Михаил Николаевич Фёдоров Ташкентцы

Борис Пономарев

Не так давно я обнаружил в Интернете сообщение о том, что в Германии скончался выдающийся археолог, специалист по восточной нумизматике, доктор исторических наук, профессор Михаил Николаевич Федоров.

Это школьные друзья (слева направо): Саша Пятаев, с которым я просидел за одной партой все 10 лет учебы в школе №50, Миша Федоров, о котором идет речь в данном повествовании, и я.

Я сразу понял, что просто обязан отреагировать на это чрезвычайно печальное для меня известие. Дело в том, что еще со школьных лет меня с Мишей связывали очень теплые приятельские отношения (мы оба учились в одной и той же ташкентской школе №50, и он сам, учившийся на класс старше меня, в начале пятидесятых годов подошел ко мне и протянул руку для знакомства), поэтому я решил написать представленное ниже повествование, посвященное целиком и полностью именно ему, для того, чтобы подчеркнуть всю сложность изгибов и поворотов Мишиной судьбы, силу его духа, степень талантливости и мощи накопленных им знаний.

Обычно о людях говорят, что они достигли своих высот благодаря чему-то или вопреки чему-то. Про Мишу я могу сказать, что вся его жизнь представляла собой очень трудное восхождение с преодолением бесчисленного количества препятствий, и совершить такой подвиг он сумел исключительно благодаря своим талантам и беспрецедентному упорству.
Его папа погиб на фронте во время Великой Отечественной войны, поэтому маме досталась очень тяжелая ноша. Она работала машинисткой в УзТАГе (Телеграфном агентстве УзССР), получала чрезвычайно мизерную зарплату. Жили они вдвоем в малюсенькой комнатке в коммунальной квартире на улице Лермонтова, рядом с Алайским базаром. После того, как Миша поступил учиться в САГУ (Среднеазиатский государственный университет) на кафедру археологии исторического факультета, жизнь, вроде бы, стала налаживаться.

Неоднократные поездки в город Самарканд с целью участия в археологических раскопках на городище Афрасиаб под руководством своих учителей, супругов-академиков Галины Анатольевны Пугаченковой и Михаила Евгеньевича Массона, принесли свои плоды. Его способности и немалое рвение были замечены, и он стал любимым учеником у этих замечательных людей. Мало того, в студенческие годы он сумел самостоятельно овладеть фарси и английским языком, а впоследствии он довел эти знания до совершенства.
Но жизнь затем начала показывать ему, что у нее имеются и негативные стороны.

Прежде всего, это проявилось на личном фронте. Его вдруг угораздило влюбиться в девушку, жившую по соседству, примерно в ста метрах от его дома. Они были знакомы давно, но все случилось так, как пелось в одной из очень популярных песен того периода: … мы жили по соседству, встречались просто так, любовь проснулась в сердце, сама не знаю, как! Ухаживал он за ней очень недолго. Вскоре они поженились, и стали жить в одной квартире с ее родителями.

Однажды (на тринадцатый день после регистрации брака!) я решил их навестить. Дверь открыл тесть Миши, у которого было очень расстроенное выражение лица. Я спросил его, что случилось? Он ответил, что молодые супруги сильно ссорятся с самого утра. Вдруг дверь комнаты молодоженов резко распахнулась, и оттуда выскочила жена Миши с воплем: «Он зарезался!». Я заскочил в эту комнату и увидел Мишу, лежавшего на полу с совершенно белым лицом. Рядом с ним валялся чустский нож, которым он всегда очень гордился (самые лучшие национальные ножи в Узбекистане изготовлялись умельцами именно в городе Чусте). Я отбросил ногой этот нож в угол комнаты, так как испугался, что его жена, будучи в состоянии аффекта, может повторить такой поступок. Затем немедленно позвонил в «Скорую помощь». Машина с врачом, к счастью, приехала невероятно быстро, врач Мишу осмотрел, сказал, что ничего страшного не случилось, так как порез неглубокий. Затем сказал Мише, чтобы он поднялся с пола и самостоятельно спустился со второго этажа вниз. Тот поднялся, с моей помощью спустился вниз и сел в машину. Я поехал в больницу вместе с ними. Наутро я приехал его навестить, но там мне сказали, что он находится в реанимации при смерти, так как нож пробил насквозь левое легкое, и его с большим трудом удалось спасти во время очень удачно проведенной операции. В конце концов, все завершилось для него вполне благополучно, но восстановить семейное счастье не удалось. Детей у них не было, и брак был расторгнут по обоюдному согласию. На этом беды Миши не закончились. Он, казалось бы, обладал удивительной способностью притягивать к себе черные полосы судьбы.

