Солнце Паркента Разное Фото

Пишет varandej

Паркент — маленький (35 тысяч жителей) и очень узбекский городок в предгорьях Западного Тянь-Шаня, не воспетый бардами, как показанные в прошлых частях Бричмулла и Чимган, но как минимум не менее интересный. В его окрестностях я покажу научно-фантастического вида гелиокомплекс «Солнце» и древние петроглифы Башкызылсай у кишлака со звучным названием Невич.

В Паркент ездят уже не с «Максима Горького» (пост о районе этой станции метро), а с Куйлюка — неимеоверно многолюдного базара на юго-восточной окраине Ташкента, фактически выполняющего роль пригородной автостанции. Куйлюк окружают корейские махалли, где живут потомки высланных в 1930-е годы с Дальнего Востока депортантов, а по дороге до Паркента — некогда гремевшие на весь Союз, да и ныне не бедствующие «корейские совхозы» — на новом месте трудолюбивый восточный народ обжился и преуспел. Увы, я так и не нашёл историю нынешнего Паркента, но был у него согдийский предшественник Фарнкент, «город Фарна» — зороастрийского божества, воплощения солнечного света. Но это было давно, а нынешний Паркет, судя по всему, в ХХ веке тихо прошёл стадии кишлака с базаром, позже ПГТ, а с 1984 года и города. В перестройку тут были беспорядки, то ли сугубо узбекские, то ли как и в других частях страны — против турок-месхетинцев, увещевание же толпы было одной из первых заслуг Каримова на должности тогда ещё руководителя УзССР.

2.

Паркентский базар действительно впечатляет. Мы сразу отправились искать маршрутку… вот только куда? Слово «гелиокомплекс» узбекам ничего не говорило, а расположен он в 7 километрах от города. Спрашивать надо Куёш — так по узбекски будет Солнце, и это официальное название посёлка гелиокомплекса. Нам на базаре вызвался помочь мелкий коренастый дядька, такой классический жучина, развернувший кипучую деятельность по поиску машины, а когда машина нашлась — настойчиво предлагавший нам заплатить 10 тысяч (100 рублей) ему. Мы не повелись и сначала сели в машину, а потом заговорили о цене, и оказалось, что жучина сторговался с водителем на 5 тысяч за нас, а ещё столько же думал получить себе. В итоге он издал выразительный звук, похожий на русское слово «пи…расы!» и отвалил, а мы вырулили с базарных закоулков да поехали в сторону гор.

3.

Паркент стоит у подножья всё того же Чаткальского хребта, на котором Чимган — но не в долине, а на самом краю «большой» равнины. От окраин Паркента земля становится наклонной, а путь к Солнцу лежит по левому берегу почти сухой по осени речки Паркентсай (само слово «сай» указывает, что вода тут бывает сезонно). В какой-то момент машина свернула за обрыв, и мы оказалсь в маленьком многоэтажечном посёлке. В его симпатичных домах легко представить молодых одухотворённых инженеров в очках с роговыми оправами… но ныне прохожие Куёша не отличаются внешне от прохожих в окрестных кишлаках.

4.

Впереди Чаткальский хребет, если не главный, то известнейший в Западном Тянь-Шане. На вершинах его — не вечные льды, просто там в начале октября уже началась зима. Господствует здесь немногим уступающая Большому Чимгану гора Кызылнура (3267м), порой показывающася и за многоэтажками Ташкента. На карте она напоминает голову горгоны — только вместо змей стекающие по всем направлениям речки.

5.

Но мы поднимаемся в другую сторону, на одинокий отрог:

6.

И впереди становится видна наша цель — Большая Солнечная печь, построенная в 1981-87 годах при Институте физики Солнца.

7.

О том, как печь работает, я расскажу чуть позже, а прежде чем заняться физикой солнца, проектировщикам пришлось как следует поработать над физикой земли — огромная и хрупкая конструкция строилась в сейсмоопасном районе, и здесь был найден небольшой участок с мощным природным «фундаментом», сглаживающим колебания.

