Собор Святейшего Сердца Иисуса в Ташкенте, архитектурное сооружение удивительное во всех отношениях История

Александр Махнёв.
Исторический очерк. Журнальный вариант опубликован в журнале Дружба Народов, номер 8, 2024.

Месяцев пять тому, а, пожалуй, и больше, задумал я написать что-то о ташкентском «польском» костёле. Уже не припомню что послужило триггером к этому предприятию, кажется разговор с кем-то на тему. И я почему-то увлёкся. Кто бы мог подумать, что это столько времени займёт.

И вот значит приступив к теме, начал, как водится, с интернета. Перелопатив немало, с некоторым удивлением обнаружил, что кроме рекламно-туристических текстов под буклеты, в инете очень немного по настоящему интересной информации.

Подключив свои связи и знакомства, я всё же вышел — сперва на органного мастера Юрия Владимировича Зотова, там на архитектора Сергея Сергеевича Адамова, инженера-конструктора и большого энтузиаста восстановления костёла, Александра Викторовича Пономарёва.
Те, так ли иначе, подсказали мне где искать. Как-то дело пошло.

Много чего перечитал и пересмотрел — и по истории строительства, и позднейшего восстановления храма. И про некоторые события, связанные с темой попутно.

И захотелось мне написать нечто не католическое, и не историческое, а скорее и больше, светское и увлекательное. Хоть и основанное на реальных событиях, но всё же больше литературное. Для нас- обычных обывателей.

Кроме того, я хотел рассказать и о возможно большем количестве персоналий как-то к костёлу причастных.

«Польский» костёл несомненно одно из самых замечательных зданий Ташкента. Тем более странно почему о нём до сих пор не написано чего-то, хоть отчасти, соответствующего, масштабам этого много претерпевшего творения. Увы, при входе в сам костёл, на табличке «для турыстов», совсем даже не упомянут этап его восстановления. Не говоря уже о людях, вовлечённых в это действо.

Надо сказать, что сбор материала по костёлу шёл очень тяжело (местами так и не дошёл). Не знаю, может готичность здания влияет… но любые микроскопические сведения у людей, имеющих что-то сказать по теме, приходилось как у партизан на допросе-клещами вырывать. А людей таких было не так мало – под дюжину собралось.

Образовалась у меня в процессе работы эдакая секта «свидетелей костёловых»)))
Каковые, по законам всякой секты, тайны свои выдавали весьма неохотно.

При том что люди это всё профессиональные, увлечённые своим делом. Так что каждый из них вольно ли невольно пытался обратить меня в свою веру. Архитектор в архитектурную, органист в органную, кузнец в кузнечную. Не говоря уже о католической. Сохранить по возможности нейтральный баланс, не пере увлёкшись чем-то слишком, было не просто.

В общем я убедился, что пробел в истории Ташкента восполнить нужно. При том что от начала строительства костёла до завершения восемьдесят лет с лишком прошло…Немалый срок, однако! А на настоящий момент костёл и вовсе другой век распечатал.

Что из этого получилось-судить вам.

Собор Святейшего Сердца Иисуса — католический храм почти в центре Ташкента. Кафедральный собор Апостольской Администратуры Узбекистана, более известный среди горожан под названием «польский костел».

Активное распространение католичества в странах Среднеазиатского региона началось во второй половине девятнадцатого века и связано было с российской экспансией на Востоке. Затравкой были сосланные участники польского восстания 1863 года. Но в дальнейшем, преимущественно офицеры, для которых в Российской империи, служба в Туркестане была одним из условий для получения высших воинских званий, члены их семей естественно. Солдаты. Это были поляки, литовцы, немцы, французы, венгры, латыши, из числа военнослужащих царской армии, которых правительство посылало служить (на всякий случай) подальше от родины: на Дальний Восток, в Туркестан, на Кавказ.

Так или иначе, но в 1875 году католиков набралось достаточно, и они впервые обратились к правительству Туркестана за разрешением о строительстве Католического храма.
С 1883 по 1885 гг. первым официальным католическим священником в Туркестанском крае был отец Фердинанд Сенчиковский. Благодаря его радениям в Ташкенте была построена католическая часовня (каплица), где стали проводится мессы для обслуживания военнопленных, преимущественно поляков. Отсюда и народное название будущего костёла.

Подготовка же к строительству католического храма в Ташкенте была начата в 1912 году возле той самой часовни, по инициативе священника Юстина Бонавентуры Пранайтиса. Хотя активное возведение началось по-видимому в 1914 году. Во всяком случае на декоративно оформленном гербе, остатки которого были обнаружены при обследовании памятника в 80-е годы на восточном фасаде здания, указан именно этот год.

