Россияне в Узбекистане. Керенские История Ташкентцы

Непредсказуемая судьба уготовила мне захватывающее дело, настоящее расследование. Целью его стали поиски следов семьи, прибывшей в Ташкент сто лет назад, прожившей в городе около сорока лет, внесшей заметный вклад в историю, но, казалось бы, после октября 1917 г., навсегда исчезнувшей из ее анналов – из-за фами­лии. Профессор Владимир Анатольевич Нильсен, работавший на кафедре истории архитектуры Политехнического института, попутно рассказал о том, что его дед, дат­ский инженер Нильс Нильсен, прибыл в Россию в конце XIX века на строительство телеграфной линии Ташкент – Иркутск и остался жить в этом благодат­ном краю. Неожиданно Нильсен спросил: «Вам известно, что у нас на старом Боткинском кладбище похоронена старшая сестра Керенского – Надежда?»

Фото отсюда

Владимир Анатольевич нарисовал схему расположения могил и заодно рассказал немного о Надежде Федоровне. Она была женой знаменитого Туркестанского архитектора Георгия Михайловича Сваричевского. В Ташкенте и сейчас стоят прекрасные дома, построенные по его проектам: здание Вестминстерского университета, бывшее Мариинское училище и мно­гие другие. Им проектировались все вокзалы и пристанционные сооружения на железнодорожной линии Ташкент – Оренбург. Здание нынешнего посольства Великобритании – это дом    Г. М. Сваричевского.

Назавтра же мы вдвоем с товарищем явились на кладбище, но могилы так и не нашли. Лишь любезное личное содействие В. А. Нильсена избавило нас от разочарования. На расстоянии метров 20 вглубь от центральной аллеи, за невысо­кой старинной чугунной оградой, стоял большой двухметровый крест черного мрамора с выбитой золотом надписью: «Надежда Федоровна Сварчевская (по­чему-то с пропущенным «и») 16.08.1875 – 26.04.1911». Внутри ограды находилось еще несколько могил и среди них рядом стояли два больших чугунных креста без надписей, которым тогда я не придал значения.

В описи фонда № 47 инспекции училищ под № 2551 значится дело «О назначении Ф. М. Керенского главным инспектором училищ». В ту пору ему шел сорок первый год – и за плечами он имел отличную профессиональную подготовку. Окончил Пензенскую духовную семи­нарию, отслужив два года учителем, поступил в Казанский Императорский уни­верситет на историко-филологический факультет. По окончании курса препода­вал русскую словесность в Казанской 1-й мужской гимназии, педагогику в Казан­ской Мариинской женской гимназии и Казанском Родионовском институте. Уже будучи опытным преподавателем словесности и классным наставником, по со­бственному прошению, он сдает экзамены на звание преподавателя латинского языка. В 1874 году награжден орденом Св. Станислава 2-й степени. Затем утвер­жден директором Вятской гимназии, где служит до 1879 года, получив за это время орден Св. Анны 2-й степени и чин коллежского советника, а в 1879 году «перемещен» директором в Симбирскую гимназию. Еще будучи в Казани, Федор Михайлович вступил в брак с Надеждой Алек­сандровной, урожденной Адлер. В 1875 году в семье Керен­ских появился первый ребенок, дочь – Надежда. А затем каждые два года любящая супруга дарила счастливому отцу дочерей – Елену, Анну, и уже в Сим­бирске, где семья Керенских проведет ровно 10 лет, у них появятся два дол­гожданных сына – Александр и Федор. За годы службы в Симбирске Ф. М. Керенский получает орден Св. Владими­ра 4-й степени и высокие государственные чины: сначала статского, а затем действительного статского советника, т.е. «штатского генерала». Теперь большая семья отправилась в неведомый Туркестан.

Туркестанский край станет вершиной карьеры Федора Михайловича. Он прослужит здесь свыше двух десятилетий – до 1910 года. При главном инспекто­ре Керенском только в одном Ташкенте откроется свыше 30 новых учебных заведений – и среди них пятая и шестая русско-туземные школы, училище для мальчиков – бухарских евреев.

1905 год вошел в историю как год великих потрясений, год первой русской революции. Выдался он тяжелым и для семьи Керенских. В начале мая умирает мать, одно время – председательница Туркестанского благотворительного общест­ва. Старший сын арестован. 13 декабря 1905 года у А. Ф. Керенского был произведен обыск и сам он подвергается аресту в связи с ликвидацией боевой дружины… Между тем семью Керенских ждут новые тяжелые испытания. В июне 1909 года Ф. М. Керенский пишет рапорт на имя генерал-губернатора о тяжелом состоянии здоровья, которое с каждым годом ухудшалось. И не в последнюю очередь потому, что служба Федора Михайловича не ограничивалась только рамками педагогики и просветительства. Помимо должности мирового судьи, о диапазоне его деятельности можно судить, прочитав хотя бы письмо зам. председателя С.-Петербургской постоянной центральной сейсмической ко­миссии Императорской Академии Наук: «Его Превосходительству г-ну Главному Инспектору Училищ Туркестанского края Ф. М. Керенскому. Астрофизик Таш­кентской обсерватории И. И. Сикора донес сейсмической комиссии, что благода­ря просвещенному содействию со стороны Вашего Превосходительства ему удалось устроить правильную сейсмическую станцию при гимназии в г. Вер­ном…» Далее выражается благодарность и просьба «принять станцию под осо­бое покровительство». Недаром за годы службы, а лучше сказать служения, в Туркестанском крае к наградам Федора Михайловича прибавились ордена Св. Анны 1, 2 и 3-й степе­ни; Св. Владимира 3-й степени; Св. Станислава 1-й степени; медали «За первую всеобщую перепись населения Российской империи», «В память царствования императора Александра III» и бухарский орден «Золотая звезда I степени», полученный от эмира…