8.

Гелиокомплекс стоит на высоте 1050 метров над уровнем моря, но даже после Памира кажется, что он «под самым небом» — уж не знаю, от чего, но Солнце тут ярче, чем в нескольких километрах отсюда. Ясная погода здесь 270-290 дней в году. Солярный знак на башне — не для красоты: эта штука улавливает угол солнечных лучей, направляя всю сложную систему гелиокомплекса.

9.

Дорога огибает институт. С обратной стороны впечатляюще раскрашенная стенка:

10а.

Мы были здесь в воскресение, и повстречали у входа только охранников. Зная о задвиге Узбекистана на Безопасности, я ожидал, что нас тут пошлют и придётся искать точки где-то вокруг, но оказалось, что «Солнце» давно уже стало известной достопримечательностью, и охранники взяли с нас 30 000 сумов (300 рублей) за всех, о чём сделали при нас запись в амбарной книге. На территории стоял автобус и ходила группа интеллигентных, в основном русских экскурсантов из Ташкента. Самих же учёных-гелиологов по случаю выходного на месте не было, и нас водил сторож, плохо понимавший по-русски.

10.

Собственно Институт Солнца был создан в 1981 году, тогда же построены его здание и посёлок в низине. На территории — чистота и идеальный порядок. У главного входа — рефлектор как символ комплекса. В детстве я обожал в них заглядывать в московском Политехническом музее, видя гигантское перевёрнутое отражение:

11.

Сковзь закрытую дверь сфотографировал холл Института. Горшки и песты, или вернее то, что на них похоже — это образцы местной продукции:

11а.

Итак, как работает Солнечная печь? Перво-наперво солнечный свет ловит поле из 62 обращённых на юг гелиостатов — издалека они похожи на солнечные батареи, но только те — матовые, а эти — зеркальные:

12.

Космический вид:

13.

И хотя стёкла зеркал покрылись пылью…

14.

…отражение Солнца в них ярче, чем настоящее Солнце:

14а.

Солнечная печь в миниатюре — по сути дела солнечная плита. Ладонь в точке схождения лучей свет натурально обжигает, а по словам охранника, они в свободное время здесь еду готовят, омлет жарится около получаса:

15.

«Солнечная плита» — это пособие для туристов, уменьшенный макет грандиозного солнечного концентратора. Вогнутое зеркало размером 54 на 47 метров оставляет неизгладимое впечатление:

16.

Напротив него — техническа башня, у которой с одной стороны лаборатория:

16а.

А с другой — собственно печь, закрытая в нерабочий день мощными створками:

17.

Гелиостаты направляют лучи солнца на концентратор, а концентратор из 10700 зеркал в свою очередь размножает их и отражает в одну точку (вернее, пятно метровой ширины), и света десяти тысяч солнц (именно так оценивается его яркость) достаточно, чтобы за несколько секунд (!) получить температуру около 3000 градусов. Солнечная печь — не столько научный, сколько вполне себе промышленный объект, и основным её назначением было получение особо чистых сплавов для военной и космической техники. Увы, такие заказы — секретны, поэтому пущенная в 1987 году солнечная печь по своей основной специализации проработала считанные годы. Гражданская продукция — те самые «ступы и песты», на самом жаропрочная промышленная керамика типа предохранителей.

18.

Вот так печь выглядит в работе, и в будние дни это можно увидеть по крайней мере из посёлка. Обратите внимание, что закртые створки печи слегка обожжены — хотя в нерабочее время система разлажена, всё же сколько-то света концентратор отражает, и этого достаточно, чтобы со створок по меньшей мере испарялась краска.

19. фото Anatoliy Kon.

Конструкции концентратора:

20.

Изнанка зеркал:

20а.

Сторож предложил нам подняться на лифте на верхний этаж:

21.

Площадка. Не знаю точно, зачем эти площадки — может, для обслуживания зеркал, а может вмещают какое-то оборудование:

22.

Вот интересно, на чьей совести такая табличка — технарей (безотносительно родного языка) или узбеков (безотносительно профессии)?

