Подарок дяди Кости Искусство

Николай КРАСИЛЬНИКОВ

Ясно помню: я учился тогда в первом классе. И это были первые мои зимние каникулы. Такие долгожданные! Новогодняя ёлка, подарки, санки, игра в снежки… Как тут не радоваться?! И всё было бы прекрасно, если бы вдруг я не заболел. Проклятый грипп свалил сразу на несколько дней. Не отпускала температура, затем пошли разные горькие микстуры. Зато было и тёплое молоко,  чай с мёдом и малиновым вареньем…

После долгого лежания и ничегонеделанья, я вдруг вспомнил о друзьях, об одноклассниках. Как они, там, дома, на улице?.. Наверное, хорошо им. Так хорошо, что забыли про меня. Даже не поинтересуются: куда подевался Колька? Почему не выходит лепить снежную бабу? Никто даже на минутку не забежит. Обидно, хоть плачь…

Я и плакал. Правда, во сне. Просыпаюсь, а подушка мокрая.

Однажды проснулся и вдруг — тук, тук! — стук в дверь (звонка у нас тогда не было).

— Кто там? — громко спросила мама.

— Это я — Мишка!

Я сразу же узнал  голос: это был мой одноклассник и сосед по улице Миша Усков, по прозвищу — Мишель-Вермишель. С Вермишелью мало кто из ребят дружил: он считался большим вруном и обманщиком, да и родители у него были известными во дворе выпивохами.

— Чего тебе?.. — спросила мама, приоткрыв дверь.

— Говорят, Колька заболел, — сказал Мишкин голос. — Хочу его навестить.

— Коля ещё спит, — перешла на шёпот мама.

Но я уже полчаса как не спал…

— Я не сплю, — крикнул я. — Заходи, Мишка!

— Будь осторожен, — предупредила мама. — Коля не совсем ещё выздоровел. Смотри, не заразись!

— Ну и что? Я же к другу пришёл!

Я слышал, как Мишка, не спеша, снимает в коридоре валенки, скидывает полушубок. И вот, наконец, довольная Мишкина рожица появляется в дверях. В руках у него какой-то пакет. Должно быть, новогодний подарок. И вот мы с Мишкой играем в оловянных солдатиков, пьём шипучий лимонад, едим торт «Сказка». Одновременно Мишка рассказывает мне о том, как дела на улице, что поделывают наши ребята. От него я узнал, что в школьном спортзале стоит огромная — в две мои комнаты, новогодняя ёлка. Разглядываем и нашу, пусть и небольшую, но очень пушистую. Перебирая разноцветные игрушки, Вермишель восторженно шмыгает носом:

— Ух, ты, как много всяких игрушек!

Да, игрушек у нас много: стеклянные шары, картонные зверушки и птицы — барсуки, зайчики, глухари, павлины… А в глубине хвои прячется моя гордость — алюминиевый морской кортик. Пусть игрушечный, но выглядит как настоящий. Модель кортика прошлым летом подарил мне дяди Костя, моряк. И он стал моим талисманом. Ложась спать, я прятал кортик под подушку — в надежде, что мне приснится настоящее море…

От моего кортика Мишка прямо-таки обалдел. Цокал языком, размахивал  кортиком как мечом. А потом, как бы, между прочим, предложил:

— Давай махнёмся! Я тебе свой футбольный мяч, а ты мне — кортик.

— Не-а, — сказал я твёрдо. — Кортик — подарок. А подарками не меняются.

После моего ответа Мишка почему-то сразу сник. И вскоре стал постанывать и хвататься за живот.

— Ох, ох, ох, — охал Вермишель, скривив губы.

— Что с тобой? — забеспокоился я.

— Живот крутит. Видно, сладкого переел. Принеси водички, а?

Я побежал на кухню, принёс кружку с водой. Мишка залпом её выпил.

— Теперь, кажется, лучше, — сказал он, отдуваясь, и тут же добавил: — Я, пожалуй, Колька, пойду… Как бы снова не схватило. Мне хорошо было с тобой. Спасибо за угощение!

Уже в коридоре, прощаясь с Вермишелем, я улыбнулся:

— Спасибо и тебе, что навестил. Приходи ещё!

— Да, да, — поддержала мама. — Приходи, не стесняйся.

— Обязательно как-нибудь загляну, — почему-то заторопился Мишка и, глядя себе под ноги, быстро-быстро сбежал по ступенькам.

Ночью, разглядывая лампочки на ёлке, я думал: какой всё-таки молодец этот Мишка Усков! Ни один лучший дружок не навестил — Ни Витька, ни Петька, ни Славка… А вот он взял и пришёл… Хотя Вермишель для меня был никто. Так себе. И почему его недолюбливают одноклассники? Неужели только из-за матери и отца? Но они-то причём? Разве Мишка виноват, что родители пьют? Зато сердце у него чистое, чуткое. Вот даже гостинец мне принёс — яблоки. А самому, небось, дома и есть нечего. Зря, наверное, взрослые не разрешают с ним водиться… За что?

