Небольшие заметки о Нальчике, похожем на Ташкент Разное

Фахим Ильясов

В тусклом и неуютном зале ожидания Павелецкого вокзала, больше похожего на ангар, сидели нахохлившиеся пассажиры и подозрительно поглядывали на молодую женщину в куртке и джинсах. И хотя она была без традиционного платка и широкой юбки, но смуглое лицо, повадки, цепкий и гипнотизирующий взгляд, сразу выдавали в ней цыганку.

Женщина, не отрывая взгляда от жертвы, нахально переступая через ноги сидящих пассажиров, подошла к одинокому мужчине и попыталась начать разговор, но тот встретившись с заманивающими в свои сети глазами плутовки быстро отвернулся от греха подальше, второй трусливо уткнулся в смартфон, а третий прежде чем отмахнуться от цыганки, дал ей какую — то мелочь и этим вызвал недовольство на её лице. Ведь дама из табора явно хотела предсказать ему светлое и счастливое будущее и получить за это несколько сот, а то и тысяч рублей. Дежуривший у входа сотрудник полиции видя, что у цыганки не получается никого охмурить и соответственно заработать, выразительно посмотрел в её сторону и та сразу исчезла. Стало ясно, смотритель порядка и цыганка были в сговоре. Никого не боятся и ничего не меняется, подумал не только я один.

В это время объявили о посадке и народ сразу ринулся на перрон брать поезд Москва — Нальчик — Владикавказ. Именно брать, так как по другому наши сермяжные люди и не умеют вовсе. У входа в вагон мгновенно образовалась толпа, а проводница долго копалась в служебном планшете проверяя паспорта пассажиров. Узкий и тёмный коридор бюджетного и, ей — богу, сиротского вагона не давал пассажирам быстро пройти в свои купе даже с чемоданами на колёсиках, не говоря уже о баулах, так как всё застревало в коридоре. Постели не были застелены, да и самого белья не хватало, вместо четырёх комплектов на полке лежал один. Шум и гам постепенно стихли, проводница только — только успела запустить последнего пассажира, как поезд тут же тронулся, медленно оставляя перроны и грязную территорию столичного вокзала, ничем не отличающегося от заброшенной промзоны. Все пассажиры обустраивались согласно купленным билетам, ни один из обладателей верхнего места, не просил поменяться местами. Моя соседка по купе, бодрая молодка лет семидесяти, снисходительно посмотрев на обладательницу нижнего места, бесстрашно запрыгнула на верхнюю полку и стала раскладывать дамские принадлежности на узких полочках. Завершив дела, она таким же макаром спустилась вниз. А в это время, располневшая «старуха» под пятьдесят, не могла даже запихнуть чемодан под нижний диван, пока я не помог ей. Глядя на её неуклюжесть и некую томность, никому даже в голову не пришло бы попросить эту пышную мадам поменяться местами с семидесятилетней молодкой. Едва состав набрал ход, а пассажиры даже не успели прийти в себя, тут же началась вторичная проверка паспортов, но этим дело не ограничилось. Проводница вагона, больше напоминающая старшину роты, десяток раз менторским тоном произнесла «салагам», то есть нам, — В унитаз ничего лишнего не бросать, так как он сразу засоряется, в тамбуре не курить, в купе не шуметь, окна не открывать, на маленьких станциях не выходить и срочно помогите больным детям и сиротам, возьмите цветные открытки и переведите несколько сот рублей на указанный счёт.
Следуя по армейски чётким командам старшины, мы все купили сразу по две открытки вместо одной.
После такого руководства к действиям, старшина вагона сразу выросла в моих глазах до комбата, а это уже офицерская должность и как минимум майора. Напоследок «комбат» строго добавила — Сейчас принесу недостающие комплекты постельного белья, а вы ни в коем случае не покупайте мороженое, воду, лапшу «Дошерак», печенье и шоколадные батончики у разносчицы, а только у меня. Ничего другого в ассортименте буфета не было, вагон ресторан вообще отсутствовал, а ехать до Нальчика тридцать шесть часов, но руководство РЖД мыслило какими — то своими категориями и явно не пользу пассажиров. После ухода проводницы, женщины медленно переодевались в спортивные костюмы, затем все дружно перечислили по несколько сот рублей неизвестным организациям, пардон, то бишь больным детям и сиротам, вся эта процедура напоминала сцену из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова, где Остап Бендер настойчиво предлагал помочь голодающим детям Поволжья. Наконец обустроившись и устав от волнений связанных с ожиданием отъезда, посадкой на поезд, военным инструктажем проводницы, застилкой серого от стирок белья, а так же переводом денег для сирот, наши дамы явно проголодались и захотели поздненько поужинать, хотя двоим обладательницам нижних мест не помешало бы объявить голодовку, эдак, суток на семь. Запах жаренной курицы, домашних пирожков и отварных яиц мгновенно разошёлся по всему вагону, и все остальные пассажиры тоже начали дружно набирать ночной вес с последующим чаепитием. Где — то в первом часу ночи пассажиры утихомирились и под мерный стук колёс стали отходить ко сну. Уставший, и к тому же перегрузивший свой организм ночным обжорством, народ начал просыпаться только после десяти утра. Мгновенно образовалась очередь в туалеты и один из унитазов, конечно же, засорился. Комбат даже не думая о его чистке, по армейски быстро закрыла туалет. И только после жалоб начальнику поезда, суровый комбат на несколько минут превратилась в ворчливую проводницу и соизволила прочистить унитаз. Это заняло у неё всего пару минут и туалет снова заработал.

