Море Варакурта Искусство

Николай КРАСИЛЬНИКОВ

Ожившее стихотворение

Первое море, увиденное мной в детстве из окна поезда, было Аральское. «Не проморгайте, обязательно посмотрите!» — напутствовал отец маму и меня на перроне у поезда «Ташкент — Москва».
Стояло жаркое лето 1958 года. Школьные каникулы. Советский спутник уже совершил несколько победных витков вокруг земного шара. И мы внезапно поняли, как резко «сузилась» необъятная планета, почти до «семейного общежития». Газеты пестрели бравурными заголовками типа «Миру — мир!», «Догоним и перегоним Америку!», «Даёшь целину!». А загорелые парняги в футболках и клетчатых кепках вместе с белозубыми подругами дружно пели под гитару:

Едем мы, друзья,
В дальние края,
Станем новосёлами — и ты, и я!

Как теперь ни крути и ни верти, а это были годы романтики, созидания. Строились атомоходы, электростанции, поднимались новые города, оживали степи, пустыни, возникали на картах — и не только! — рукотворные моря… И мало кто задумывался о будущем, опьяненный всесокрушающим призывом: «Даёшь!».

Горькое похмелье наступило поздно. Слишком поздно. Четверть века спустя.
А тогда… Скорый поезд на всех парах приближался к Казалинску. Но дыхание близкого моря уже ощущалось вовсю. Глиняные домики-склепы с полумесяцами посреди пустыни чередовались с ослепительными солончаками. Потом пошла заболоченная местность, безбрежные гривы тростников, в прогалах которых зеркалами мерцала вода. И оттуда в открытые окна вместе с мазутным запахом било свежестью. Над тростниками густо текли стаи диких уток, гусей, журавлей… На станциях всё чаще появлялись торговки — одни глаза светятся из-под тёмного плата — и загорелые до суглинка казашата со связками рыбы. Усач, жерех, сом, сазан, лещ, щука… Холодного, горячего копчения, просто вяленые. Так и отливала на солнце чешуя золотыми слитками. Дары Арала! Выбирай, на любой гурманский вкус!
Море показалось к вечеру. Я уже ждал его, ощущал всей кожей. Светило, стряхивая с себя оранжевую пыль, устало погружалось за горизонт. И там, где оно село, я вдруг увидел бирюзовую полоску. Полоска росла прямо на глазах. Ширилась и удлинялась до гигантских размеров. Ослепляло глаза, волновало чем-то смутным… Ну, конечно же, это было море… Море! Аральское море. Синее-синее. И конца-края его не было видно. И, конечно же, там, вдали взблёскивало «пёрышко» паруса. «Под ним струя светлей лазури, над ним луч солнца золотой». Всё было почти так, как в знаменитых стихах, которые я прочитал совсем недавно и навсегда запомнил.
Море промелькнуло перед глазами довольно быстро. Но запомнилось на всю жизнь. Как ветер, как песня.

