Георгий Юнгвальд-Хилькевич. Совершенное чудо История Ташкентцы

Несколько месяцев Назад Татьяна Перцева прислала по почте журнал Караван историй №10 2012 со статьей про Георгия Хилькевича. Спасибо! Сканировать и распознавать трудоемко, нашел этот текст в сети. Читать обязательно, сильный рассказ знаменитого ташкентца.

Залина Дзеранова Коллекция. Караван историй.

Я с Батыром Закировым и Мариком Захаровым. Вместе с ними и Шурой Ширвиндтом мы создавали первый ташкентский мюзик-холл.

После публикации первой части моих воспоминаний о не самом любимом своем фильме «Д’Артаньян и три мушкетера» и самом любимом друге Володе Высоцком (*) нашлись ревнители нравственности, обвинившие меня в резкости и даже во лжи. Еще раз подписываюсь под каждым своим словом — я как акын: что вижу, то пою. Без оценок, осуждения и желания кого-то очернить. И Володю, и всех мушкетеров-актеров любил и люблю как родных мне людей. Для меня они все живы и рядом. Считаю, что самое лучшее и про себя, и про них говорить правду, ничего не приукрашивая, и правда эта нас нисколько не унижает. Все, что было, — наше. И она отчаянно великолепна — эта наша с ними жизнь!

О себе не писал потому, что считал: моя личная биография никому особенно не интересна. В подтверждение того, что открыт настежь, — исправляюсь.

Начиная с Адама и Евы, в процессе создания смертных обычно участвуют двое — мужчина и женщина. Так уж вышло, что для моего появления на свет божий третий оказался не лишним. Достаточно было одного взгляда, чтобы мама забеременела мной. И так посмотрел на нее… не папа.

Но довольно шуток. Моя мама тяжелейшим образом перенесла смерть первенца, моего братика Славочки. У меня до сих пор перед глазами единственная сохранившаяся в нашем доме старинная икона, к которой была прикреплена светлая прядка его волос. В результате у нее долго не получалось забеременеть. И однажды папа устроил маме свидание со знакомым волшебником — Вольфом Мессингом. Тот ничего очевидного для всех с мамой не вытворял — только в глаза посмотрел, напоследок бросил: «Беременность наступит через два месяца».

Ровно через два месяца, как по мановению волшебной палочки, наколдованный Юнгвальд-Хилькевич-младший оказался у мамы в животе. Как такие штуки удавались Мессингу — одному Богу известно! Отношение к Вольфу Гершиковичу в нашем доме было более трепетным, чем к самым близким родственникам, — его боготворили. Мне было восемь, когда он гостил у нас и, поразив мое воображение магическими «фокусами», остался в памяти навсегда. Мое появление на свет не единственный невероятный факт в копилке семейных историй и тайн. Знание о наших предках — знание о нас самих. Попробуйте покопаться в прошлом своей семьи: увлекательнейшее, скажу вам, занятие.

Итак, мой дед, папин папа — из дворян, был очень богат, владел железными дорогами на Западной Украине. Бабушка, его супруга — сестра известной итальянской певицы Лины Кавальери, ставшей первой мисс мира первого конкурса красоты. Она сопровождала сестру в гастролях по нашей стране, дед влюбился, обольстил, она осталась с ним в Киеве, и они поженились. Все это я узнавал обрывками и шепотом: родители всю жизнь скрывали свое происхождение от всех, включая меня!

Елена Кавальери не уступала сестре в красоте. Бабушка переписывалась с немалым числом великих людей, среди которых был и Эмиль Золя. По письмам и фотографиям он уже немолодым человеком совершенно потерял от нее голову и явился в Киев. Дед был в это время в отъезде, но слухи о невероятном романе супруги с французским писателем до него докатились. Мало того что рождение моего отца совершенно подходило по срокам к визиту великого романиста, так бабушка еще и назвала его Эмилем, чем привела в негодование деда. Он взревновал страшно, и с этих пор у них началась кошмарная жизнь.

Несмотря на дикую ревность и подозрения, дед дал сыну прекрасное образование: отец учился в киевской Первой Императорской Александровской гимназии вместе с Александром Вертинским и Константином Паустовским. Потом были кадетский корпус и институт инженеров железнодорожного транспорта. Но отец влюбился до потери пульса в великую русскую балерину Карсавину и стал завсегдатаем театра, где она танцевала. Там он познакомился с Собиновым, и тот пригласил его к себе ассистентом. Папа бросил институт и стал работать с Собиновым. Так что по-человечески вполне объяснимо, что дед этим воспользовался и выгнал восемнадцатилетнего сына из дома, обвинив его в позорящей род связи с «актеркой»!

Собинов сказал: «Я вас сам воспитаю». Окончив Киевскую театральную академию, папа работал в оперном театре Киева, потом режиссером-постановщиком в Харькове, Житомире, Одессе, Перми. Все эти скачки по России были продиктованы попыткой избежать чекистских репрессий, конечным пунктом «игры в пятнашки» с

властью Советов оказался Ташкент. Там он стал главным режиссером и художественным руководителем русского Театра оперы и балета имени Свердлова и создал с нуля Узбекский театр оперы и балета имени Алишера Навои, преподавал в консерватории. Борис Покровский называл его своим учителем, Иван Козловский, тоже ученик отца, посвятил ему несколько страниц в книге воспоминаний «Музыка — радость и боль моя».

Но до Ташкента папа успел поработать ассистентом у Иосифа Лапицкого — такого Станиславского оперной сцены в Большом театре, где у него произошли две «страшно забавные» встречи со Сталиным. Первая случилась сразу после смерти Ленина, то есть в 1924 году. Готовили к постановке «Юлия Цезаря», и театр посетила группа партийных товарищей во главе с Иосифом Виссарионовичем. Лапицкий был за границей, вызвали на ковер папу. Он принес макет будущего спектакля и с энтузиазмом начинающего режиссера начал было рассказывать, но усатый товарищ, резко прервав, констатировал:

— Несвоевременная постановка.

Отец ему в ответ:

— Вы ошибаетесь, товарищ Буденный.

— Я не Буденный и никогда не ошибаюсь, — произнес «товарищ Буденный».

— Нет, вы ошибаетесь, — разгорячился папа и продолжал лезть на рожон, — товарищ Лапицкий считает совсем иначе…

— Несвоевременная постановка, — прервал дискуссию Сталин.

Так папа познакомился с вождем народов, преступно и недальновидно перепутав его усы с буденновскими. На следующий день его выгнали из театра, спектакль закрыли. И хотя реакция вождя оказалась чрезвычайно мягкой, отец дал деру в Ташкент.

А через тринадцать лет, в 1937 году, когда в Москве должна была состояться первая Декада искусства Узбекистана, папу уже объявили в Ташкенте врагом народа. Но так как в столицу должны были везти, главным образом, его постановку, оперу «Фархад и Ширин», арест отложили. На репетиции отца водили с вооруженным конвоем, чекисты постоянно находились у нас в доме, и мама по ночам обыгрывала их в преферанс, пополняя семейный бюджет.

В Москву труппа уехала без главного режиссера! Отец с его бунтарской натурой не мог с этим смириться, умудрился сбежать из-под стражи и втихаря явился в Большой на премьеру.

Сталин приехал с опозданием. Постановка произвела на него впечатление, и он заявил, что хочет посмотреть пропущенный им первый акт. Со сцены объявили: «Товарищи, Иосиф Виссарионович просит бисировать первый акт, желающие могут остаться». Зал загрохотал аплодисментами, и конечно, никто не шевельнулся, пока час восстанавливали декорации. В этот момент папе шепнули, что Сталин выразил желание видеть режиссера, но председатель Совнаркома Узбекистана Файзула Ходжаев поспешил сказать, что постановщик остался в Ташкенте из-за болезни. Примечательно, что именно Ходжаев поставил на отце клеймо «враг народа», с которым позже сам был расстрелян.

Папа подбежал к оркестровой яме, поднял руку и крикнул сидевшему в ложе вождю народов:

— Товарищ Сталин, вам наврали, я здесь!

Вождь сделал знак рукой, отца привели в ложу. Сталин спросил:

— Вы коммунист?

— Нет.

— Мне очень нравится ваш спектакль, у вас правильный марксистский подход. Расскажите о себе.

Папа что-то говорил, тот внимательно слушал. Потом усмехнулся в усы:

— С Буденным меня больше не спутаете?

— Нет, Иосиф Виссарионович, — не смутился отец.

Сталин не забывал ничего! Единственный раз он видел отца — тринадцать лет прошло. Мистика! Вождь поднялся, отвернул от своего кителя значок депутата Верховного Совета СССР и привинтил на пиджак отца. Таким «демократическим» путем пять созывов беспартийный отец был депутатом Верховного Совета. Вот такая невообразимая история, в которую невозможно поверить! Дичайшая отцовская выходка могла кончиться и совсем иначе… Судьба!

Родители встретились в Харьковском театре оперы и балета (мама была балериной). Ее отец был царским полковником, перешедшим вместе с Шауляйской дивизией, которой он командовал, на сторону Котовского. Когда красные взяли Одессу, Котовский приказал расстрелять корабли с отплывающими белогвардейцами. Дед бросился на пристань, отменил приказ и дал им уйти. В ужасе на борту одного из кораблей он увидел свою дочь Нину, мою маму, которую со всем составом института благородных девиц отправляли в эмиграцию в Стамбул, и успел снять с корабля. Жена его, моя бабушка, умерла в Одессе у него на руках, сын сошел с ума после ее смерти. Дед посадил девятилетнюю дочь в седло и таскал за собой до конца Гражданской войны. Рассказывая эту историю, мама говорила: «Если бы не чудесное появление папы, быть бы мне состарившейся проституткой в стамбульских притонах». А так, в семнадцать лет став женой отца, она сопровождала его в бегах по городам и весям, потеряла в Перми подхватившего воспаление легких четырехмесячного сына и через годы, чудесным образом снова забеременев, разрешилась мной.

