Ошанины. Часть вторая История Ташкентцы

Владими Фетисов

Став директором гимназии Василий Фёдорович тяги к путешествиям отнюдь не утратил.

Время летних гимназических каникул он использует для новых экспедиций: в Самарканд и Пенджикент, Паркент и в горы бассейна реки Чирчик. В 1881 году совершает объезд Ташкентского, Джизакского и Ходжентского уездов, пострадавших от пруса и кузнечиков, а в 1887 году отправляется в Верный (Алма Ата) для описания последствий случившегося там землетрясения. Результатом поездок стали многочисленные статьи по географии Туркестана, печатающиеся в научных журналах России.

В те времена в топонимике Туркестана существовала путаница. Зная языки, Ошанин провёл скрупулёзнейшую работу, в результате которой, в географические карты и научную литературу были внесены названия населённых пунктов, рек, озёр, горных хребтов в правильной русской транскрипции. Мало кто знает, что, например, слово “тугаи”, обозначающее пойменные леса и кустарники среднеазиатских рек, было введено в научный оборот Василием Ошаниным.

В декабре 1876 года в Ташкенте торжественно открылся Туркестанский музей. Организован он был, в том числе по инициативе Василия Ошанина и создавался за счёт добровольных пожертвований.

Мир Средней Азии был широко представлен в ботаническом, географическом, зоологическом, этнографическом, сельскохозяйственном и промышленном отделах. Здесь читались публичные лекции, а некоторые экспонаты музея демонстрировались на археологической выставке в Москве в 1898 году.

Музей первоначально располагался на Воронцовском проспекте — в дальнейшем эта улица часто меняла название: Сталина, Братская, Сулеймановой, — а в 1919 году переехал в здание бывшей резиденции ташкентского генерал–губернатора, так называемый “Белый дом”

В семидесятые годы 19 века, в Ташкенте появился просветительский кружок, названный по фамилии основателей — “Хомутовским”. Петр Иванович Хомутов был ссыльный революционер и проживал вместе с супругой на проспекте Духовского (ныне улица Меваранахр), недалеко от вокзала.

В этой квартире и собирались участники кружка. Собрание это не носило политического характера, хотя многие его участники были ссыльные революционеры. Возник кружок стихийно, в силу понятного взаимного тяготения интеллигентных и талантливых людей, вольно, а чаще невольно заброшенных на окраину Российской империи. В разное время завсегдатаями его были известные исследователи Туркестана Алексей и Ольга Федченко, зоолог Николай Северцов, чиновник особых поручений по горной части при Туркестанском генерал-губернаторе геолог Дмитрий Иванов. Интересно, что Пётр Иванович Хомутов, в дальнейшем занял пост вице-губернатора Сырдарьинской области.

Екатерина Львовна Хомутова на протяжении почти пятидесяти лет играла выдающуюся роль в ташкентской общественной жизни. Благодаря ей был создан приют для девочек – сирот. Девочек со слабым здоровьем сама за свой счёт возила на лето в Чимган. Женщина невероятной энергии и выдающихся организаторских способностей, она устраивала концерты и благотворительные базары для помощи неимущим школьникам и студентам. Страстная театралка, Евгения Львовна и сама обладала артистическим талантом. Как режиссёр ставила любительские спектакли и играла в них главные и не главные роли.

Но вернёмся к Ошанину. Василий Фёдорович также частенько бывал в гостеприимном доме Хомутовых на проспекте Духовского. Здесь он познакомился и подружился с известным революционером-народовольцем Германом Лопатиным, другом Карла Маркса, Энгельса, Герцена, Виктора Гюго, Достоевского, Тургенева и других выдающихся деятелей того времени. Первым перевёл на русский язык “Капитал” Маркса.

Именно Ошанин дал гарантии руководству города, что тот не будет заниматься в Ташкенте политикой, и поселил его в своём доме, где Лопатин проживёт восемь месяцев. Кроме того ссыльному народовольцу было запрещено покидать черту Ташкента, однако Василий Фёдорович добился для Лопатина разрешения сопровождать его в экспедициях. Надо сказать, Константин Петрович Кауфман, не раздумывая дал такое разрешение, будучи уверен, что Лопатин не подведёт своего друга.
Трудно представить себе двух более разных людей по мировоззрению и избранному жизненному пути, чем Герман Лопатин и Василий Ошанин, тем удивительнее их многолетняя дружба и неизменное уважение друг к другу. Василий Фёдорович считал, что из Лопатина мог получиться выдающийся учёный-натуралист, но тот избрал иную стезю. Однажды Лев Васильевич Ошанин спросил отца – почему всё же Лопатин не выбрал для себя путь учёного, ведь у того были все задатки для этого. “Ну-у – ответил Ошанин-старший – Герман Александрович другое дело. Это для него исключено. Можно ли представить себе Илью Муромца, Алёшу Поповича, Добрыню Никитича или любого русского богатыря в роли учёного-исследователя?”

В советское время часть улицы Шелковичной была названа в честь первого переводчика “Капитала”. Ныне она носит имя композитора и музыканта Юнуса Раджабий.
Дружбу с Лопатиным Василий Фёдорович сохранил до самых последних дней своей жизни.

