О Владимире Рецептере Искусство Ташкентцы

Пишет Татьяна Перцева.

Много зва(н)ных, да мало избранных…..

Хорошая фраза, подходит и для того, о чем я хочу сказать. Поэты… Поэтам несть числа. И каждый вполне искренне считает себя поэтом. Что же, никому не возбраняется. Вот таланта на всех не хватает. а о гениальности уж умолчу. После долгой и вполне бесплодной дискуссии, я поняла, что наш сайтовский пират совершенно прав, все это пустая болтовня, суета сует и всяческая суета и нет ей места под солнцем( И что это меня сегодня на Библию тянет? Должно быть тоска по точным , удивительно емким фразам и правде,не отягощенной словесной шелухой.
В нашем доме принято все ненужные вещи выносить и класть на батарею в подъезде. Вчера шла я домой а кто-то посчитал ненужными журналы «Юность» с «Островом Крым» и журнал «Звезда,» целиком посвященный Сергею  Довлатову. И еще один, вроде бы, ничего особенного из прозы не содержавший. но прихватила за компанию.. нужно же спасать, При надевании очков оказалось, что из прозы там повесть Аркадия Арканова, и как всегда, много стихов, В основном , хороших. И среди них подборка стихов Владимира Рецептера.

К счастью, еще живы немало людей, видевших Рецептера в «Гамлете». В стареньком здании ТЯТРАГОРЬКОВА, как говорит Элвета ака Лидия Козлова.
Всю свою жизнь Рецептер провел в прекрасной компании, в представлениях не нуждавшейся: сначала ташкентской, потом ленинградской, потом санкт-петербургской. Биография его, разумеется, всем знакома, но вот я с удивлением прочитала и доселе не известные мне строки:
Художественный руководитель литературно-драматургической (Пушкинской)
студии Ленконцерта, в музее Фёдора Достоевского (1977—1984), с
1992 основатель и бессменный художественный руководитель Государственного Пушкинского театрального центра в
Санкт-Петербурге.
Удивительнейший человек. Поразительной энергии, мощи, я сказала бы, таланта и способностей организатора: основать что-то в наше время… сами знаете, нелегко.
Ниже несколько строк поэта и актера о себе:

*Владимир Рецептер:* Мне сказали однажды простую вещь: ты просто поэт, а пришел в прозаический театр. Я действительно все время мечтал о Шекспире, Блоке, Пушкине. Правда, смею надеяться, в какие-то спектакли Товстоногова я вписывался очень внятно. Эфрос меня, кстати, первый раз увидел и поманил именно после товстоноговских «Мещан». Это действительно было чудо. И ощущение полного счастья, небывалого ансамбля. У меня есть одна строчка в стихах: «Живая тоска по живому». Я думаю, что Товстоногов всю жизнь тосковал по живому, продираясь через все то, что им не являлось.

Свою судьбу не напишешь. Судьба в другом. Может быть, как раз в том, что мне нужно было оказаться один на один с жизнью. Я всю свою жизнь существовал как одиночка на сцене. Я сыграл «Гамлета» в декабре 1963 года.
А потом — библиотека Ленина и сразу зал Чайковского по четыре-пять-шесть раз в сезон. Потом — Пушкин, Достоевский. Это была моя вторая (не товстоноговская) биография, в которой я был один, в театре одного актера. И каждой из этих биографий хватило бы на жизнь.

Во всех намешано много. Но некоторые выбирают какой-то столбовой путь и скачут по нему со страшной силой, а некоторые останавливаются, оглядываются, ищут боковые тропинки, движутся туда, куда влечет их жалкий жребий. А потом оказывается, что этот жребий не так уж и жалок, а боковая тропинка — столбовая дорога. Главное — не бояться жизни.

И очень хотелось бы привести здесь два стихотворения из того журнала, «Юность, No. 12, 1986 год, древняя старина:))

КОЛЛАЖ

На медленных стихах пересекаю время,
Пересекаю век на медленных крылах
На бешеных губах звенит труба в Гарлеме,
И витебский скрипач ныряет в облаках.

Прижав горячий лоб к чужому полушарью,
Тень "Дугласа" веду сквозь Тихий океан
Там Бонапарт погиб в борьбе с дрожащей тварью,
А здесь разносит джус унылый Тамерлан,

И золотится яд в непрошеном стакане
и в золотом луче внизу скользит дельфин;
от двух материков летят слова прощаний,
и грешного отца не ищет блудный сын,

Просторное крыло нависло над простором,
и плещет в светофильтр крутой километраж,
А Питер и Ташкент - по борту перед взором,
а скрипка и зурна - чтоб завершить коллаж,

На медленных крылах пересекаю время.
Наш век преодолим, как мир или война.
Погибну ли, как все, иль выживу со всеми -
На медленных стихах плыву сквозь времена....

Поднимем занавес, пускай они войдут,
пускай осмотрят закулисье;
Представят , может быть, как мы искали тут
медвежье, волчье, птичье, лисье.

Как человечного на все хватало нам,
и возраст не имел значенья;
как режиссер в угоду временам
менял свое благоволенье;

пуская надышатся тем, что пьянило нас,
и вслушаются в пыльный шорох.
Никто не станет им навязывать рассказ
о наших черных коридорах...

А мы под занавес уйдем в последний ряд.
и там застрянем до финала.
Пусть наши зрители о нас поговорят,
как будто нас уже не стало.......

И еще одно, уже от меня, чтобы предупредить возможные вопросы. В слове «званных» по правилам. должно быть одно «н», но в Библии — два. Так что сомнения остаются…..