уже в Смольном и взял в свои руки бразды правления”.

Итак, взяв “в руки бразды”, Ильич обнаружил, что “направлял и цементировал” партийно-революционный центр из рук вон плохо: за двенадцать часов до начала действий план восстания еще не готов, не продумана очередность ударов, а в Смольном все рисуют разноцветные крестики и расставляют флажки. Так студент-двоечник проводит ночь  перед экзаменом. Если этот хаос “подготовки” возглавлял лично товарищ Ленин, то за планирование ударов “по силам контрреволюции” ему надо бы поставить в зачетку “неуд”! Ведь “план” когда-то еще нужно довести до сотен комиссаров, дать конкретные указания десяткам тысяч вооруженных людей!

Так как Петроград был захвачен четко и без сбоев, — это подтверждают десятки очевидцев, — значит, Н.И. Подвойский что-то напутал. Или он вообще не имел отношения к штабной работе, или же Ленин появился в Смольном и увидел эту картину на неделю раньше. Поскольку Ленин до 24 октября не переступал порога штаба революции, постольку “председатель Военно-революционного комитета” Н.И. Подвойский таковым  не являлся…

Между тем, Ленин, как и Троцкий, не оставил в архивах никаких свидетельств своего руководства проведением восстания. Не подписывал вождь боевых приказов и шифрованных телеграмм…

Лишь наутро после захвата Зимнего дворца рабочий завода “Эриксон” А. Семенов пришел к нему с жалобой на задержку Госбанком выдачи денег рабочим. Ленин написал записку и сказал: “Вот поедете и привезете мне Менжинского. Надо успеть получить деньги сегодня же”. Эту записку Ленин подписал как член ВРК.

Единственный документ написан рукой вождя 30 октября 1917 г. — после переворота — и заверен им как председателем Военно-революционного комитета (не Совнаркома!) — мандат, выданный С.В. Косиору: “Предъявитель сего, товарищ Косиор, является представителем Военно-революционного комитета и пользуется правом реквизиции всех предметов, необходимых как для нужд армии, так и для нужд Революционного комитета. Председатель Военно-революционного комитета Владимир Ульянов (В. Ленин)”.

Но как именно Ленин руководил подготовкой восстания, как, лишь единожды побывав в Смольном, вождь сумел осуществлять то руководство, коим восторгаются Новгородцева и Аралов и о котором, в статье “Великая Октябрьская социалистическая революция”, упоминает Большая советская энциклопедия? Участник и хроникер Октябрьского переворота Джон Рид неспроста почти не упоминает Ленина в своей книге. Троцкий, между прочим, тоже жалуется на отсутствие Ленина в эти дни в штабе восстания: “Ленинского глаза в Смольном очень не хватало”.

Что же он делал до 24 октября? Что говорят историки? К сожалению, ученые никак не могут выяснить, когда же Ильич явился в город пролетарской революции. Точная дата его переезда в Петроград неведома до сих пор. Вроде бы, день прибытия вождя должны помнить современники: участники событий и товарищи по партии. Но сколько воспоминаний, столько и дат…

Свидетель М.В. Фофанова, хозяйка подпольной квартиры (Выборгская сторона, Сердобольская ул., д. 1/92), куда переехал Ленин, запомнила, что Ильич пришел к ней лишь 22 сентября. Впрочем, из других рассказов Фофановой выясняется, что переезд был в пятницу 6 октября. По ее словам, “это было за день или два до рождества Пресвятой Богородицы”.

Ссылаясь на воспоминания Е.Д. Стасовой, а также организаторов переезда Ленина в столицу А. Шотмана и Э. Рахья, большинство историков заявляют, что вождь появился в Петрограде в конце сентября, действительно в пятницу… но 29 сентября. Эту точку зрения, ссылаясь на документы, отстаивает П. Михрин.

Третьи свидетели, в том числе жена вождя Н.К. Крупская, пишут, что в Питер Ленин переехал 7 октября. Ссылаясь на них, академик И.И. Минц предполагает, что эта дата наиболее точна, поскольку решение ЦК РСДРП (б) “…предложить Ильичу перебраться в Питер” было принято только 3 (16) октября, а Ленин должен был подчиниться решению партии.

Но, в любом случае, 22-го ли сентября или через полмесяца — лишь 7-го октября — попав в Петроград, вождь никак не мог диктовать “боевых приказов” исполнителям. Над ним постоянно дамокловым мечом висит угроза ареста и трибунала. Хотя смертная казнь в России отменена, но Ильич всегда был трусоват, а посему после возвращения из Выборга он прячется по чужим квартирам. Он не может заниматься решением задач подготовки переворота: организация восстания в Петрограде и захват власти в стране требуют десятков встреч с сотнями людей, а среди них могут быть и агенты правительства. Согласно М.В. Фофановой, Ленин из ее квартиры за месяц выходил 7 раз.

Лишь за считанные дни до переворота ему впервые удается встретиться с людьми, планировавшими восстание. Вот точная дата: 14 (27) октября 1917 г. на квартире Г. Ялавы в Петрограде вождь провёл совещание с руководящими работниками партии и Военной организации при ЦК РСДРП (б) по вопросам подготовки вооруженного восстания.