Не знаю, как в течение девяти месяцев я усидел на одном месте, но едва в положенное время выскочив, фонтанировал как никогда не спящий вулкан. Науки схватывал на лету, уроки делал на ходу, все — в постоянной гонке, то на футбольном поле, то на мотоцикле. Мои длинные натренированные ноги несли меня по жизни, видимо, с превышением установленной скорости.

И Господь стреножил меня, как слишком буйного жеребца, будто подсказывал: «У тебя другая судьба». В четырнадцать в солнечный первый день весны я — рухнул. Перед тем моим последним футбольным матчем грохнулся с мотоцикла и здорово ушибся, но пропустить важную игру с суворовцами не мог. Встал в ворота, брал все мячи, юные красноармейцы, сговорившись, взяли меня в «коробочку» и что есть мочи шарахнули бутсой по бедру. Я упал на колени, и мне в ногу вонзилась стекляшка. Стиснув зубы, не издал ни звука, тут отцовская сумасшедшинка во мне проснулась: «Ах, вы так!» — со злостью выдернул стекло и простоял до конца игры.

Матч закончился ничьей, но не для меня. Весна, первое солнышко, нога болит страшно, я и прилег, не отходя от ворот, и отключился на какое-то время на сырой еще земле. Утром в школу встать не могу. Мама мне: «Юр, не хочешь идти в школу, скажи прямо». Я попытался подняться и рухнул. Мама перепугалась, поставила градусник — сорок один и пять. Врачи понаехали: остеомиелит правого бедра с диким отеком — сантиметров на двадцать ногу разнесло — и общий сепсис, от которого все постепенно отказывало в организме. Позже обнаружились двустороннее центральное воспаление легких, воспаление среднего уха, острый холецистит, печень просто вываливалась — так была увеличена. В общем, такие не живут.

И я подыхал от безумной нестерпимой боли. Ведь что такое остеомиелит, как объяснить… Вы попробуйте, если получится, представить себе двадцать шесть сантиметров острейшей до безумия зубной боли! Мука жутчайшая, нестерпимая — страшнее в моей жизни были только муки выхода из запоя. Я терял сознание, приходил в себя и тут же снова терял — так три месяца. Но всякий раз, когда открывал глаза, встречался с немигающим маминым взглядом, моя рука была в ее руке, другой она меня поглаживала, больше ничем не в силах была помочь. Год на дворе 1948, послевоенный, не было никаких серьезных препаратов — стрептоцид да пирамидон.

Отец через командующего Туркестанским военным округом дозвонился и атаковал московский СМЕРШ, требуя подать ему засекреченного сверху донизу контр-адмирала Сумина, который был крупной фигурой в Комитете обороны СССР и мужем родной папиной сестры. Когда чудесным образом ему это удалось, он смог вымолвить два слова:

— Юра умирает.

Адмирал ответил:

— Я вышлю пенициллин, — и прислал свой самолет со спасительным антибиотиком. Его тогда уже изобрели, но он был абсолютно недоступен для простых советских смертных. Шестьсот рублей стоила одна ампула — сумасшедшие по тем временам деньги, на них в Ташкенте можно было купить полгрузовика хлеба! А мне вливали по три ампулы в день.

Ташкентских светил медицины отец притаскивал одного за другим — тщетно. Спас меня ссыльный, тихо трудившийся в санатории чудо-доктор Соркин, оказавшийся крупнейшим в мире педиатром-ортопедом. Гэбэшники за каждым его шагом следили, но папа, имея большой вес в Азии, сумел договориться и с этими су…ми проклятыми. Привезли к нам седого человека в очках и с бородкой — чистый доктор Айболит. Изумительная личность! Академик шести академий, премий международных тьма, а он все как-то так стесняясь, бочком-бочком, с улыбочкой. Как только дожил до почтенных лет с таким отношением к жизни?

Словом, этот скромный еврейский гений поставил верный диагноз, отвергнув саркому и туберкулез кости, сказал, что малейшая травма кости и сустава может закончиться ампутацией ноги до самого основания, и закутал меня в гипс от подмышек до пят, как мумию. Потом мне шесть раз меняли гипс, но только Соркин делал это мастерски: как профессиональный скульптор, так, что нигде ничего не давило, не чесалось. А главное — боль прекратилась сразу! Я попросил Мастера расписаться на его шедевре и впервые заснул спокойно. Но через несколько месяцев вдруг наступило состояние совершенного кошмара, я сходил с ума, впадал в истерики и не мог объяснить — отчего. Бросились на поиски опального гения, оказалось, что гипс просто мешал интенсивному росту организма. Но Соркина уже забрали в Москву лечить ребенка какого-то цековского члена, так что мумифицировал меня на этот раз перс Массумов, тоже ссыльный и талантливый. И меняли гипс регулярно, чтобы росту не мешать.

Свободную от гипса левую ягодицу мне пенициллином всю искололи, началось рожистое воспаление. Но колоть продолжали — в это кровавое месиво. Шевелиться было нельзя, поэтому четыре раза в день меня поднимали на простынях, и мама смачивала всю материю вдоль и поперек камфорным маслом — становилось легче.

В первой своей публикации я сказал, что меня спас Дюма, и не соврал. Мама спасла мне жизнь, а Дюма — разум. Читал и читал «Трех мушкетеров» бесконечно, и не только Дюма, но и своего возможного деда Золя, и многих других. То, что выжил, вернее сказать — ожил, было чудом. Совершенным и безоговорочным.

И это чудо свершилось силой материнской любви. Мама не отходила от моей постели два года ни на минуту. Год я провалялся загипсованный, но как только спала высокая температура и сознание вернулось, я не увидел маминых слез, а услышал: «Юрка, только не жалей себя! Жалей папу, жалей меня». Это великая фраза, великая…

Тем более не сюсюкал со мной отец. Поняв, что угроза жизни миновала, объявил: «Так, хватит изнывать от безделья. Мы все продали и потратили на твое лечение — давай помогай зарабатывать». Пока я еще лежал, папа заказал мне в театре пюпитр, который ставили на постель, и я стал расписывать ткани. Уже упоминал, что мама была балериной, ребенком она сажала меня в коляску и брала с собой на репетиции. За то время, пока вылез из коляски и пошел в школу, успел понять, что все прекрасное в жизни рождается в муках, за видимой легкостью и красотой — тяжелый труд, пот и слезы. Потому что сначала мне выпало стать невольным зрителем скрытого адского труда, буквально до седьмого пота и слез, и только потом — прекрасного парения очаровательных балерин в невесомом танце на сцене. Все женщины, которых я впоследствии любил, — танцовщицы. Изменил им лишь однажды — с первой женой, она не была балериной.

Еще моя мама здорово рисовала. Уйдя из балета, она стала работать художником по росписи тканей в театре и научила меня всему, что умела сама. Вот и пригодилось. Я прилично зарабатывал, пополняя бюджет семьи, и был очень горд этим.

Была еще проблемка, выраставшая до размеров неразрешимой из малюсенькой отколовшейся частички гипса — он же рассыхался. Эта крошечная зараза внутри шевелилась, нога начинала чесаться — а почесать-то невозможно! Э-э-то не передать словами, что за пытка, умом можно было тронуться! Ведь нестерпимый зуд продолжался не минуту-две, а месяц-другой! Единственный выход — отвлечься от своих ощущений: вот не думать о себе и все. Учась этому, мужаешь, вырабатываешь волю.

Уверен, только поэтому, будучи запойным алкоголиком, смог перестать пить — совсем и без всяких медицинских подпорок, и бросить курить. А я курил по три пачки в день в течение тридцати лет, даже имел разрешение Госкино курить в павильоне. И то и другое прекратил из-за мамы. Она была курильщиком с полувековым стажем, когда я сказал ей:

— Мама, твоя жизнь на волоске, но врачи говорят, если не будешь курить, будешь жить.

Она мне в ответ:

— Бросай — и я брошу.

Тут же раздавил прикуренную сигарету:

— Я бросил!

Мама, железный человек, тоже раздавила:

— И я бросила!

Вот с тех пор, мне было сорок, не курю, и она никогда больше не притронулась к сигарете. И прожила еще четырнадцать лет. Пить тоже бросил ради мамы, но после ее смерти «развязал» и снова бросил — об этом позже.

Если бы не слег, cтал бы, наверное, спортсменом — футболистом или мотогонщиком, очень уж я был подвижен, активен и скор. Но Боженька упаковал меня в гипс — видно, судьба была работать мальчику не ногами. И я читал, размышлял, рисовал. Родители приучали меня относиться к себе как к здоровому, культивируя убеждение, что я такой же, как все. В результате я никогда не был здоров, всю оставшуюся жизнь хромал, ходил с палочкой, периодически меняя ее на костыли, но всегда вел себя, нет — жил! — как здоровый.

Когда через год лежания мне разрешили встать с постели — о! это был праздник! — еще год я проходил загипсованный от подмышек до пяток. Мама научила меня штопать и штуковать — это способ имитации ткачества, полностью восстанавливающий плетение нитей.  Отец прожигал трубочным пеплом пиджак, он весь был в мелких дырочках. Закусив губу, я старательно заделывал прорехи. Папа надевал пиджак молча, не сюсюкая по поводу очередного подвига сына, прыгающего вокруг него на костылях, — он принципиально этого не замечал. Тогда очень на него обижался, но теперь понимаю: он приучил меня работать в любом состоянии. Пока все были на службе, на одной ноге прыгал по дому, вымывая квартиру дочиста — ни пылинки ни соринки, кастрюли начищал до блеска. Мама приходила с сумками, уставшая: «Ах ты, мой золотой, а я думала, что мне придется еще по дому с веником…» И ради этих слов я был готов наизнанку вывернуться. Сменив гипс на кожаный чехол с шарнирным суставом — тутор, еще год поддерживавший мой поврежденный скелет, я сначала грунтовал театральные задники — тканевый фон на заднем плане сцены. Потом дорос и до писания задников, к слову — таких специалистов почти не осталось.

