Про кино Искусство

Автор Александр Колмогоров.

Из всех искусств важнейшим для нас является кино.

На виду у всего испанского народа Кармен глумилась над Хозе. Дразнила его. Провоцировала. Бизе и Щедрин были с ней заодно.

В этот момент из кухни вернулась жена.

— Ну, семейка!.. Муж смотрит канал «Культура»! Балет! В час ночи!..

Муж кивнул.

— А жена читает на ночь одно и то же. Свою «Каренину». Не развивается.

Жена хмыкнула. Присела на край кровати. Зевнула.

— Да… Народ в такое время непристойные фильмы крутит. Или еще чем-нибудь полезным для страны занимается.

— Мне порнухи на первом канале хватает, — сказал муж, не отрываясь от экрана. – А пользу своей стране я приношу регулярно. — Потом восхищенно выдохнул. — Гениальная баба!

— Кто, я? – спросила жена.

— Само собой. И вот, Плисецкая.

Жена посмотрела на экран. Потом снова на мужа.

— Эй!.. Мужик! Нам же в полвосьмого вставать! Давай, вырубай…

Муж успел схватить пульт первым. Спрятал его под подушку.

— Не, не, не! Щас Годунов ее зарежет — и все.

Жена смирилась. Прилегла. И тоже увлеклась финалом балета.

— Вот интересно, — сказала она, — почему у Годунова на западе не сложилось? У Барышникова получилось. У Нуриева тоже. А у него — нет.

Муж пожал плечами.

— Судьба, наверное. Так звезды сошлись. А может, терпения не хватило. Или остервенения.

Наконец Хозе не выдержал публичных издевательств и ударил Кармен ножом. Она вцепилась в его плечи руками. Медленно, очень медленно, словно забирая жаркими ладонями всю энергию, весь пыл его тела, сползла, опустилась вниз. И застыла у его ног. Это было так пронзительно, мощно, словно Кармен — Плисецкую молнией пронзила сладчайшая любовная судорога.

— Да… Гениальная баба, — согласилась жена.

Они выключили телевизор. Улеглись.

Через пару минут жена негромко рассмеялась.

— Ты чего? – спросил муж.

— Вдруг вспомнила, как ты маленькой Машке сказки на ночь рассказывал. Ты заходил к ней в спальню. А через минут пять оттуда слышался ваш наглый хохот. Я ужасно злилась на тебя! Тоже мне, Арина Родионовна… Ты чего там ей такое сочинял?

— А-а… — муж улыбнулся в темноте. — Да просто я делал своих героев бестолковыми. Они все путали. Нарывались на неприятности. Попадали в дурацкое положение. Детям, да и вообще всем, очень нравится, когда не они, а кто-то другой глуп, как пробка, выглядит смешно… Кстати, о сказках! Слушай, Шахерезада Степановна… Расскажи-ка про ту свиданку в кинотеатре. Ну, когда ты с кандидатом в мужья кино смотрела.

— Чего вдруг? — искренне удивилась жена.

— Не знаю… Ведь потрясная же история! Помнишь, я тебе еще сказал, что это – тоже сюжет для небольшого рассказа.

— Ой, — не без удовольствия засомневалась жена, — уже столько раз рассказывала.

— У тебя эта сказка каждый раз обрастает новыми интимными подробностями.

— Не сказка. Быль.

— Ну, давай, давай…

— Ладно! Хорошо!

Жена тут же забыла, который теперь час. Повествование начала солидно, издалека.

— Мне было двадцать лет. Я была чертовски хороша. Как сейчас помню.

— Я тоже.

— Не перебивай. Ты позже на мою голову свалился. И вот он… Забыла, как же его звали? Андрей? Анатолий?.. Он пригласил меня в кино.

— Подожди. Напомни, как вы познакомились.

— Да как… Это наши мамочки постарались! У моей была навязчивая идея, что если меня еще год-два не сдать в эксплуатацию, то все, конец. И у подруги ее тот же диагноз. Паниковала, что сын в двадцать шесть лет не женат. Ну, они и объединились. Разыграли комедию…

Жена поудобнее примяла подушку. При этом успела отпихнуть мужа локтем.

— Однажды мать под каким-то предлогом потащила меня в ГУМ, — продолжила она. — И возле него – ну совершенно случайно! – мы встретились с этой ее подружкой. Они обе заохали, заахали… Стали ворковать, махать крыльями… И, представляешь, ее дом оказался совсем рядом! Она потащила нас пить чай. Заходим. А там — ну надо же! ну кто бы мог подумать! – ее сынок на кухне сидит. Починяет магнитофон.

— Подожди. Он что, не понравился тебе, что ли?

— Да нет. Почему же… Скорее, вызвал симпатию. Высокий. Видный. Не как некоторые.

— Ладно. Не отвлекайся.

— А ты не перебивай!

Жена вспомнила, на чем остановилась.

– Да!.. В общем, выпили мы. Чаю. Это была первая встреча. О! Я же самое главное забыла! В разговоре, совсем случайно опять, выяснилось, что жених он завидный: у него своя квартира есть! Представляешь? И на вторую встречу он меня уже в эту свою квартирку и пригласил. Ну, типа кофейку попить… Была какая-то коробка конфет. Джо Дассен. Шабада-лабуда… Ну, тут уж он глаза не прятал! Смотрел на меня таким, знаешь, чисто конкретным мужским взглядом.

— Знаю, — откликнулся муж.