Юстин (Иустин) Пранайтис довольно необычная и противоречивая фигура.
Сын крестьянина, окончив гимназию поступил в духовную семинарию. В 1883 г. поступил в Римско-католическую Духовную академию в Санкт-Петербурге. В 1886 рукоположен в священники и далее в магистры теологии. А после окончания академии, назначен в ней префектом и преподавателем древнееврейского языка.
Несколько скандальную известность приобрёл антисемитской книгой «Христианин в Талмуде еврейском, или Тайны раввинского учения о христианах».
Но хотя Пранайтис и был учеником авторитетного семитолога той эпохи — Хвольсона, его сочинения рассматривались специалистами как дилетантские и псевдонаучные.
В 1894 г. судился по обвинению в шантаже (якобы потребовал в багетной мастерской 1000 рублей в компенсацию за испорченную дешевую картину, которую он выдавал за картину кисти Мурильо).
В результате отправлен «от греха» в Тверь.
А в 1902 г. для верности направлен подальше — в Туркестан. Где и развернул бурную деятельность. По его инициативе были построены католические церкви в Ташкенте, Бухаре, Самарканде, Ашхабаде. Его активная миссионерская деятельность, выразившаяся в частности в «совращении в католичество» нескольких чинов Туркестанского гарнизона, вызвала о нем оживленную полицейскую переписку. Ну то есть человек был по-видимому действительно предприимчивый.

Реконструировать в какой-то мере, отдельные эпизоды из истории начала строительства не типичного для Ташкента здания, помогла рукопись одного из участников стройки — Игоря Крестовского — талантливого (в будущем) советского ваятеля, видного специалиста в области реставрации памятников искусства.
В административном центре Туркестана — Ташкенте прошли его детство и юность.

Отец Игоря — Всеволод Владимирович Крестовский, кроме прочего и писатель, хотя почти забытый, тоже довольно неожиданным образом отметился в истории Ташкента.
Крестовский автор нашумевшего в своё время романа «Петербургские трущобы. Книга о сытых и голодных» (в конце прошлого века российское телевидение сочинило весьма успешный телесериал по этому роману под названием «Петербургские тайны») некоторое время служил в Туркестанском крае «чиновником особых поручений». По прибытии в Ташкент вместе с назначенным туда генерал губернатором Черняевым Крестовский получил от него поручение осуществить ревизию основанной в 1870 году Туркестанской публичной библиотеки (ныне имени Алишера Навои).
Результатом стал рапорт Крестовского Черняеву, где указывался факт преимущественного интереса читателей к неблагонадёжным произведениям писателей и журналов России.
Что, вообще говоря, учитывая поступающий сюда из России контингент, неудивительно.
13! Декабря 1882 года последовал приказ № 302 о закрытии библиотеки.
Были даже планы распродажи с «публичного торга» значительной части библиотечного фонда. К счастью, они не осуществились. Через год библиотеку открыли. Но уже под названием «Книгохранилище при ташкентском музее» и под присмотром специально созданного «Наблюдательного совета».

Однако вернёмся к костёлу. В 1916 году Игорь Всеволодович готовился к поступлению в Петербургскую Академию художеств. После зачисления в приготовительный класс юноша на лето уехал домой в Ташкент. Когда в поисках временного заработка он пришел к городским властям (тоже кстати интересная подробность- вот вы например прибыв в другой город станете обращаться к властям на предмет трудоустройства:) , ему посоветовали обратиться к главе римско-католической общины.

Поскольку кадетский корпус (то что позже был ТашМи) в котором получал начальное образование юный Крестовский, находился ровно против строящегося костела, он, конечно, наблюдал, как начиналось его возведение, и теперь был приятно удивлен, заметным продвижением стройки за время его отсутствия.
“К моему приезду из Петербурга в середине мая 1916 года, —пишет он в своих мемуарах “Пути жизни”, —уже был заложен общий фундамент, построена парадная лестница с балюстрадой и пьедесталами для четырех апостолов, сделана нижняя церковь, где уже служили мессы, а над церковью, на площадке, воздвигались стены самого костела”.

Главой римско-католической общины был как раз Юстин Пранайтис. Игорь Всеволодович описывает ксендза как властного, энергичного и целеустремленного человека. Пранайтис судя по всему произвел сильное впечатление на юношу. Будущий ваятель словно словесно лепит образ незаурядного священника: “За большим дубовым столом, в широком плетеном кресле сидел высокий худощавый человек, одетый в черную сутану. Он был с короткой стрижкой седеющих волос, с большим орлиным носом и острым подбородком, с глубоко запавшими глазами, светившимися, как два раскаленных угля, из-под нависавших черных густых бровей”.