Так все текло, текло и перетекло к тому, что после архитектурного института, куда поступал еще на костылях, я пошел учиться в художественный. И студентом меня уже приглашали в театр делать декорации, потом — и в кино. Режиссером стал только для того, чтобы иметь больше свободы для воплощения своего художественного замысла. Но и эта свобода иллюзорна — кино никогда не бывает таким, каким его задумывает постановщик, потому что есть актеры, операторы и еще множество людей. Благодаря им (или из-за них) оно может получиться лучше или хуже, но не таким, каким ты его видел.

Я отвлекся и забежал вперед. Когда меня подняли с постели на костыли, стал ходить в школу — сам, мама никогда меня не сопровождала. Но только теперь, следя за каждым шагом своей, слава богу, совершенно здоровой дочери, физически ощущаю, что творилось в мамином сердце, когда она отпускала меня одного, ковыляющего на костылях. Мне дали отдельную парту, потому что в своем гипсовом скафандре мог сидеть только полуразвалясь.

Школы тогда были мужские и женские, но как-то устроили совместный вечер, на который идти я отказывался, понимал, что все будут танцевать… Мама сказала: «Иди, ты столько знаешь стихов, неизвестных твоим друзьям. Выйди, участвуй в концерте, прочти».

Вышел — и прочитал на ура. Потом уже сам придумывал эти вечера, рисовал афиши, ловко лазил по сцене, откидывая костыли и передвигаясь на одной ноге, помню, даже играл в гипсе Ноздрева в спектакле на английском языке. Бог знает что вытворял — научился с гипсом ездить на мотоцикле! Весь Ташкент сбегался смотреть, как инвалид лихо гоняет. Папа как-то увидел… и потерял сознание, буквально грохнулся оземь мой огромный папа. Катание мое после этого прекратилось, мотоцикл он собственными руками отнес в подарок ДОСААФ.

А я просто старался жить как мои друзья, вот и все. Не отставать. Это стремление не было показным. Оно начиналось и заканчивалось внутри меня. Я стеснялся того, что стесняюсь, что я — урод, и прятал свое стеснение. Поэтому даже в гипсе лез в любые драки, переломав все пальцы. Мне хотелось играть в футбол, гонять на мотоцикле, гулять с девчонками. И я все это делал, не прятался — преодолевал. После войны инвалидов повсюду было много, все несчастные, а этот — залихватски крутой парень. И это всех потрясало, никто ведь и не догадывался, что творилось у меня внутри. Кроме, конечно, мамы.

Мама — великий человек, фантастический. Благодаря ей и отцу я сумел прожить совершенно полноценную и, в общем, прекрасную жизнь — несмотря на то, что остался инвалидом. Какие это были люди! Вот уже за одно это ненавижу советскую власть, таких людей она выдавливала из страны и уничтожала — настоящих, сильных, истинных интеллигентов и глубоких патриотов. Оставили сметье, как Бабель писал, мусор. Людей, которым на все наплевать, кроме собственного кармана, на все, даже на своих детей, на жену, предков — только башли давай. Они не понимают, в чьей власти живут, кто руководит их удачами, откуда они появляются. Даже когда время расплаты приходит — и не надо того света ждать, все на этом происходит! — им невдомек, что это кара Божья… Ф-фу, вот так примерно выглядят от отца доставшиеся мне приступы гнева, давление подскакивает до предельных величин… Но я, честно, борюсь с этим всю жизнь, подавляю эти взрывы. С годами тренировок стало получаться — раньше был совершеннейшим психом.

Однажды крупного чиновника от кино (не буду называть, он жив-здоров, слава богу) в таком состоянии прямо в его руководящем кабинете в нокаут отправил. Я тогда приехал из Одессы в Госкино сдавать картину «Куда он денется». А нога подвела — опухла, боль адская. Ну, мазями намазал, замотал, коньяку принял, чтоб боль превозмочь, и пошел. Обычно, поднимаясь к начальству, палочку в гардеробе оставлял (все вообще считали, что пижонства ради с тросточкой дефилирую), а тут, на нее опираясь, еле-еле на четвертый этаж взобрался. Раскланялся с редакторами, коллектив был в основном дамский, и, сильно хромая, вошел в его кабинет. И этот субъект мне вдруг выдает: «Что, привезли очередное дерьмо? А чтоб разжалобить дам, взяли палочку?» Меня и переклинило — врубил со всего маху кулаком, он и грохнулся. Редактор вбежала: «Бегите, немедленно возвращайтесь в Одессу. Что же вы натворили! Помощник Брежнева его близкий друг, ваша биография закончится». Я и смотался.

Удивительно — он никому ничего не сказал. То ли понял, что по делу получил, то ли решил замять, чтобы не позориться. Тогда дал кому надо, но, бывало, орал зря, даже увольнял невиновных, потом ненавидел и презирал себя, страшно мучился, извинялся и, конечно, брал обратно на работу. В общем, жить мне эти приступы гнева мешали, но я, слава богу, научился с ними справляться. Главное вовремя вспомнить, что надо подумать о маме.

Как-то завелся было при ней на излюбленную тему ненавистного мне «совка». Она резко: «Так, Юра!» — я обмер, не то что такого тона, даже ее громкого голоса никогда не слышал! Как? Двадцать один человек расстрелян в нашей семье, и она возражает? Я был потрясен. Мама: «Юра, стань антикоммунистом, борись, пусть тебя сажают в тюрьмы, пусть даже убьют, я стану гордиться тобой. Нет? Значит, перестань визжать и злопыхательствовать. Никто не требует от тебя лизать им зад — живи в своем мире. А ты брюзжишь на кухне, как домработница Нюра, и при этом нашел с ними общий язык, работаешь, получаешь от них деньги, кормишь семью, еще и меня. Это неприлично, Юра…» Даже сейчас вспоминаю — у меня волосы дыбом становятся, а тогда все перевернулось в голове.

Снова далеко ушел от рассказа о своей юности — и на самом интересном месте. Мамиными стараниями я активно внедрялся в обычную для всех здоровых сверстников жизнь. И вскоре маме больше не надо было переживать, отправляя меня в школу, потому что сын стал настолько популярен, что и туда и обратно после занятий меня начали толпой провожать девочки. А я компенсировал свое дикое смущение остроумием, начитанностью, удивлял их разными приобретенными навыками, я много чего мог после долгого лежания.

Но даже в мыслях не допускал, что могу одну из девочек поцеловать, — потому что считал себя недоноском. Видимо, так считал только я. И первый поцелуй случился в семнадцать лет и был сверхпошлым — мы играли в бутылочку. К тому моменту на меня уже надели тутор, от этого или еще от чего, но я чувствовал себя более раскованным. Объект, который выбрала бутылка (звучит порочно и пророчески!), мне был приятен, и когда двинулся в ее сторону, у меня сердце выскакивало буквально из ушей. Видно, я был ей небезразличен и в отличие от меня она была искушена в науке любви, потому что на прикосновение моих неумелых губ ответила так, что у меня поехали мозги напрочь. В общем, этот поцелуй я запомнил, чего нельзя сказать о других, коих было столько, что не счесть.

Когда и тутор сняли, то вместе с ним с меня будто свалились последние сдерживавшие плоть оковы. Невинности меня лишила, конечно же, изумительной красоты балерина, и конечно, я был безумно влюблен. Сам процесс в первый раз не то что не понравился, она просто перепугала меня до смерти своими дикими выходками (с опытом понял, что это называется «темперамент»). Мне все это показалось грубым, никак не соответствующим моим возвышенным чувствам. Но лиха ж беда начало! Я работал в театре, среди балерин, все они были прекрасны, и во всех них был безумно влюблен. К моему удивлению, эти чудные женщины отвечали мне любовью на любовь.

Мне многому пришлось научиться ради них. Все свои инвалидские недостатки упорными тренировками превращал в достоинства. Научился ходить легкой походкой, мастерски управляясь с тросточкой, будто она нужна только для форсу. Занимаясь любовью, я не испытывал никакого дискомфорта, от меня не требовалось движений, которые я не мог выполнить, а вот для раздевания-одевания таких движений много. К примеру, я не могу дотянуться рукой до пятки правой ноги — это же в сексе не требуется, а чтобы надеть носки — нужно. Поэтому все мои случайные связи проходили в носках, я все маскировал юмором.

Весь фокус в том, что женщине, которой было хорошо с тобой, совершенно безразлично, как ты натягиваешь брюки. Это важно было мне. Попав однажды в неловкую ситуацию, понял, что надо что-то придумать, чтобы меня ничто не унижало. То есть буквально тренировался дома перед зеркалом, чтобы приноровиться и легким движением суметь снять (надеть) штаны одними ногами без участия рук.

Разработал целую технику тайных, чисто инвалидских приспособлений и приемов. Важно в это время отвлечь внимание подруги интересной беседой — тут мне мало равных. Я добился блестящих результатов, все выходило виртуозно и лихо (могу преподать мастер-класс или выступать на каких-нибудь парастрип-шоу). Ну и пустился во все тяжкие.

Влюблялся в пятерых одновременно и мучился от того, что не могу выбрать. Плакал чистыми слезами, всех любил одинаково, а они меня. Чем их брал? Я никого не брал. Ни к одной не лез с банальными приставаниями — никогда. Восхищался женской красотой, достоинствами и не скрывал этого — в этом не было ни грамма фальши и тайной мысли затащить в постель. И только от этого, думаю, все ко мне шло само. Но я был совершенно ненасытен. Их было не знаю сколько — полки.

Приходил к маме: «Ну что я могу с этим поделать? Отказывать себе и ей? Это же обоюдная вспышка, любовь. Как вы с папой прожили, не изменяя друг другу? Ну как?» Бедная мама знала, что происходит, постоянно утирая слезы рыдающим девчонкам, моим ташкентским пассиям. Они до последних ее дней приходили к ней, общались.

Первая и вторая женитьбы ничего не изменили в моих пристрастиях — ни к женщинам, ни к алкоголю. Пора оставить высокий штиль и назвать вещи своими именами — бл…н я был страшный, потом и алкоголик. Все, что рассказал выше, — вовсе не ради бахвальства своими победами. Совсем наоборот, чтобы проиллюстрировать на собственном примере, до какой низости может дойти человек, следуя инстинктам и страстям, прикрываясь при этом, как щитом, словесами о высоких и чистых порывах.