Академик Минц более осторожен: “В один из ближайших дней после заседания (автор имеет в виду заседание ЦК 10 октября 1917 г.), видимо, 17 октября, Ленин вызвал к себе руководителей “Военки” Н.И. Подвойского, В.А. Ан-тонова-Овсеенко и В.И. Невского, чтобы ознакомиться с проделанной работой и “призвать к всесторонней и усиленнейшей подготовке воору-женного восстания”, как того требовала резолюция ЦК”115. (Если же верить воспоминаниям М.В. Фофановой, эта встреча состоялась 21 октября, причем не у Г. Ялавы, а на квартире Д. Павлова).

На этом рандеву Ленину, как специалисту по организационным проблемам, предстояло ознакомиться за несколько часов с деталями, внести поправки в планы восстания. Но, странно, что вместо ответа на вопрос, когда именно руководители “Военки” — главной вооруженной силы партии — встретились с вождем в канун восстания, историки начинают путаться в датах.

Почему-то противоречат сами себе, пытаясь припомнить незабываемый день, когда они получили ценные советы от вождя, даже участники этого свидания. Так, Подвойский в одной статье днем исторической встречи называет 17 октября, в другой пишет, что встреча с вождем произошла еще до заседания ЦК большевиков 16 октября. Смутны и воспоминания других руководителей Военной организации большевиков. Историк (!) В.И. Невский указывает, что встреча с Лениным состоялась “за три дня до восстания”, то есть 22 октября. Указав, что к Ленину он был вызван, “должно быть, 17 октября”, Антонов-Овсеенко пишет, что после ездил на Северный фронт, “присутствовал на партийной Латышской конференции”, и добавляет, что в день встречи “в газетах было заявление о том, что напали на след Ленина и арест большевистских вождей неминуем”. На Чрезвычайной партконференции в Валке Антонов-Овсеенко выступал 15 октября. Что касается заявления в газетах, то речь, видимо, шла о приказе министра юстиции Малянтовича прокурору судебной палаты об аресте Ленина, опубликованном 20 октября.  Накануне “Биржевые ведомости” сообщили “из вполне достоверных источников”, что Ленин находится в пределах Петроградской губернии. Значит, беседа с вождем о начале подготовки к восстанию, по мнению Антонова-Овсеенко, могла произойти… с 14 по 20 октября. Словом: “Дом, где был я вчера, не найду, хоть убей, только помню, что стены с обоями”…

А ведь именно на этом свидании вождь наконец-то изложил свои мысли о восстании! За три дня до начала сражения автор плана Подвойский лично сподобился услышать, какие, где и в какую очередь нужно ставить крестики! И за двое суток все нарисовал, всех обзвонил, все мандаты написал, инструкции сочинил… Даже если всем этим заниматься втроем, то при самой блестящей штабной подготовке, чтобы принять и проинструктировать тысячи человек, потребуется несколько недель. Чудеса! Видно, работе тройки незримо помогал сам дух Ильича…

Склероз, дружно обуявший руководителей “Военки”, можно объяснить одним из двух: или свидания с Лениным не было вообще, либо встреча имела чисто протокольный характер. И первое, и второе предположение в корне губят версию, что Ленин лично руководил восстанием.

Если же вспомнить, что в восстании участвовала и партия левых эсеров, причем социал-революционеры внесли существеннейший вклад в захват власти, то встреча Ленина с группой членов собственной партии была вовсе не так уж важна, как писали партийные историки.

По той же причине — восстание ведут две партии! — не могли руководить подготовкой к перевороту созданное большевиками для идейного наставления Политбюро и так называемый Военно-революционный центр (миф о нем возник много позже). Не могла без оглядки на левых эсеров действовать и оперативная чудо-тройка по руководству восстанием (начальник штаба Красной гвардии Петрограда Н.И. Подвойский, его заместитель В.А. Антонов-Овсеенко (меньшевик до июня 1917 г.) и недавно вступивший в РСДРП (б) адвокат-меньшевик Г.И. Чудновский).

Между тем, “Смольный бурлил. Со всех сторон подходили воинские части. То и дело подъезжали автомобили, с которых сгружали ящики с оружием и патронами. По коридорам солдаты и матросы тащили пулеметы. Особенно людно было возле комнаты Военно-революционного комитета. Поток людей не позволял надолго закрыть двери. Отовсюду поступали донесения о передвижении частей… Здесь не было сутолоки, неразберихи, бесцельной суетни. Все получали ясное, точное задание и срочно направлялись выполнять поручение… Успех этой бурной деятельности определялся тем, что основные мероприятия были тщательно продуманы в ходе всесторонней подготовки восстания, вдохновителем которой был Ленин”.

Но мы помним, как противились члены ЦК мольбам вождя о необходимости восстания, пока он не пригрозил своим уходом. Даже письмо его с требованием восстания хотели уничтожить…

Тут пора спросить: а был ли Ленин вообще причастен к организации, планированию и проведению переворота? Ведь хотя Ильич с июля прятался от полиции, а “план” Подвойского еще не принят ни ЦК, ни Лениным, дело давно набрало крутые обороты. Даже в энциклопедии пришлось отметить: “Интенсивную деятельность ПВРК развернул с 20 октября (2 ноября)”.