История Приаралья

Древние греческие, китайские, персидские летописцы называли Аральское море — Варукарта. И ещё они сообщали, что у моря Варукарта лежит необъятная страна массагетов. В море Варукарта впадали широкие и многоводные реки — Аранха (Амударья) и Яксарт (Сырдарья). У самого моря Аранха и Яксарт распадались на сотни рукавов. Они образовывали множество болот, заросших непроходимыми зарослями тростников и кустарников. Дорога в них была опасна для любого человека. В чаще бродили стаи шакалов, волков, семейства кабанов. Хозяином диких троп был и гроза этих мест тигр. К югу от моря, слева от Аранхи, шипя барханами, уходила пустыня Чёрные пески. К юго-востоку, между Аранхой и Яксартом, расстилалась вторая пустыня — Красные пески. Красные пески прорезали зубчатые горные кряжи. Один из них синел против города Хивы, справа от Аранхи.
Так выглядело в древности Приаралье. Впрочем, этот пейзаж мало в чём изменился и по сей день…
Воины Александра Македонского, увидев после длительного похода слепящую воду Арала, назвали его Оксианским озером. За многие столетия археологические напластования не смогли скрыть богатейшую культуру племён и народов, населявших некогда эти земли. Здесь были проложены рукотворные каналы, зеленели оазисы, цвели сады. Вырастали крепости и города. Процветали ремёсла — гончары, медники, рудознатцы. Наука подарила миру имена Хорезми, Замахшари, Бируни. Литература — чародеев слова Агахи, Авеза, Бердаха. А сколько ещё безвестных зодчих, гидростроителей, воинов, скотоводов!
Из глубин легенд — а всё прекрасное уходит в легенды — иногда всплывают забытые крепости (Хатын-рават), артезианские колодцы, поившие не одно поколение (Уч кули), города, стёртые с лица земли (Отрар) и, конечно, многое другое.
Да, Арал и Приаралье, говоря языком учёных мужей, формировался и формировал вокруг себя среду обитания десятки тысяч лет. И тем горше осознавать, что на грани уничтожения оказался за ничтожно короткое время. Что значат для матушки-планеты какие-то 20 — 25 лет? А для человечества? Именно они оказались трагическими. Но об этом позже, а пока…

Экспедиция Бутакова

Загадка Аральского моря, как ещё недавно считалось, самого синего в мире, издавна интересовала многих учёных, путешественников, этнографов. И не только море, но и его острова, полуострова — Лазарева, Беллинсгаузена, Барса-кельмес, Тигровый хвост. Ещё бы! Сами эти названия — настоящий кладезь для пытливого ума.
… Летом 1848 года киргизы-кочевники, выйдя из юрты, увидели на горизонте моря странное зрелище. Было это похоже на огромного белого верблюда и… легко-легко скользило по глади волн в сторону восхода. Верблюд, плывущий по морю? Такого ещё не бывало! Взрослые насторожились, поражённые тайной. Детишки же захлопали в ладоши:
— Туябоб* плывёт! Туябоб!
Конечно же, вскоре выяснилось, что это был никакой не верблюд, а большой парусный корабль, впервые увиденный кочевниками. Корабль лейтенанта А. И. Бутакова — учёного и мореплавателя. В состав той грандиозной Аральской экспедиции входили исследователь А. И. Макшеев, топографы Рыбин и Христофоров, командир шхуны Поспелов, подштурман Вернер. И, конечно же, не таким уж облачно-лёгким был их путь к Синему морю. Флотилия кораблей строилась в степном Оренбурге. Затем в разобранном виде она была доставлена на Арал.
«Три тысячи повозок, тысяча вьючных верблюдов составляли огромный караван, с которым экспедиция двигалась к Синему морю. Промеры морских глубин, определения астрономических пунктов, съемка и опись берегов, поиски полезных ископаемых — всем этим занималась Аральская экспедиция», — констатировал в своей «Летописи» замечательный писатель и учёный С. Н. Марков через сто лет.
А. И. Бутаков открыл на Аральском море ряд островов, составил первое подробное гидрографическое описание и карту Аральского моря, изданную в 1850 году.
Но наш рассказ был бы не полон, если не упомянуть, что в Аральской экспедиции (1848-1849 гг.) находился ещё один её участник — великий украинский кобзарь и художник Т.


* Верблюд (тюрк.)

Г. Шевченко. Он заносил в свой альбом виды новых русских фортов. Был желанным
гостем приаральских кочевников. Рисовал казахов и каракалпаков, их жилища, народные обычаи… Т. Г. Шевченко также провёл зиму с Бутаковым в новой крепости Кос-Арал. Был свидетелем захватывающего зрелищ — охоты на тигра, устроенной участниками экспедиции и местными жителями.
… Тогда же прочно и обосновались российские суда на Аральском море. И — древняя тайна стала былью. Море приблизилось к человеку.