Пожалуй, единственным местом на земле, где становился верным мужем, была Одесса, там на киностудии я осел после окончания высших режиссерских курсов на долгие тридцать лет. Все местные рослые и загорелые красотки прошли мимо. Как только они начинали гутарить своим одесским говорком (с мягким «г»): «Ой ты рибочка моя дорогая…» — у меня все опускалось, они теряли свой шарм и привлекательность. Но, увы, я все время разъезжал…

Понимал ли я, когда влюблялся-разлюблялся, а слезы женские текли рекой, что дурно то, что делаю? Отлично понимал. Как понимает любой бл…н, назови ты его мачо, плейбой, донжуан или как угодно еще. У каждого за спиной — драмы, боль, слезы и нерожденные дети. Но остановиться я

не мог. Это как на санях с крутой горки: видишь, что впереди пень, но летишь по инерции. А способов, чтобы усыпить совесть, — тьма. Алкоголь — первейший из них, отключая и разум, и душу, он приближает к дьяволу, и (уже с ним!) мы находим массу дешевых оправданий своим мерзостям.

Они множатся, множатся, и в самый неожиданный момент Божий перст щелкает — и ты понимаешь: настал час расплаты. Я получил за свое бл…во! Ждал, что получу, — и получил сполна. Тогда уже не блудил, но точно знал — за что, и страшнее в жизни была только мамина смерть. В этом были и кара, и явление чуда Божьего.

Ждать же наказания за алкоголизм не приходится — оно в нем самом. А пил я, как и блудил, не переставая, но начал лет на десять позже. Ежедневно и основательно выпивать стал курсе на пятом художественного института. Сначала наутро, чтобы прийти в себя, было достаточно стакана пива, потом стакана водки, потом бутылки, потом, чтоб захорошело, выпить надо больше, чем выпил в последний раз.

Так пьешь-пьешь-пьешь, пока не теряешь сознания. Приезжает «скорая», давление двести тридцать на сто пятьдесят, носом кровь, везут в больницу, ставят капельницу. Ты лежишь долго-долго-долго, тебя, беспомощного, тащат, девицы ставят то клизмы, то гуж в детородный орган, потому что у тебя спазм, все функции отказывают. И так это все унизительно! А после завершения запоя недели две мочишься кровью, какаешь и сморкаешься кровью, если чихаешь, из ушей капает кровь — она льется из всех дырок.

С Высоцким во время съемок фильма «Опасные гастроли»

Поэтому Высоцкий считал, что человек, прошедший через этот кошмар, не может быть подлецом. «Он алкоголик? — спрашивал. — Ну, он не может быть плохим человеком». К слову, в прошлой публикации я не то чтобы соврал, допустил неточность, сказав, что с Володей никогда не пил. И впрямь, даже когда мне необходимо было опохмелиться, я при нем терпел, не пил. Но была одна-единственная история за двадцать лет дружбы, когда мы вместе пили и страдали от похмелья. И то только потому, что случайно встретились, «развязав» порознь — я в Одессе, он где-то еще. Я прибыл в Москву по своей надобности и на Киевском вокзале столкнулся с Высоцким. Он был с Таней Иваненко, она как раз пыталась вывести его из запоя. Володя шепнул мне: «Возьми два билета на Одессу потихоньку и жди у поезда».

Я послушно взял, стою, жду, плюнув на свои дела в Москве. Так часто бывало. Стоило ему позвонить: «Старик, замучился, в Ташкент хочу» — я бросал все, летел в Ташкент, мы ходили по базарам, выходили из запоя. Я из-за Володи готов был на все, даже убить, если надо.

Высоцкий вскочил в вагон запыхавшись — сбежал от Тани, сказал, что в туалет, и смылся. Всю дорогу пили дико. Приехали в Одессу, прямо с вокзала — в аэропорт, лететь в Кандалакшу. Зачем? Володя захотел. Срочно проведать своего друга, известного золотоискателя. У меня с собой — полный карман постановочных за «Опасные гастроли», но Володя жил при коммунизме, деньги ему были не нужны. Он подходил к самолету и говорил:

— Я — Высоцкий, мне надо в Кандалакшу.

Пилоты брали под козырек:

— Садись, Володя, — проводили нас в свою кабину, и мы летели, куда хотели.

Дальше было так. Просыпаюсь, смотрю — чужая квартира. Я: «Ау, ау!» — никого. Рядом табуретка, на ней водка, закуска. Опохмелился — полегчало. Смотрю — моя выглаженная рубашка, брюки. Лезу в карман — денег стало меньше, но в принципе на месте. Открыл шкаф — там генеральский мундир. Ничего не понимаю: где я? Звоню ноль-семь, спрашиваю:

— Это какой город?

Мне:

— Пить меньше надо!

Смотрю в окно, машина едет, написано «Волгограл=хлеб» — как я мог оказаться в Волгограде? Летели же в Кандалакшу. Я еще накатил, повеселел, стал вспоминать.

Вспомнил, что в самолете Володя с пилотами квасил, а я не пил, понял, что надо его как-то контролировать. И до Кандалакши долетели-таки, но про золотоискателя и не вспомнили. Мы оба в рубашечках с коротким рукавом и в ботиночках на тонкой подошве, а в Кандалакше — минус двадцать. Следующий самолет — через три дня. За девять часов полета я в себя кое-как пришел, чего нельзя было сказать о Володе, но куда нам деваться — не представлял. Сели в такси, я скомандовал: «На телевидение». Все телевидение местное — две комнатушки, вошел, назвался, никто даже головы не поднял. Говорю: «Внизу в машине — Высоцкий». Все подскочили с вытаращенными глазами: где? — и бегом вниз. И тут же скатерть-самобранку расстелили — бутылки, закуски… А вот дальше — смутно все. Видимо, и я пил, и видимо, все три дня до следующего самолета: как-то же и куда-то мы из этой Кандалакши вылетели? Где были — трудно сказать, непонятно, как вообще выжили.

Сижу, значит, в этой волгоградской квартире, пью, закуски — полный холодильник, сплошной дефицит, в жизни ничего подобного не видел. Наконец открывается дверь, входит потрясающее молоденькое создание в форме стюардессы, смеется: «Ну, как ты?» Обнимает и целует так, что я понимаю: между нами было. Ничего не помню. Совсем. Виду не подаю, начинаю выпытывать аккуратно, чтобы не обидеть. Оказалось, что генеральскую дочь зовут Лина, папа — директор секретного тракторного завода, который заодно еще и танки выпускает. В самолете мы с Володей из

двух стюардесс оба выбрали ее, стали клеиться. Лина предпочла меня, Высоцкий дико обиделся и вышел из самолета. На одной из пересадок. А я улетел с ней в Волгоград.

Я здорово встревожился за Володю, и она меня отправила в Москву. Высоцкий за это время, продолжив летное турне, снова оказался в Одессе, сильно пьяный, и явился к Пушкину. Так прозвали знаменитого Володю Мальцева — его весь кинематограф знает, такой уникальный тип сверхобаятельного городского сумасшедшего. Увы, недавно он неожиданно ушел из жизни…

Высоцкий очень настойчиво требовал отправить его в Киев: «У меня бабушка там умирает». Пушкин решил, что это пьяный бред, но Володя не успокаивался. Удивительно, но бабушка действительно умирала, и Высоцкий успел последние часы провести с ней. Он все так остро чувствовал — и пьяный, и трезвый.

Соединились мы с Володей после наших «опасных гастролей» по стране у него дома на улице Телевидения, оба в крайне тяжелом состоянии. С вечера пили в ресторане «Арарат», а утром на кривых ногах ломились к сторожу, и он нам продавал выпивку. Организм уже ничего не мог принимать, так мы смешивали пополам коньяк с шампанским и из кастрюли хлебали. Почему из кастрюли? Да потому что все ходуном у нас ходило, из любой другой емкости все расплескивалось в трясущихся руках. Ужас! Поймет лишь тот, кто испытал. Это Страшный суд! Только, как все алкоголики, мы сами с Володей себе его устраивали.

И с этого чертового круга — нет выхода. Нужно, чтоб был человек, которого ты жалеешь больше, чем себя. У Высоцкого такого не оказалось, потому и погиб. У меня был. Лишь однажды случилось так, что весь этот запойный кошмар случился при маме, — и все. Она запрещала мне выпить. Я стонал: «Мама, я умру!» — «Лучше умри, Юра, чем видеть тебя таким!» Это были страшные слова, я знал, как она меня любила, потому понимал их цену. И «завязал». Нужно мгновенье, чтобы соскользнуть в страсть, и целая жизнь, чтобы подняться, — до сих пор нет ни дня, чтобы я не боролся с желанием выпить.

И никогда не забывал про свою инвалидность. С той или иной степенью ловкости я лишь пытался скрыть постоянное стеснение от своей физической неполноценности. Здоровые люди даже отдаленно не могут себе представить ход мыслей инвалида. Мы — корявые все, мы — другие, с иной планеты. Прошедший через собственную боль очень остро чувствует боль другого. Недаром сказано в Писании, что в рай «хромые внидут первыми». Я — инвалид и горжусь этим. И моя жизнь — это личные Параолимпийские игры.

Чудо, что при этом мне досталось столько любви самых достойных женщин. С пер-вым браком история была исключительно необычная, можно сказать, что на спор. Света Маркова была одной из самых красивых девочек «русского Ташкента», неприступная офицерская дочь. Я, известный бл…н, не мог пройти мимо. Оказалось, что я у нее первый мужчина, и женитьба была вопросом чести. Но ее мама, называвшая меня «вонючим аристократишкой», освободила меня, убедив Свету со мной расстаться.

Через пять лет Света пришла — как сейчас помню, лежал с жуткой ангиной — и плача, сказала, что любит и жить без меня не может. Весь больной вдребезги, на следующий же день я пошел с ней в ЗАГС. В Ташкенте был объявлен траур, правда, долго он не продлился: вел я себя отвратительно, шатался, блудил, настоящей семьи не было — очень разные мы были люди.