Петроградский ВРК: “Которые тут временные?…”

Штаб переворота скрупулезно учел массу деталей. В считанные недели выполнена огромная бумажная работа по подготовке захвата власти. В районах столицы создают отряды Красной гвардии, а в Смольном составляют и доводят до исполнителей планы действий, выписываются сотни мандатов для комиссаров ВРК, делается все для обеспечения повстанцев оружием, транспортом, связью, возникает единая структура управления восстанием.

Через комнату в Смольном проходят сотни людей, получающих инструкции. Тысячи агитаторов действуют в военных частях и на заводах. Ежедневно на митингах разлетаются десятки тысяч листовок и брошюр.

Еще 23 октября ПВРК обратился с воззванием к населению столицы, сообщив, что им назначены комиссары в воинские части и ключевые пункты города и его окрестностей. Комиссарами были члены руководящих органов партий и военных организаций левых эсеров и большевиков, направленные во все части Петроградского гарнизона: в 31 полк, 5 батальонов специальных служб, 8 дружин, 5 юнкерских училищ и в запасные полки в пригородах: в Петергофе, Царском Селе, Ораниенбауме и т.д. Уже к 24 октября мандаты ВРК получило более 50 комиссаров.

Комиссары посланы во все важные пункты: на телеграфную и телефонную станции, на почту, вокзалы и электростанции, в министерства, учреждения, банки и в порты. При этом, “Военно-революционный комитет уже до переворота чувствовал себя хозяином положения: знал каждую часть в гарнизоне, ее настроение, внутренние группировки; получал ежедневно донесения, не показные, а выражавшие то, что есть; мог в любое время в любой полк послать полномочного комиссара, самокатчика с приказом, мог вызвать к себе по телефону комитет части или дать наряд дежурной роте. Военно-революционный комитет занимал по отношению к войскам положение правительственного штаба, а не штаба заговорщиков”.

Можно лишь недоумевать, кому, с какой целью пришла в голову светлая мысль 25 октября — в день переворота (!) — создать еще одну управленческую структуру — полевой штаб ПВРК в составе Подвойского, Чудновского, Антонова-Овсеенко, Бубнова, К.С. Еремеева и Г.И. Благонравова, как и о смысле этой бюрократической пенки на живом море восстания, исподволь планомерно заливавшего все площади и уголки Петрограда.

“На третьем этаже Смольного, в небольшой угловой комнате непрерывно заседал Комитет. Там сосредоточивались все сведения о передвижении войск, о настроении солдат и рабочих, об агитации в казармах, о замыслах погромщиков, о происках буржуазных политиков и иностранных посольств, о жизни Зимнего дворца, о совещаниях прежних советских партий. Осведомители являлись со всех сторон. Приходили рабочие, солдаты, офицеры, дворники, социалистические юнкера, прислуга, жены мелких чиновников. Многие приносили чистейший вздор, некоторые давали серьезные и ценные указания”. “Подготовка к восстанию шла полным ходом. Смольный кипел. Тысячи рабочих, моряков, солдат нескончаемым потоком вливались в огромное здание, растека-лись по широким коридорам, просторным комнатам вчерашнего института благородных девиц. Отсюда, из Смольного, шли указания, распоряжения, приказы”.

А где вождь пролетариата, пламенный руководитель восстания?

Постояв у руля истории и проведя заседание ЦК, ночь с 24 на 25 октября Ленин провел не в Смольном, а на квартире Бонч-Бруевичей, на хозяйской перине. Проснувшись утром 25 октября (7 ноября), как пишет В.Д. Бонч-Бруевич, Ленин “стал писать первую прокламацию Октябрьской революции. Надо было написать кратко, сжато и все сказать в ней”128. Вождь писал: “К гражданам России! Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона. Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, это дело обеспечено. Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян! Военно-революционный комитет при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов 25-го октября 1917 г., 10 ч. утра”.

Воззвание, написанное Лениным, было утверждено совещанием членов ЦК и отправлено в печать, пишет Бонч-Бруевич. Этот текст был напечатан в газете “Рабочий и солдат”, 26 октября в нескольких изданиях, а 27 числа — в официальном органе Съезда Советов — в “Известиях”.

Воззвание констатировало факты: действительно, накануне восстания и открытия II съезда Советов, Петроград уже был захвачен. Днём 25 октября (7 ноября) красногвардейцы заняли Мариинский дворец, где был Предпарламент, и распустили его; матросы заняли военный порт и Адмиралтейство, арестовав Морской штаб. Причем все обошлось почти без крови: “Если в дни Февральской революции на улицах Петрограда насчитали более 1300 убитых и раненых, то в октябре из многих тысяч людей, взявшихся за оружие, было лишь 6 убитых и 50 раненых”.

А как вождь лично командовал революционными войсками в день штурма Зимнего? Н.И. Подвойский вспоминает об этом с ужасом: “Начиная с 11 часов утра и до 11 вечера, Владимир Ильич буквально засыпал нас всех записками. Он писал, что мы разрушаем всякие планы; съезд открывается, а у нас еще не взят Зимний и не арестовано Временное правительство. Он грозил всех нас расстрелять за промедление. Он требовал, чтобы скорее был взят Зимний и арестованы министры, чтобы об этом доложить съезду Советов… Он метался по маленькой комнате Смольного, как лев в клетке”.

