Ташкентские переводчики. часть 6. Арабки Багдада Разное

Пишет Фахим Ильясов.

Рассказывает Ефим Соломонович:

Её звали Имань ( Вера, — по русски), она работала в Министерстве Сельского Хозяйства Ирака, а точнее в одном из его Департаментов, расположенного на улице Каррада Шаркия в Багдаде, наш народ, всё переделывая на свой лад, вместо Каррада Шаркия, всегда произносил по простому, — Шарки, например, наши женщины рассказывали своим мужьям, — «Сегодня мы возили детей в торгпредовский бассейн купаться, а потом заехали в «Ороздибек» (сеть госмагов в Ираке) на Шарках, а вечером нам надо снова пойти на Шарки, там в клубе наших военных будут показывать новый фильм, его, только, вчера, последней лошадью( имелся в виду вчерашний рейс «Аэрофлота»), привезли из Москвы».

Имань была девушкой получившей образование в английском колледже,
а потом закончившая багдадский Университет, и тем не менее, Имань
говорившая по английски с приятным для слуха багдадским акцентом,
по поводу и без, вставляла в свою английскую речь, французские
слова, Имань всегда шутила, что она больше любит Париж чем Лондон,
поэтому и вставляет в свою речь французские словечки. Французскому
её обучала гувернантка из Парижа мадемуазель Анна-Мари, эта красивая
парижанка с сицилийскими корнями ненавидела багдадскую жару, и всё
мечтала уехать к себе в Париж, у матери Имань была квартира в
пригороде Парижа, доставшуюся ей наследство от отца, и она тоже
мечтала, после выхода мужа на пенсию, уехать с семьёй из Ирака,
насовсем, во Францию.
Имань, красивая, похожая чем -то на Нефертити, с профилем достойной
картины Верещагина, на худой конец портретиста Шилова.
Имань , сама не знала силу своего взгляда, стоило ей, только,
войти в офис, как мужчины начинали млеть и заикаться, а Имань, с
детской непосредственностью рассказывала, как она вчера на
«Мерседесе» ездила вечером есть мороженое с подругами в знаменитое
кафе «Мотта» на Мансуре.
В комнату, где сидела Имань, помимо неё, там работали ещё
четыре человека, вот в эту комнату и был направлен работать
переводчиком Зуфар Сухробов, худенький переводчик из Ташкента,
живущего в Ташкенте между ЦУМом и «Кафанчиком», то есть парком
имени Кафанова. Зуфар попал в Багдад, почти сразу после
командировки в Египет, и разговаривал по арабски на диалекте
докеров из Александрии, будучи в Египте, Зуфар вечера проводил в
портовом кафе за чашкой кофе, и там перенял этот неповторимый по
«красоте» (сравнимый, разве что, с лондонским «Кокни») диалект
арабского языка. Зуфар уверенно сел за стол, начал расспрашивать
сотрудников о своих обязанностях, в конце рабочего дня выяснилось,
что Зуфар, уже таки не женат, этим он явно повысил свои акции у
Афаф, пышненькой девушкой, родом из Киркука, но переехавшей,
после окончания Университета в городе Мосуле, в Багдад, по
национальности, Афаф, была курдом.
Имань не замечая Джефа( в Ташкенте, Зуфара все ребята звали Джефом)
рассеянно слушала своего шефа, Устаза Саида, маленького, но
властного мужчину, строившего всех подряд, невзирая на ранги,
единственно перед кем Устаз Саид быстро вставал и вытягивался во
фрунт, был руководитель советского контракта Виктор Сергеевич
Бурликов. Бурликов В.С. был фронтовиком , умница, большой
дипломат и профессионал в вопросах мелиорации, строительства
плотин, каналов, и т.д. Честно говоря, при входе Бурликова В.С. в
любой кабинет, тут же вставали и вытягивались как солдаты —
первогодки, не только, в Министерствах Ирака, но даже наши советники
из посольства СССР в Багдаде, а уж тех заставить уважать кого либо,
было очень трудно, они, мол, всё видели, всё знают, эдакая
вальяжность присутствовала в их движениях, в их взглядах и т.д.. Но
Бурликов В.С. даже не старался ими командовать, просто, харизма
исходящая от него покоряла всех, и наших людей, и иракцев.