22а.

Виды с Солнечной печи. Чаткальский хребет, за горами вдали слева — Чирчикская долина и Чарвак:

23.

Посёлок Куёш как на ладони, а за ним почти сухой Паркентсай. На заднем плане старинный предгорный кишлак Заркент:

24.

Другая сторона лифтово-лестничной башни. Напротив за Паркентсаем кишлак Чанги, за сопкой справа — Паркент, а за сопками вдали — Шампан и Невич.

25.

Собственно Институт Солнца. Хотя существование его и не назвать полноценным, всё же как видите — тут порядок, он не закрыт, не разграблен и работает в том, в чём может. Здесь разрабатывают и производят керамические элементы для металлургии и нефтянки, малые солнечные печи (1500 ватт, а Большая печь, для сравнения, 1 МВт) для металлургических институтов Египта и Индии, инфрокрасные излучатели, энергосберегающие сушилки… Всё равно сам ассортимент продукции как-то не вяжется с мощью и сложностью, а главное — «космическим» видом объекта. Единственный аналог гелиокомплекса «Солнца» — это Одейлийская солнечная печь (1962-68) во Французских Пиренеях, почти идентичная здешней по всем параметром (на 1 метр шире, на 1 гелиостат больше, на 1100 зеркал меньше)… только стекло её качественнее, а «мишень» концентратора компактнее (40х40 см), поэтому и температуру французская печь даёт выше — до 3500 градусов. Ещё уникальная вещь была в Крыму — экспериментальная солнечная ТЭС, где многочисленные рефлекторы своим лучами нагревали котёл на башне, но её разбазарили в 1990-х.

26.

Пора спускаться. Выйдя за ворота, я с детским восторгом сказал «Это здорово!», на что Саша carpodacus меня поправил «Нет, это КРУТО!!!». На мой взгляд одна из интереснейших достопримечательностей Узбекистана, не древними городами едиными…

27.

Вернувшись в Куёш пешком, на главной улице мы поймали машину, и где на переднем сидении пришлось ехать двоим. Саша вспомнил, что Паркент на всю Ташобласть славится своими шашлыками, и по наводкам местных мы отправились искать шашлычную «Эргаш-Акя». В итоге оказалось, что она в тот день закрыта, но само количество мелких среднеазиатских шашлычков, изготовляемых на жаровнях Паркентского базара, впечатляет.

28.

Мы завалились в ближайшую шашлычную, и я в очередной раз убедился, что «где сидит много местных» в Средней Азии совсем не критерий хорошей едальни — там просто сидели ещё их отцы и деды, хотя бы старшие братья, а слову старшего верить здесь принято больше, чем собственных органам чувств. В общем, мы конечно изрядно оголодали и шашлык употребили быстро, но после до конца поездки я не мог смотреть на шашлыки без отвращения — под бренд, который всё равно купят, в Паркенте откровенно халтурят, и делают шашлык на грани того, чем можно отравиться.

29.

А на базаре, пока искали маршрутку в Невич, вновь повстречался знакомый жучина, с разъярённым видом выскочивший на нас из толпы. Пару минут он, тыкая крепким красным пальцем в воздух перед нами, эмоционально доказывал, что мы ему должны 5000 сум за поиск машины, а убедившись, что мы себя должным не считаем, лишь издал тот же звук, похожий на русское «пи…расы!» и так же бесследно исчез в толпе. Вскоре подвернулась и машина до Невича, и другой дорогой, по кишлачного вида окраинам, мы вновь покинули Паркент.

30.

А дальше сказочно красивые пейзажи предгорий:

31.

Очередной автораритет, на этот раз грузовичок — надеюсь, кто-нибудь его опознает:

31а.

Дальше по той дороге будет Красногорск, едва ли не последний в Узбекистане город с русским названием, или вернее депрессивный рабочий посёлок на урановых рудниках. Недоезжая него — кишлак Шампан, название которого стоит понимать вполне буквально — с 1860-х годов здесь разводят винные сорта винограда, возрождённые тогда царскими властями впервые со времён доисламской Согдианы. Узбекистан — страна в принципе винная (об этом я писал в контексте Самарканда), и с виноградниками здешние пейзажи напоминают Крым где-то между Судаком и Феодосией.