Заметим, кстати, что дата начала и победа восстания оказались тайной даже для Юрия Стеклова, — человека очень информированного, в дни Октября он был редактором главной официальной газеты страны Известий ВЦИК. Уже накануне десятилетнего юбилея переворота он вспоминал: “25 октября утром, я сел (вернее, стал) в трамвай, отправляясь в Смольный, где в этот день должен был открыться Второй съезд Советов. Публика сидела, молча и хмуро уткнувшись в газеты. В городе было неспокойно, ибо с минуты на минуту ожидалось столкновение большевиков с силами Временного правительства, а напуган-ному желтой прессой воображению обывателей это выступление представлялось в виде какого-то всеобщего погрома. Вдруг стоявший передо мной человек обернулся, и я узнал в нем тов. А.А. Иоффе, тогда члена ЦК, а позже посла в Берлине. Здороваясь со мною, он сказал:

— Ну, поздравляю, Временное правительство низвергнуто сегодня ночью.

Он произнес эти слова тихим голосом… Что выступление Военно-революционного комитета против Керенского или Керенского против Комитета неминуемо в близком бу-дущем, знали все, но что оно началось уже минувшей ночью, большинству петроградцев было неизвестно…”

Семеро и один

А в те октябрьские дни барон А. Будберг, как и сотни других людей, мучился в раздумьях — запись в его дневнике сделана сразу после переворота: “Кто виноват в том, что нас слопали без остатка товарищи большевики, еще так недавно “quantite negligeable” (пренебрежимо малая величина)? Неужели же не было иного, менее чреватого своими последствиями исхода?..”

Так кто же виноват, то есть — кто реально руководил восстанием, если к этому не причастны все штабы, партийные центры, тройки, бюро? Стоят, переминаясь, в строю претендентов на роль председателя Петроградского Военно-революционного комитета, Подвойский, Урицкий, Сталин, Троцкий, Ленин и Антонов-Овсеенко. Сбоку на пенечке устроился — нога на ногу, — отказавшийся от председательства, написав Положение о ВРК, Лазимир…

Ну, а почему не допустить, что у Октября было коллективное руководство и все перечисленные лица на равных командовали стотысячной армией революции? Увы, эту демократичную гипотезу на корню губит рожденная многовековой историей военного искусства нехитрая истина, что один плохой командир лучше, чем два или целый десяток хороших. Без единоначалия любая военная операция обречена на поражение. Кроме того, все кандидаты в главнокомандующие, за исключением Лазимира, большевики, а левых эсеров среди них нет. Главнокомандующим же Октября мог стать лишь тот вождь, который устраивал бы руководство и рядовых членов обеих партий…

Теперь надо вспомнить об итогах Шестого съезда и Пленума после него, понять, что означало избрание едва ставшего большевиком старого меньшевика Адольфа Иоффе — и даже не кандидатом в члены, но членом ЦК. На каком основании смог он войти в состав узкого ЦК и Оргбюро накануне восстания, когда все упирается именно в организационную работу? Почему он дважды в октябре присутствует на секретных заседаниях ЦК, когда речь идет о важнейшем деле — вооруженном восстании, по какому праву участвует в голосованиях членов ЦК и ратует за немедленное восстание. С какими отчетами на этих совещаниях он выступает?

Напомним, что партиец с 15-летним стажем, председатель Военной организации РСДРП (б) Н.И. Подвойский, — согласно Большой советской энциклопедии, член оперативной тройки, председатель Военно-революционного комитета, — ни в узкий состав ЦК, ни в Оргбюро не избран. Выбрали его лишь в редакцию газеты “Рабочий и солдат” Военной организации РСДРП (б). Даже кандидатами в члены ЦК не избраны и другие большевистские руководители восстания — В.А. Антонов-Овсеенко, А.Д. Садовский и Г.И. Чудновский. Не вошли в Оргбюро члены ЦК Бубнов, Урицкий, будущий генсек Сталин, — трое из членов Военно-революционного центра партии, если верить Сталину, руководящего органа революции.

А свежеиспеченный большевик Адольф Иоффе и в узкий состав, и в Оргбюро вошел, причем наравне со Свердловым.

Ошибка? Случай? Тут случайности исключены. Все решения съезда согласовывались с Лениным, Иоффе получил те права, которые ему требовались для дела. Он-то и был в Октябре 1917 года вождем беспартийного штаба восстания, после свержения Временного правительства передавшего власть над страной в руки Ленина и Спиридоновой. Именно он, не любящий лишнего шума Иоффе был руководителем армии революции, о чем  скупо напишет в автобиографии для юбилейного тома словаря братьев Гранат, посвященном деятелям революции: “Во время октябрьского восстания был председателем Военно-революционного комитета”.

Впервые о руководящей роли Адольфа Абрамовича в ПВРК еще в 1919 г. сообщил Л.Б. Каменев, причем сделал это тактично — начав перечень руководства с покойников, словно отдавая дань их памяти и явно рассчитывая, что Иоффе не будет оспаривать его заявление: “Военно-революционный комитет, под руководством товарищей Свердлова, Урицкого, Иоффе, Дзержинского и др., заседавших в третьем этаже Смольного, руководил захватом всех боевых пунктов, рассылая воинские части, комиссаров и т. д., а товарищи Антонов, Подвойский и Чудновский подготовляли взятие Зимнего дворца”.