Оборотимся всё-таки к костёлу.
Предположительно было два проекта постройки здания — первый был предложен местным зодчим Александром Павловским, но впоследствии храм по-видимому возводился по проекту Людвига Панчакевича.

Курировал строительство Пранайтис лично.
Купив, у некой вдовы Норбаевой, небольшой участок земли, ксендз построил к 1905 году небольшое здание так называемого «старого костела», который часто именовали «Домом польского общества». Здесь располагалась не только каплица, но и детский приют, школа, и квартира самого настоятеля.
Внешне это был обычный двухэтажный дом, который отличался от других лишь католическим крестом у слухового окна чердака.

К 1909 году рядом с новой временной часовней появились приюты для мальчиков и девочек, где их обучали основам грамоты и неким несложным ремёслам. Всё обучение было бесплатным, сами же приюты содержались за счёт благотворительности некоторых зажиточных горожан.
На другой год Пранайтис сумел договориться с семейством виноделов Первушиных, на чьей земле к тому времени частично стояли его постройки, о выкупе земельного участка, между «старым костелом» и арыком Салар.
Виноделы Первушины думали недолго, и рассудили довольно трезво — раз здесь уже была часовня, значит строительство храма здесь — наилучшее место. Во-первых, в отдалении от всех православных храмов и церквей, во-вторых — Первушины откровенно не знали, чем застроить участок.
После оформление сделки приступили к возведению нового здания католической церкви.

По первоначальному проекту храм состоял из колокольни и, разделённого колоннами натрое зала, размером 42 на 32 метра и высотой в 25 метров. Передний фасад (с колокольней) изначально проектировался как украшенный витражным окном, а внутри и на входе предполагалось наличие 23 статуй католических святых. Строительство продвигалось медленно — так как избытка средств на стройку не наблюдалось.

В итоге строительством занимались на благотворительной основе — солдаты-католики. В своё свободное время они отправлялись на стройку, что вызвало немалые проблемы для всего прихода.
Дело в том, что солдаты, устав на службе, шли на «благое дело», где выматывались ещё больше и уже не могли на другой день полноценно нести собственно военную службу. Что естественно вызывало недовольство командования.
Однако отец Юстин отрицал всякие обвинения в эксплуатации солдат. Да и правду сказать, те действительно приходили на строительство сами, отпрашиваясь под любыми предлогами — но командование конечно не унималось.
Администрация Туркестанского края неоднократно грозила Пранайтису высылкой из края за принуждение солдат-католиков к строительству костёла.

Закончились угрозы разбирательств лишь с началом Первой Мировой войны, когда в Среднюю Азию начали привозить беженцев и военнопленных из Польши, Прибалтийских стран, Австро-Венгерских подданных. Среди них, бывало попадались, высоко квалифицированные инженеры, скульпторы, каменщики.
Надо сказать, что отношение к военнопленным в Туркестанском крае было беспрецедентным в мировой истории войн.
Они вели относительно свободный образ жизни, имели некоторую свободу передвижения, подчас сами могли подыскать себе работу.

Их силами и продолжилось возведение храма.
Проект был переработан (или полностью переделан?) по-видимому под влиянием пленных специалистов, воспитанных на западноевропейских образцах готики. Скорее всего они предложили применить при строительстве базилики бетонные блоки.
Такие в практике строительства Ташкента использовались впервые, кроме того укрепленные по периметру постройки, сейсмическими железобетонными поясами.
В создании художественного образа католического храма значительную роль играла декоративная и круглая скульптура (впоследствии увы утраченная, остатки одной из них и сейчас есть на заднем костёльном дворе), из того же бетона.

По европейской традиции старались как можно скорее возвести первую часть базилики —полуподземную крипту, чтобы безотлагательно начать богослужение.

Тут небольшое отступление, с забеганием вперёд. Позже, уже при реконструкции начала девяностых, юные ребята, привлечённые к работам по расчистке, «открытию» развалин костёла, с увлечением бродили по этим мини катакомбам.

Сергей Насыров вспоминает: «В году 93-94 там шли восстановительные работы, вот мы с пацанами и пошли немного чернорабочими подработать. И из-за денег, и из интереса. Мальчишки же, всё интересно! А тут прям «в катакомбы пускают»! Ну, поработали там пару месяцев, мешки потаскали, раствор месили, а потом нас «попросили» оттуда, так как мы не бригадные были, а самостийные работники.
Да нас тогда сами подземные ходы больше интересовали, все эти мрачные коридоры, как в кино! Может, потому нас на самом деле и выгнали, от греха подальше, чтоб не потерялись там нафиг!))
А так, много мусора там было в подвалах, всё это выносилось наверх, долго валялось под открытым небом, потом грузилось и куда-то отвозилось на свалку».