Туркестану Ошанин посвятил тридцать четыре года своей жизни. Летом 1906 года он выходит в отставку и вместе с женой уезжает в Петербург, где в университете учится его сын. Пенсии назначенной ему за длительную службу в Туркестане вполне хватало для семьи из трёх человек. Была ещё одна причина для переезда – нужно было обработать и подготовить к печати огромный материал собранный им за долгие годы. В 1908 году в Петербурге выходит трёхтомный “Каталог полужесткокрылых насекомых”. Выходит на двух языках – русском и немецком. Труд этот принёс Ошанину мировую известность и не потерял своего значения и сегодня. Каталог можно увидеть на рабочих столах нынешних учёных-энтомологов Калькутты и Токио, Берлина и Лондона, Торонто и Сантьяго.

В Петербурге Ошанин работает в Зоологическом музее Академии наук России экстерном (т.е без жалованья), но связи со своей второй родиной не теряет. Часто, в Русском энтомологическом обществе, он выступает с научными докладами о географии, фауне и флоре Средней Азии. Доклады эти неизменно вызывали интерес и оживленные обсуждения. Для тех, кто отправлялся в путешествие в Туркестан, Василий Фёдорович был неизменным и незаменимым советчиком и наставником. К знатоку Туркестана обращались за консультацией такие видные учёные и исследователи, как Пётр Петрович Семёнов-Тян-Шанский, географ и зоолог Лев Семёнович Берг и другие.

Здесь он вновь к своей радости встречает Германа Лопатина. Случилось это сразу по приезде Ошаниных в Петербург. Вот как об этой встрече вспоминает сын Василия Фёдоровича: “Однажды раздался звонок, я открыл дверь. Вошёл человек огромного роста, богатырского телосложения, с большой седой, как лунь бородой, в очках. Мы слышали, что всех шлиссельбуржцев выпускают. Но отец думал, что Герман Александрович давно погиб. Однако облик вошедшего человека настолько совпадал с образом, созданным в моём представлении по рассказам отца, что я сразу же понял, кого перед собой вижу”.

С 1913 по 1917 год каждая пятница в доме Ошаниных была “лопатинским днём”. В этот день к обеду подавался гусь, приготовленный по особому рецепту. Опять слово Льву Васильевичу: “Лопатину, который жил в доме писателей, с утра кто — ни будь из нас звонил по телефону: “ Герман Александрович! Так не забыли? Сегодня ждём”. “Конечно, а он (т.е. гусь) будет?”
Дом Ошаниных в Петербурге славился своим гостеприимством. Кроме Лопатина и уже упомянутых мною Семёнова-Тян-Шанского и Берга, частыми гостями были — крупнейший историк Средней Азии, академик Василий Владимирович Бартольд, вдова Алексея Федченко, ботаник Ольга Александровна, её сын тоже ботаник Борис Алексеевич, Николай Михайлович Книпович, впоследствии крупнейший советский океанолог, известный арабист, переводчик “Корана” Игнатий Юлианович Крачковский, писатель Владимир Галактионович Короленко.

Умер Василий Фёдорович Ошанин буквально накануне революционных потрясений в России – 25 января 1917 года в Петрограде. Свою богатейшую библиотеку, состоящую из 2100 книг, учёный завещал зоологическому музею Академии наук.
В последний путь выдающегося учёного провожали многочисленные друзья, в их числе академик Бартольд и Герман Лопатин, переживший своего друга на год, сотрудники музея, научная общественность и студенческая молодёжь.
В заключение главы, хочу привести слова сказанные о своём учителе учеником и другом Ошанина, Александром Николаевичем Кириченко:

“В январе 1917 года…опустили в могилу крупного учёного, в жизни скромного человека – Василия Фёдоровича Ошанина…Редко о ком можно с таким полным правом, как о В.Ф., сказать словами поэта…”какой светильник разума угас, какое сердце биться перестало!” Этот светоч разума ярко светил из далёких пустынь Центральной Азии и дал носителю его широкую известность среди деятелей науки не только нашей страны, но и далеко за её пределами. Незаурядный географ-путешественник, о заслугах которого в области географии вечно будут напоминать данные им названия хребтам Петра Первого и Каратегинскому, а также леднику Федченко, широкий зоолог и блестящий зоогеограф, разносторонне образованный человек, глубине эрудиции которого невольно удивлялись все, соприкасавшиеся с ним, полиглот, решивший многие вопросы сравнительного языкознания, — таким мы знали Ошанина.

Но все эти качества меркнут перед удивительной обаятельностью Василия Фёдоровича как человека. Это свойство человека вообще, а В.Ф. в особенности, живо и действенно проявляется на окружающих, но весьма трудно может быть передано сухими строками памятки. Все мы, знавшие лично Василия Фёдоровича, его многочисленные ученики и ученицы по учительской семинарии и женской гимназии в Ташкенте, его товарищи на научном поприще и вообще все, приходившие с ним в соприкосновение, унесли навсегда память о светлой, необычайно обаятельной личности покойного”.
Через две недели после кончины Василия Ошанина произошла Февральская революция, положившая начало страшных лет России. В апреле 1917 года Лев Васильевич Ошанин вместе с матерью возвращается в Ташкент.

Источник.