Когда Миша в 1959-м году окончил САГУ, то по распределению получил направление на работу в Институт археологии Академии наук УзССР, в котором, несмотря на блестящие рекомендации со стороны Пугаченковой и Массона, его приняли, насколько я помню, на должность лаборанта с микроскопическим окладом в 550 рублей (после деноминации рубля, состоявшейся в 1961-м году, эта сумма автоматически превратилась в 55 рублей). Он очень страдал от хронического безденежья, тем более, что вскоре вторично женился. У него родилась дочь, которая впоследствии окончила ТашМИ (Ташкентский медицинский институт) и стала хирургом. Этот брак тоже распался. Очень может быть, что причиной стала слишком маленькая его зарплата. Материальное положение Миши улучшилось только после того, как он в 1968-м году защитил кандидатскую диссертацию.

Тем не менее, когда его в 1970-м году пригласили на должность старшего преподавателя кафедры археологии и этнографии Киргизского государственного университета в городе Фрунзе, он немедленно согласился, и переехал туда. Именно там Миша сумел развернуться на полную мощность. Стал доцентом, затем — профессором, заведующим кафедрой и, наконец, доктором исторических наук. Читал лекции по восточной нумизматике, археологии и средневековой истории Средней Азии. Ездил в зарубежные страны по приглашению университетов, где читал аналогичные лекции на английском языке. Женился в третий раз, в результате чего в его семье родился сын. Он написал большое количество научных трудов.
Но еще в молодости Миша начал писать художественные произведения на исторические темы. В тот период времени его почерк можно было смело назвать врачебным, так как написанное его рукой могли легко разобрать только близкие друзья. Посторонние люди с удовольствием воспользовались бы знаменитой шифровальной машиной «Энигма» для дешифровки написанных им текстов. Но всех людей, читавших его научные и художественные тексты, всегда восхищала идеальная грамотность, в основе которой была огромная степень начитанности.

Его писательские способности и возможности высоко оценил известный писатель Сергей Петрович Бородин, написавший много исторических романов, в том числе знаменитую эпопею «Звезды над Самаркандом». Один из написанных Мишей романов, а именно «Гулямы», был издан в виде двухтомника в Польше на польском языке .
Я с ним встречался всякий раз, когда бывал во Фрунзе. В 1988-м году наша встреча состоялась по очень печальному для нас обоих поводу, так как мы участвовали в похоронах нашего общего близкого друга Гути Рудзянского, жителя Фрунзе.

Ситуация у Миши резко ухудшилась после распада СССР. Начавшаяся в Киргизии политическая турбулентность, сильно повлиявшая и на его жизнь, заставила Мишу задуматься о выезде на ПМЖ (постоянное место жительства) в ФРГ, где он неоднократно до этого бывал.
Миша отправился в немецкое посольство и попросил оформить ему и его семье документы для выезда в Германию на ПМЖ. В этом посольстве Мишу хорошо знали, так как ему там неоднократно вручались приглашения от немецких университетов с просьбами прочесть в них лекции, а затем оформляли ему въездные визы. Мишину просьбу положительно удовлетворили очень быстро.

Последний раз я увиделся с ним в середине 90-х годов, когда он, перед выездом в Германию, приехал в Ташкент для того, чтобы попрощаться с дочерью. Он не забыл и про меня, пришел ко мне вместе со своим сыном, чтобы попрощаться со мной.
Насколько я знаю, в ФРГ он работал В Тюбингенском университете в Мангейме.