Мне от родителей, очевидно, досталось убеждение, что женятся один раз и на всю жизнь, и ребенок был естественным продолжением этого. В двадцать пять я стал отцом, Наташка родилась с черными волосами — вылитая я, только без усов и бороды. Думал, так и будем жить, как живем. Потом в Ташкенте случился роман с блистательной балериной Таней Черновой, с которой, помимо всего прочего, обнаружилась общность интересов. Став моей женой, она была еще и замечательным ассистентом на многих моих картинах. Я сказал ей сразу, что никогда не разведусь. Таня ответила: «А я уже развелась». Для меня это было ужасным открытием, после одной трагической истории в юности чужие женщины стали для меня абсолютным табу. А когда еще выяснилось, что знаю ее мужа, чуть с балкона не вывалился. В общем, Таня все бросила и однажды просто явилась в Одессу. Я очень был в нее влюблен, но счел для себя возможным уйти из первой семьи, только когда Наташа выросла и уехала учиться в Питер. Света к тому времени стала вполне самостоятельной, возглавляла актерский отдел на Одесской киностудии, я мог оставить и ее.

Моя вторая жена — красивая, умная, очень толковая, но патологически ревнивая. Первое время я даже хранил ей верность, но потом решил, что лучше терпеть за дело, чем попусту.

Ужаснее всего была ее ревность к Наташе, просто до смертельной ненависти и диких истерик. Свидетельницей одной из них стала моя мама, приехавшая к нам в гости в Одессу. «Я не останусь в этом доме», — сказала она и тут же уехала. Все! Моя любовь в этот момент кончилась — у меня внутри.

Близости между нами больше не было, хотя мы еще прожили какое-то время. Может, жили бы и дольше, но фильм «Узник замка Иф» чудесным образом перевернул все. Вообще, я всегда оживал в своих фильмах. Как художник я формировался в балетном классе, поэтому мои картины слишком красивые, там все поют и танцуют. Еще мне, как всякому инвалиду, безумно жалко людей. Миллионы зрителей, пусть они этого не осознают, все — в гипсе, закованы каждый в свои тяжкие обстоятельства, проблемы. А в моих фильмах — всегда праздник, потому что делать их — праздник.

Но я сейчас о другом. О чуде. Совершенном и безоговорочном. Должны были начаться съемки, группа выехала в Ригу, а у меня не было актрисы на роль Гайде. Ну не было девушки, у которой не горел бы в глазах огонь эмансипации. Отправились в Ташкент, красавиц полно, но все какие-то хваткие. Ассистенты присмотрели одну в хореографическом училище, но предупредили, что молода. Я и времени тратить на эти смотрины не хотел, они мне: «Гляньте, а вдруг?» Как же я им благодарен, что настояли! Надирка только вошла — я обалдел. Фигура изумительная, длинные ноги, глаза печальные на пол-лица, губы — ой… «Дай я тебя поцелую», — не сдержался и чмокнул ее в бархатную щечку. Подходила она на Гайде по всему, кроме возраста.

Стали пробы снимать — врожденная органика, глаза сияют… У меня внутри все ходуном.

Никого не провожал никогда, ее вышел проводить до остановки, а по дороге ювелирный магазин — зашел, купил колечко, на пальчик ей надел: «Чтобы ты меня не забывала, на память тебе».

Она, бедная, не знает, как себя вести. «Завтра подъезжай, фотопробу сделаем», — уехала. Поверьте, никаких постыдных мыслей не было, невозможно было думать ни о чем таком: ей — семнадцать, мне — пятьдесят. Она младше моей дочери лет на десять, дите совсем. Но сердце замирало, когда о ней вспоминал! Это меня беспокоило, всю ночь не спал, думал: что ж такое творится со мной? Нет, не стану ее в Ригу вызывать.

Сделали фотопробу, нам улетать через пару часов, а Надирка около аэропорта жила, я вызвался ее домой подвезти. Ручку ей на прощание поцеловал и в лобик, она помахала мне, отвернулась и пошла. Шла, шла, оглянулась и с ревом бросилась ко мне, обняла, слезы градом, прямо истерика, также резко отпрянула и убежала. Ни слова не произнесла. Я стою, полностью охреневший, через рубашку, мокрую от ее слез, видно, как сердце выскакивает.

А у меня не только с ролью Гайде — все тяжко шло с подбором актеров. Очень хотел сниматься в роли Монте-Кристо Боярский — по-моему, он мне этой обиды не простил. Я очень Мишу люблю, хотел его снимать, Миша умеет играть романтику. Даже проба была. Но я понимал, что в Стране Советов, где тюрьмы вошли в обмен веществ народа, нельзя показать человека, несправедливо просидевшего четырнадцать лет, краше, чем он был до того. Должно быть видно, как он чудовищно изменился, то есть сел красавец-мальчик, а вышел человек-топор. И после проб Боярского, который, конечно, выходил красавцем, я был в панике, хотел закрывать картину — не было взрослого Эдмона Дантеса.

Но — случай. Листал журнал «Театр», там в связи с премьерой «Гамлета» в Театре на Юго-Западе — малюсенькая фотография Вити Авилова. Я аж завыл! Фломастером обвел и написал: «Граф Монте-Кристо». А когда увидел его в спектакле, прямо задрожал — так хотел снимать. Он в жизни смешной, сутулый, как рыжий старик Хоттабыч, только без бороды. Глаза эти невероятные, как бы даже уродство — но начинал работать и становился красавцем. Все дамы были его. В работе — послушный, точный, очень тонкий, но он совсем не играл, не актер был по духу. Актеры — это особая порода, им надо нравиться окружающим и самим себе. Авилову же было насрать на это. И поэтому он один из тех немногих актеров, с которыми меня связывала дружба. Даже Высоцкий все-таки был актером, в нем не было болезненного желания нравиться, но он был ревнив как женщина. И Дима Нагиев, мужественностью и исключительным дарованием которого я восхищаюсь, — тоже актер. А Витя — шоферюга до мозга костей со всеми вытекающими. Смелый, привыкший к неудобствам, прямолинейный, с очень грубым юмором, в чем-то циничный. Вот как водитель большегруза тормозит на трассе, выходит и мочится на колесо, так и он, сопровождаемый по улице Питера толпой влюбленных женщин, мог сказать: «Минуточку» — отойти в сторонку и пописать на угол дома.

Вся его школа — театр Беляковича, но он был настоящим, глубоким профессионалом. В свободное от съемок время читал «Гамлета», пытался прочувствовать, играя его уже несколько лет! Авилову было интересно работать над ролью, и чем сложнее сцена — тем интереснее! Он прямо упивался… Только Витя готовился к съемке, не подпускал никого, ходил что-то бормоча, своим мистическим образом настраивался, надевал костюм — и все! Граф! С глазами не Вити Авилова, а Эдмона Дантеса. Даже общаться с ним уже не знаешь как… Хлопнуть его по плечу в этот момент было невозможно. Это испытал не только я, это потрясало. Авилов был гением.

Мой фильм — его дебют в кино. Потом он играл у меня в картине «Искусство жить в Одессе» и первый раз тогда пришел на площадку сильно выпивший, что было невероятно. Витя влюбился, его затянуло в роман, что тоже было невероятно. Девочка — хорошенькая одесситка — снималась в массовке фильма и не вызывала у меня симпатии. Но любимая моего друга — моя любимая, терпел. Барышня оказалась, что называется, с умом, просто захомутала его. У Авилова прекрасная жена, двое детей, он любил семью, страшно страдал, но не мог избавиться от этой мучившей его двойственности. «Спасался» постоянными вливаниями. А когда квасишь, страсти только усугубляются и человек становится способным к тому, чего никогда не совершил бы трезвым. Витя ушел из семьи, это стало трагедией, разрушившей его жизнь.

Погиб и исполнитель роли молодого Дантеса — красавец Женя Дворжецкий. Никогда не рассказывал, что не он должен был играть эту роль, а еще один мой друг — Дима Харатьян. Я очень хотел его снимать, но мы оба тогда еще были сильно пьющими. Трижды он пробовался. На последнюю пробу я уже вызвал его за свой счет. Но он опять появился в таком виде, что не мог даже войти в кадр. Буквально со слезами на глазах я сказал: «Дима, ну не судьба тебе сняться в этой картине, но мы дождемся». И дождались: потом он играл Людовика во всех мушкетерских продолжениях. Я его обожаю, а он — меня и так иногда превозносит, что неловко даже. Считает кем-то вроде своего крестного отца. Когда он, прослужив три года в армии, вернулся, его все забыли. Сняв фильм «Выше радуги», где, кстати, состоялся дебют Димы Марьянова, на озвучание как раз его роли я и пригласил Харатьяна. И когда он это сделал, сказал ему: «Дима, ни о чем не волнуйся, равных тебе нет в твоем возрасте, впереди — звездная дорога».

Дима за малую толику поддержки по сей день благодарен. А это редчайшее качество, которое в огромной степени дано Антону Макарскому, Нагиеву, но не скажу такого обо всех мушкетерах. При том, что именно «моим» мушкетерам, то есть буквально с лицами Боярского, Смехова, Старыгина и Смирнитского, поставлен в Гаскони памятник — увы! — работы страстно нелюбимого мною Церетели.

Ну, раз уж я так всерьез и надолго отвлекся от личной истории, то не могу промолчать и про еще одну дебютантку в «Узнике замка Иф», тоже ушедшую — Анечку Самохину. Я ее выудил из Ростовского ТЮЗа, где она со своей красотой играла Бабу-ягу и Анчутку.

Я понимал, что Мерседес у Дюма — гнусное существо, дважды предавшее своих мужчин, сначала Дантеса, а потом и Морсера. И искал на эту роль такую незаурядную женщину, глядя на которую, зритель забывал бы о ее человеческих качествах, просто балдея от красоты и силы женского обаяния. Говорил Самохиной: «Надо, чтобы ты появлялась на экране — и зал дымился, в мужской его части».