Послание к рыбакам

Приаралье испокон веку населяли разные племена и народы, говорившие каждый на своём наречье. Со своей культурой и со своими обычаями. Это подтверждают и археологические раскопки, сделанные сразу после войны известным учёным С. Толстовым.
К концу х1х века этнос Приаралья более или менее определился. Его основной костяк составляли казахи, каракалпаки, туркмены, узбеки и… уральские казаки — вольница, — некогда бежавшие от грозного царева указа. Люди, живущие неподалёку от моря, как это и было обусловлено самой природой, занимались скотоводством, охотничьим промыслом, рыбной ловлей. Благо, нетронутые пастбища были обширны, от птицы и дичины иногда становилось тесно в небесах и непроходимых дебрях, а море никогда не скудело рыбой…
До сих пор многие ещё считают как-то «немодным» вспоминать свою историю, недавнее прошлое. Даже хорошее. А ведь остались ещё редкие старики, которые помнят голод 1921 года, захлестнувший смертельным арканом всё Поволжье и некоторые центральные районы России. Тогда-то В. И. Ленин обратился в своём знаменитом послании к рыбакам Арала с призывом помочь выжить погибающим людям. И вот срочно отправляются в Россию четырнадцать вагонов свежей аральской рыбы. Мобилизуются артели охотников — преимущественно из числа уральских казаков — по добыче кабанятины и сайгачатины. И всё это тоже с берегов Арала прямым назначением отправляется трудящимся молодой республики. Это ощутимое вспомоществование нельзя сбрасывать с весов истории. Оно помогло выжить тысячам и тысячам россиян в те жестокие годы.
Арал, как зафиксировала точная статистика, только на рубеже 50-х годов ежегодно давал по 500 тысяч тонн высококачественной рыбы. А различные консервы Муйнакского рыбозавода можно было встретить во многих семьях бывшего необъятного Союза. От Памира до Карпат.

Пиррова победа

Как же так случилось, что некогда большое и сильное море, кормившее и одевавшее в течение тысячелетий многие народы, вдруг смертельно обиделось и стало уходить от человека? Незаметно чахнуть, умирать…
Но так ли незаметно? Ведь у каждого действия есть как причины, породившие его, так и противодействия, вроде отдачи ружейного приклада, больно бьющей в плечо охотника при выстреле. И у этой печальной истории, увы, есть они.
С детства мне помнятся строки из советской хрестоматии «Родная речь», чеканные, как пионерская речёвка:

Природа должна измениться,
Умелых послушаться рук.
На север шагает пшеница,
Картофель шагает на юг.