У его могилы в ноябре 1927 г. об этом вспомнит и Троцкий: “Трудные времена никогда не устрашали его: он был одинаков и в октябре 1917 года как член, а затем и председатель Военно-революционного комитета в Петрограде, он был одинаков и под Петроградом, когда разрывались снаряды, посылавшиеся Юденичем; он был таким же за дипломатическим столом Брест-Литовска, а затем — многочисленных столиц Европы и Азии”…

Революция, которую совершил Адольф

Позже Петроградский Военно-революционный комитет Ф. Дзержинский охарактеризует так: “Быстрая, гибкая, немедленно реагирующая без всякого мелочного юридического формализма структура. Никаких оговорок в практике решительных действий, ударов по врагу вооруженной рукой пролетарской диктатуры”. В действиях ПВРК все определяла целесообразность развернувшейся в городе гражданской войны. Мысль осуществлялась в действии штыка, без оглядки на законы и начальство. Кровавая стихия террора бурлила, как вышедшая из берегов Нева.

Да, под руководством Иоффе “вооруженная рука пролетариата” действовала по-военному, оперативно и эффективно. Несколько человек имели право без бюрократии составлять и подписывать в качестве председателя, секретаря или члена ПВРК поручения, приказы, мандаты, представлявшие собой клочки бумаги с торопливо нацарапанной карандашом подписью (за 53 дня существования Военно-революционный комитет издал огромное количество — несколько тысяч — таких документов). Такая же эффективная безапелляционная простота вооруженного произвола ощущалась в издании и выполнении предписаний: Военно-революционный комитет действовал через сеть комиссаров и эмиссаров, направленных в сотни учреждений, воинские части, советы, райкомы и т.д. Комиссары, ответственные лишь перед ПВРК, как правило, принимали свои решения, тоже не дожидаясь санкций ПВРК, ЦК большевиков и ЦС партии левых эсеров. Еще утром 26 октября (8 ноября), пока руководители двух партий лишь спорили о формировании правительства и принципах власти, не дожидаясь приказов сверху, ПВРК посылает в редакции главных газет Петрограда вооруженные отряды с мандатами о запрещении издания, — так были закрыты не только кадетская “Речь”, но и меньшевистский “День”. Декрет Совнаркома о закрытии 7 газет вышел лишь днем позже, и только через неделю после шумных споров утвержден на заседании ВЦИК. Тем же инициативным путем — с неприятелем все позволено — под контроль ПВРК были взяты все типографии — во избежание выпуска контрреволюционных листовок и брошюр, а чуть позже в столице началась реквизиция буржуйских квартир и частных автомобилей.

Однако сдерживать волну насилия большевики не спешили.

Крестьянским делегатам Псковщины, спрашивавшим, как “предотвратить анархию”, Дзержинский ответил: “Задача настоящего момента — разрушить старый порядок. Нас, большевиков, еще не так много, чтобы выполнить эту историческую задачу. Надо предоставить возможность действовать революционной стихийности стремящихся к освобождению масс. В свое время мы, большевики, укажем массам путь, по которому надо следовать. Через Военно-революционный комитет обретают голос массы, восстающие против классовых врагов, против врагов народа. Мы здесь только для того, чтобы… направить в нужное русло действия масс, в которых говорит ненависть и законное желание угнетенных отомстить своим угнетателям”.

Но роль Петроградского военно-революционного комитета не исчерпана и после переворота. Ведь после создания Советского правительства (из 15 наркомов Совнаркома семеро были членами ПВРК), Комитет — готовая организационная структура — стал его главным органом по слому старой государственной машины и созданию нового аппарата для борьбы с контрреволюцией и саботажем. Поэтому сразу после своего избрания — 29 октября (11 ноября) — Всероссийский ЦИК… назначил 13 представителей в состав ПВРК, один из них — председатель Совнаркома Ульянов-Ленин. Комитет официально преобразовали в высший орган страны и назвали Всероссийским революционным комитетом при ВЦИК (ВРК).

Поскольку Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией учреждена была лишь 6 (20) декабря, то карательные функции тоже пока возлагались на Военно-революционный комитет. Уже через два дня после взятия власти, 29 октября (10 ноября) на заседании Всероссийского ревкома заходит речь о необходимости энергично вести борьбу против “врагов народа”. Так в наш обиход вошла формула французской революции, которой на протяжении десятилетий предстояло стать главным юридическим понятием в СССР. Пока понятие “враг народа” занимало свое место в новом судебном механизме, в Военно-революционном комитете продолжали возникать новые отделы.

Запасы муки в городе были ничтожны (их хватало на выдачу полфунта хлеба в день на одного взрослого), и вопрос продовольственного снабжения имел первостепенное значение. 4 (17) ноября был организован Отдел снабжения и продовольствия ВРК, который в первом же обращении к гражданам Петрограда заклеймил представителей “богатых классов, пользующихся нуждой народа”, и объявил, что “пришло время реквизировать у богачей излишки, а возможно, и все их добро”.

