«От каждого урока оставалось ощущение вспышки северного сияния, к которому мы прикоснулись» Ташкентцы

Очень хотел попасть в 8-й математический в 110-ю. И попал. Сначала у нас математику вела В.А. NNN. Уроки были ужасны своей нарочито строгой обыкновенностью. Читайте параграф. Решайте примеры с №… по №… На дом задание — с №.. по «№… Всё. Терпели мы это дело месяца два, но потом возмутились. За этим ли мы ездили сюда, кто с Чиланзара, кто с Юнус-Абада, кто с Северо-Востока? Возмущения были приняты, и нас передали Дорфману, хотя нагрузка у него была и так сверх всех мыслимых нагрузок. Об эмоциональных аспектах взаимодействия с этим тонким, чутким и талантливейшим Учителем я уже делился с читателями ПоТ. Но сейчас от другом.

У И.А. Дорфмана была совершенно уникальная методика преподавания. В классе у нас было 26 человек. Хоть класс и математический, но в самом начале-то номинально, уровень подготовки у всех разный, но у всех — просто школьный. Задача перед ним стояла сложная, не подогнать всех под единый стандарт, а дать каждому возможность взять такую высоту, на которую он способен и ещё выше. И он с этим прекрасно справлялся.

По трём стенам класса у нас висели доски с раскрывающимися створками. Висели бы, наверное, и по четырём, но не завешивать же окна. Он вызывал к доске иногда по 6 человек одновременно, и каждый решал свою задачу. Но в классе были и те, кто задачки эти решал очень быстро, и им он давал задачи олимпиадного уровня, оригинальные, неожиданные. И если кто-то такую задачку победил, вознаграждаем был тем, что показывал свое решение на доске для всех. Игорь Абрамович призывал нас не стесняться задавать вопросы, даже если они кажутся глупыми, и отвечал всем. Таким образом, и интенсивность, и содержательность обучения оказывались в равной степени высокими и для авангарда, и для остальных.

А какие яркие примеры приводил он из истории математики. Стандартный учебник был для нас лишь канвой, грунтом, чётками, все бусины которых мы просто должны были перебрать, но какие картины выписывались по этому грунту! Еще поощрением служили выступления. Ты должен был выбрать сам интересную тему вне программы, написать кратенький конспект и выступить с этим материалом перед классом, расчертив всё на доске. От каждого урока оставалось ощущение вспышки северного сияния, к которому мы прикоснулись, но не хватило времени до звонка, чтоб разглядеть его в подробностях.

Каждый урок — спринтерская дистанция, а в целом — трехлетний марафон, после которого что там теормех, что там сопромат — легко. Конечно, почти 40 лет спустя всё это выглядит какой-то сказкой… Но ни до, ни после Дорфмана я не встречал преподавателей такого уровня, класса, такой увлеченности и эффективности.