И вот что удивительно: раз говорят такое умные дяди (в данном случае ещё и поэты: ведь печатному слову особенно веришь), так должно и быть! И такое вдалбливалось в голову. И учили юных в будущем всё изменять…
Только в зрелости иногда приходит прозрение. Чаще всего, когда уже поздно. А почему, собственно, матерь всего живого — природа — «должна измениться»? Кому и что она «должна»? К тому же ещё под воздействием «умелых рук». Да, человек — созидатель. Но не создатель же он, в любом случае… Об этом, повторяю, мы и в зрелые лета не всегда задумываемся. И уже раз и навсегда «зомбированный» с детства мозг стал поворачивать реки, возводить, где надо и не надо, дамбы, копать гигантские водохранилища, изменять тысячелетние ландшафты, вызывать искусственный дождь и делать многое другое, что в старину возвели бы моментально в сатанинскую ересь. И во многих случаях, очевидно, оказались бы правы, как показало время.
Ещё в 1960 году Аральское море считалось четвёртым по величине озером мира. В последние годы площадь его сократилась катастрофически. Воды Амударьи и Сырдарьи, испокон веков подпитывавшие море, бездумно, безжалостно и безграмотно использовались для расширения орошаемых земель в самом Приаралье и прилегающих к нему регионах. И вот результат, на первый взгляд, казалось бы, победный: орошение привело к небывалому росту производительности в сельском хозяйстве, особенно в выращивании хлопка и риса… Но и экологическая обстановка в регионе ухудшилась ещё быстрее. Воистину, Пиррова победа. Уже к 1990 году Аральское море обмелело приблизительно на 15метров, а площадь его поверхности сократилась с 68 тысяч квадратных километров до 37 тысяч. Содержание соли с 1960 года выросло в три раза.
Эту губительную соль индийские гляциологи обнаружили на вершинах Гималаев. Не говоря о том, что она оседает и на Памире, и на Тянь-Шане, и на Кавказе. А ведь там ледники — кладовые влаги. Они заключают в себе её необходимый природный резерв для человечества. 75 процентов всей существующей на земле пресной воды. Для некоторых рек Средней Азии доля ледникового стока доходит летом до 50-70 процентов в зависимости от условий таяния.
Вот ведь как получилось: думали, беда пришла «местного масштаба», а она обернулась чуть ли не вселенской. И обернётся, если не остановить агонизирующее море.
С высыханием Арала резко стал изменяться и ландшафт. Основоположник советского ландшафтоведения Л. С. Берг так писал: «… можно сказать, что ландшафт есть как бы некий организм, где части обуславливают целое, а целое влияет на все части. Если мы изменим одну какую-нибудь часть ландшафта, то изменится весь ландшафт».
Это единое целое — море и Приаралье, прилегающие к ним земли нескольких бывших республик, а ныне суверенных государств (некогда единый «организм» по Бергу) — ныне опасно больно… Увы, от этой болезни Арала пострадали и люди.
Вот что на сей счёт сообщали скупые газетные строки: «На территории Аральска возникло 29 зловонных солончаковых озёр. В них население сбрасывает бытовые отходы. Из них же пьёт воду домашний скот. Канализации нет. На одного человека в городе приходится одно ведро питьевой воды в сутки. В городе в 29 раз увеличилось число больных брюшным тифом, в 7 раз — гепатитом. На 1 000 новорожденных детей 100 умирает. Пять тысяч человек в этом городе — безработные».
Может возникнуть вполне резонный вопрос: неужели никто не обратил внимание на начало болезни Арала? Неужели никто так и не осмелился ударить в набат? Заметили. Ударили. Да вот опять беда: не услышали или не захотели услышать — ни местные власти, ни тогдашние «отцы» Кремля. Надеялись на извечное «авось пронесёт». Не пронесло.

Песок и соль

В 80-90 годы прошлого столетия было модным открывать всякие благотворительные фонды, общества, комитеты по спасению Арала. Эта же тема то затихает, то с новой силой звучит по радио и с экранов телевизоров… Во спасение моря своё веское слово говорили газеты и журналы. Выходили сборники и даже отдельные книги. Художники писали с натуры полные боли картины. Всё, на первый взгляд, правильно, актуально. Одно смущало: занимались этим во многих случаях кабинетные люди, никогда не видевшие воочию ни самого Арала, ни прилегающих регионов — доктора-филологи, бывшие комсомольские работники и т. д. И как-то так случалось, что за «бортом» всяких-разных комитетов оставались крупные специалисты, люди с именем, истинные борцы за экологию. Они говорили ясно и громко о надвигающейся беде ещё в те времена, когда поднимать такие вопросы считалось далеко не безопасным. В лучшем случае можно было лишиться любимой работы, а в худшем — угодить в психушку, то есть на всю жизнь автоматически стать для общества изгоем, «диваной», как называют это на Востоке.
Таким мужественным бунтарём-одиночкой, бросившим вызов сильным мира сего, был В. Ковалёв, горный инженер, кандидат геолого-минералогических наук, автор ряда остроактуальных статей и книг со строго научным обоснованием спасания Арала, изданных в разные годы в Ташкенте и Москве.
Названия статей обращали на себя внимание даже самых равнодушных: «Клады Арала» «Арал и регион: путь к будущему», «Два взгляда», «Дорогая цена», «Под гнётом ведомственных амбиций». Ещё в 1969 году журнал «Вокруг света» опубликовал глубоко научно аргументированный прогноз В. Ковалёва: «Представим теперь на минуту, что Арала не существует. Не существует моря, средняя глубина которого равняется 20-30-ти метрам. Грунтовые воды, естественно, более не подпитываются им. От корней пустынных растений уходит влага, и они засыхают. Полностью оголяются обширные территории. Ничто уже не скрепляет рыхлые почвы. Ветры, чья скорость в Приаралье достигает 36метров в секунду, поднимает их в небо. Вместе с песком и пылью уносятся миллионы тонн соли. И всё это, перемещаясь на сотни километров, обрушивается на поля. Мы открываем дорогу пустыне».
И прогноз оказался, увы, пророчески-роковым. К сегодняшнему дню море полностью потеряло рыбохозяйственное и транспортное значение, высохли приморские дельты. Остались не у дел тысячи потомственных рыбаков, моряков, животноводов, звероловов… А «специалисты», пошумев, договорились до того, что спасать уже всё равно нечего…