После такого холодно — равнодушного отношения к пассажирам, поневоле приходит на память скорый поезд «Ташкент — Москва», где услужливые проводники ежедневно готовили плов, шурпу и жаркое для
своих пассажиров, а аромат бесподобного плова приготовленный, кстати, в антисанитарийных условиях, долго витал в вагоне. И это при том, что в поезде с раннего утра и до поздней ночи работал ресторан с хорошей кухней. В арсенале проводников ташкентского поезда, кроме казённых стаканов в подстаканниках, обязательно имелись фарфоровые заварные чайники и пиалы с красивым хлопковым орнаментом. Пассажиры, после вкусного обеда попивая зелёный чай из красивой посуды, получали настоящее эстетическое удовольствие и в конце путешествия щедро благодарили проводников. Как жаль, что сейчас не ходят поезда из Ташкента в Москву и обратно.

Зато в нашем вагоне стоял неубиваемый запах переработанного мяса, то бишь дешёвой колбасы напичканной искусственными ароматизаторами и усилителями вкуса. Позавтракав, многие пассажиры соизволили поднять свои телеса и выйти из тесного купе на «прогулку» в узкий коридор вагона, где абсолютно невозможно было разойдись даже двум худым людям, не говоря уже о дородных и сверх меры упитанных джентльменах и леди, для этого человеку приходилось заходить в купе, чтобы пропустить проходящего. Во время променада завязывались «коридорные» беседы и выяснилось, что многие пассажиры нашего и двух соседних вагонов направляются в санаторий «Маяк», а некоторые из них уже бывали раннее в Нальчике. «Второгодников», то есть тех, кто ехал туда второй раз, очаровал этот небольшой город своим необычайно свежим воздухом, интересными экскурсиями, отменной кухней в разных кафешках и добрыми горожанами. А от себя добавлю, что Нальчик славен также прекрасным Русским Драматическим Театром, бесподобными танцевальными ансамблями «Кабардинка» и «Балкария», красавицами горянками, отличными исполнителями музыкальных произведений разных жанров, знаменитым «Козьим рынком» где можно купить свитера, безрукавки, носки и другие изделия из козьего пуха и овечьей шерсти, я уже не говорю о бесподобном горном мёде и вкусном домашнем вине.