Анька — это море обворожительности, но я решил все-таки проверить, как мужское поголовье будет на нее реагировать. И повел Самохину на день рождения Юры Куклачева. В цирке мужиков настоящих полно и баб роскошных рядом тоже. Но как они Аньку увидели, она еще и танцевать начала, просто все с ума спятили. Я понял: стопроцентное попадание! Потом еще день рождения у Ани был в Ялте во время съемок, думал, что мужики порежут просто друг друга из-за нее.

Помню, порекомендовал Самохину Каре в картину «Воры в законе». Юра мне звонит:

— На пленке она получается фигово.

Говорю:

— Кара, сейчас загримирую как надо и пришлю к тебе.

Я как художник понимал, о чем идет речь, знал некоторые особенности ее внешности. У Ани была очень тонкая и низкая переносица, поэтому при неправильном гриме получался нависший лобик и глубоко спрятанные глаза. Поскольку я не гример и не умею рисовать через зеркало, Анька встала на колени, я зажал ее мордочку коленями и нарисовал все, что нужно для камеры. И Самохину утвердили.

Упреждая возможное любопытство, говорю: ничего, кроме теплых отношений, у нас с Аней не было. Могло, но не случилось. Потому что случился роман длиною в жизнь с Надирой Мирзаевой — дебют ее состоялся-таки. А у Ани, к слову, тогда же начался роман с Арнисом Лицитисом.

С Гайде было так. Прилетел я после нашего волнующего прощания с Надиркой в Ригу, съемки уже начались, а актрисы на роль наложницы Монте-Кристо все нет, более двухсот девиц попробовал на эту роль. Таня Чернова, второй режиссер на картине, на общем собрании группы заявляет:

— Хватит! Ты всех замучил. Есть такая девочка, которая сделает честь голливудскому кино.

Группа аплодирует: Георгий Эмильевич, умоляем. Я пристально взглянул на жену.

— Таня, запомни эту минуту, ты сама этого хотела. Вызывай!

Надирка прилетела, вспыхнул роман, и-и-и… мы уже тридцать лет вместе!

Конечно, все было не так просто. У нее в Ташкенте жених имелся, когда она дома призналась, что полюбила, он ей угрожал расправой — такие вот страсти. Потом отец ее ко мне пришел. Забавно, открываю дверь — Надирка стоит, только с усами и постарше, говорит:

— Прошу вас, дождитесь, пока сама не уйдет, она вас безумно любит, не справится, если бросите.

— Можете мне не поверить, но я женюсь на ней, жить без нее не смогу, — ответил я.

Тане сразу после съемок все сказал, она травиться пыталась, слава богу, я вовремя рядом оказался. Потом поехал с ней в Канаду, она языка не знала, познакомил с кем надо, организовывал там ее жизнь, устраивал на работу. Оставил карточку кредитную с приличным счетом: мол, пусть у тебя полежит, буду приезжать, пользоваться — иначе бы не взяла, она девка гордая. Только потом развелся. Таню все мои друзья-мушкетеры обожали, до сих пор вспоминают. Поэтому Надирка прошла через тернии, прежде чем сумела перестроить и расположить их к себе, — ей было нелегко. Да еще я после смерти мамы пить снова начал, сильнее прежнего — это мрак был. Достался ей последний и мучительный запой длиною в год, из которого она меня тянула на своих плечиках. И вот такому, вусмерть пьяному, она сказала, что хочет от меня ребенка. Отрезвила этим навсегда.

И родила мне Нинку, в которую влюбился с первого взгляда так, как не любил никогда. Она не похожа была на новорожденную, сморщенную и красненькую — беленькая, с прекрасными ясными глазками в черных ресничках. У меня мозоли на коленках образовались, потому что все время около ее кроватки стоял, читал ей Блока, Надсона, Вертинского. Про Надиру и говорить нечего, она — жена и мать от Бога. Прямо как моя мама — уникальная, фантастическая. Мудра как змея и проста как голубица. Красота ее не только в формах и образе, она сияет изнутри как звезда. Вот за что мне такие подарки?

Не знаю, в какой момент я понял — кто автор всех чудес и подарков. Сейчас мне кажется, что подспудно знал Его всегда. Помню, что еще тогда, лежа в гипсе, глядя на старинную икону со Славочкиной прядкой, просил у Него помощи. Но однажды четко осознал, что хочу креститься. Очень я боялся потерять данные мне авансом дары. Ведь с тех пор как Надира появилась, другие женщины просто перестали для меня существовать. Разве не чудо?

a3

Долго меня еще болтало, прежде чем решился. Надирка провожала по дороге в храм, но я остановил: «Дальше иду сам». В тот момент мешала даже она. Потом, когда Надира забеременела, также резко созрело решение венчаться. Впервые почувствовав, что могу быть верным мужем, я возжелал все это освятить. Надира была на пятом месяце беременности. Женька Крюкова — не просто наша верная подруга, а практически член семьи — вручную сшила потрясающее свадебное платье из кружев старинных с местом для животика. И мы обвенчались.

В ЗАГС я потащил Надирку еще раньше, улетая в Канаду на операцию, после которой к шестидесяти годам смог ходить без палочки, потому что титановую «палочку» мне вставили внутрь, заменив бедро и тазовую кость. Тогда же переписал на нее все имущество: на всякий случай — мог ведь и не вернуться. С тех пор мне еще заменили хрусталик в глазу на искусственный и вшили искусственное сердце, мое четыре раза останавливалось. Так что я как терминатор практически. Но счастлив. Совершенно и безоговорочно.

a1

Каждое утро, просыпаясь, благодарю Бога, что подарил мне еще один день жизни. Ведь это невероятное чудо, что тебе выпала удача родиться. Не согласен с тем, что младенцы — ангелы. Ребенок рождается эгоистичным, безжалостным паразитом, руководимым животными инстинктами, требующим удовлетворения своих, только своих желаний. И жизнь дается человеку, чтобы максимально изжить в себе этого зверя. Главное, что каждый из людей должен понять: не он самое важное на свете. И единственное, о чем прошу: «Господи, не оставь их своей любовью. Со мной. Или без меня».

a5

Записала Залина Дзеранова
http://7days.ru/caravan-collection/2012/10/georgiy-yungvaldkhilkevich-sovershennoe-chudo/40#ixzz2aKDSpBb4

54 комментария

  • Фото аватара Yultash:

    «Совершенное чудо» — масса открытий! Спасибо.

      [Цитировать]

  • Фото аватара швейцарец:

    С огромным интересом прочитал.Какая бурлящая была,столичная жизнь прежнего Ташкента!Хочется осмелится 2 добавления сделать автору…На первом фото все таки по моему Бахтияр Закиров,блестящий актер ташкентского «Ильхома».А второе дополнение об отце Надиры,его зовут Султан Мирзаев,всю жизнь проработал в Мин.хлебопродуктов Узбекистана начальником отдела.Он был часто у нас дома.В его семье говорили по русски только,было это удивительное поколение и удивительное время,семья полностью обрусела Мирзаевых.Султан,если Вы читаете эти строки,позвольте выразить восхищение Вами и Вашей семьей.

      [Цитировать]

    • Фото аватара tanita:

      Господь с вами, какой Бахтияр?! Бахтияр родился в шестьдесят втором. Создавался мюзик-холл в начале семидесятых, сколько ему, по-вашему было лет?! А Ильхом создан в середине семидесятых, опять он слишком молод, чтобы быть на этом фото. Посмотрите на фото: Совершенно молодые Захаров, Юнгвальд-Хилькевич, и, конечно, Батыр Закиров, кстати, они с Бахтияром совершенно не похожи!

        [Цитировать]

  • Фото аватара HamidT:

    Некоторые подробности можно было бы и опустить, за ними проглядываются явные комплексы.

      [Цитировать]

  • Фото аватара Владимир:

    Cпасибо, Таня, что поделилась. Очень интересно, многое узнал впервые.
    Кому интересна первая часть публикации, даю ссылку.
    http://7days.ru/caravan-collection/2012/6/georgiy-yungvaldkhilkevich-mushketery-i-vysotskiy/45#ixzz2aPVrTCF8

      [Цитировать]

    • Фото аватара tanita:

      А первая часть мне не понравилась тем, что он очень некрасиво пишет о Ирине Алферовой. Насколько я успела ее узнать — она прекрасная, милая, очень порядочная женщина. Может, актриса она не гениальная, но по сравнению с многими нынешними которые вообще умеют только читать слова роли, и то, по-моему, с телесуфлера… и не по-мужски в таком тоне говорить о женщине.

        [Цитировать]

      • Фото аватара Владимир:

        tanita, то, что Алфёрова актриса бездарная, я слышал не от одного Хилькевича, а от ещё нескольких режиссёров, так, что ничего нового он не сказал.Да я и сам никогда не был высокого мнения о её игре. Согласен, очень красивая женщина, но очень посредственная актриса, с большими связями. Связи ушли и где она теперь? Хилькевич, как бы не относился к своему фильму, называя его нелюбимым детищем, но это всё таки его ребёнок, он его родил и его конечно гложет обида, что вместо талантливейшей Симоновой ему навязали Алфёрову. Посмотрите с каким уважением он пишет о Фрейндлих или Табакове, профессионалах высочайшего класса. А «прекрасная, милая, очень порядочная женщина», это конечно не мало, но всё таки не профессия.

          [Цитировать]

        • Фото аватара tanita:

          Да он вообще пишет о ней неуважительно, именно как о человеке! Я это имею в виду. Ну, не нравятся мне такие выражения, и все тут. Понимаете, есть много бездарей, которые лезут в глаза, и их объявляют талантами, а она, в общем, в глаза не лезла. Какие уж там особые связи… если Абдулова в фильм не взяли? Тут явно что-то не так и явно прослеживаются и проглядывают чисто мужские нотки. простите, человека, которому не обломилось…

            [Цитировать]

          • Фото аватара Владимир:

            Ну, это в вас женская солидарность говорит. Ну, вот ситуация, режиссёр хочет одну актрису, а ему навязывают другую. И эта актриса зная, что она идёт в картину вопреки воле режиссёра, тем не менее идёт. Это её как характеризует? Потом, Татьяна, эти домыслы, насчёт не обломилось, ведь тоже не красят, правда?

