Детская опера для взрослых Искусство

Всем известная сказка – вещь сложная для постановки. И в разы сложнее браться за постановку всем известной сказки, если она уже шла на этой сцене – на сцене Большого театра. Это в первую очередь вызов: для актёров, для режиссёра и для самого театра. Поставить хуже категорически нельзя. Поставить лучше….ну, здесь уже вопрос удачи с выбором режиссёра. Опере «Волшебная лампа Аладдина» Совета Вареласа в 2016 году в Ташкенте в ГАБТ имени А. Навои с режиссёром повезло.

Георгий Дмитриев, человек странный и трудно уловимый в разговоре, всё же выдал то, что его лично держало в процессе работы над оперой. Он ставил историю о том, что каждый человек – хороший. Вот такая простая, даже очевидная мысль и связала старую- старую сказку с днём сегодняшним.

Сам композитор С. Варелас подчёркивал, что «Волшебная лампа Аладдина» — это опера для детей и взрослых. И в самом деле дети одни в театр не ходят – это всем известно. Так почему бы и взрослым не получить удовольствие? Почему бы и взрослым не сделать пару-тройку важных открытий для себя?

Первое, что сделал режиссёр, это подарил нам Джинна. Понятно, что сцена – это вам не кино. Спецэффектов, вытягивающих человека, превращающих его в небывалое создание, нет. Есть люди. Есть их голоса. Есть их мимика и пластика. И всё же Джинн в «Волшебной лампе» Дмитриева был настоящий – висящий над городом, и дворцом, и пустыней, грохочущий как небо перед бурей. И это было не видео, а проекция вживую работающего артиста на сцену. Живое взаимодействие Джинна (Джабраил Идрисов) с остальными персонажами крайне важно: оно получилось выпуклым, пульсирующим, мощным. Будь это отснятое видео, опера была бы, так сказать, с брачком. Но разве режиссёр-перфекционист допустит такое?

В целом поражает внимание к деталям. Дмитриев в этом плане скрупулёзен до истерик костюмеров. Причёска Будур не может быть просто красивой. Она должна говорить о характере героине. Она должна показать, чем дышит Будур, что переживает. И она же даёт ответ на вопрос, который, конечно же, возникает у каждого взрослого зрителя. Почему Будур полюбила Аладдина? — он, что, так хорош собой, или так умён, или так обаятелен? Аладдин — простой парень, вороватый, болтливый, улыбчивый. Да от него буквально два шага до раешного Петрушки! А Будур взяла и в один миг в него влюбилась. Посмотрите на её причёску – клетка с запертой в ней птичкой вплетена в волосы. Так вот она, причина! Девушка томилась во дворце отца-султана, которому положено быть властным, знать всё лучше всех и решать самолично, как жить его ребёнку. А девушка-то уже созрела, уже готова принимать решения самостоятельно, уже готова встретить и принять того, с кем она пойдёт по жизни. И это не измышления дотошного зрителя о том, что осталось, так сказать, за кадром. В кадре, так сказать, было всё. В противовес причёске Будур выставлен высокий головной убор султана: здесь тебе и купола дворцов, и маковки минаретов! – это всё принадлежит султану! Но появляется простой парень с живой улыбкой, и самое главное сокровище султана выскальзывает между пальцев!

У Будур есть всё, но она не свободна. У Аладдина нет ничего,  но он свободен. Поэтому Будур (Лятифе Абиева) и Аладдин (Умид Исроилов), дуэтом скрепляя своё решение, выпускают на волю птиц. Но и этого режиссёру мало! – влюблённые будто парят в воздухе на самом верхнем ярусе дворца, а по земле, реальной, осязаемой, бегают мальчик и девочка. Они тоже запускают птиц – деревянных, раскрашенных вручную птичек на длинных палках.

Всем известны действующие лица этой сказки. Режиссёр добавил от себя ещё одного персонажа – декорация. Она, в отличие от других героев, ни на секунду не покидает сцену. Она так же, как и другие герои, согласно драматургическому принципу претерпевает преображение. Причём, постоянно. От сцены к сцене.

В представлении на протяжении всех картин на сцене стоит только одна декорация – вавилонская башня. Очень простое решение, вроде бы. Ведь Вавилонская башня, собственно, и стояла рядом с Багдадом. Но это иллюзия простоты, которую актёры на сцене будут развеивать от картины к картине.

Вавилонская башня, как известно, собрала вокруг себя все народы мира.  Именно рядом с ней раскинулся восточный базар. Там же пристроился и маленький домик Аладдина. Именно Вавилонская башня становится сердцевиной пещеры, таящей в себе волшебную лампу. Тем невероятнее её превращение во дворец султана, который дальше работает  самостоятельно, как настоящая прима. Он трансформируется в свадебный стол: из окон выкидываются длинные белые полотна, орнамент которых представляет всё меню восточной кухни. Симметричные яркие скатерти-самобранки персонажи держат руками с обеих сторон, и свадьба получается настоящей! Далее дворец с помощью актёров ограждает себя то заборами, то опахалами, которые в свою очередь оборачиваются телегами с товарами и решётками камеры Аладдина в подземелье. И при этом дворец постоянно транслирует в зал одну-единственную мысль. Вот смотришь на этот Вавилон, понимаешь, что это дворец султана, но чуешь нутром другое: мы – люди, и если мы утратим способность вести диалог, незавидная участь нас ожидает.

Когда верные слуги Магрибинца (Рахим Мирзакамалов) короткими перебежками рассекают зрительный зал и устремляются на сцену, мурашки бегут по коже. Люди в чёрных одеждах, спортивного телосложения, с лицами, закрытыми чёрной тканью, пылающие агрессией, направленной буквально на всё живое – да здесь нет и не может быть никаких иных ассоциаций! Этот страх всего сегодняшнего человечества в данном случае был представлен не какой-то группировкой, а, скорее, слепой волной нетерпимости к тем, кто не похож на тебя.

На сцене был задан вопрос. Здесь же на сцене  был дан ответ: победить такое зло, зло с лицом человеческим, хоть и спрятанным под тканью, может только любовь. И опять речь идёт не об отвлечённом понятии. Представлена конкретика: мать может остановить террор взглядом, в котором только любовь, и прикосновением, в котором только материнская ласка. Идеалист Дмитриев верит в чудеса? – нет, человек Дмитриев знает, что если ребёнок растёт в семье, где мать его любит, он не станет никого убивать, он не наденет на себя жилет смертника, он не осмелиться отнять жизнь у другого человека.

Вавилонская башня всё же пала. Но над местом её падения режиссёр поднял в небо растущий месяц, как символ новой жизни, истоком которой стала любовь.

На фоне тёмной армии безликих воинов Магрибинец теряется. Он растворяется в самой идее зла, порождённого непониманием и неприятием. Магрибинец по сути утрачивает свою основную функцию – функцию антогониста. Впрочем, и Аладдин утрачивает свой статус главного героя. Героем становится мать Аладдина (Засл.арт.Узб. Ольга Александрова), вырастающая в Мать, которая есть источник жизни. Она же – источник мира.

Вот почему режиссёр и говорит о том, что каждый человек – хороший. Просто об этом очень легко забыть, если тебе чего-то в этой жизни недодали, если тебя недолюбили. И каждый хочет друга-джина, который исправит всё, что не по душе. И каждому нужна любовь сказочная и невероятная, но обязательно разделённая. И каждый хочет жить в мире. Чтобы базар шумел и переливался тканями, восхищал коврами, сводил с ума ароматами, наш базар – мирный восточный базар.

Людмила Викторова.
Источник