Но едем дальше. Заодно разросся при возводимом костёле и приют для беженцев. Приют, хоть и существовал на частные пожертвования, давал беженцам возможность зарабатывать — женщины учились кулинарии и вышивке, а мужчины работали каменщиками, плотниками, подсобными рабочими.

Так или иначе строительство продвигалось, уже под руководством преемника Пранайтиса — отца Болеслава Рутениса.
Сам отец Юстин скончался 28 января 1917 года в Петербурге. Несколько дней спустя его тело было перевезено в Ташкент (в соответствии с последней волей покойного) и захоронено на местном кладбище, а в дальнейшем перезахоронено в крипте недостроенного костёла.

Но ни достроить здание, ни продолжить работу с паствой Рутенису было не суждено — грянула Октябрьская революция, объявившая религию вне закона. И под давлением новых властей, священнику пришлось сложить с себя обязанности настоятеля. Строительство естественно было приостановлено. А в январе 1919 года, во время подавления антибольшевистского «осиповского мятежа» в костел попало несколько артиллерийских снарядов (прилетело видимо из ташкентской крепости), что послужило началом медленного разрушения здания. Постепенно обрушились декоративные украшения, исчезли статуи. После ухода с поста Рутениса, мессы для оставшихся католиков некоторое время тайно проводил отец Иосиф Совинский. Позже он был арестован по обвинению в антисоветской пропаганде и расстрелян. Что, впрочем, неточно.

Храм же в 1925 году был национализирован. В советский период многочисленные временные владельцы перестраивали здание под свои нужды. В нем размещались самые разношёрстные организации. От общежитий Электрокабельного завода и Республиканской акушерской школы до какого-то управления, склада Медтехники и госпиталя. Наконец, строение было практически заброшено.

У нашего замечательного ташкентского поэта Александра Аркадьевича Файнберга есть стихотворение, посвящённое воспоминанию о ранней молодости, там есть такие строчки:

За разбитою башней костела
тянет шею к закату шлагбаум.
Пахнут шпалы мазутом и ветром.
Вдалеке семафор однорукий.

И в завершение:

О тебе мне осталась на память
только эта громада костела,
где сквозь черные камни развалин,
как сквозь пепел всего, что сгорело,
пробиваются к жизни и свету
всходы горькие поздних прозрений –
голубые цветы полевые.

Считая от рождения поэта (1939) это где-то о конце пятидесятых годов речь.

В 1976 г. здание церкви, в части которого тогда размещалось очередное общежитие, перешло под опеку республиканского министерства культуры. Что видимо и спасло остатки костёла от окончательного уничтожения.

В самом начале восьмидесятых здание было объявлено архитектурно-историческим памятником Узбекистана и был всё же утвержден проект архитектора Сергея Адамова, с целью приспособления помещения бывшего костела под зал органной музыки. В это время, кстати, были смонтированы колонны ныне зала святого Антония Падуанского, сохранённые и при дальнейшем воссоздании.
При том что сами специалисты архитекторы конечно мечтали о восстановлении именно костёла. Настоящего, неоготического, культового здания.

Однако объемно-пространственная композиция костела разным специалистам представлялась по-разному.

Например, кафедра истории и теории архитектуры Ташкентского политехнического института выполнила свой, альтернативный вариант восстановления костела (дипломная работа студентки института Людмилы Романовой под руководством профессора Нильсена), как памятника культовой архитектуры начала XX века. Был собран некоторый фотоиллюстративный материал, проведены тщательные натурные обследования объекта. Главное отличие внешнего облика костела от другого проекта состояло в том, что крутая крыша здания с фасадной стороны завершалась ДВУМЯ высокими башнями со шпилями по краям. Такая архитектурная трактовка венчания очень напоминало не дошедшую до нашего времени готическую церковь в Баку, постройки 1912 года.
Оба сооружения близки по своим пропорциям. Но если верхний карниз костела в Баку венчала фигура св. Марии, то костел в Ташкенте должна была украшать четырехметровая статуя Христа.

В процессе реконструкции в 1995 году Германом Адамовым (братом Сергея Сергеевича Адамова) даже была изготовлена модель статуи, но в итоге остановились всё же на кресте, том самом что возвышается теперь над костёлом. Подозреваю (хотя прямых подтверждений у меня нет) что власть предержащие остереглись так высоко взметать фигуру Христа, в столице всё-таки мусульманского государства.