Санаторий «Маяк» расположенный в курортной зоне Нальчика под названием «Долинск», имеет небольшое преимущество перед другими, так как сразу через дорогу от него начинается знаменитый «Атажукинский парк», где тысячи отдыхающих совершают терренкур вкупе с местными адептами Скандинавской ходьбы. Пройдя по своим излюбленным маршрутам, пешеходы направляются в Бювет, где не спеша пьют тёплую минеральную воду, покупают разные сувениры, заводят знакомства, обсуждают свойства воды и его влияние на организм, затем потихонечку расходятся по своим санаториям, большинство которых находятся недалеко от парка. Санаторий «Маяк» начал строиться ещё в имперские времена. Говорят, что инженер — технолог Долинский с супругой Екатериной, которая была агрономом, купили эти земли и построили хутор под названием «Долинск» в восьмидесятых годах девятнадцатого века. Полной и точной информации о дате постройки санатория «Маяк» нет нигде, а один из местных источников написал, что он был построен в 2005 году, но это полная чушь, скорее всего в том году был закончен капитальный ремонт главного корпуса, у входа в который висит табличка с надписью, что в годы войны здесь находился эвакогоспиталь № 2441. Другая табличка указывает, что в одном из корпусов санатория, в 1917 году отдыхал великий певец Фёдор Иванович Шаляпин, а на третьей табличке написано, что в 1925— 1926 годах в «Маяке» жил и работал над романом «Разгром» писатель Александр Александрович Фадеев.

Все процедурные кабинеты и столовая находятся в главном корпусе, а на окраине санатория среди многочисленных сосен есть небольшой бассейн с минеральной водой, который не пустует с раннего утра и до самой полуночи. Ровно в пять ноль — ноль утра, три юные душой и телом спортсменки, в красных резиновых шапочках, тоненьких халатах и тапочках, обмотав шеи красными полотенцами с надписью «Спартак Нальчик», не страшась ни утреннего мороза и темноты, ни серых волков, ни местных охотников, гордо и степенно шли в бассейн. Красные шапочки и полотенца были куплены на местном рынке. Одна из подруг, на вид строгая учительница математики после операции ходила с палочкой, но даже гололёд и минус десять не могли остановить ни её, ни остальных отважных русских женщин, которые хотели взять все оздоровительные процедуры на несколько лет вперёд. Их можно было понять, ведь все три купальщицы первый раз в жизни отдыхали в санатории, где имелся бассейн с минеральной водой. Зато большая компания якутов в первые дни пребывания дрожала от холода, так как сырой и горный мороз Нальчика, разительно отличался от сухого минус пятьдесят республики, которая по своей территории больше Аргентины.

Но адаптировавшись к местному времени и горному климату, жители Республики Саха стали ходить в бассейн даже раньше трёх подруг, где тёплая минеральная вода, всегда держалась на отметке плюс 36 — 38. Правда, через пару дней горячие якуты простыли и надрывный кашель северян будил по ночам всех спящих не только первого этажа, но и второго. Послушавшись советов опытной и авторитетной тётушки Зухры, хозяйки харчевни на «Козьем Рынке», ребята перестали употреблять разные таблетки и сиропы, а стали лечиться горячим вином с мёдом, корицей и лимоном. Благодаря препаратам приготовленные из вишни, алычи, груши и яблок, ребята быстро пришли в себя и так вошли во вкус этой лечебной процедуры, что и после выздоровления продолжили винно — медовую профилактику мотивируя, что этот вид прививки, гораздо лучше хвалённого «Спутника». Самое интересное, что медперсонал санатория полностью поддержал местные методы лечения. А сами якуты стали ежедневно закупать пятилитровые канистры домашнего вина на «Козьем рынке» и даже на продуктовой ярмарке работающей в выходные дни на площади Абхазии. Но конкуренция великое дело, продавец вина из «Козьего рынка» узнав, что северяне купили канистру с домашним снадобьем на воскресной ярмарке, сам начал привозить гостям вино прямо к воротам санатория, при этом даже немного сбавил цену, хотя его об этом и не просили. К этой современной профилактике против ковида и простуды, разработанной в самых «секретных» лабораториях «Козьего рынка» (наш ответ американским секретным лабораториям), присоединились многие отдыхающие. Повара на кухне санатория не успевали ставить кастрюлю с домашним вином на плиту для одной компании, как тут же появлялась другая и просила сделать то же самое. Недолго думая, северяне купили электрочайник и уже сами помогали соседям подогревать волшебное зелье.