23 ноября по инициативе вождя принято обращение: “Совет Народных Комиссаров предлагает Военно-Революционному комитету принять самые решительные меры к искоренению спекуляции и саботажа, скрывания запасов, злостной задержки грузов и пр. Все лица, виновные в такого рода действиях, подлежат по специальным постановлениям Военно-Революционного комитета немедленному аресту и заключению в тюрьмах Кронштадта, вплоть до предания военно-революционному суду. Все народные организации должны быть привлечены к борьбе с продовольственными хищниками. Председатель Совета Народных Комиссаров В.Ульянов (Ленин)”.

Военно-следственной комиссии ВРК, учрежденную 10 (23) ноября, дано право (точнее, на нее возлагается обязанность) арестовывать офицеров-контрреволюционеров, изобличаемых, как правило, их солдатами, членов буржуазных партий, чиновников, подозреваемых в саботаже.

11 (24) ноября Отдел решил немедленно отправить в хлебопроизводящие губернии особые отряды, сформированные из солдат, матросов, рабочих и красногвардейцев, для доставки продуктов первой необходимости, нужных Петрограду и фронту. Это начинание ПВРК определило будущую политику хлебных реквизиций, которую более 3 лет будут осуществлять “продовольственные отряды”, и ставшую главным фактором усиления конфронтации между новой властью и крестьянством, фактором террора и репрессий.

13 (26) ноября Военно-революционный комитет печатает объявление: “Чиновники правительственных учреждений, банков, казначейства, железных дорог, почт и телеграфов саботируют работу правительства. Они объявляются врагами народа. Их имена будут отныне опубликованы во всех советских изданиях и списки врагов народа будут вывешиваться во всех публичных местах”. Через несколько дней — новое заявление: “Все лица, подозреваемые в саботаже, спекуляции, скрывании запасов и скупке, подлежат немедленному аресту, как враги народа, и заключению в тюрьмах Кронштадта, впредь до предания военно-революционному суду”. Так за считанные дни ВРК ввел два грозных новых понятия: “враги народа” и “подозреваемые”.

Но скоро Военно-следственной комиссии ВРК все же пришлось взяться за наведение порядка. В голодном городе, где отряды Красной гвардии и новорожденной милиции проводили обыски, занимались вымогательствами и грабежами от имени революции, размахивая мандатами с подписью какого-то комиссара, каждый день перед Комиссией представали сотни лиц, обвиненных в разных преступлениях: грабежах, спекуляции, скупке предметов первой необходимости, а также в принадлежности к враждебному классу. Случаи сведения счетов, насилия множились с каждым днем, шли вооруженные разбои и грабежи винных лавок и погребов Зимнего дворца. Бандитизм принял такие размеры, что ВРК пришлось по инициативе Дзержинского создать особую Комиссию по борьбе с погромами. 6 (19) декабря она объявила Петроград на осадном положении и ввела комендантский час, чтобы “покончить с погромами и грабежами, чинимыми темными элементами, маскирующимися под так называемых “революционеров””.

Но пределы деятельности ВРК давно перешагнули за городскую черту Петрограда. Обеспечив победу в столице, ВРК во главе с Иоффе еще два месяца проводил советизацию страны. Почти до конца декабря 1917 г. — это главный орган власти в России. Размещался он там же, в Смольном.

Сотни эмиссаров ВРК, посланных с вооруженными отрядами в октябре-декабре 1917 г. в глубинку России, призывали массы к захвату власти, организовывали группы переворота из бывших фронтовиков, создавали местные ВРК и ревкомы, свергали на местах меньшевистские и эсеровские Советы, отправляли в тюрьмы бывших полицейских и чиновников Временного правительства. Они устраняли должностных лиц и ликвидировали учреждения Временного правительства, “Комитеты спасения”, буржуазные органы печати. “Мы Россию завоевали”, — это Лениным сказано не ради красного словца. Только в ноябре ВРК направил на места 250 комиссаров, сотни инструкторов, 650 агитаторов. 25-27 октября (7-9 ноября) 1917 в стране действовало всего около 40 ВРК. Позже в российской провинции были созданы сотни ВРК, сыгравшие важную роль в укреплении власти большевиков. Являясь чрезвычайными органами террора, ВРК на местах “проводили декреты Советской власти и постановления ВЦИК и СНК; организовывали перевыборы неугодных Советов и солдатских комитетов, проводили национализацию предприятий, собирали областные и губернские съезды Советов. ВРК издавали бюллетени, газеты и листовки. Они устанавливали контроль над деятельностью связи и транспорта, органов снабжения, над арсеналами, штабами воинских гарнизонов и т.п. ВРК разъясняли в деревне Декрет о земле и другие декреты Советского правительства и постановления ВРК, созывали крестьянские съезды, способствовали объединению Советов рабочих и солдатских депутатов с Советами крестьянских депутатов. ВРК фронтов боролись за демократизацию армии, организовывали заключение перемирий на русско-германском фронте”.

Вот всем этим и руководил скромный педант — Адольф Иоффе.

По мере укрепления органов государства, ВРК передавал свои отделы и комиссаров в отделы ВЦИК, СНК, Петроградскому и районным Советам, и лишь 5 (19) декабря 1917 г. — за день до создания ВЧК — Петроградский революционный комитет публикует извещение о завершении деятельности.

Кто сверг кайзера?

Но Иоффе по-прежнему востребован.

