Эркин Вахидов — художник поэтической мысли Искусство

Николай Ильин, канд. пед. наук, доцент.
(заметки переводчика)

Ушел из жизни Эркин Вахидов, замечательный мастер слова, великий представитель узбекской культуры, художественный мыслитель…

О творчестве Эркина Вахидова и об отношении к нему читающей публики я впервые узнал, будучи еще начинающим преподавателем в Педагогическом институте русского языка и литературы, созданном когда-то блестящим знатоком и исследователем узбекского языка академиком Виктором Васильевичем Решетовым. Атмосфера взаимодействия культур и языков пронизывала педагогическую и научную деятельность вуза.

Прославленный академик, замечательный знаток и диалектолог узбекского языка сидел бывало в приемной комиссии, смотрел, как студенты сдают свои заявления, проходят собеседование и по характеру их речи, подобно известному персонажу Бернарда Шоу, определял область и даже район, из которого происходили приехавшие, вызывая удивление и восторг узбекских абитуриентов. Неудивительно, что в вузе была создана замечательная языковая и педагогическая атмосфера.

Я вел курс пропедевтики литературы, и на одном из занятий мы разбирали со студентами стихотворение из цикла «Персидские мотивы» Сергея Есенина. Нужно сказать, что в силу уже имеющегося у меня опыта преподавания и общения я знал, что в лексическом отношении слог Есенина с вкраплениями крестьянской лексики, многочисленными неологическими формами, религиозной символикой и проч. отнюдь не так прост и доступен для не очень подготовленной в языковом отношении аудитории. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил у студентов не только искреннюю расположенность к творчеству российского поэта, знание многих его стихотворений, но и довольно уверенное понимание смысла непростых слов и фраз. Когда я выразил свое изумление, студенты объяснили, что для них Сергей Есенин особый писатель: «он наш, восточный». Они рассказали мне, что как-то слушали по радио литературную передачу, где впервые на узбекском языке прозвучали стихи «Персидских мотивов»: «Мы слушали передачу не с самого начала и не знали имя их автора. Стихи нас поразили. Мы полагали, что появился какой-то новый замечательный узбекский лирик. Потом оказалось, что это Эркин Вахидов, известный поэт и переводчик, читал свои переводы стихотворений Есенина, в которых выразил не только восточный дух поэзии самого Есенина, но также «предусмотрел» характер восприятия стихов узбекским читателем». Поистине здесь оказалась уместной знаменитая формула Жуковского: «Переводчик в прозе есть раб, переводчик в стихах – соперник».

Так заочно я познакомился с Эркином Вахидовым, и он тогда буквально помог мне в проведении практического занятия. Эта любопытная педагогическая ситуация мне надолго запомнилась.

Когда много лет спустя я стал заниматься художественным переводом, мне захотелось «отблагодарить» узбекского мастера за его работу в сфере переводов с русского языка. Дважды намечались наши встречи, но по разным причинам срывались. Наконец, мне самому удалось раздобыть необходимые подстрочники и сделать небольшую подборку стихотворений узбекского автора уже сравнительно позднего периода его творчества, которая в 2015 году была опубликована в журнале «Звезда Востока».

Переводить поэзию Зркина Вахидова, как всякого большого мастера, не так просто, но многие стилевые особенности его письма помогают переводчику. Прежде всего то, что Э. Вахидов – поэт большой ясной мысли. Мысль переводима, ибо она универсальна, всечеловечна, иное дело национальная форма предъявления или метафорическое предметно-словесное мышление. Важно отметить то ощущение, что мысль у поэта не столько «открывается» в процессе созерцания действительности (как естественный вывод из наблюдаемых жизненных картин), но скорее формируется заранее как некая художественная установка, исходное в его поэтическом замысле, что затем находит выражение в образной системе, лирическом «сюжете» и подборе художественных деталей и средств. Не столько восприятие жизни производит образ, сколько сформированная мысль «подбирает» образную комбинацию. Вот стихотворение «Печаль иглы», выражающее мысль о ценности, может быть, не масштабного и не бросающегося в глаза, но упорного и необходимого повседневного труда, а также о естественной необходимости быть благодарным за такой труд.

Иголка как будто бы нам говорит:
Откройте глаза, оцените меня –
Ведь мною едва ли ни мир весь обшит, 
Сама же нагою оставлена я. 