Огромная территория величественного «Атажукинского парка» растянулась почти на четыре километра в длину и более одного в ширину. На его территории покрытой соснами, елями, платанами и можжевельником находятся несколько озёр, которые хотя и были были скованы тонюсеньким льдом, но тем не менее местные любители подлёдного лова, бесстрашно колдовали над лунками. А когда солнышко пригрело до плюс двадцати и лёд на озере быстро растаял, то эти же рыбаки закидывали удочки уже с берега. Обмелевшие озера парка быстро наполнялись талой водой, которую несли с гор небольшие речушки. За пару солнечных дня набухли почки на деревьях, травы зазеленели, появились одуванчики, дороги покрылись пылью, а тёплый ветер разносил её по всему городу вызывая аллергию. Но слава Богу, начались сильные весенние дожди, которые за один день смыли все заплатки на асфальтовых дорогах, а заодно и аллергию у отдыхающих. После обильных дождей, горный воздух стал чистым и свежим, а мы наслаждались им как редким деликатесом, простите, нет не так, мы смаковали его как выдержанный французский коньяк. Ранним солнечным и тёплым утром, мы с соседом по комнате Сашей направились в парк для ежедневного терренкура. Саша, бывший машинист РЖД, два года тому назад не прошёл медкомиссию из -за проблем с сердцем и стал пенсионером.

Надышавшись эликсиром молодости идущий от сосен, елей и можжевельника, захотелось чего — нибудь земного. Саша предложил поесть хычины в популярном кафе «Куанч» (Радость). Хычины, это огромные блины, они могут быть с сыром, картошкой и даже острым ливером. В принципе, одного хычина на человека достаточно, но мы заказали по паре и овощные салаты. Это был перебор, естественно не доели, зато долго пили вкусный чай с лимоном. Казённый обед в санатории состоящий из супа «Уральский» и котлеты с пюре мы проигнорировали, так же как и послеобеденный отдых. Вместо этого, мы ещё пару часов гуляли по городу, потом зашли в уютную кондитерскую на проспекте Ленина, где взяли по кусочку меренгового рулета с фисташками и медленно смаковали его под вкусный кофе. День удался, мы с новыми силами ударили терренкуром по ожирению. Вместо ужина смотрели по TV футбол, затем Саша собрался на дискотеку, но слишком «юный» возраст дам на танцполе смутил его. Кстати, вечера современных и бальных танцев через несколько дней сами по себе заглохли из — за отсутствия кавалеров, но энергичные представительницы прекрасного пола организовали караоке и зычное пение, правда невпопад музыке, не стареющих душой певиц ежевечерне раздавалось из открытых окон небольшого «Зала Чайковского» санатория. С первыми же звуками голосов «оперных див», многочисленные и прикормленные голуби, две рыжие дворняжки и даже бесстрашные вороны пугливо убирались подальше.

В один из вечеров посетил дом — музей украинской писательницы и переводчицы Марко Вовчок, она же Мария Вилинская (1833 — 1907). У входа в дом, стилизованный под украинскую хату стоял манекен усатого хлопца, на котором поверх вышиванки был наряд горца с папахой на голове. Сотрудница музея первым делом «обилетила», а потом сказала, — Я смотрю, вы человек интеллигентный, на стендах всё написано, а под снимками есть аннотации, короче говоря вам не нужен экскурсовод, вы сами разберётесь. Затем не стесняясь, а почему она должна смущаться, ведь все же свои «интеллигенты», продолжила уговаривать собеседника заехать за ней через полчаса, мол, к этому времени посетитель уже уйдёт. На мой единственный вопрос, — Почему на голове манекена в вышиванке папаха горца, а манекен гарной дивчины наполовину в одежде горянки? Ответ слегка удивил, но не обескуражил, — Все что на манекенах, это для привлечения посетителей и на продажу.