— Но рук не распускал! Наверное, его удерживало то, что наши матери — подруги. Я все как следует успела оценить: и тактичность его, и квартиру. Осталась довольна. И быстренько засобиралась домой. Вот тут-то он и назначил мне то самое историческое свидание. В кинотеатре. Предложил в выходные пойти на «Афоню». Тогда это хит был.

— А где вы смотрели? В панорамном?

— Где? Подожди… Да! Точно! Там. В субботу пошли. Купили билеты. Потом еще в буфете лимонад попили. Сели. Смотрим комедию. Десять минут смотрим… Пятнадцать… И вдруг я начинаю чувствовать какой-то жуткий дискомфорт… какая-то странная паника началась… Я стала следить за собой, за ним. И все поняла.

Мы смеемся с ним — в разных местах!

Это же очень странно, глупо выглядит, когда человек вдруг начинает хохотать, а ты при этом смотришь на экран и не понимаешь, не видишь – чего же тут смешного?! Или когда сама засмеешься и уже на себе начинаешь чувствовать его недоуменный взгляд. Сечешь?.. У Данелии ведь юмор специфический.

— Ну да, да… — согласился муж. — А когда именно его ржачка тебя раздражала, в какой момент? Помнишь?

Жена задумалась.

— Когда? Вот пожалуй… когда Афоня с этой, ну, с Евгенией Симоновой, просыпается утром. Он же вечером пьяный был, да? Он же не помнит, что тут происходило, как она здесь очутилась. Не знает, не понимает, как ему себя с ней вести… Физиономия у него, конечно, глупая, растерянная. Но ему же при этом неловко! Стыдно! И Куравлев все это тонко, здорово играет… А мой сосед в этот самый момент вдруг начинает ржать!

— Угу, — кивнул муж, — а еще?

— А еще… в финале. Помнишь, Афоня танцует как-то странно, изломанно, нелепо. Как будто хочет стряхнуть с себя, вытряхнуть из себя что-то неприятное, непонятное, мешающее ему… Ведь ему не сладко в этот момент, да? Его тут как-то жалко даже, правда?.. А этот, рядом, опять начинает ржать!.. – Жена в сердцах пнула ногой одеяло. — В общем, я конца фильма, как спасения ждала. Нет, это ж надо, чтобы у людей до такой степени реакции не совпадали! А ведь всего час назад он был мне симпатичен! Я ведь по дурости могла увлечься им… Выйти за него…

— Да… поучительная сказка, — сказал муж.

Они молча лежали в темноте. Чирикал будильник.

— А после этого случая ты хоть раз его видела? – Спросил муж.

— О-о!.. Еще как видела! Это была вторая серия «Афони»! Это был цирк! – торжественно и интригующе объявила она.

— Ну, вот видишь: про цирк-то ты мне никогда не рассказывала.

— Да? Не может быть… Тогда слушай!

Примерно через полгода мы с подружкой пошли в кино. Опять, кстати, в панорамный. Стоим в длинной очереди. Треплемся. Вдруг я вспоминаю про этот случай с «Афоней» и – времени-то навалом! – начинаю его рассказывать. Мы смеемся, комментируем все это. Я еще, помню, под конец сострила, что надо издать закон: до свадьбы все люди обязаны ходить в кино, на комедию.

Ох, и изгалялась я тогда! Ну, точно, как Кармен!

Тут мы подходим к кассе. Подруга отсчитывает деньги. Просит у меня: дай еще рубль. Я достаю кошелек. Даю рубль. В этот момент кошелек падает. Под ноги соседям по очереди. Я наклоняюсь. Поднимаю его. Оборачиваюсь… И, как Кармен, получаю! За боль и слезы всех испанских мужиков.

Передо мной в полный рост стоит герой моего рассказа.

Держит под руку какую-то девушку. И я вдруг с ужасом понимаю, что все это время, пока продвигалась очередь, они шли следом за нами. И слушали мой рассказ. Все наши чудные остроты и комментарии.

Жена тяжко вздохнула.

— Он глядел на меня так… Знаешь, у него на лице было такое выражение… Ни в сказке сказать, ни пером описать! У меня, наверное, тоже. Потому что я подруге что-то пробурчала и – пулей! ракетой! — вылетела из кассы на улицу.

— Ни фига себе! – Изумленно присвистнул муж. – Да-а!.. Как говорил Машков: «Картина маслом»!

Оба замолчали, отчетливо представляя ту ситуацию.

Электрические часы высвечивали 2. 05. На столике у кровати чирикал маленький китайский будильник.

— Нет, ну до чего же я разборчивая была!.. – вдруг сказала жена. — Всё справки у кавалеров наводила: Фолкнера читал? Булгакова знает?.. Не знает?! Не читал?! Значит — дурак! Гершвина не слушал? Мрак!..

После небольшой паузы жена продолжила.

— Только один раз в жизни про все вопросы забыла. Когда с одним типом столкнулась… на свою голову. И про рост, и про юмор, и про Фолкнера с Гершвиным – про все забыла.

Муж улыбнулся в темноте.

— Что-то и я не припомню, чтобы тот тип спрашивал у тебя про Гайдара или Михалкова.

Жена возмущенно вскинулась:

— Да ты вообще!.. Ты хоть помнишь, как ты вел себя на первом свидании?!

— Непринужденно. Раскованно,- сказал муж.

Он чувствовал, знал, что жена тоже улыбается.

И вот — словно тумблер щелкнул. Словно дверь вышибло ветром. Плотину прорвало.

Они засмеялись. Взахлеб. Оба. Одновременно.