Евгений Гришковец выступил в «Ильхоме» Искусство Разное

Тамара Санаева:

Спасибо театру за эту встречу. Тех, кто хотел бы послушать писателя, режиссера и актера Гришковца много больше, чем сумел вместить в себя битком забитый ильхомовский зал. Делюсь фрагментами услышанного — сколько сегодня успею.
Сокращать речь артиста рука не поднимается. У него в выступлениях важно все: неровный, с повторами отдельных слов, текст. Доверительная интонация — так говорят с давними знакомыми или в дороге с попутчиками. Темы — да мы и сами теми же самыми категориями мыслим, чуть ли не теми же словами выражаемся или думаем. Потому близко и интересно услышать все это, озвученное писателем-режиссером-артистом. Не в этом ли «скромное обаяние» Гришковца?

После концерта умные зрители кинулись за автографами — несли на подпись его книги, свои блокноты, даже входные билеты. Я же с некоторых пор даже ручку и блокнот носить с собой перестала, заменив цифровой аппаратурой. И Гришковец у меня дома электронный. А он, как на грех, отрывки из спектакля «Прощание с бумагой» показал. Убеждал — бессмертно только слово, начертанное на бумаге. Оно живет века, а вся наша техника гроша не стоит, потому как не сохраняется ни на полках, ни в заветных коробочках вместе со старыми фотографиями и записями. И чтобы сохранить хоть что-то навечно, подошла к автору со своей визитной карточкой. Призналась как на духу: «Я безбилетница», — ведь даже билета не могла предъявить для автографа, как сделали истинные поклонники. Меня в «Ильхом» под «спасибо» как ветерана труда допускают (спасибо!).

Гришковец, поблагодаривший на встрече зрителей за то, что купили билеты, обеспечив ему возможность жить и творить дальше, тем не менее, уважил, выписал на чистой стороне моей визитки оторванными друг от друга буковками: «с п о ч т е н и е м !» И росчерк подписи оставил снизу, похожий на просверк молнии, .

Ну да ладно. Что вам меня читать — почитайте то, что сегодня (уже вчера — сейчас половина первого ночи!) говорил в «Ильхоме» Евгений Гришковец. Опубликую сначала абзац, а потом буду дополнять, так что вернитесь к тексту еще раз через час или завтра, а может и послезавтра, и потом — все сразу не смогу выложить («есть у нас еще дома дела»).
Скажу главное — он не прост как правда. В нем слишком много всего. Три в одном — это не разъять. Да и надо ли — алгеброй гармонию такой личности выверять? Слушая его, я просто кайфую. Мой человек.

— Театр — это пространство, в котором не существует и не чувствуется времени. Я поэтому театр не очень люблю — я люблю помещение с окнами. Но, тем не менее, всю жизнь — сознательную жизнь работаю в театре.
Ничего специально для сегодняшней встречи не готовил. У меня была давняя мечта побывать в Ташкенте. И все никак не осуществлялась. Мы планировали сюда приехать. …У меня отменились гастроли в Казахстане — по экономическим причинам …Казахстана. И я как-то хотел совместить: Казахстан Казахстаном, а я полечу на три дня в Ташкент.

И коль уж я здесь… Я первый раз услышал об «Ильхоме» в 91-м году, когда приехал первый раз на какой-то театральный фестиваль в Екатеринбурге — тогда еще Свердловске. Я тогда еще услышал об «Ильхоме». И было два театра-студии легендарных — «Манекен» и «Ильхом». И куда ни приезжаешь — а у нас «Ильхом» будет, говорили.

Мы встретились с Марком (Вайлем, прим. мое) в Германии, интересно общались на фестивале в Ганновере. Конечно, я хотел выйти на эту сцену. Эта сцена для всей театральной огромной страны была каким-то таким местом — ну как стреляете в маузер Дзержинского (смех в зале). И я не мог отказать себе в этом удовольствии. Спасибо вам большое, что вы пришли. Потому что доставите мне удовольствие. Здесь стоять интересно (смех в зале).

Я скажу о себе… закончил школу, закончил университет, филологический факультет, занимался литературоведением, в частности, я занимался Гумилевым. Но еще в 83-м году я очень серьезно стал заниматься пантомимой. Я полагал, что тот дефект речи, который у меня есть, — я не могу произносить слова «прокурор» (смех в зале), …»»крейсер Аврора», «порт Артур» (тут только я заметила, что Гришковец слегка грассирует, а у меня брат картавит немного — вот и причина моей любви к его голосу, подумала я!)… Я отдавал себе отчет, что я не сценичен, и никогда не смогу быть на сцене. Но очень хотел… всегда, с самого детства мечтал о сцене.
Я отслужил три года на флоте, снова вернулся, занялся снова пантомимой. Потом ощутил пантомиму как некую тюрьму. Потому что в конце 60-х, в 70-е годы пантомима была чем-то важным, это была такая иносказательность, метафоричность — Марсель Марсо, Леонид Енгибаров… Я чувствовал, что не могу говорить на сцене, был совершенно уверен в своей несценичности. И сделал свой театр «Ложа», в котором сделал несколько спектаклей.
Первым спектаклем был «Singularia tantum» (в пер. с лат. — «единственное только» — разряд имён существительных, употребляемых только в единственном числе). …Там была такая ширма, и когда свет зажигался, видны были две головы. Одна говорит: «Любовь — как море…» Другой говорит: «Нет, любовь — как небо… » — «Нет, ну что ты, любовь — как море, оно то бурное, то мелкое». — «Нет, любовь — как небо, оно то грозовое, то чистое и безоблачное…» Они так препираются, ширма убиралась и… это были моряк и летчик (смех в зале). Весь спектакль они обсуждали такие вещи. И в конце спектакля, когда они уходили, не договорившись ни о чем абсолютно, на сцену выходил пожарный, и говорил: «Любовь — как огонь… » (смех в зале). Вот такая история … про одиночество.