Большой, но запущенный двор дома — музея Марко Вовчок наводил на мысль, что всё огромное музейное хозяйство в нашей стране в таком же запустении, естественно, кроме нескольких десятков «потёмкинских». В небольшом доме, все три комнаты были увешаны портретами Марко Вовчок, Тургенева, Салтыкова — Щедрина, Пруста, Жюль Верна, Тараса Шевченко, Ивана Франко и других писателей с которыми она дружила или переводила их произведения. Марко Вовчок известная украинская писательница и переводчица с французского, немецкого и польского, перевела все тома Жюль Верна, а также Гюго, Пруста и других писателей. Она написала двухтомник «Народных рассказов», повести «Институтка», «Гайдамаки», а также множество сказок. Как писательница, Марко Вовчок оказала огромное влияние на развитие украинской литературы. А знаменитый литератор Иван Франко, известный высказыванием — «Живут как Боги палачи и хуже пса живёт бедняк», назвал повесть «Институтка» выдающейся жемчужиной украинской литературы, а детские сказки написанные Марко Вовчок на французском, до сих пор популярны во Франции. Мария Вилинская родилась в 1833 году в Орловской губернии и рано осталась без отца, её мама вторично вышла замуж и чтобы не видеть отчима, проигравшего имение её покойного отца, девочка месяцами жила у своих тёток, а повзрослев училась в частном пансионе города Харькова. Став писательницей, Мария Вилинская взяла себе псевдоним Марко Вовчок, придуманный для неё поэтом Пантелеймоном Кулишем. Красивая и породистая Марко Вовчок провела бурную и интересную жизнь, была несколько раз замужем, долго жила в Украине, Париже и скончалась в 1907 году на хуторе Долинск, ныне курортная зона Нальчика. Писательница похоронена под любимой грушей во дворе своего дома ставшего музеем.

В Нальчике очень уважительно относятся к именитым горожанам. Фасады многих домов центральных улиц украшают аккуратные таблички напоминающие людям, что здесь жили прославленные учёные, писатели, музыканты, художники, певцы, актёры и государственные деятели. Меня привлекло огромное количество табличек на стене одного старинного дома на проспекте Ленина, под которыми стоял куривший житель. Я поздоровался с ним, мы разговорились и после моего вопроса о табличках, мужчина начал восторженно рассказывать про бывших жителей своего дома, о том, что все эти люди были известны не только в Нальчике и на Кавказе, но и на всей территории Советского Союза. Он с упоением рассказывал о том, как они жили на широкую ногу, где и с кем отдыхали, какие закатывали банкеты и т.д.. Глядя на таблички героев обитавших здесь я засомневался, что заслуженный артист России Б.М., создавший образ Ленина на сцене театра, мог жить так, как описывал мой собеседник. На мой вопрос неужели Б.М. или народный поэт КБР Г.М. могли так жить? Собеседник удивлённо посмотрел на меня и ответил, — Какие деятели искусств, какие поэты? Я вам рассказываю о своих друзьях, уважаемых «цеховиках» живших в этом доме и потом уехавших в США. А люди указанные в табличках, жили очень даже скромненько. У меня отлегло от сердца, а мой собеседник продолжал, что уехавшие «цеховики» до начала СВО частенько приезжали в Нальчик и пару дней обязательно отдыхали за городом, где наслаждались мясом молодых барашков. Я спросил у друга цеховиков, а кем вы работаете? Он ответил, что является пенсионером, а раньше служил в следователем в МВД и имеет звание подполковника.

В санатории был ажиотаж, народ собирался в Русский Драматический Театр имени Горького на спектакль «Ханума».
Менеджер по билетам, она же организатор поездки сообщила, что осталось несколько билетов, но в нагрузку, она всучила мне какую — то открытку. Я присоединился к отъезжающим и получил несколько часов наслаждения от спектакля, шикарной игры актёров и самой атмосферы в зале, где люди искренне радовались, смеялись и верили всему происходящему на сцене. Многие актёры Драматического Театра учились в Москве, а в самом Нальчике часто работали выдающиеся режиссёры и актёры школы Станиславского. После спектакля, «театралы» собрались в фойе главного здания, где пили чай и обсуждали эту бессмертную постановку, которая шла, идёт и ещё будет идти во многих театрах России и СНГ. Некоторые отдыхающие видели аналогичную постановку в других городах, а элегантная сотрудница Роскосмоса, жительница Ташкента (бывших ташкентцев не бывает) рассказала, что ещё в советское смотрела этот спектакль в ташкентском театре имени Горького, там он шёл под названием «Хозяйка Авлабара». А я вспомнил один из спектаклей из репертуара московского театра «Гоголь — Центр», не буду называть его, может он и модный, и поставлен по современному, но мне больше по душе «олдскульные» постановки МХАТа, «Современника», театра имени Маяковского, Русского Драмтеатра в Нальчике и других. Открытка которую я купил вместе с билетом в театр, оказалась очередной ловушкой для перевода денег какому — то фонду, которому пришлось перевести несколько сот рублей. Моё сугубо личное мнение такое, что некие структуры приближённые к правительственным кругам, под видом благотворительных фондов, просто — напросто нагло просят у людей деньги. Эти «благотворительные» фонды с помощью полиции убирают с улиц профессиональных нищих и сами работают вместо них. Да и масштабы у этих фондов совсем другие, по сравнению с уличными попрошайками.