Ровно год после переезда Совнаркома в Москву, с марта 1918 г. до марта 1919 г., он будет членом Петроградского бюро ЦК РСДРП (б), созданного специально для того, чтобы завершить все питерские дела ЦК. Больше года после самоликвидации ВРК он — один из руководителей Северной области (Архангельской, Вологодской, Новгородской, Олонецкой, Петроградской, Псковской, Северо-Двинской и Череповецкой губерний) — всего Севера европейской России.

А что с другими героями Октября? Н.И. Подвойский назначен командующим Петроградским военным округом, но не надолго. Через несколько дней после успешного переворота войска Керенского и Краснова стоят под Петроградом, и ему вновь пришлось держать ответ по поводу личных талантов военного планирования.

“Тов. Ленин впился в карту. С остротой самого глубокого и внимательного оператора-стратега и полководца он потребовал объ-яснений, почему этот пункт не охраняется, почему тот пункт не охраняется, почему предполагается тот шаг, а не иной, почему не вызвана поддержка Кронштадта, почему не разработана такая-то позиция, почему не закрыт такой-то проход”.

Автор плана Октябрьского переворота грустно признает: “Этот вдумчивый и строгий анализ показал нам, что мы действительно допустили целый ряд оплошностей, не проявили той чрезвычайной активности, которой требовал момент. Мы шли за массами, но ничего не сделали, чтобы быть их вождями и полководцами. Оставалось два выхода: или сказать Ленину, что мы все никуда не годны, не можем нести ответственности за операции, или кому-либо другому взять командование”.

Он вспоминает, как Ленин сам взялся за подготовку к сражению. Работа закипела, но вождь постоянно отменял распоряжения Подвойского:

“Наконец я… потребовал, чтобы тов. Ленин освободил меня от работы по командованию. Тов. Ленин вскипел, как никогда: “Я вас предам партийному суду, мы вас расстреляем. Приказываю продолжать работу и не мешать мне работать””.

Николай Ильич счел за благо не соваться туда, в чем он не разбирается. Полтора месяца он подменял Крыленко на посту наркома по военным делам, а в марте, сдав дела Троцкому, занялся набором солдат в армию…

Судьбы других людей, обеспечивших, по версии Сталина, успех переворота, тоже подтверждают истинную роль каждого в дни восстания. Антонов-Овсеенко уезжает на Украину воевать с Центральной радой. Вскоре в Киев прибудет и комиссар Чудновский. Через месяц он погибнет в бою. Садовский с начала 1918 г. трудится на скромной должности заведующего автоотделом ВЦИК, а затем заведует транспортным отделом ЦИК СССР.

А чем занят тихий Адольф? В декабре 1917-январе 1918 гг. Иоффе — депутат Учредительного собрания от РСДРП (б).

Россия еще в состоянии войны с немцами, и именно он в январе 1918 года едет на переговоры в Брест-Литовске во главе мирной делегации новой России.

Но Ленин убежден: надо затягивать переговоры, скоро в Германии начнется своя революция. На обсуждениях в Политбюро — Троцкий в одиночестве, он за немедленный мир. Из-за упорства Ленина подписать мирный договор не дадут ни Иоффе, ни Троцкому. Лишь в марте позволят это Сокольникову, когда немцы оккупируют треть европейской части Российской империи. Брест-Литовский договор Иоффе подписал уже в роли секретаря делегации.

На международном поприще он выполнял многие важные поручения Ленина. С апреля 1918 г. именно он — первый советский посол в Берлине. Официально Иоффе согласует текст дополнительного торгового соглашения с текстом Брест-Литовского договора. На деле же — долг платежом красен! — вместе с К. Радеком, В. Раковым, Я. Ганецким, В. Фурером, С. Семковым, И. Порецким и Я. Тышкой, а также М. Гельцем, Э. Тельманом, В. Будихом и Г. Эберлейном, — Иоффе руководит действиями эмиссаров революционной России, занимаясь организацией свержения очередного самодержавия. 5 ноября его выставят из страны со всем полпредством за попытку государственного переворота. Между прочим, успешную: как известно, 9 ноября объявят об отречении германского кайзера от престола.

В 1919 г. он член Совета обороны и нарком государственного контроля Украины, а в дни наступления Юденича и эстонцев на Петроград войдет в Комитет революционной обороны Петрограда. Он будет делегатом 7-го и 9-го партсъездов, на 7-м съезде станет кандидатом в члены ЦК.

Неоднократно избирался Иоффе членом ВЦИК и ЦИК СССР. После разгрома Юденича в 1920 г. он — председатель делегаций РСФСР на переговорах с Эстонией, Латвией и Литвой. После подписания договоров он вернулся в Петроград для прежней работы, но вскоре, в 1921 г., назначен председателем делегации по переговорам с Польшей. Это он подписал Рижский договор, определивший новые западные границы СССР.

Ленин думал, что мировой революции суждено запылать с Востока. В 1921 году Иоффе — председатель Туркбюро ЦК РКП (б) и председатель Турккомиссии ВЦИК. “Когда в 1921 году ЦК направил меня на работу в Туркестан, — вспоминал он, — Владимир Ильич в разговоре перед отъездом и потом в своих письмах ко мне в Ташкент постоянно внушал и подчеркивал: “Туркестан — это наша мировая политика, Туркестан — это Индия””.