              [Цитировать]

            • Фото аватара tanita:

              Да не домыслы… я просто не хочу об этом писать… знаю, и все. Мало ли таких ситуаций, когда вместо одной актрисы навязывают другую? Тлько сегодня говорили. что в «Красную шапочку» должны были взять не Поплавскую, а Мальвину из Буратино. ну не нравится мне такой тон. Ничего больше. Не мужской это тон. Хоть убейте….

                [Цитировать]

              • Фото аватара Art68:

                Прочитала, первую часть,наверное дело вкуса каждого, не такая уж и глубокая эта роль «Констанция Бонасье».
                даже не представляю Симонову в этом фильме-))) Кто ее считает талатливейшей,может быть, по мне она обыкновено-средняя.Испытывала почти такие проблемы же и в кино, и в театре, из ее же интервью, но режиссеры с которомы она работала, ей помогали, направляли. Алферова может не лучше, но роль «Констанции» это ее-))честно, завораживала, красивая женщина..а что там еще нужно было-)))а вот режиссеру это не делает чести, мало того что костюмы после Симоновой даже не удосужились перешить..Алферова в этих коротеньких платьишках прыгала там, так еще через 30 !!! пишет такие вещи, нет, это точно не по -мужски…очарование пропало-)))

                  [Цитировать]

                • Фото аватара tanita:

                  Спасибо, Art68, вы меня поняли. Ну не по-мужски. Кстати, насчет Симоновой я вполне согласна. Хорошая актриса, но и только. И Алферова в фильме точно очень даже на месте. Красавица. В фильме особой гениальности и не требовалось . И в конце концов, и Хилькевич не «Гамлета ставил»:)))

                    [Цитировать]

                • Фото аватара Владимир:

                  Ох, женщины, женщины. А навскидку, назовите мне хоть одну роль Алфёровой, что оставила в вас хоть какой-то отклик. Хождение по мукам? Но по сравнению с Веселовской сыгравшую Дашу в фильме Рошаля 57 года, это бледня тень. А потом? Ну назовите, как восклицал Велюров, назовите. Теперь Симонова. Вот навскидку. Афоня, Обыкновенное чудо, Золотая речка, Пропавшая экспедиция. 26 дней из жизни Достоевского, Рафферти. Плюс главные роли в театре Маяковского и Современнике. Ещё раз призываю к объективности.

                    [Цитировать]

                  • Фото аватара tanita:

                    Да при чем тут это?! Владимир, мы говорим о разных вещах. Я говорю о моральных принципах, а вы о чем?

                      [Цитировать]

                    • Фото аватара Владимир:

                      Режиссёр, назвал, бездарность, которую ему навязали бездарностью. Обида эта, а художники ранимы, сидит в нём до сих пор. Наверное он представлял фильм несколько другим. То, что не совсем получилось, так как он хотел, он винит в том числе и Алфёрову. Может быть он и перегнул палку, может быть, но мир кино, как и мир театра жесток, там нет леди и джентльменов, и если актёр несмотря на неприятие тебя режиссёром всё же идёт на эту роль, на эту работу ( а насильно мил не будешь, правда?), то будь готов к тому, что тебя потом обольют грязью. Справедливо или не справедливо это другой вопрос. Но нельзя требовать порядочности по отношению к себе , если сам не поступаешь порядочно. Вот о чём говорю я.

                        [Цитировать]

                  • Фото аватара Art68:

                    Владимир, по ее же словам «ну не не баловали ее, да и она сама как актриса раскрылась после 40.С таком «лицом» очень сложно играть старух. вот сыиграл Афоню Куравлев- так и остался на всю жизнь им-)))хоть переодевай или гримируй его.. Афоня-)))Есть свое амплуа…Фильм «Ночные забывы» очень даже не плохой. И роль как раз для нее.Хотя там весь «комплект» артистов просто замечтальный-)) чего только игра одного Евстигнеева стоит!..но ведь речь не о творчестве как таковом или биографии Алферовой..а о другом..о поступке мужчины- режиссера. возникает вопрос: Зачем ему это нужно было?

                      [Цитировать]

                    • Фото аватара Владимир:

                      Да где она раскрылась? Поконкретней. Если бы она не была женой Абдулова, о ней бы вообще уже не вспоминали. Да Ночные забавы замечательный фильм, один из моих любимых, кстати. Ну, и что там необыкновенного она сыграла? Курица. Она заменяема любой другой актроисой, без всякой потери для качества. А замени любого другого актёра. Евстигнеева, Филозова, Гафта и будет другой фильм. Но опять, я же не про это. Давйте оставим разбор полётов кинокритикам. они разберутся. я про то, что тебя пропихнули на роль несмотря на то, что режиссёр (главный создатель фильма) тебя не хочет, а ты идёшь. Это к вопросу о порядочности. И всё последующее -неджентльменское поведение Хилькевича, с Вашей точки зрения, это производная от того поступка.

                        [Цитировать]

                    • Фото аватара tanita:

                      Владимир, даже тонким творческим натурам не позволено делать подлости. Все, я больше не спорю. Еще раз: вас эта фраза, не покоробила? А меня — да. речь именно о поступке не только режиссера, но и мужчины, каким бы творческим человеком он ни был. Я никогда не считала Алферову бездарной актрисой. И говоря о том, что она — человек порядочный имела в виду, что она могла бы ответить . Что не дело постороннего человека рассуждать об изменах ее мужа, и лезть грязными сапогами в душу человека… Уж как хотите, вряд ли, скажем Вы, способны на подобный поступок.

                        [Цитировать]

              • Фото аватара Владимир:

                Я ещё раз открыл материал и перечитал всё, что пишет Хилькевич об Алфёровой. Он написал, только, что она никакая актриса и всё. Ничего оскорбительного там нет.Режиссёр, по-моему, имеет право высказываться о профессиональных качествах актёров с которыми работает. Марк Захаров, тоже её не оценил, что ли? Вас, Татьяна, совсем не оскорбило, что Хилькевич пишет о Старыгине например, причём не как об актёре, а именно как о человеке. Очевидно потому, что Старыгин мужчина. Кстати о Тереховой он пишет очень хорошо, ну что тут спорить, Терехова то от Бога актриса. Или по-вашему там ему обломилось. Давайте будем объективны.

                  [Цитировать]

                • Фото аватара tanita:

                  Будем. Там и Фрейндлих играла, кстати. Ну нет там особых ролей таких, чтобы показывать дарование. Терехова женщина очень независимая, гордая, характер — мужской. Кстати, и Старыгина мне жаль.. Может режиссер и имеет право высказываться, но зачем?! Он не думает о том. что этим людям и их близким может быть неприятно? Ведь это не производственное совещание, а очень популярный журнал, читают его многие. многие злорадствуют.. нехорошо это, все равно нехорошо. Вы вот не читали рассказ той же Алферовой, в том же журнале, она слова дурного ни про одного человека не сказала, вела себя крайне достойно. Уж кажется, разошлись они с Абдуловым — ни комка грязи в его сторону, хотя многие женщины, разойдясь с мужчиной, так его поливают… в этом же журнале иногда такое прочитаешь… стыдно за женщину,или мужчину, которые это пишут. Владимир, это всего лишь моя точка зрения. У меня первая часть оставила впечатление неприятное. И как бы меня ни пытались убедить в ином, неприятное впечатление у меня осталась, И, как видите, не у меня одной.

                    [Цитировать]

                • Фото аватара Art68:

                  Владимир, извините, что влезда в диалог,но вотэти слова режиссера, вынаверно не дочитали- они как раз и характеризуют как человека, не мастера…
                  «…Ей, конечно, тяжело: не своей профессией занимается. Поэтому мне, в отличие от многих, Алферова красивой не кажется. И мне понятно, почему Абдулов изменял ей на всех углах…»
                  Господи,какое право он так может говорить о человеке, с которым, если не изменяет память не сталкивался больше 30 лет , с 1977 года..злость? неудовлетворенность?..думаю, что про измены Абдулова уж кому кому, но толко не ему решать и выносить это на всеобщее обозрение, сам вроде тоже не ангел-)))вообщем..вот

                    [Цитировать]

                  • Фото аватара tanita:

                    Да, именно это я и хотела сказать,. Некрасиво, очень. Я бы сказала, подло. Говорить о таком женщине, бывшей женой Абдулова, и. кстати, ни один человек не может сказать, что ОНА изменяла мужу, говорить такое об Абдулове, которого больше нет… выставлять все это на всеобщее обозрение… Владимир. неужели это вас не резануло, как резануло меня? Дело не в том женщина, мужчина, талантлив, нет, дело в . как ни смешно это сейчас звучит, в морали и этике. Да, Хилькевич наш земляк. но только из-за этого не стоит его оправдывать.

                      [Цитировать]

                • Фото аватара Владимир:

                  Даже тонким творческим натурам не позволено делать подлости. Это Вы о ком, об Алфёровой? Потому что, с моей точки зрения, подлость пользоваться связями и отталкивая локтями более талантливых, занимать их место. Ну, снимите шоры. Вот если бы Вам рассказали, что некая актриса (без фамилий) была утверждена на роль, несмотря на возражения режиссёра, пользуясь своими связями в верхах, Вы, Татьяна с Вашим чувством справедливости были бы возмущены. А здесь, просто личная симпатия, неверие, что, «прекрасная, милая, очень порядочная женщина», может это сделать. Да всё же оттуда. И вот эта ненависть Хилькевича оттуда, ненависть к актрисе испортившая его задумку. Может он излишне резок. Но понять его можно. А вот её вряд ли.