Прошло несколько недель, Имань, день ото дня, становилась красивее и
красивее, кофточки и платья из Парижа вызывали восторг всего
министерства. Имань старалась задержаться после работы хотя бы на
полчаса, мотивируя это тем, что у неё много писанины, а всё дело
было в том, что её тянуло общаться с Джефом, они разговаривали о
последних фильмах, о книгах Франсуазы Саган, к своему стыду, Джеф,
ещё не читал ни одной книги этой писательницы, Джеф декламировал
Имань стихи арабских поэтов, они обсуждали модные новинки из журналов
«Vogue» and «Cosmopolitan». В честь какого — то праздника,
французское посольство устраивало приём, и Имань пригласила на этот
приём Джефа, а саму Имань пригласили туда из — за её мамы, так как
мама Имань, имела французское гражданство, да и гувернантка
Имань, Анна — Мари, тоже ведь была тоже француженкой.
На приёме молодые люди мило общались, их умело прикрывала Анна —
Мари, выдавая Джефа за своего бой — френда, Анна — Мари, сразу
догадалась, что красавица утонула в серых глазах Джефа, и его
обаятельная улыбка завершила это погружение. После приёма, мама
серьёзно разговаривала с Имань, и сказала ей, что этот русский
парень не имеет цели на ней жениться, а если он, даже и захочет
это сделать, то ему, не разрешат никогда этого сделать. Имань с
Джефом ничего не замечали, но так как всё было очень корректно, то им
всё прощалось, в Джефа были влюблены все девушки Министерства,
Джеф быстро освоил иракский диалект, и стал любимчиком
руководителя Департамента МИНСЕЛЬХОЗа Ирака, Устаза Саида. И
когда надо было ехать на переговоры, то переводчиком Устаз Саид,
всегда брал с собой Джефа. Один раз произошёл курьёз, Устаз Саид
взял на переговоры в посольство СССР в Ираке, Джефа, а в
Посольстве СССР, на переговорах переводчиком был один из
референтов посольства, недавний «мгимошник» , референт не знал,
естественно, терминов по ирригаци и поставках сельхозтехники, он
что — то там «мэкал и бэкал» по арабски, а всё было очень
просто, надо было произносить все технические термины на английском,
а бытовые термины, можно было произносить по арабски, но
«мгимошник», видать был из новеньких, и поэтому ещё не освоился с
терминами. Не было в арабском языке своих терминов по
сельхоззапчастям, все названия, практически, были на английском.
Джеф, как опытный переводчик, всё это знал, и выручал бедного
референта. Устаз Саид был доволен Джефом, ведь его переводчик
утёр посольского толмача.
Переговоры были очень простыми, в посольстве СССР , в
присутствии Чрезвычайного и Полномочного посла СССР в Ираке, тов.
Барковского В.Д., руководителей Аппарата Советника, руководителя
контракта Бурликова В.С. и других лиц, согласовывались небольшие
технические детали, замена одной группы деталей на другие, сроки
подписания контракта, сроки поездки в Москву иракской
правительственной делегации, к-во иракцев направляемых в Москву, и
т.д., и т.п…
После переговоров, Устаз Саид, пригласил Джефа к себе домой на
обед, во время которого выяснилось, что Имань, оказывается родная
племянница Устаза Саида, и если он, Джеф, имеет серьёзные
намерения, то Устаз Саид будет ходатайствовать за Джефа, перед
своим братом, отцом Имань. Джеф обещал подумать, прошло несколько
дней, Имань не появлялась на работе, все девушки в комнате
поглядывали на Джефа, Джеф был очень серьёзен, с ним уже
поговорили товарищи из «неуловимых наших», и через несколько дней
Джефа перевели на работу в город Басру.. Так как переживал разлуку с
Имань Джеф, ни одному из героев Шекспира, и не снилось. Самое
главное, что Джеф сделал Имань предложение, Имань дала своё
согласие, но у Имань тоже были свои проблемы, мама Имань, была
категорически против брака с русским парнем, так они называли всех
советских людей. Отец Имань, и её дядя, Устаз Саид, как,
только, не уговаривали маму Имань, дать своё согласие, но мама
упёрлась, и ни в какую, а ещё говорят, что в арабских семьях
женщины не имеют права голоса, Джеф уже пробыл больше года в Ираке,
и за последние несколько дней, он не видя Имань, похудел и почернел,
даже «Джони Уокер» по вечерам, не помогало ему заглушить тоску и
печаль.