С такими горько-светлыми раздумьями я и уснул.

Правда, в другие дни меня навестили — и Витька, и Петька, и Славка — все с дорогими подарками. Но той первоначальной радости, что принёс мне Мишка, уже почему-то не было. Наверное, потому, что к этому времени я полностью уже выздоровел. Почему ж мои друзья не приходили раньше? Неужели, побоялись заразиться? А вот Вермишель не побоялся. Впрочем, больше он ко мне почему-то не заглядывал. Видно, забегался по новогодним ёлкам.

А вскоре школьные каникулы, а с ними и новогодние праздники, закончились. И Мишку я больше так и не увидел. А ведь могли бы, и поиграть в какое-нибудь морское сражение. Как-никак, а у меня есть настоящий игрушечный кортик. Кстати, где он? Я полез в густые ветки нашей ёлки и… Ноги, словно стали ватными. Кортик исчез! Я десятки раз перебрал игрушки, гирлянды, флажки, осмотрел ёлку чуть ли не до каждой иголочки… Нет, кортика, подарка дяди Кости, нигде не было… Не веря глазам, заглянул даже под подушку — не оставил ли там? — под диван, под старый комод, во все потаённые уголки комнат… Нет, нет и нет!.. Кортик, как сквозь землю, провалился. Неужели, украли?.. Кто?! Вермишель? Не может быть. Он сам пришёл. Не побоялся гриппа. Яблоки принёс. Витька, Петька, Славка?! А может, ещё кто-нибудь заходил, уже без меня?.. Честно говоря, не верилось, что кто-то из ребят смог бы… Нет, нет и нет!

Я так расстроился, что в ту же ночь у меня поднялась температура. Всё думал, что скажу теперь при встрече дяде Косте?

Снова начались школьные занятия. С Мишкой мы столкнулись, выходя из дверей класса. И я не выдержал:

— Вермишель, ты не брал мой кортик?

— Какой? — он сделал удивлённые глаза.

— Ну, тот, что я тебе показывал на ёлке…

— А-а… А что с ним?

— Пропал.

— Вот видишь, — с торжествующей ноткой в голосе произнёс Мишка. — Я ж просил тебя поменять его на футбольный мяч. А теперь у тебя ни мяча, ни кортика… Раньше нужно было думать…

— Ну, не мог же он просто так исчезнуть?! — обида душила меня.

— Просто так не мог, — согласился Вермишель. — А ты вспомни всех, кто к тебе приходил потом…

Нет, Мишка точно не мог украсть… Он скорее стал бы упрашивать меня обменять кортик. Кто же тогда украл?.. Неужели всё-таки кто-то из моих близких дружков?

… Укладываясь спать, я снова — в сотый раз! — вспоминал всех, кто навещал меня, когда я болел.

Тут-то и припомнилось как Вермишель внезапно, ни с того, ни с сего стал хвататься за живот, охать, как попросил меня принести воды, как потом, прощаясь, сломя голову помчался по лестнице.

Ну, конечно же, конечно, это он украл кортик, разозлившись на то, что я его не обменял на мяч!

На другой день я попробовал уговорить Мишку признаться, кто украл кортик. Вермишель долго отпирался, но на какой-то момент всё-таки дрогнул. Загадочно посмотрев мне в глаза, наклонился к плечу и прошептал:

— А я знаю, кто у тебя взял кортик!

— Кто? — у меня даже дыхание перехватило.

— Дай мне слово, что не будешь просить кортик обратно.

— Как это? Кортик же мой…

— Ну, как знаешь, тогда не скажу.

То, что моего кортика мне уже в глаза не видеть, я понимал. Что ж, пусть тогда хоть  узнаю истинного воришку-обидчика!

— Ладно, говори.

— Нет, — не сдавался Вермишель. — Поклянись своей матерью, что никому об этом не расскажешь.

Немного подумав, я выдавил из себя:

— Клянусь родной матерью, что никому не скажу, кто украл мой кортик.

— Вот теперь порядок.

Мишка поставил под ноги свой замызганный ранец и принялся рыться среди учебников и тетрадок, каких-то проволочек, гаек… И, наконец, с самого дна своего «волшебного сундучка» торжествующе вытянул мой… кортик!

Серебряной сосулькой блеснул подарок дяди Кости на зимнем солнце. И… тут же растаял! Не видя под ногами дороги, я медленно побрёл в сторону дома. А следом за мной долго ещё катился ехидно-поганенький смешок Вермишеля.

… Зачем я рассказал обо всём этом столько лет спустя? Ведь я же поклялся Мишке никому не рассказывать о краже… Наверно, просто захотелось снять с души первую большую обиду. Или потому, что и мамы, и дяди Кости давно уже нет на свете? А мой кортик, может быть, ещё кого-нибудь радует своим настоящим, «морским видом»?