Отступивший Арал

Автору этих строк посчастливилось не раз бывать на берегу Оксианского озера, когда оно было ещё относительно полноводным, и в порту рыбаков на Учсае (где, пока художник Н. Корнилов зарисовывал в альбом обветренные лица тружеников моря, я прямо с мола таскал на бамбуковую снасть бронзовых бычков), и в столице аральских рыбаков — Муйнаке.
Впечатления от последнего моего приезда в начале 92-го были удручающие… Подавленный, я бродил по пыльному посёлку (язык не поворачивается уже называть Муйнак городом) и не узнавал ни улиц, ни своеобразных примет, характерных для любого приморья. И немудрено: море ушло от посёлка на добрую сотню километров. Учсай же остался только в памяти стариков и немногочисленных старожилов. С остовами полузасыпанных скелетов кораблей он — точно горький упрёк прошлому и урок потомкам…
Вместе с частицами пыли и соли над плоскими глинобитными крышами взвихриваясь, гулял суховей. Редкие пустынные акации без присмотра добрых рук чахли. Так всегда случается, когда люди покидают обжитые столетиями жилища. Муйнакский рыбозавод, когда-то богатейший, дышал на ладан. Своей рыбы почти не было, а привозная с далёких берегов океана — через множество границ и препон, чередующихся чехардой цен, неразберихой приказов местных властей — уже не доходила. Добраться до воды даже автобусом оказалось проблемой. Я бродил за посёлком по бывшему дну моря и нервно расшвыривал ботинком сухой и звонкий ракушечник. А он невольно мне напоминал плеск прохладных волн. Змеились к горизонту песчаные дюны. И было в них что-то зловещее.
Вечером вместе с каракалпакским поэтом Халмуратом Сапаровым мы отдыхали в беловойлочной юрте у его знакомого старика-акына. Где-то вдали опускалось знойно-палящее солнце и певец-сказитель, взяв старенькую домбру, напрягая горловые жилы, пересказывал нам старинную легенду. А Халмурат, как мог, переводил её мне на русский язык:
«В синем Аральском море жили две рыбы — одна была белая, другая — чёрная. Они постоянно преследовали друг друга. Если белая рыба входила в воды Амударьи, то добиралась до самого Памира. Там ударялась она о скалы Памирских гор и возвращалась назад. И воды Амударьи опускаются на сорок аршин, когда обе рыбы плывут вверх, и опять на сорок аршин, когда они плывут обратно… И снова сорок!»
Магической в этой тюркской легенде была цифра сорок. Священная цифра. Человек, может быть, и без злого умысла пренебрёг ею. Нарушился баланс, отмеренный самой матерью-природой и запечатлённой легендой. Море стало умирать. Уплыли навсегда — белые и чёрные его рыбы…