В это время, в Басру должны были приехать из Багдада,
представители «Проммашэкспорта»(рыболовецкие сейнеры и торговые
корабли, базирующие в зарубежных портах, относятся к
«Проммашэкспорту») ГКЭС, Москва. Представителем «Проммашэкспорта»
в Багдаде был в то время Триполитов,( москвич) переводчиком был
Вова Хитрый( москвич, по фамилии Хитрый), а инженером Валера Тот,
ужгородский венгр, но живший давно уже в Москве. Они должны были
приехать в Басру из Багдада, поездом, но что — то там случилось, и
приехал один Триполитов, на вокзале в Басре, их встречал Джеф, он
не знал никого из них, и встретив, рано утром, на вокзале города
Басра товарища Триполитова, Джеф, с глубокого похмелья, глядя в
список произнёс, а это ТОТ, ХИТРЫЙ, ТРИППОЛИТОВ. У Джефа это
получилось так, как будто он задавл вопрос, — » А, это, тот
хитрый Триполитов» ? Джеф не знал, что приехал один Триполитов, но
Триполитов оценил юмор, и судьба Джефа была решена, его перевели на
работу в «Проммашэкспорт», в кувейтское отделение, ему срочно
сделали кувейтскую визу, посадили на рыболовецкий сейнер, и
походив пару месяцев по морям, сейнер причалил в Кувейтском порту
«Шувейха», и в Кувейте, уставший, за эти пару морских месяцев, от морской качки,
макаронов по флотски и буйных ласк поварихи Зины из Полтавы,
наш Джеф проработал ещё два года, время от времени тоскуя по
Имань, звоня ей, но в доме которой никто не брал трубку, номер
домашнего телефона сменила мама Имань, сразу после отъезда Джефа в
Басру.
После работы в Кувейте, Джеф вернулся домой, снова было
засобирался на Ближний Восток, но ему намекнули, мол, надо сперва
жениться парень, а уж потом можно и начинать оформление, прошло
ещё некоторое время, которое как известно лечит всё, не забывая
никогда Имань, Джеф, тем не менее встретил чернобровую девушку
Данохон, повстречавшись с ней несколько недель, они сыграли
свадьбу. Всё вроде бы хорошо, у Джефа и Дано есть сын, он живёт
во Флориде, очень скучает по маме и папе, Джеф помогает своему сыну
как может, сын у них, учится в США, получает второе образование, но
иногда, во время золотой ташкентской осени, на Джефа нападает
смертельная тоска, он уезжает на это время из Ташкента. Наша
ташкентская осень, особенно месяц сентябрь, удивительно напоминает
месяц октябрь в Багдаде, все фрукты созрели, вот, только,
разве что, в Ташкенте нет цитрусовых и фиников, в отличие от
Ирака, но не это самое главное, а главное то, что и в Ташкенте, и
в Багдаде, так же прохладно вечерами, но днём, ты удивительно
хорошо себя чувствуешь, всё радует в этот месяц человека в Ташкенте,
но Джеф не может находиться в сентябре в Ташкенте, он начинает
вспоминать свои прогулки по Багдаду со своей Имань, багдадские
кафешки на берегу Тигра, где они сидели вечерами, прогулки по
Рашиду стрит,
и самое главное бездонные глаза Имань, смотревшие на Джефа
страстно, с любовью и надеждой, её губы, шептающие ему признание
в любви. В сентябре, особенно во второй её половине, Джефа
начнает трясти от воспоминаний об Имань. В сентябре Джеф всегда
уезжает из Ташкента в Москву, к приятелям — «бойцам» из
«Проммашэкспорта», которые были в курсе его бесплодных звонков в
Багдад, и которые даже организовали секретную поездку Джефа из
Кувейта в Багдад, вопреки распоряжению нашего посольства, но
было уже поздно, Имань выдали замуж.