Утром, после медицинских процедур, поехал в местечко под родным названием Акташ, который хоть и находится на окраине Нальчика, но является копией предгорного селения Акташ, расположенного в пятидесяти километрах от Ташкента. В Нальчикском Акташе есть аналогичный ташкентскому непрезентабельный магазин, с почти одинаковым ассортиментом у покосившейся остановки автобуса. В обоих селениях протекают речушки с каменистым дном. В Нальчике сразу за магазином, небольшая дорога уходит к холмам с соснами и ореховыми деревьями. В Акташе под Ташкентом, такие же деревья росли наряду с тополями. Но конечно есть и разница в растительностях, если в Ташкенте растут виноград, персики, груши, абрикосы и бахчевые, то в Нальчике, в основном яблони, груши, ореховые деревья и подсолнухи. Я немного постоял у магазина вспоминая как мы с друзьями во время студенческих каникул работали в одном из пионерских лагерей ташкентского Акташа, где днём разучивали с детьми отрядные песни, ходили в походы, купались в речке, вечерами устраивали концерты и танцы, смотрели фильмы в летнем кинотеатре, а после отбоя все сотрудники собирались в столовой, где пели песни под гитару, пили сухое вино «Санданак», сладкий «Кагор» и назначали свидания студенткам филфака, работавшие пионервожатыми. А раз в месяц, во время пересменки, директор разрешала нам съездить на один день домой и т.д.. Вспоминая ташкентскую «лагерную» молодость, бродил по холмистым улочкам нальчикского Акташа, которые по ширине и отсутствию тротуаров, ничуть не отличались от наших.
Но что характерно, во времена советской власти, целая россыпь пионерских лагерей и детских санаториев украшали оба Акташа. Всё это кануло в Лету после 1991 года.
В Нальчике, как и в Ташкенте, раньше все дома были глинобитные, ну а современные построены из бетона и даже кирпича. Всё течёт, всё меняется .

Откровенно говоря, меня сразу покорил Атажукинский парк, который своими мощными платанами и соснами очень похож на городской сквер Ташкента советских времён. А кафешки в парке вообще вызывают ностальгию, там народ расслабляется под вино с шашлыком, чебуреки и хычины, а ведь жители Ташкента тоже любили собираться кафешантанах городского сквера сплошь покрытого платанами, правда, в них не продавались шашлык и чебуреки. Но рядом находился Алайский рынок и при желании всё перечисленное можно было принести оттуда. Но в первую очередь, это конечно сухое вино которого в Ташкенте было много, а в Нальчике сплошь и рядом продают исключительно домашнее, правда есть ещё местная чача, но люду московскому не понравился его вкус.

