Рузы Чарыев. Часть вторая Искусство Ташкентцы

УСТОЗ

Он жив и всегда со мной!
Хотя с того дня, как он покинул нас, прошел ровно год, но мне никак не верится, что Чарыева нет.
— И не надо верить! – говорят друзья. Они правы.
Не надо верить!
А мне все кажется, что вот сейчас он вновь постучится в калитку моего дома:
— Открывай, это я – Рузы!
И дом опять наполнится звонким смехом и радостью.

…Я познакомился с ним осенью 1970 года, когда только поступил на журфак. Помню, как первый раз пришел в мастерскую с его земляками – сурхандарьинцами Нодиром Норматовым, Эркином Агзамовым и Усманом Азимовым. Тогда он дал каждому из нас в руки по альбому с репродукциями античных памятников. Мы быстро пролистали их и отложили в сторону.

Журавли летят в Пашкурт 2007. Так назвал портрет Рузы Чарыева и Рустама Шагаева художник Евгений Мельников

А он помолчал минуту и тихо сказал: «Знаете, ребята, я могу изучать эти книги ночами…»
Тогда эти слова поразили меня, я понял, что Рузы – человек со своим неведомым, удивительным миром. Я стал часто бывать у него. Снимал его с разных ракурсов: когда он писал портреты стариков и дорогую природу, дары земли и городские пейзажи. С ним мы побывали в разрушенном землетрясением Газли и в Санкт-Петербурге, где двадцать лет назад он открывал свою персональную выставку. Чарыев был первым узбекским художником, «прорубившим окно» в северную столицу России.
С этим городом его связывали счастливые воспоминания. Студенческий билет Академии художеств, где он учился, позволял бесплатно посещать музеи города. И однажды в Эрмитаже он приметил девушку, которая зачарованно смотрела на полотно Матисса. Она целый час наслаждалась изображенным художником стремительным хороводом, а Рузы в это время любовался ею. Потом он признавался, что в ту первую встречу сразу понял, что она станет его женой.

Осень в Ферганской долине. 1966 г.

Марина Разумовская была студенткой архитектурного факультета той же Академии. Внучка знаменитого живописца сразу увидела в Рузы незаурядную личность, поверила в его талант и посвятила ему свою жизнь.
В городе на Неве Чарыев получил блестящее художественное образование. Но жаркое солнце, сама земля узбекская звали его на Родину. С Мариной он едет в места, где прошло его детство. В Сайробе Рузы показывает ей многовековую чинару, в дупле которой размещалась небольшая школа, а в Байсуне они наблюдали, как вышивальщицы в узорах своих тюбетеек любовно изображали краски окружающей природы.

Портрет Имон-бобо

В эти годы Чарыев активно работает, много экспериментирует. Он активно поддерживает идею замечательного художника Чингиза Ахмарова о том, что узбекские художники должны отойти от традиций европейской школы и вернуться к своим истокам. Благодаря во многом именно Чингиз-ака возродилась восточная миниатюра, замечательная школа Камолиддина Бехзода. В ту эпоху диктата чиновников от искусства это была очень смелая мысль.
Для меня встречи и поездки с Рузы-ака стали хорошей школой. Я был счастлив, что стал его шогирдом – учеником. Люди удивлялись: «Почему ты его называешь «устоз»? Ведь он – художник, а ты – журналист…» Но я всегда повторял: «Чарыев – мой устоз! Мой духовный учитель».
Бывая у него, я исподволь наблюдал, как он строит композицию, как подбирает цвета. Он считал, что самое главное для художника – умение сохранить детскую чистоту восприятия, свежесть взгляда. Это были уроки постижения мастерства.

В агентстве я придумывал всевозможные рубрики: «В мастерской художника», «Новости культуры», «Из дальних странствий возвратясь» и каждый месяц обязательно публиковал о Рузы то зарисовку, то репортаж. В моем архиве скопилось тысячи фотографий художника.
Он был удивительно добрый и обаятельный человек, легко находил общий язык с любым человеком. В Милане и Ханое, в Осло и Анкаре. В его мастерской бывали выдающиеся люди современности. Были здесь итальянский художник Ренато Гуттузо и дагестанский поэт Расул Гамзатов. Тогда на листке бумаги Гуттузо набросал профиль Чарыева, который и сейчас бережно хранится в мастерской.
А к приходу Гамзатова Рузы приготовил громадный холст – два на два метра. Его отговаривали: у гостя всего сорок минут – напишешь в другой раз…

— Другого раза не будет! – Чарыев засучил рукава, отложил в сторону кисти и стал накладывать краски на холст прямо из тюбиков. Он растирал их тыльной стороной руки. На глазах рождался огромный – на все полотно – портрет: высокий лоб и белые, как лунь, волосы, орлиный нос и хитро прищуренные глаза. Рузы весь перепачкался в краске, но уложился в регламент времени!
Увидев портрет, гость и его окружение были в восторге. Вот тогда ему и дали поэтическое название – «Гомер ХХ века». Сейчас этот холст, написанный за один короткий сеанс, хранится в Государственном музее искусств Узбекистана.
Творить было дано Чарыеву от Бога! Это надо было видеть, когда он работал с горящим взором, весь в едином порыве!
Он любил говорить: «Щедрый человек обязательно будет богатым!» Мог подарить свой шедевр, отдать нуждающемуся последнее. И именно эти дела оставили добрую память.
В большом коридоре дома, где находились мастерские художников, он вывешивал свои холсты.
— Рузы-ака, ведь украдут! – отговаривали его.
— Пускай крадут! – шутил он. – Значит, людям нравятся мои картины!

Каждая написанная работа была для него как родной ребенок. И самым большим счастьем он считал, когда люди радовались его творчеству. Со стороны виднее. Прошел год, как его нет, и все больше убеждаешься, что Чарыев – целое явление в изобразительном искусстве нашей страны. Его работы украшают многие крупнейшие музеи мира, частные коллекции. Но, по-моему, не менее важно, что он сделал – это открыл в нашей стране четырнадцать картинных галерей. В сурхандарьинской глубинке – Пашкурте и на самом южном рубеже нашей Родины – в Термезе, в кашкадарьинском поселке гидроэнергетиков Мираки и в самом сердце Ферганской долины – Куве. И что удивительно – это доброе начинание поддержали многие его коллеги и ученики – Нигмат Кузыбаев и Владимир Бурмакин, Баходыр Джалалов и Джавлон Умарбеков.

У меня дома. Чарыевский зал

«Пускай люди познают прекрасное»,

Он никогда не думал о богатстве, не гонялся за деньгами, он всегда поклонялся одной музе – искусству.
Поэтому художник Рузы Чарыев с нами всегда!

Опубликовано в газете «Народное слова», 18 февраля 2005 года, автор Рустам Шагаев.