32.

Невич — огромный и старый кишлак, непривычное название которого, более уместное где-нибудь в Восточной Европе, скорее всего имеет ещё согдианские корни.

33.

Невич наклонный и длинный, и по его улицам мы долго шли наверх:

34.

Повседневная жизнь глубинки:

35.

Ворота местного мазара:

36.

За Невичем ещё пара километров незастроенной местности, а потом за очередным поворотом вновь начинается что-то из серии звёздной фантастики:

37.

Это Невичский полигон ТашКБМ, созданного в 1969 году филиала Московского бюро общего машиностроения, где слово «общий» надо понимать как «ну в общем кому следует — тот знает». Филиалом Ташкентское бюро и оставалось, но уже с 1970-х годов по сути зажило своей жизнью. Основной его специализацией была космическая техника, в первую очередь бурильные аппараты и грунтозаборные устройства садившихся на другие планеты станций типа «Луна-24», «Венера-13» и «…-14», «Вега-1». Больше всего изделия ТашКБМ работали на Венере с её 500-градусной жарой, 100-кратным давлением атмосферы и кислотными облаками, и может быть поэтому в Ташкенте разрабатывались также средства защиты космических аппаратов и космические печи. Апофеозом ТашКБМ стал «Радиоастрон» — крупнейший в истории орбитальный телескоп, создававшийся здесь в конце 1980-х, а в итоге доделанный в России 2000-х годов и запущенный в 2011-м. В народе же Невичский полигон и вовсе снискал репутацию «места, где испытывали Луноход»:

38.

Самым впечатляющим сооружением полигона когда-то была гигантская, метров 30 высотой, металлическая Табуретка, как и этот ангар с кадра выше (размеры его 40 на 40 на 50 метров) предназначенные для монтажа «Радиоастрона» в раскрытом состоянии (ведь он должен был выйти на орбиту обтекаемым «бутоном» и там, подобно цветку, распуститься).

38а. отсюда — подробный рассказ бывшего сотрудника ТашКБМ Виктора Фесенко.

Табуретка, впечатлившая в своём ещё пожилого Джеральда Дарелла, посетившего в 1984 году СССР, куда-то делась, а вот неподалёку стоит высокая башня:

39.

С неё, как мы точно знали, сбрасывались различные предметы, и я пошутил, что это наверное была Всесоюзная база сублимации учёных. На самом деле здесь испытывали пенетратор «Фобос-Грунта» — этот проект тоже начинался в ТашКБМ, и тоже был завершён в Москве, но погиб при запуске, став едва ли не самой серьёзной аварией постсоветской космонативик. Невичский полигон сейчас находится в состоянии между «законсервировано» и «заброшено», хотя с территории ангара на нас внимательно смотрел задумчивый сторож при собаке.

40.

У подножья, на речке Башкызылсай, собирается отдыхающий народ — это был День учителя, в Узбекистане официальный государственный выходной:

41.

Мы же перевалили через невысокую гряду за полигоном. Горы на заднем плане уже в Чаткальском заповеднике с довольно строгим режимом посещения:

42.

Речка Башкызылсай с очень странным пунктиром порогов и естественных ванн:

43.

Следующие два или три часа мы блуждали по скалам на склоне, образующим каменный лес:

44.

45.

46.

Так как на многих из них сохранились петроглифы. Видите? Нет? Я бы тоже сходу не увидел, так что приглядитесь внимательнее:

47.