У выпитого моря

Гибель Арала совпала с неблагополучной не только экологической, но и геополитической полосой (хотя смерть не выбирает время). Когда, в период лихорадочной суверенизации, государства, ещё вчера добрые соседи, стали отдаляться друг от друга всевозможными пограничными и таможенными барьерами. И вот остались по выражению Эзопа, у выпитого моря, то бишь, гибнущего Арала, — две бывшие республики: Узбекистан и Казахстан. А три другие — Туркменистан, Кыргызстан и Таджикистан, — тоже причастные к умиранию Арала (ведь по их территории также протекают питавшие Арал реки Амударья и Сырдарья), захотели участвовать в его восстановлении. Конечно, даже пятерым палванам-богатырям очень тяжело вылечить болезнь, так далеко зашедшую. Тут не обойтись без мирового сообщества. И мир, как говорится, не без добрых людей и… идей. В 1992 году пять бывших республик СССР заключили соглашение о распределении водных ресурсов и создали Международный фонд спасения Аральского моря. В рамках этой деятельности тогда же прошёл семинар, в котором приняли участие эти пять республик. А также Австрия, Дания, Франция, Германия, Италия, Япония, Голландия, Швейцария, Турция, Англия, Соединённые Штаты и ряд международных организаций.
На авторитетном семинаре было решено сообща стабилизировать глубину Аральского моря, восстановить наиболее пострадавшие районы и населённые пункты вокруг моря, провести дальнейшие природоохранные мероприятия, разработать стратегическое планирование и общее руководство использованием водных ресурсов рек Амударьи и Сырдарьи, создать институты для планирования и проведения в жизнь этих и других программ.
… С той поры минуло почти 20 лет. За это время прошло ещё множество семинаров и конференций, составлено много планов и сделана масса обещаний… Вот только для восстановления Арала не сделано практически ничего…

Мальчик с голубыми глазами

… А тогда, покидая пыльный Муйнак, «Аннушка» подняла нас над барханами и такырами, где когда-то вольно разгуливали волны. И я долго до рези в глазах силился разглядеть в мутный иллюминатор признаки того, что называлось морем. И — о, радость! — в одном месте всё-таки мелькнуло два голубых пятнышка. Светло-светло. И я невольно вздрогнул. Они мне напомнили что-то забытое. Я долго вспоминал и никак не мог вспомнить, что… И только тогда, когда самолётик набрал высоту, до мельчайших подробностей всплыло в памяти: мы, группа писателей, выступали в детском доме. Мальчишки и девчонки благодарно нас слушали и никак не хотели отпускать. А когда мы вышли за ворота, какой-то голубоглазый крепыш долго глядел нам вслед и губы его с надеждой шептали:
— А вы к нам ещё приедете? Не забудете?..

1993

18 комментариев

  • Фото аватара tanita:

    Ох, Николай, как же больно. Вот вы тоже видели бирюзовый Арал. А кто еще? Я помню, как ехла в Москву на самом медленном , останавливавшемся у каждого столба поезде. Билетов было не достать, и то оказалось счастьем. И вот на закате в небе повисло гигантское красное солнце. И как-то так осветило Арал, что даже бесчисленные лужицы и заливчики, самые маленькие, и самые большие и море тоже, засияли бирюзовое. Зрелище было настолько поразительным, что я запомнила это на всю жизнь Потом я больше этого не видела, хотя ездила в Ташкент и из Ташкента каждый год. Это было точно в году шестьдесят девятом.
    А казашки продавали не только рыбу, но и верблюжьи носки, протиравшиеся через два дня, и варежки и мотки верблюжьей коричневой шерсти….Ее нужно было непременно вязать с ниткой, лучше капроновой, иначе все разваливалось.

      [Цитировать]

    • Фото аватара EC:

      А я помню поезд на Москву стоял прямо перед синей водой с рыбками и мама из окна бросала им кусочки еды. Мне было 4 года. Вроде мама сказала, что это море? Кто еще помнит, стоял ли поезд около моря?

        [Цитировать]

      • Фото аватара Энвер:

        EC: Поезд действительно останавливался в те времена (пятидесятые)в таком месте, где аральская вода подходила практически к жд полотну. Скорее, это была не станция, а разъезд. Но я абсолютно ясно помню, как, высовываясь в открывающееся частично сверху окно, смотрел на воду, что почти у шпал. Выйти из вагона родители не разрешали: поезд может скоро тронуться. А рыба — верблюжья шерсть были, в основном, на станции. Хотя, к разъездам, тоже приносили.