Очень возможно, что ташкентский костел после консекрации (освящения) должен был бы именоваться костелом Святого креста, поскольку на его сохранившихся дореволюционных фотографиях четко видны на угловых башенках бетонные кресты с фигурами распятых разбойников, между которыми был распят Иисус.

Тем не менее, несмотря на все эти движения и дискуссии в 80-е годы костёл несколько лет стоял вовсе без крыши, даже в руинах выглядя величественным.

На самом излёте восьмидесятых студенческий театр-студия «Маятник» при ТашГу, пробовал поставить там небольшую пьесу Нины Садур «Влюблённый дьявол». Были репетиции внутри развалин костёла, для которых не так просто было доставить необходимую оснастку и аппаратуру, а после вывезти её обратно, поскольку оставить на месте просто было негде.
Участники и немногие приближённые зрители попадали к месту представления по водоводной трубе через Салар в сумерках. Было романтично и мистично.
Два действия, девять явлений. Испания, инквизиция, шпаги, монахи, кровь, любовь и чертовщина. Развалины католического костёла в качестве декораций подходили как нельзя кстати.
В пьесе о дьяволе в Испании, конечно, никак невозможно было обойтись без костров. Из соображений пожаробезопасности, применили некое хитрое решение: толстый канат пропитывали бензином и поджигали. Что бы как-то локализовать огненную стихию. Однако на втором прогоне спектакля случилась крупная неприятность- помощница, подливавшая бензинчику на канат, вспыхнула в самом деле!!
Спокойно граждане! Закончилось всё относительно благополучно. Незначительными ожогами. Благо Ташкентский Мед-через дорогу от костёла.
Но самое-то любопытное, спустя время сгорела и студия «Маятника» в ДК ТашГУ!
Короткое замыкание, наверное, … Хотя чёрт его знает.

В 1987 году возобновилась официальная деятельность католических организаций в Узбекистане. Сначала в Фергане вновь открылся католический приход, а через 3 года – католический храм открылся в Ташкенте, настоятелем которого стал францисканец из Польши отец Кшиштоф Кукулка.
С 1991 по 2005гг (с небольшим перерывом) он по назначению Папы возглавлял римско-католический приход. К моменту его появления храм в частности и католичество в целом пребывало в Узбекистане в упадническом состоянии. Отец Кшиштоф внёс большой вклад в возрождение католичества в Узбекистане. Но может быть самое главное – он добился реального и полного восстановления здания костела под воззванием Святейшего Сердца Иисуса.

Об отце Кшиштофе ташкентцы вообще вспоминают довольно тепло. И сам он, по завершении восстановления, хотел остаться на служении в Ташкенте. Но их римская курия к его, заметному всем его знавшим огорчению, решила иначе. Это вам не армия- дисциплина строгая.

Известный, в том числе и ташкентский, поэт, переводчик, эссеист Вадим Муратханов в одном из своих интервью вспоминал: «Я работал в пресс-службе прихода, помогал обновлять сайт.
По праздникам, помнится, настоятель прихода отец Кшиштоф Кукулка возил нас в корейские и китайские кафе – любил он очень дальневосточную кухню. А как-то раз зимой у нас был корпоративный выезд в горы».
Не стандартный судя по всему был священник отец Кшиштоф.

В 1992 году, его хлопотами, решением властей Республики Узбекистан здание собора было передано католическому приходу Ташкента. И в 1993 году началось наконец полное восстановление – и частичная реставрация здания костёла под руководством архитектора Сергея Сергеевича Адамова и инженера Александра Викторовича Пономарёва, давно уже занимавшегося изучением костёла и в подробностях планировавшего процесс его восстановления задолго до начала процесса.

Архитектурное решение вырисовывалось непросто и постепенно.
В связи с отсутствием чертежной документации к изначальному проекту, ориентировались преимущественно на старые фотографии достаточно немногочисленные и неважного качества.
И на текущие административно-финансовые сложности конечно.

В ходе работ, остатки старой католической часовни, которая располагалась в доме польского общества на месте строительства, были включены в план нового храма. Сам храм предполагалось приблизить, насколько это было возможно, к первоначально задуманному облику.

Не смотря на многие сложности, работы выполнялись тщательно и ответственно. Что в общем (как говорят знающие люди) далеко не всегда случается при проведении реконструкционно-реставрационных работ.

Настоятель отец Кшиштоф Кукулка подвижный и сухопарый, молодой (даром что «отец», в то время ему несколько за тридцать), невысокий, лысоватый, появлялся на строительстве регулярно, наблюдая за продвижением работ, влезая во все тонкости, равно как и на леса и прочие высоты.