Когда я снова, в двухтысячных годах, работал в Ираке, я по просьбе
Джефа поинтересовался судьбой Имань, но никто ничего не знал об их
семье.
Потом, начиная с где — то с 2005 года, мне приходится время от
времени работать в Кувейте, И в где в 2006 году, я там встретил
Анну — Мари, она открыла несколько магазинов в Кувейте, вышла
замуж за араба, но потом развелась, и её первый вопрос ко мне был
такой, — » Свободен ли наш Джеф сейчас, он ей тоже запал в душу».
Анна — Мари рассказала мне, что в 1991 году, семья Имань
переехала на ПМЖ во Францию, саму Имань вместе с мужем,
отправили туда же жить, сразу после свадьбы. Имань счастлива в
браке, у неё двое детей, они уже большие, но сама Имань, по
прежнему красива, обаятельна, и часто вспоминает Джефа, отец
Имань, а также её дядя Устаз Саид, умерли , к сожалению умерла и
мама Имань.
Выяснилось, почему мама Имань была категорически против брака с
русским парнем Зафаром, так как она знает, что такое СССР, ведь её
мама была дочерью русской белоэмигрантки, вышедшей замуж за
француза с арабскими корнями, и она рассказала много страшных историй
из жизни советских людей, о том как убили в России её бабушку, я
послушал истории о «Гулаге», о том как родители матери Имань
жили в Париже, с надеждой на возвращение в Россию, но увы, ничего
не сбылось, и у мамы Имань, навсегда остался неистребимый страх
перед Советской властью. На мой вопрос а почему Имань не
знала, что её мама наполовину русская, Анна — Мари ответила, что
об этом никто , кроме отца Имань не знал, даже дядя Саид, и тот
узнал, уже потом, и имя Имань ей дала мать, так как бабушку мамы
Имань, убитую большевиками, звали Вера (по арабски Имань).

Вот такая история случилась с моим другом Джефом, когда я рассказал
ему о судьбе этой семьи, то он был в шоке.
Джеф до сих пор вспоминает Имань, прошло двадцать семь лет, но
пожар любви к Имань никак не гасится в его душе, я ему дал телефон
Анна — Мари в Кувейте, и он иногда звонит ей, но чаще она ему.
Я видел Анну — Мари в феврале сего года, она слегка располнела,
но её французский шарм и юмор, только, добавляют её красоте
новые оттенки, те оттенки,которые мы не замечали по молодости, и ведь никогда не
скажешь, что Анне — Мари уже за пятьдесят, я ей напомнил о том, как
она мечтала уехать от багдадской жары, а судьба распорядилась иначе,
она больше тридцати лет живёт на Ближнем Востоке, Анна — Мари
говорит, что в Париже ей конечно всегда уютно и хорошо, но уже
через месяц пребывания во Франции, она начинала тосковать, раньше
она скучала по Багдаду, а ныне по Кувейту, ведь Кувейт это
бывшая территория Ирака, а столица Кувейта , город Эль Кувейт,
напоминает Багдад, и разговорная речь в Кувейте одинаковая с
Ираком. Да и не было в арабском языке слова Кувейт, это
британцы, действуя по принципу разделяй и властвуй, поделили Ирак,
Саудовскую Аравию, Йорданию и Палестину на карте по квадратным
секторам, и у каждого сектора была своя буква, под английскими
буквами » K and W» на юге Ирака располагались несколько
рыбацких посёлков на берегу Персидского Залива, вот эти две
английские буквы, и стали названием государству Кувейт.