Ох, нелегкая это работа — Гришковца пересказывать его же словами! Не передать его чуть глуховатого голоса, не показать улыбки, трехдневной щетины и глубоко посаженных умных глаз, элементов пантомимы…

Ухожу на ночной перерыв. Когда вернусь и продолжу, извещу в комментарии. Кстати, подумала, а может, зря я все это затеяла? Просто, на встрече поняла, что свои тексты он не повторяет: режиссер вмешивается в них на ходу, автор тут же поправляет, а актер еще и самовольничает — импровизирует. Словом, ни отнять ни прибавить к каждому выступлению — оно из разряда Singularia tantum.

Продолжение

— В какой-то момент я понял, что мы делаем спектакль, его смотрят 5 -6 раз, и публика — этот зал (ильхомовский) огромен по сравнению — там 90 мест, и уже нет зрителей. А фестиваль не всегда.
Через какое-то время я понял, что хочу работать на зрителя, который покупает билеты. Я отчетливо понял, что хочу работать на зрителя, который покупает билеты. Я всегда говорю зрителям, спасибо за то, что вы купили билеты. Потому что, когда вы покупаете билеты, тем самым вы оплачиваете мою жизнь, работу, мои все планы — все, все — и творческие, и не творческие, и удачи оплачиваете. а помимо всего прочего вы оплачиваете мой летний отдых (смех в зале), воспитание моих детей, даже все мои коммунальные услуги. И это очень радует.
… Мы тут с Борисом (Гафуровым, художественным руководителем «Ильхома», прим.авт.) сидели… Я просто не представляю, в каких условиях, как трудно выживает этот театр. И понятно, что совершенно никакого здравого смысла в этом нет — какая-то любовь и воля (потому, чтобы театр существовал) — к своей профессии, и гордость за нее, и воля людей, которые здесь работают. Я понял еще, что у меня страшно много сил отнимает руководство самим театром и уехал в Калиниград в 90-м году, я не хотел жить в Москве, я понял, что нужен такой же провинциальный город, в котором я жил, где потеплее чуть-чуть, и где меня никто не знает. Мне нужно было время сесть и пописАть. Я писал, практически не выходя на сцену и сделал тогда — практически за два года — сделал спектакль «Как я съел собаку», написал пьесы «Зима» и «Город», вот уже с этим багажом я приехал, и в 98 году со мной случился тот самый успех — неожиданно совершенно — это «Золотые маски и так далее». И уже в 2001 году я выехал на первые гастроли. где был куплен на меня первый билет. Если бы этот билет сохранился, я бы его выкупил за любые деньги, и хранил бы этот билет, который определил всю дальнейшую мою жизнь.

С этого момента — в 98 года, я сделал восемь спектаклей, которые я уже играл сам. Я стал играть спектакли по той причине, что у меня не было актера, которому я мог бы заплатить, и чтоб он сыграл (смех в зале), только по этой причине я вышел на сцену самостоятельно. И нашел в этом известное удовольствие. Во-первых, выгодно (взрыв смеха в зале). Во-вторых, как режиссер, я всегда подберу самую выгодную роль, чтобы хорошо смотрелся. Ну, а как актеру мне всегда приятно с режиссером, потому как я себя люблю (кажется, так было сказано, и в зале все грохнули! — прим. автора). Мне был приятен выход на сцену. Я помню этот первый спектакль в Москве, очень хорошо помню. Это было в театре «Эрмитаж» — там 350 мест. Мне этот зал казался огромным. Я вышел. В первом ряду сидела Ахеджакова. Меня сразу это как-то изумило так, что я… и много известных людей; ну, это было в рамках «Золотой маски».

С тех спор я сделал еще шесть спектаклей… семь. Один я играю с любимейшим другой, коллегой, и просто этот спектакль счастливый — с ташкентцем Игорем Золотовицким, который теперь стал директором школы студии МХАТ, и мы с ним играем спектакль. Он огромный же, и я стою … устает шея (смешок по залу). Он прекрасный человек, он беспокоится, он звонил и сейчас будет названивать. Он заботливый:
— Как я хочу, чтобы тебе понравился Ташкент, как я этого хочу, ты не понимаешь! Жалко что я не с тобой!
Хе-хе — его только здесь не хватало! …Я прилетел, город, конечно, не успел увидеть. Ну, я не выходил из-за стола, понимаете! (продолжительный смех в зале). И вот… я реалистично понимаю, что два своих новых спектакля — это для меня главные спектакли — «+1» и «Прощание с бумагой» — я сюда, конечно, привезти не смогу, потому что там большие декорации, а как везти — таможня, далеко и мне обидно, потому что… спектакль самый зрелый и я шел к ему долго.

ПОЧЕМУ Я ПИШУ ТАК ПОДРОБНО О ТОМ, ЧТО СЛЫШАЛА НА ВСТРЕЧЕ В «ИЛЬХОМЕ»? ГОЛОС ЕГО МНЕ НРАВИТСЯ. КАРТАВИНКА. И ИНТОНАЦИИ. И ПОВТОРЫ. (Для справки, для себя и тех, кто хотел бы узнать о Гришковце побольше: у него, кроме упомянутых есть спектакли «Одновременно», «Дредноуты», «Планета», «По По». Из новых — «+1» и осенью 2012 года вышла премьера «Прощание с бумагой».
Пока. Прерываю. Не знаю, когда смогу продолжить.)

Фото мое, авторское; мне оно понравилось. Так что указывайте при копировании: Тамара Санаева.