Именно в письме к А.А. Иоффе от 13. IX. 1921 г. вождь делится опасениями по поводу великорусского шовинизма, в котором он подозревает членов Туркестанской комиссии ЦК Петерса, Правдина и Томского, и настойчиво напоминает Иоффе: “Для всей нашей Weltpolitik  дьявольски важно завоевать доверие туземцев; трижды и четырежды завоевать; доказать, что мы не империалисты, что мы уклона в эту сторону не потерпим. Это мировой вопрос, без преувеличения мировой. Тут надо быть архистрогим. Это скажется на Индии, на Востоке, тут шутить нельзя, тут надо быть 1000 раз осторожным. С ком. приветом Ленин”.

Иоффе Адольф Абрамович — председатель Туркестанского бюро

В Туркестане Иоффе организует еще одну революцию — проводит важнейшую для привлечения симпатий трудящихся масс Средней Азии земельно-водную реформу. Продолжая выполнять свою “дьявольски” важную восточную миссию, Иоффе — чрезвычайный посол в Китае и Японии, председатель советской делегации на переговорах с Японией.

Затем он переброшен на другой дипломатический фронт — западный.

В 1922 г. Иоффе входит в руководство советской делегации на Генуэзской конференции. После лечения в Вене весной 1924 г. он — член президиума делегации по переговорам с Великобританией о признании СССР. После подписания этого договора он остается в Лондоне для подготовки торгового договора, прорвавшего экономическую блокаду Советской России…

Еще при жизни Ленина, после ликвидации левых эсеров, в историю вносят коррективы, подчеркнув заслуги РСДРП (б) и забыв, какую важную роль левые эсеры сыграли в действиях Военно-революционного комитета, что был ВРК беспартийным. Иоффе был большевиком, таким же, как спаситель большевизма Троцкий, создатель Красной армии, и никто не оспаривал, что именно он назначал в ключевые пункты комиссаров ВРК, его указания передавал Дзержинский. Все помнили, чьи приказы, козырнув, исполняли руководители Красной гвардии и командиры частей Петроградского гарнизона, что по его (а не Подвойского) плану были без выстрела взяты и преподнесены Троцкому и Ленину Петроград, а затем и Россия.

Никто в Истпарте не усомнился в праве Иоффе вписать в автобиографию скромную строку: “Во время октябрьского восстания был председателем Военно-Революционного Комитета”. Главное, что не эсер…

“…жизнь моя утрачивает свой смысл”

Но с усилением Сталина Иоффе задвинут в тень. Сначала его отправляют полпредом в Вену, а с 1925 г. Адольф Абрамович — только заместитель лишенного власти Л.Д. Троцкого, председателя Главного концессионного комитета СССР. С того же момента он — один из вождей оппозиции.

В связи со своим тяжелым заболеванием и отказом сталинских чиновников дать деньги на лечение за рубежом, Иоффе переживает моральный шок. А после разгона демонстрации сторонников Троцкого в ноябре 1927 г., он застрелился. О мотивах этого решения он скажет в предсмертном письме: “Теперь, по-видимому, наступает момент, когда жизнь моя утрачивает свой смысл, и, следовательно, для меня появляется обязанность уйти из нее, покончить с нею. Уже несколько лет нынешнее партийное руководство нашей партией в соответствии с общей проводимой ею линией не давать работы оппозиционным элементам, — не дает мне ни партийной, ни советской работы того масштаба и характера, в которых я мог бы принести максимум посильной мне пользы. Последний год, как вам известно, Политбюро совершенно отстранило меня как оппозиционера от всякой партийной и советской работы”… Похоронят его на Новодевичьем.

Сразу после революции об истинной роли Адольфа Абрамовича Иоффе, конечно, писали. Его имя даже вошло в один из томов словаря братьев Гранат, вышедший в 1926 году.

Но Иоффе вскоре попал в опалу, ибо был близким другом Троцкого и стойким противником Сталина, и биография его претерпела сильные изменения. Если он был председателем, руководителем каких-то организаций, ключевой фигурой важных событий, то в справочных статьях его назовут членом комитета или делегации, кандидатом в члены, не главным персонажем, а свидетелем чьей-то деятельности, ранг чрезвычайного посла сменят на должность работника полпредства.

Его роль в истории Октябрьского переворота затушевывается, его заслуги приписываются другим, прежде всего — Сталину, а затем его имя на десятилетия вычеркнут из истории страны, вместе с именами тысяч людей, мешавших тирану. В конце 50-х годов его как бы реабилитируют, хотя историки признают лишь сам факт его присутствия в истории СССР.

Вдову его, Марию Михайловну, в 1929 году арестуют за троцкизм. Ее ждет 20 лет лагерей. В 1975 г. она уедет в Израиль, где и скончается, но еще издаст мемуары “Одна ночь. Повесть о правде”. В этой книге — правда о той мгле, в которую завели Россию Сталин и его партия. Со своим мужем впервые журналистка Маша встретилась, когда он возглавлял комиссию на Брестских переговорах. Поэтому она ничего не знала и не могла поведать о той ночи, когда Иоффе перевернул Россию.

Полностью в журнале:
«Сибирские огни» 2007, №11

Сергей Шрамко
http://magazines.russ.ru/sib/2007/11/sh9-pr.html