В Акташе, на противоположной стороне речки Белая расположен санаторий «Кавказ — Целебные воды», куда в принципе я и направлялся, вот только немного задержался на подходе к нему. В вышеназванном санатории находятся мои друзья Тахир и Чернушка. Собака учуяла меня за версту, примчалась и сразу начал облизывать, ласкаться и заглядывать в глаза. Чернушка мой лучший друг, мы подружились с ним когда я жил в «Целебных водах» перед Новым Годом. Затем с Тахиром пили калмыцкий чай, так здесь называют ташкентский «Шир чой». Это обыкновенный зелёный чай с добавками соли, чёрного или красного перца, немного бараньего жира, можно сливочного масла и даже пару небольших кусочков чёрствого хлеба. Но в Нальчике, во всех кафе, пьют пакетированный калмыцкий чай. Откровенно говоря, ташкентский вариант «Шир — чоя», приготовленный из китайского зелёного, намного лучше по вкусу. Тахир работает в «Целебных водах» и является мастером на все руки, он и электрик, и сантехник и ночной директор. Очень приятный и толковый мужчина переживающий за сына, работающего вахтовым методом на Севере помощником бурового мастера. В самом Нальчике работы мало, а если и есть, то зарплата маленькая. А у сына Тахира трое детей, мал — мала меньше, их надо растить. Пока мы пили чай, Чернушка лёг у моих ног и внимательно слушал наш разговор. Умный пёс, не зря он является любимчиком Тахира. Вообще — то в санатории проживают четыре собаки, но Чернушка самая умная, преданная и даже не побоюсь этого слова применительно к собаке, очень скромная, никогда и ничего не берёт без разрешения, довольствуется тем, что дадут. Тахир даже немного ревнует Чернушку ко мне, поэтому и не разрешил мне увезти её в декабре прошлого года в Москву. Но в данный момент, собака ни на секунду не оставляла меня. Я пригласил Тахира в соседнее кафе на чебуреки, где главным гостем была, естественно, Чернушка. Когда пришла пора прощаться, Чернушка хотела уехать со мной, но строгий Тахир не разрешил. Не поверите, но у собаки во время прощания навернулись слёзы, впрочем как и у меня. Чернушка второе живое существо которое заплакало при прощании со мной, первым и единственным был мой внук Оскар, он долго и молча вытирал слёзы когда я уезжал из Ташкента несколько лет тому назад. Скажу честно, ни жёны, ни дети, никогда не то что не плакали, а даже особо не горевали при моих отъездах, не считая родителей конечно.

Ровно в четыре утра меня разбудил звонок от Тахира, он сообщил что Чернушка пропала, наверное побежала ко мне.
Я оделся, вышел во двор и увидел виляющую хвостом родную душу. Эта умная собака, пробежала несколько километров и ждала меня у входа в корпус. Рядом находились две рыжие санаторные дворняжки, видать они хорошо знали Чернушку, раз даже не лаяли. Я позвонил Тахиру и он сказал, что после завтрака приедет за ней. В парк с Чернушкой мы не пошли, так как на каждом квадратном километре его огромной территории жила грозная стая собак, которые учуяв чужака лаяли весьма агрессивно и даже бросались на него. По моим подсчётам в Атажукинском парке обитают три стаи собак. Одна, самая крупная контролирует всю центральную часть парка, там находится множество кафе и ресторанов, а две мелкие «группировки» ютятся у северных и южных ворот, где продают шаурму. А пару дней тому назад, одна из собак пыталась напасть на маленького мальчишку приблизившегося к ним. Оказывается, там происходила случка и несколько возбуждённых кобелей наблюдали за этой сценой, а мальчонка по незнанию мешал этому процессу. Мать ребёнка как и все современные родители, в это время была погружена в смартфон. Благо, двое местных парней, быстро оттащили до смерти напуганного ребёнка.
Я сходил на кухню и попросил немного еды для собаки. Добрая повариха дала несколько куриных косточек и котлету, но две рыжие дворняжки не отходили от Чернушки, сразу признав в нём не только своего, но и вожака. Пришлось пройти вместе с ними в магазин и купить им всем говяжьей колбаски. Чернушка с аппетитом съела свою порцию и повела меня в сторону бассейна, где разлеглась на опавших ветках хвои и с удовольствием смотрела на купающихся дам. Я ушёл на процедуры, а в это время подъехал Тахир и к моему сожалению увёз Чернушку. Тахир является внештатным сотрудником «Маяка», так как два месяца в году подменяет электрика уезжающего в отпуск, естественно, что и Чернушка в это время находится с ним. Поэтому собака услышав слово «Маяк», сразу догадалось куда идти, тем более, что между двумя санаториями проходит прямая дорога.