          [Цитировать]

      • Фото аватара АГ:

        Я помню. Поезд, наверняка, стоял на разъезде. Дорога была одноколейной. На разъездах приходилось ждать встречный. Эх, и любила я вагоны во встречном товарняке считать. Аж до щекотки в животе. Ну а «пук, шерсть нада?» как не помнить.

          [Цитировать]

  • Фото аватара tanita:

    Нет. Была станция «Аральское море». Поезд ШЕЛ мимо моря. Я очень много раз проезжала, но на берегу моря ни разу не останавливался.

      [Цитировать]

  • Фото аватара tamtam:

    Когда с родителями,когда с бабушкой,в детстве каждое лето ездила в Москву именно на этом поезде,рыбу помню на всех станциях-полустанках,вареную картошку,огурчики малосольные,носки,пряжу(у нас до сих пор есть безрукавка из верблюжьей шерсти,ужасно колючая,но при радикулитах-невралгиях помогает хорошо).Поезд трогался,а продавцы еще по вагону бежали,спрыгивали на ходу,помню в окна летели носки,а из окон пассажиры деньги кидали. Арал помню,но только на горизонте,а так чтобы рядом с рельсами-такого не помню.

      [Цитировать]

    • Фото аватара tanita:

      Я тоже. На горизонте — да. Рядом с рельсами — ни разу. Не было такого, хоть убейте! Вареную картошку с огурчиками тоже помню. ягоды помню, картошку. но это уже в России, после Рузаевки.

        [Цитировать]

      • Фото аватара OL:

        В 62г ездили на юг -поезд не останавливался ,но вода была очень близко.А вот в 66г -вода была уже далеко и поезд разумется не останавливался-вообще ташкентский не скорый останавливался и стоял подолгу в степи,потом бабаи шли через вагоны с мешками искали свободные места -где находили там и располагались.Мы так с юга ехали обратно-в плацкарте-другие билеты не достали.Еще помню на крышах ездили люди-вот до Самары и ездили-тени были видны.А после Волги -все уже строго ,на крыше никого.Что там продавали из еды -не помню,платки пуховые где то и варежки с носками помню.Еду помню когда в Алма-ату ездили-вот там сметана,творог,куры чахлые вареные,яблоки(алмаатинские)В сметане помню лягушку нашли.

          [Цитировать]

        • Фото аватара Энвер:

          Ол: «Лягушка в сметане» — охотно верю! Дело в том, что раньше лягушек использовали для сбивания сливок.

            [Цитировать]

          • Фото аватара OL:

            Еще бы не верить!Едем к дедам под Алма ата-далеко в горы ,что с собой взяли уже поели-на какой то станции море всего-кукуруза лепешки,куры,картошка,сметана или сливки-набрали всего-довольные сидим.Мама черпает ложкой сметану и говорит -густая какая ,ложку сломать можно-наверное уже в масло превращается- и вытаскивает за лапку лягушку.Я эту картину до сих пор помню,мама лягушку в окно- а сметану никто есть не стал,хотя бывалые утверждали,что так сметану в жару сохраняют.

              [Цитировать]

  • Фото аватара tanita:

    Эх, не французы мы, не французы…. я бы тооже есть не стала, хоть убейте. Я тоже слыхала, что лягушками охлаждают сметану,но, по-моему, это байки. Сами наверное залезают А помните, как дед Щукарь «вустрицу» сварил?

      [Цитировать]

  • Фото аватара lvt:

    Всё очень серьёзно и нужно. Спасибо!
    Я тоже видела голубой Арал совсем близко к колее. Поезд стоял.
    Работу по спасению моря подменили бредовой болтовнёй!

      [Цитировать]

      • Фото аватара OL:

        Это хорошо,что видели близко Арал и поезд стоял-свезло вдвойне,Посмотрела интерактивную карту Арала в гугле и увидела .что того Арала осталось всего ничего.Но….»…перепады уровня воды в Арале носят циклический характер»В Казахстане на дне высохшего озера-моря нашли 600 летнее погребение.Так что не в первый раз Арал мелеет,не в последний возвращается.Нам повезло-мы видели его большим и голубым.Не пройдет и 600 лет,как вновь зашумят его воды вблизи желполотна Ташкент -Москва. А за интересный рассказ(как всегда) большое спасибо!!!