Вообще отца Кшиштофа ташкентцы вспоминают с большой теплотой. Вот, например, что рассказал известный, в том числе и немножко ташкентский, поэт Вадим Муратханов: В ташкентском католическом костеле я работал в 2003–2004 годах. После нескольких лет работы в журналах и газетах Ташкента это был новый и интересный для меня опыт.
Пресс-служба Посольства Ватикана, среди прочего, поддерживала сайт Agnuz, на котором размещалась информация о событиях в католическом приходе, а также новости иностранных информагентств о жизни католиков на разных континентах. Я занимался выпуском еженедельной приходской газеты «Агнец», которую под руководством о. Кшиштофа Кукулки заполнял материалами, верстал и печатал прямо в костеле, с помощью принтера и ксерокса формата А3, сначала на четырех, а потом и на восьми страницах.
Коллектив Agnuz размещался в нескольких помещениях цокольного этажа: программисты, системные администраторы, переводчики.
После нескольких лет журналистской работы, мобильной и разноплановой, мне первое время было трудно высиживать весь день у компьютера, но со временем привык. Отлучались мы из храма только раз в день – на обед. Выбирали кафе и выезжали туда всей командой.
Костел тогда продолжали активно реставрировать, и не все помещения были готовы к эксплуатации и богослужению. Но в главном зале службы уже проводились. Там же проходили время от времени концерты органной музыки. Зал и орган были задействованы, в частности, в рамках фестиваля современной музыки, который проводил в нулевых годах театр «Ильхом».
Отец Кшиштоф был руководителем дисциплинированным и скрупулезным, и того же требовал от подчиненных. Вместе с тем, в нужные моменты он проявлял чуткость и деликатность. Когда однажды, во время игры в футбол, я порвал связки голеностопа, он позаботился о том, чтобы у меня были все условия для домашней работы, и однажды посетил меня дома вместе со всем коллективом.
Он был любителем корейской и китайской кухни и в канун католических праздников иногда вывозил нас в кафе дальневосточной кухни.
Был у нас и корпоративный выезд в горы, где мы катались на снегокатах и готовили шашлык.
Кшиштоф Кукулка был личностью многогранной. Многие знают его как духовное лицо и крепкого хозяйственника, внесшего большой вклад в восстановление костела и укрепление ташкентской католической общины, но не всем известно, что он писал стихи. Духовная поэзия о. Кшиштофа представлена в 5-м выпуске альманаха «Малый шелковый путь» (Ташкент, 2004). Был он и участником 3-го Ташкентского открытого фестиваля поэзии, выступив с чтением на одном из вечеров этого проекта, прошедшем в 2003 году в костеле.
Время, проведенное в ташкентском католическом храме, было плодотворным и интересным. Я вспоминаю его с благодарностью, как и людей, с которыми пришлось там работать.

Ну а тем временем. После «открытия», фронта предстоящих работ, проще говоря расчистки остатков костёла от грандиозных завалов мусора, приступили к восполнению многочисленных «лакун-пробелов»- утерянных частей здания. Как рассказывает один из участников работ монтажник Сергей Александрович Комиссаров, первые три ряда новых блоков укладывались на тонкопросеянный песок без цемента. Отсутствие цемента предполагало подвижность начальных блоков, необходимую в наших сейсмически опасных условиях. Что честно говоря, тоже не вполне точно установлено.

Раствор заливали в специальные формы и затем схватившиеся блоки раскладывались для просушки в расчищенном, обширном подвале под костёлом. Теперь там размещены инженерные коммуникации. В холодное время года туда нагнетали воздух из термо-пушек. Ежедневно использовали до трёх кубометров готового раствора. Плотно гружёный самосвал.

Сам костёл стоит на «песчаной линзе», так что песок вынимался прямо на месте.
Вместе с Комиссаровым тысячи блоков формовали Сергей Фоменко и Владимир Самонин.
Общее руководство строительно-монтажными работами осуществлял Николай Николаевич Бледных.

В это же время, возвращавшийся с работы (на тогда ещё трамвайчике № 13, помните мимо ТашМи проходил?), кузнец Владимир Фёдорович Пилипюк, обратил внимание на оживший костёл и немедленно предложил свои услуги.
Его инициатива получила большое и плодотворное развитие. И дополняется, надо сказать, по сей день.

26 марта 1995 года посол Франции в Республике Узбекистан Жан-Поль Везиан и его супруга Элен преподнесли в дар римско-католическому приходу Ташкента колокол весом 130 кг для костела, отлитого по их заказу в российском Каменск-Уральском.