Если в Москве и области узбекская диаспора состоит из почти миллиона человек, то в Нальчике наших ребят и девчат всего несколько десятков, ну максимум около ста. Они открыли парочку кафешек, где готовят блюда узбекской кухни и пекут лепёшки. В отличие от Москвы, где все виды хлеба кроме лепёшек, уже давно потеряли свой вкус и качество, в Нальчике, местные хлебобулочные заводы выпекают по настоящему вкусные буханки, батоны, булочки, бублики, ватрушки и другие изделия. А пышная белая буханка со вкусной корочкой, сразу напоминает ташкентский железнодорожный хлеб времён советского периода. Я уже не говорю о сером и чёрном хлебе, ведь даже если их есть просто так, как мы это делали в детстве по дороге домой из булочной, то обед с ужином попросту не нужны, а гурманам рекомендую попробовать любой нальчикский хлеб с кефиром или молоком и домашним сыром, за уши не оттащишь, впрочем как и от самих молочных продуктов, своим вкусом напоминающие наши ташкентские, которые раньше продавали казашки на молочном базаре Кукчи. Кукча — это местечко в старом городе Ташкента, где в древние времена находились городские ворота.

Не могу не сказать о женщинах Нальчика. Конечно можно выразить своё восхищение тремя словами — Красивые, ухоженные и скромные, нет, пожалуй, последнее слово заменю на элегантные, так как скромность присуща лишь очень немногим современным дамам. Но ещё больше удивляют местные мужчины. Я приведу лишь один пример, а вы сами делайте выводы. Небольшая сценка перед концертом артистов эстрады у огромного Дворца Профсоюзов, на парковку подъезжает автомобиль «КИА», из него выходит умопомрачительной красоты дама в норковой шубе, ухоженные волосы покрашены в светлый цвет, на ногах, несмотря на мороз, модные итальянские туфли, а в руке пусть поддельная, но «брендовая» сумочка «Луи Виттон». Водитель «КИА» одет просто, на нём спортивный пуховик, под ней обычный пиджак или свитер, джинсы или скромные брюки из туальденора, обувь в лучшем случае турецкая. Дама берёт под руки водителя, а это её муж и они направляются в здание. Мужья в Нальчике делают всё, чтобы их жёны ни в чём не нуждались, а сами скромно стоят в тени своих королев. Женщины Нальчика хорошо образованы, начитаны, разбираются в политике и обстановке в мире гораздо лучше своих мужчин, последние работают с утра и до вечера, им не до тонкостей в политике и ненужных споров.

Можно долго дискутировать об обычаях и традициях того или иного народа, но что остаётся неизменным для всех людей, это честность и порядочность. Именно эти качества присущи большинству жителей Нальчика, где продавцы на рынке бегут за покупателем забывшего взять сдачу или оставившего кошелёк на прилавке или в кафе, а внимательные водители такси или «маршруток» сами привозят в санаторий забытые сумки в транспорте, они запоминают на какой остановке вышел человек и какой там находится санаторий. Таких случаев бывает много среди забывчивых отдыхающих и всем им возвращают утерянное.

Потихонечку подошёл к концу отдых в санатории, обратный путь на поезде в Москву прошёл под руководством уже не грозного старшины вагона, а чуткой сестры милосердия, которая сама приносила чай в купе, вежливо предлагала мороженое, шоколадки, печенье, вязанные изделия и конечно же пресловутые открытки. Сердобольные пенсионеры, тем не менее, на последние рубли покупали открытки и отправляли по ним деньги. Никогда не иссякнет милосердие нашего народа. А пассажиры видя хорошее отношение к себе со стороны проводницы, старались поддержать её с выполнением плана.

К концу пребывания в Нальчике, многие отдыхавшие в «Маяке» стали если не друзьями, то неплохими знакомыми и обменивались телефонами. А когда поезд пришёл на Павелецкий вокзал, все пассажиры благодарили проводницу и тепло прощались с ней. Москва встретила крупными хлопьями мокрого снега, но пока ехал в метро, выглянуло солнышко, от снега ничего не осталось и даже асфальт уже был сухим. Наступила долгожданная весна.