Вскоре Ф. М. Керенский подает прошение об отставке. 10 августа 1910 года отставка принимается генерал-гу­бернатором А. В. Самсоновым. В 1911 году семью Керенских постигает второй, после смерти матери, удар: в тридцатипятилетнем – цветущем возрасте, умирает стар­шая дочь Надежда Федоровна. А спустя год с небольшим, новый главный инспек­тор училищ – Аркадий Александрович Соловьев, кстати, также выпускник Казан­ского университета, пишет: «Его Высокопревосходительству А. В. Самсонову… 8 июня в гор. С-Петербурге скончался после тяжелой и продолжительной болез­ни бывший Главный инспектор училищ Туркестанского края Федор Михайлович Керенский». О панихи­де сообщили 3 июня 1912 года «Туркестанские ведомости». Словно злой рок начинает преследовать семью Керенских. Еще через год из Петербурга в Ташкент приходит письмо департамента общих дел по пенсионно­му обеспечению, датированное 9 мая 1913 года: «Вследствие отзыва от 30 января сего года уведомляю Ваше Превосходительство, что совершеннолетней, неизле­чимо больной дочери бывшего Главного инспектора училищ, Керенского, круглой сироте Елене Керенской… назначена мной пенсия в размере одной четвертой части оклада пенсии отца (3000 рублей), именно по 750 рублей…» А до того средняя сестра, также с Золотой медалью, окончила Ташкентскую женскую гимназию, трудилась там в качестве классной надзирательницы, затем поступила в Петербургский женский медицинский институт…

Проживая в столице России – Петербурге, Александр Федорович, судя по всему, не забывал ставший родным Туркестанский край. Тут глубоко личное, биографическое, тесно сплеталось с политическими устремлениями реформато­ра. Не случайно присяжный поверенный Керенский провел несколько громких процессов и в городах края. Вспоминает Н. П. Архангельский в своей неопубликованной рукописи «На­чало карьеры Керенского»: «Одним из проявлений российской реакции был в 1910 году судебный процесс по «делам» туркестанской организации эсеров, подобранным охранкой за 1905–1907 гг. Процесс проводился в специальной судебной сессии в городе Скобелеве (ныне Фергана) – в одном из тихих област­ных центров Туркестанского края. Основным защитником выступил А. Ф. Керен­ский. Поездка на суд в Скобелев из столичной адвокатуры именно А. Ф. Керен­ского отражала его связи с эсерами и с Туркестанским краем. Процесс прошел благополучно в том смысле, что не было смертных приговоров. После этого процесса адвокатское «имя» А. Ф. Керенского стало расти». А в 1912 году Александр Федорович стал заметной фигурой в двух судебных делах, прогремевших не только на всю Россию, но и на весь мир, поднявших популярность А. Ф. Керенского и во многом, несомненно, способствовавших избранию его в IV Государственную Думу в ноябре того же года. В одном из них, уголовно-политическом «Деле 55-ти», слушавшемся в Таш­кенте, он участвовал в качестве защитника. В другом, вошедшем в историю под названием «Ленский расстрел» – расстреле демонстрации рабочих в далеком сибирском городке Бодайбо, – в качестве члена комиссии.

Судьба Александра Федоровича Керенского известна. А вот последний документ, имеющий отношение к Федору Федоровичу, который удалось обнаружить, датирован 30 ноября 1918 года. К этому времени он еще исполняет обязанности прокурора Ташкентской судебной палаты – высшая ступень в краевой иерархии. С 1 января 1919 года уже появляются революционные трибуналы, ВЧК и т. д., и след честного служителя закона (судя по тем же материалам) исчезает. О судьбе млад­шего брата – бывшего ташкентского прокурора Ф. Ф. Керенского я узнал через одного из потомков Сваричевских – Виктора. Жена Федора Федоровича – Нина Алексеевна, по семейному преданию, рассказывала, как спустя примерно год после октябрьского переворота Федор Федорович внезапно исчез – ушел утром из дома и не вернулся. Прождав сутки, Нина Алексеевна бросилась на поиски. Следы привели в ЧК, где ей со­общили, что Ф. Ф. Керенский расстрелян. Но тело выдать отказались. Вот почему эта смерть, одна из множества подобных в те годы, нигде не зарегистрирована… За одну ночь Нина Алексеевна поседела. У них с Федором Федоровичем была дочь, страдавшая туберкулезом, вместе с которой они, спустя два месяца, уехали из Ташкента в Ялту, и следы их потерялись.

Виктор рассказал мне еще об одном загадочном факте. В течение многих лет, что он посещает могилы близких, в фамильной ограде, эпизодически, но именно около двух черных крестов без надписей, появляются цветы, «Может быть, тебе это для чего-нибудь пригодится», – добавил он. Может быть, ибо я намерен продолжать поиски – и в этом направлении, и о деятельности семьи в крае вообще. Не знаю, как в дальнейшем, но сейчас этот факт навел меня на размышле­ния: ведь тот, кто кладет цветы, знает, кому именно они предназначены. А значит, семья не исчезла бесследно: пока жива память хоть одного человека, надежда узнать всю правду о забытой семье, о туркестанском, столь плодотвор­ном, периоде ее жизни – не потеряна.

Литература:
Данилов Е. — Исчезнувшая семья. Керенские в Туркестане. – Звезда Востока. № 9, 1996.