С колоколом тоже занятная история. Оказывается, колокол католический отличается от православного. Кто бы мог подумать!) В православном язык колокола раскачивает звонарь и бьёт им о сам колокол. В католическом напротив-раскачивают колокол и более лёгкий язык о него бьётся. Об этом рассказал, как раз Владимир Фёдорович, которому пришлось в связи с вышеизложенным, язык каменск-уральский заменить. Было исполнено шесть вариантов пока не подобрали подходящий -седьмой. Варьировался как размер «языка», так и состав металла из которого он исполнялся, пока наконец не пришли к искомому.
Ну и для самого колокола изготовили специальную подвеску-качалку.

Храм вышел с одной мощной башней-колокольней, трехнефным, двухэтажным.
Он торжественно возвысился на пьедестале, представляющим собой первый или цокольный этаж. Конфигурация участка комплекса близка к треугольнику, с резким падением рельефа в восточном направлении (к руслу канала Салар), что предопределило необходимость строительства подпорных стен большой протяжённости, и монументальной лестницы по дороге к храму, выстроенной точно по оси главного входа.
Весь архитектурный облик храма и территории гармонично смотрится с любого ракурса. Особенно монументально и вдохновенно в пасмурную погоду.

22 октября 2000 года здание возрожденного собора Святейшего Сердца Иисуса было освящено архиепископом Марианом Олесем — Апостольским нунцием в Казахстане и Средней Азии

В 2005 году Папа Римский Иоанн Павел II повысил статус католической миссии в Республике Узбекистан до звания Апостольской Администратуры и назначил отца Ежи Мацулевича прибывшего из Рима, первым епископом в Узбекистане.

А что же интересного внутри собора?
Двухэтажное здание состоит из нескольких помещений.

Самое старое — крипта-часовня, строительство которой датируется раньше 1916 года. Небольшое помещение используется для проведения святой мессы в будние дни.
Для церковных встреч и лекций предназначен скромный зал Святого Иоанна Павла II. Получивший своё название в честь сами понимаете кого. Здесь проводятся встречи и лекции.
В храме есть небольшая библиотека.

Наибольшую площадь занимает зал Святого Антония Падуанского. Справа от крипты. Здесь можно увидеть яркое мозаичное панно и скульптуру Святого Антония, выполненные художником Германом Сергеевичем Адамовым.

Основное помещение храма расположено на втором этаже. Оконные проёмы здесь забраны витражами, изготовленными в Польше по эскизам польских и узбекистанских художников. При чём три из них, в алтарной части, точные копии из базилики францисканцев в Кракове, символизирующие три стихии –огня, воды и воздуха.
Здесь же, над дарохранительницей, статуя возносящегося Христа. Сделанная по эскизу Сергея Сергеевича Адамова, Германом Сергеевичем Адамовым при содействии скульптора Леонида Рябцева.

Между огромных колонн, разделяющих зал на три нефа, расставлены ряды массивных деревянных скамей для прихожан.
Не только они, но и многие другие столярные и плотницкие работы исполнены братьями Валентином и Андреем Шиховыми, а также Николаем Паплевичевым. Опять же по интерьерным эскизам Сергея Адамова.

Инженер-конструктор Александр Викторович Пономарёв сообщил, что своды храма – тонкостенные, подвесные, с зазором у стен. Антисейсмические. внутренние колонны с арками и продольными и поперечными рамами, распор на старые наружные стены не передают, и останутся стоять вместе со сводами даже если стены рухнут. Во всяком случае Александр Викторович так утверждает)

Против алтаря (который в католических храмах сориентирован на запад, в отличии от православных на восток) размещён двадцати пяти регистровый орган.
Для установки органа была приглашена фирма «Зигфрид Мертен» из-под Кёльна. Небольшая компания, состоявшая, в то время, из семи сотрудников. Глава – по имени, которого и названа фирма, был выучеником крупной боннской органной мастерской «Иоганнес Клайс», она и теперь остаётся лидером немецкого органостроения.

Однако и Мертен в грязь лицом не ударил.
В связи с ограниченностью средств, орган требовался максимально бюджетный.
Тогда придумали вот что: Зигфрид подыскал в Германии в церкви Святого Павла в Бонне, подходящий секонд-хенд на 23 регистра. Скромная палитра, однако вполне достаточная по своим ресурсам. Такие примерно органы в католических и протестантских странах устанавливаются во многих храмах среднего размера.
Надо заметить, что орган был конструктивно устаревшим, с пневматической трактурой, то есть, совокупностью механизмов, обеспечивающих связь клавиатур органа с клапанами и другими устройствами, открывающими или закрывающими доступ нагнетаемого воздуха к органным трубам. Зигфрид взял от этого органа трубы и шпильтиш — игровую кафедру, суть пульт, со всеми необходимыми для органиста средствами, где тот и располагается во время исполнения.
Далее Мертен добавил ещё два регистра, устаревшую и изношенную пневматическую трактуру заменил на электрическую. И изготовил новые фасадные трубы. Так же было применено хитрое техническое решение, позволяющее электрическим подключением соединять клавиши при игре в октавном удвоении. В результате орган приобрёл такие звуковые возможности, будто у него не 25 регистров, а добрых сорок!
Юрий Владимирович Зотов, тогда органный мастер Ташкентской консерватории, содействовавший в монтаже костёльного органа, считает этот инструмент очень звучным и удачным.
С левой, от центрального входа, стороны здания имеется винтовая лестница, путь к пульту органа (далее выше, кстати, на колокольню). Рабочее место нынешней храмовой органистки Юлианы Круковской.