Петроглифы Башкызылсай были открыты в 1934 году, и всего учёные нашли здесь от 400 до 600 изображений. Среди многочисленных петроглифов Средней Азии (я видел прежде Саймалуу-Таш на Иссык-Куле), за исключением мусульманских (Сулейман-гора в Оше) и буддийских (Тамгалы-Тас в Казахстане), Башкызылсайские наскальные рисунки едва ли не самые молодые — этим изображениям от 1500 до 2500 лет, то есть они застали расцвет Согдианы и эпоху приходивших сюда Шёлковым путём мировых религий. Но в этом и феномен: сама графика совершенно та же, что в бесчисленных комплексах петроглифов первобытных людей, коими так богата Средняя Азия.

48.

В основном здесь изображены сцены охоты и просто звери — в первую очередь козлы и быки с непомерно длинными рогами, самый известный образ среднеазиатских петроглифов.

49.

На прошлых двух и следующем, а так же на «втором» заглавном кадре — одна и та же скала.

49а.

Но как ни искали мы, а не нашли самых ярких сюжетов Башкызылсай. Здесь есть козлы с замкнутыми рогами-«солнцем» или с крестом между рогов (получается крест в круге), есть уникальные сцены вроде нападаения барсов на козла, загона лошадей в ограду, прыгающего козла, охотника с собакой, тонких и хитрых даже в такой графике лисиц и многое другое. Но поверьте на слово — искать изображения, который легко в упор не разглядеть, среди курчавых и пятнистых скал — это действительно сложно.

50.

Самый красивый камень я увидел на обратном пути, когда мы сделали остановку, чтобы достать из рюкзака бутерброд.

51.

Как и у многих других петроглифов, на Башкызылсае в ХХ веке открылась новая эпоха — кое-где встречаются и явно современные козлы заметно иного вида (потому что и мир современные люди видят иначе). В принципе ничего плохого в этом нет, если только их рисовать не поверх древних (таких козлов можно считать автопортретами).

51а.

А поиски прервал закат. В Невич мы дошли уже затемно, по дороге поспорив с Сашей на всякие психологические темы, о которых он потрясающе интересно рассказывал. Одним из предметов спора была интуиция, которую психология считает «вероятностным прогнозированием» и отбраковкой из памяти случаев, не укладывающих в шаблон. Я же говорил, что природа интуиции мне не понятна, но в дороге я очень часто с ней сталкиваюсь, например случайно прийдя на вокзал прямо к единственному за сутки поезду или примкнув к единственной за несколько дней группе… В итоге в Невиче нашлась попутка до Шампана, откуда надо было ещё как-то выбираться в Красногорск или Паркент (но встретить жучину в третий раз да ночью, и возможно пьяного, мне совсем не хотелось) и там искать машину до Ташкента… Но на перекрёстке Шампана мы прождали дай бог несколько секунд — из подъехавшей машины высунулся водитель и крикнул «Ташкент!». У него было как раз три места, и даже скептик Саша оценил такой результат интуиции.

52.

Напоследок — Ташкентская телебашня (375м), виднеющаяся в дымке с невичских холмов. По прямой до неё добрых полсотни километров:

53.

В следующих частях переместимся ещё южнее, в длинную Ахангаранскую долину, где до монгольского нашествия лежала древняя страна рудокопов и металлургов Илак.

УЗБЕКИСТАН-2016
Обзор поездки и оглавление серии.
Узбекистан осиротевший. Реалии после Каримова.
Областные центры Узбекистана.
Возвращение в Ташкент.
Северо-восточные районы и общий колорит.
Мавзолеи Ташкента и Чиланзар.
Городища Ташкента и Занги-Ата.
Янгиабадский базар.
Ташкентская область.
Чирчик. Индустрия в предгорьях.
Чарвак. Ходжикент.
Чарвак. Бричмулла и Чимган.
Окрестности Паркента. Невич и Солнце.
Древний Илак. Бирюзовая копь Унгурликан.
Древний Илак. Алмалык и окрестности.
Два пути в Ферганскую долину.
Возвращение в древние города.
Самарканд. Афросиаб.
Самарканд. Ковры и бумага.
Бухара. Закоулки и мечети.
Путь домой через пустыню.
Учкудук. Три колодца.
Джаракудук. В сердце Кызылкумов.
Нукус — Бейнеу. Железная дорога Устюрта.