                    [Цитировать]

          • Фото аватара olga:

            Точно,.!..И вообще исповедь старого б……на(как он себя сам называет)…немного …так ….Вот ни Меньшов,ни Рязанов так бы о своих актрисах и актерах не написали бы…Подумали бы ,но плести, мести….Да и о своей жене-ей 17,ему 50….Да разумеется -дай им бог счастья..Да и ему-дожить свое…

              [Цитировать]

  • Фото аватара анвар:

    Ну коечно на первом фото сам Батыр Закиров.Прав Хамид -некоторые подробности можно было бы опустить.
    «..Мне хотелось играть в футбол,гонять на мотоцикле,гулять с девчонками. И все это я делал,не прятался-преодолевал….. и никто не догадывался,что творится у меня внутри. Кроме, конечно, МАМЫ….» Действительно это была замечательная женщина.Некотрые из нас бывали дома ,как радостно она нас встречала(возможно что бы это было приятно любимому сыну,)Жили они тогда в доме напротив курантов (ул. Пролетарской).Вот чего,к сожалению ,не упоминает он в своих предыдущих воспоминаниях ( писала его дочь), так и здесь — это одну из добрых инициатив его мамы.
    Дело в том,что его мама ( безусловно с согласия отца) предлжила нашей класной руководительнице еженедельно выбирать несколько наших учеников (для поощрения) для бесплатного посещения оперного театра ( руководил театром отец) на очередные спектакли( оперы. балеты).Конечно и я был в этих списках.Так мы были .благодаря его мамы приобщены в великому исскуству ,как опера и балет.Затем,правда,после 7 классов ушел из школы (а это была шк 50) поступать в техникум -хотел стать ахитектором (т.к увлекался художеством как и Гергий -он сблазил меня)

      [Цитировать]

    • Фото аватара lvt:

      Какое хорошее дополнение! Такие мемуары должны читать родители. Юнгвальды-Хилькевичи старшие много сделали для своего трудного во всех отношениях сына.

        [Цитировать]

  • Фото аватара lvt:

    Танита, спасибо, что поделилась. Очень интересно.

      [Цитировать]

  • Фото аватара VTA:

    Спасибо, очень интересно, много нового. Хочется перечитать, а то залпом получилось.

      [Цитировать]

  • Фото аватара Марта:

    Мама — потрясающая! Как жаль, что нет ни одной её фотографии в публикации. Может быть, ещё появится (или уже есть?) публикация, посвященная родителям Юнгвальд-Хилькевича. Если кто-то в курсе — дайте знать, пожалуйста.

      [Цитировать]

    • Фото аватара EC:

      В журнале есть фото родителей. На сайте в источнике есть, но ужасного качества

        [Цитировать]

      • Фото аватара Марта:

        Да, веб-дизайн источника позорный. По пять строчек текста на странице, остальное забито бог знает чем. И фотографии могли бы привести к более смотрибельному состоянию. Видимо, для них это не главное.

          [Цитировать]

  • Фото аватара Cоня:

    Что- то необыкновенное- жизнь автора статьи. Как -будто Бог щедро его одарил за невероятные страдания
    Редкий человек- редкая судьба

      [Цитировать]

  • Фото аватара Art68:

    «Да где она раскрылась? Поконкретней. Если бы она не была женой Абдулова, о ней бы вообще уже не вспоминали.»..вообщем, все ясно..Владимир, не обижайтесь, мне кажется просто не любите красивых женщин-))) разговор дальше считаю бесмысленным, ибо так и не поняли, что возмутило-))двух женщин в этом интервью. одна реплика убила все мое позитивное отношение к этому человеку-хотя великим и гениальным никогда не считала. А фильм про мушкетеров известным сделала музыка Дунаевского. Именно она, никто бы и не вспоминал, ни про игру Боярского, ни про всех остальных актеров..проходящие роли..но благодаря песням запела вся страна-))) …на этом все!

      [Цитировать]

    • Фото аватара tanita:

      Аминь, при моем полном согласии. Дальнейший спор-таки считаю совершенно бессмысленным. С одной поправкой: : «возмутило» без смайлика. меня возмутило на самом деле. Насчет музыки Дунаевского — тоже полностью и целиком…

        [Цитировать]

    • Фото аватара Владимир:

      Всё ждал, когда же уже на личность перейдёте. Дождался. Вы Владимир просто не любите красивых женщин. Не той очевидно ориентации. Действительно, как сказал, Жванецкий — невозвоможно спорить с хромым об искусстве фон Караяна, особенно если сразу сказать ему, что он хромой. Да, нет уважаемая ART68, я люблю красивых женшин, но ещё более я люблю красивых и умных женщин, к коим без сомнения отношу и уважаемую мной Татьяну Перцеву. Здесь я абсолютно согласен с Пушкиным. С тобой приятно уделить часа два три уединенью. Один беседе посвятить, а два последних наслажденью. Но тут у нас, извините коса нашла на камень. Ну не можете вы объективно подойти к этой ситуации. Вот зуб даю, если бы он о мужчине так написал,ну ничего бы не колыхнулось в ваших сердцах. А тут женщину тронул. И негодование заполыхало лесным пожаром в жаркое лето. Да, разделились беспощадно, мы на женщин и мужчин, именно беспощадно, прав Дольский. Засим откланиваюсь и заканчиваю на этом бессмысленный спор наш, ибо ничьи аргументы никого не убедили. Но, для меня, уж извините дамы, подолость она завсегда подлостью останется, в брюках она или в юбке. Вот как-то так.

        [Цитировать]

      • Фото аватара tanita:

        Владимир, Владимир, не думаю, чтобы Art68 имела в виду именно это…. Я так не восприняла, чесслово, никто не хотел Вас обидеть, я Вас безмерно уважаю, это не личности, это чисто женский упрек. И потом: о Старыгине он тоже очень плохо написал, а мне Старыгина очень жаль. Человек слаб…
        Не будем ссориться, все хорошо

          [Цитировать]

      • Фото аватара Art68:

        пАнеслось-)) вроде и точку поставила. анет.
        Владимир, про «ориентацию» мной не сказано ни слова, не приписывайте-)))Под «красивыми женщинами» в нашем разговоре имелись ввиду именно»красивые актрисы», не более. вот Захаров не любит красивых актрис,а если мои слова так обидели Вас, приношу извинения.
        Для меня лицо обсуждаемой актрисы всегда считалось красивым и считается красивым до сих пор..Стареть надо тоже уметь с достоинством, у нее это получается.Да, люблю все красивое и лица в том числе. Если увижу где то красивый типаж, засмотрюсь. Иногда могу подойти сказать об этом, не из лести, а просто потому что это действительность, зацепило..
        не спорю, красота понятие субъективное-вообще нет ничего объективного. Чье-либо «объективное» — это всего лишь его субъективный на это взгляд. Поэтому и написала вам «не обижайтесь» а вы и тут не увидели, а ждали… -)))
        p.s переходить на личности это не мое. кстати, возвращаясь к Алферовой. в этом мы с ней, наверное,схожи…она абсолютно не конфликтный человек, как и я(краснеющий смайлик)-)))

          [Цитировать]

      • Фото аватара Art68:

        Владимир, и в мыслях не было переходить на личности. и тем более обидеть кого -либо.
        В контексте нашего разговора под «красивыми женщинами» имелись ввиду «красивые актрисы» и аналогия с Захаровым, как говорят, тот не любит красивых актрис.Вы же видите там стоят смайлики.
        Я абсолютно не конфликтный человек-)))

          [Цитировать]

        • Фото аватара Art68:

          упс- пришлось отправить второй коммент более сокращеный. т.к первый не отправился сразу.
          вообщем, в итоге получилось -«два откровения»..
          ну да ладно-)))

            [Цитировать]

  • Фото аватара tanita:

    И самое последнее: знаете, чем меня восхитил этот спор? НИКТО из спорящих не перешел на личности, никто не сказал друг другу никакой гадости, спор не перерос в склоку, и это очень-очень приятно. Видимо, все зависит не от правил хорошего тона( простите, ЕС). а от тех кто спорит…:)))

      [Цитировать]

  • Фото аватара акулина:

    В ташкентский мюзик-холл вложил много сил и души Эдуард СумароковЮ, к сожалению, рано и нелепо ушедший из жизни

      [Цитировать]

  • Фото аватара Тамара Санаева:

    Кажется, я опоздала, здесь столько шума вокруг впечатливших меня еще вчера воспоминаний. Не успела пока прочесть первую часть, но и по комментариям все ясно. Всех участников спора понимаю — у каждого своя правда. Получила истинное удовольствие от вашей пикировки — по всем правилам лучших домов (ну, наконец-то!), разве временами чуть то одного, то другого заносило:)).
    Мне кажется, бескопромиссность и предельная откровенность Хилькевича сказываются и в его оценках. Он не из способных на реверансы. Отсюда и отсутствие такта, на который всегда рассчитываем мы, женщины. О Марине Влади он тоже судит без скидок, несмотря на то, что она актриса с мировой славой и жена его любимого друга — Высоцкого. Читала его воспоминания о Высоцком (кстати, спасибо, Владимир, за ссылку на фб, благодаря ей и прочла).
    Хилькевич такое дерево. И от других ждет той же талантливости и искренности — настоящности, какой наделен сам. Слава Богу, что такие еще есть на земле.
    Спасибо всем, кто вытащил на свет в ПоТ его воспоминания. Для меня они стали событием.

      [Цитировать]

  • Фото аватара lvt:

    Всё прочитанное напоминает мне «Горькую луну» Романа Полански.

      [Цитировать]

  • Фото аватара Rudi Citrin:

    Сплошное самолюбование. С первой же подписи к фотографии: «Я с Батыром Закировым и Мариком Захаровым.» Я — это последняя буква в алфавите. Противно было читать.

      [Цитировать]

Не отправляйте один и тот же комментарий более одного раза, даже если вы его не видите на сайте сразу после отправки. Комментарии автоматически (не в ручном режиме!) проверяются на антиспам. Множественные одинаковые комментарии могут быть приняты за спам-атаку, что сильно затрудняет модерацию.

Комментарии, содержащие ссылки и вложения, автоматически помещаются в очередь на модерацию.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Разрешенные HTML-тэги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

Я, пожалуй, приложу к комменту картинку.