Колонны главного зала украшены изображениями библейских сцен работы Германа Адамова. Выполненные, если не ошибаюсь, в технике гальванопластики. На каждом есть девушка-узбечка и монах францисканец. Так показывается, что храм был построен орденом Францисканцев, и отдаётся дань уважения земле, на которой он возведен. Это общепринятая практика применяется и в католических храмах в других некатолических странах.

Узбекские мотивы отражены не только в картинах. Если приглядеться, на одном из витражей можно увидеть цветы и коробочки хлопка, а подсвечники у алтаря выглядят как кусты хлопчатника.

Входные ворота в крипту, прекрасные люстры в главном зале, оригинальные светильники, подсвечники, канделябры, оконные решетки в готическом стиле, лестничные ограждения и перила — авторские работы прихожанина костёла — уникального кузнеца Владимира Фёдоровича Пилипюка. Даже дверные навесы и замки, по настоянию отца Кшиштофа Кукулки, выполнены им специально для костёла.
Художественное решение светильников, со слов автора, пришло не сразу. Было выполнено два десятка предварительных эскизов, которые всё-таки не устраивали отца Кшиштофа. Пока наконец Владимир Фёдорович не обратил внимание на изображения пшеничных колосьев на облачениях священников. В сочетании с виноградными гроздьями он и сделал их рефреном своих работ. Хлеб и вино, тело и кровь Христова.

Поиски цветного стекла для изготовления светильников, между прочим, проходили по всему Ташкенту и ташкентской области. Например, на тёмно-коричневое были пущены и пивные бутылки, и аптечные пузырьки. Вот уж воистину «когда б вы знали из какого сора…»

Внутренняя облицовка мрамором и гранитом придает внутренним помещениям залов дополнительную монументальность и торжественность.

В настоящее время настоятелем ташкентского храма является отец Пётр Кава. Уже 25 лет служащий в Узбекистане, сначала в Фергане, а последние несколько лет в Ташкенте.
Епископ Римско-католической церкви в Узбекистане Ежи Мацулевич, покои которого расположены при храме, так же в Узбекистане очень давно, около двадцати лет. При чём назначение своё отец Ежи получил от папы Иоанна Павла второго буквально накануне его кончины — 1 апреля 2005 года.

Воскресные мессы в храме ведутся на четырёх языках: английском, русском, корейском и польском. Поскольку польский язык актуален прежде всего для польских дипломатов и других официальных лиц в Ташкенте, в период летних отпусков на польском служба не проводится. Местным католикам русского достаточно.

Довольно приличная диаспора южнокорейских католиков, привезла к храму гранитную глыбу, что стоит на подходе к нему слева. На ней планировалась некая табличка, но покуда не установлена. Как, впрочем, и фонари на лестнице, ведущей к парадному входу в костёл.

В 2002 году вблизи храма появилась памятная стела польским жолнежам – солдатам армии генерала Андерса, времён второй мировой войны. Которая первоначально формировалась в Узбекистане, а затем по приказу польского правительства в эмиграции (в Лондоне) была выведена на Ближний Восток.

Кстати сказать, вышеупомянутая глыба, тоже поставлена не как-нибудь. Под определённым ракурсом она визуально образовывает со стелой вертикаль, которая пересекаясь с горизонтом должна отсылать к кресту.

Ну а сам костёл несомненно одно из самых заметных архитектурных сооружений Ташкента, особенно величественен и хорош в пасмурную погоду. Это уж поверьте мне на слово. А лучше, при возможности, убедитесь сами.

P.S. Автор выражает искреннюю признательность Сергею и Герману Адамовым, Александру Пономарёву, Юрию Зотову, Владимиру Пилипюку, Сергею Комиссарову, Юлиане Круковской, Вадиму Граковскому, Сергею Насырову, Вадиму Муратханову, Елене Ковшовой, Елене Султановой за помощь в работе над материалом.