          [Цитировать]

        • Фото аватара акулина:

          Когда мы ехали в Ташкент на ПМЖ, а было это осенью 1953 года, мои родители впервые в жизни увидели настоящие дыни. Не знаю, сколько они их накупили, я в это время на море смотрела, которое плескалось чуть ли не у железнодорожного полотна, у них ума хватило ребенка этой дыней накормить… Было очень весело, но дороги я больше до самого Ташкента не видела.

            [Цитировать]

  • Фото аватара зухра:

    В 1964 помню на горизонте побольше, в 66 поменьше, а в начале 70х как ни напрягала зрение, ничего уже не было ((( Только Волгу помню, всегда ждала ее, мост с железными фермами…
    А море описано замечательно! Все прочувствовала, будто опять мимо проехала — и запах, и настроение, и опять детство, и родные живы и будто рядом! Спасибо.

      [Цитировать]

  • Фото аватара НМ:

    Летом 1957 года папа первый раз повез нашу семью в Москву, познакомить с московскими родственниками. А заодно мы попали на международный фестиваль молодежи. Очень хорошо помню дорогу до Москвы. И очень хорошо помню Арал! Поезд действительно останавливался на каждом полустанке, каждом разъезде и довольно долго стоял. Папа говорил, что пропускаем скорые поезда. А наш поезд был кажется №57 или 58 и ехали мы до Москвы больше трех суток( если не ошибаюсь).
    Никогда не забуду, как наш поезд остановился возле самой воды, я испугалась и начала плакать. Боялась, что мы все упадем и утонем. Чтобы как — то успокоить и утешить меня папа спрыгнул на железнодорожную насыпь нарвал букет цикория(?) для мамы, а мне зачерпнул кружечку Аральской воды. Арал был первым морем в моей жизни. А первой моей речкой был Салар, к сожалению сейчас тоже умирающий превращенный в сбросной коллектор. Наш поезд стоял довольно долго, многие мужчины и мой старший брат даже успели искупаться в Арале. Потом поехали дальше. Рыбы всякой продавали очень много, а мне папа купил живого рака.Полюбовалсь на него и брат еще живого выбросил его в море.
    Поезд ехал вдоль моря довольно долго и потом еще очень долго море блестело издалека. Вода была бирюзовой очень красивой.
    Потом в 63 году мы с мамой возвращались из Крыма поездом и опять проезжали Арал, но он уже был метров за 15 от полотна. Потом меня ежегодно отправляли к бабушке в Москву и на дачу, и каждый год Арал отодвигался все дальше и дальше от колеи. Последний раз поездом я ездила в 1974 году. Арал блестел где — то в районе Кызыл — Орды. Мне об этом сказали офицеры — попутчики, которые возвращались на службу. В Кызыл Орде было какое то подразделение от Байконура.
    Последний раз я видела Арал , когда летели с дочерью в 1982 году. Уже тогда до Арала не доходили ни Амударья ни Сырдарья.
    Да, работу по спасению Арала подменили болтовней! А сейчас фонд спасения Арала собирается возглавить теперешний министр Госкомприроды. Он уже возглавлял фонд «ЭКОСАН»…

      [Цитировать]

  • Фото аватара NM:

    Спасибо за приветствие! Читаю «Письма» очень давно. Очень люблю. Написала в первый раз.
    Назову себя NM. Буду рада если вернется настоящий НМ.

      [Цитировать]

Не отправляйте один и тот же комментарий более одного раза, даже если вы его не видите на сайте сразу после отправки. Комментарии автоматически (не в ручном режиме!) проверяются на антиспам. Множественные одинаковые комментарии могут быть приняты за спам-атаку, что сильно затрудняет модерацию.

Комментарии, содержащие ссылки и вложения, автоматически помещаются в очередь на модерацию.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Разрешенные HTML-тэги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

Я, пожалуй, приложу к комменту картинку.