Но в том ли вопрос, что иголка гола? 
Хоть все же есть повод печалиться, ибо
И самая скромная даже игла
Имеет ушко, чтоб расслышать «Спасибо!»[1]

(«Печаль иглы»)

Здесь смысл стихотворения, вывод, содержащийся в заключительных строках текста с эффектным использованием близости и различия понятий «ушко – ухо» как раз есть то предварительно обнаруженное образное сопоставление и заранее сформированная мысль, которые затем «обрастают» необходимым «лирическим сюжетом».

Поэтическая мысль Э. Вахидова отнюдь не так проста и прямолинейна, как иногда может показаться на поверхностный взгляд. Вот стихотворение «Закрыв лицо руками…», общий смысл которого так легко свести к ворчанию стареющего человека на нынешнее поколение, что ныне, мол, все не так, как было раньше: не те времена и не те нравы:

Стремясь увидеть свет любимых глаз,
Поэты прошлого рыдали столько раз.
Теперь иные времена и пери:
Не то кокетство и не тот экстаз.

И если б некий классик ожил вновь,
Иную песнь сложил он про любовь, 
Скорей всего, закрыв лицо руками,
Он в дальний век свой убежал без слов. 

(«Закрыв лицо руками…»)

Легко заметить, что здесь вовсе нет сопоставления нынешнего времени с периодом своей молодости, да и стихотворение это, пожалуй, совсем не «о любви». Мысль поэта гораздо глубже: он печалится о том, что из сферы современного восприятия мира и чувствования ушло то культурное начало, та эстетика, «классика», которые окаймляли и углубляли чувства, когда художественное слово делало уникальным выражение наших переживаний и сам характер восприятия жизни.

Особенное свойство художественного творчества узбекского поэта – это его юмор, часто содержащий глубокие жизненные обобщения и становящийся формой выражение философских и социально-исторических наблюдений. Есть и произведения, буквально посвященные осмыслению общественно-исторического значения смехового начала в нашей жизни. Э.Вахидов, объясняя важность и силу смеха, призывает к ответственности за насмешливое слово, за «шутку», ибо не только «великие идеи» и высокие порывы производят перевороты в личные и общественные сознания, но и смех:

История древности многих острот
Свидетельницей была,
Но все же есть шутки, в которых добро,
А есть от греха и от зла.
...
Так что не всякая шутка – игра:
В ней может быть важный намек;
И, ставши крылатым, иное словцо 
Нешуточных действий предлог.

Такое понимание поэт подтверждает историческими наблюдениями и параллелями:

О том, как мощен Сахибкирон,
Все страны мира знали, 
И самые грозные из вояк
Шутить с ним не дерзали.

Наполеон над Россией решил 
Сострить как-то злую шутку, 
Под хохот ветра назад в Париж 
Пригнал его холод жуткий.

А через сто тридцать лет другой
Подлый шутник явился,
Катюши, снарядами грохоча,
Смеялись, что он «дошутился». 

Поэт анализирует недавнее прошлое, справедливо видя причины общественных перемен не только в действии определенных исторических сил, но и в народном неприятии той действительности, выражавшемся в насмешке:

От шуток бывало не просто людей,
Но султанатов падение.

Великий Союз развалился и пал,
Но зря Горбачева не тронь:
По этой твердыне Райкин еще
Сатирой открыл огонь.

«Армянское радио» с ним заодно 
Добавило в чашу острот,
И то, чего НАТО сломить не могло,
Разрушил простой анекдот.

(«Шутки»)

Понимание роли и значения слова пронизывало и общественно-политическую работу поэта. Являясь заметным общественным деятелем, представителем национальной культуры, Эркин Вахидов ощущал себя прежде всего поэтом, тружеником художественного слова и никогда не оставлял литературного труда.

Не говорите, что поэт умолк, 
Что лишь в политике теперь он знает толк, 
И что его холодный жесткий ветер 
Переломил, как трепетный росток.

О вы, в глубинах ищущие свет,
Он так соскучился по вам за столько лет.
Не говорите, что умолк поэт,
Что нет поэм и что газелей нет:

Ведь если так – то значит, конь из досок
Ему уже подставил свой хребет. 

(«Не говорите, что умолк поэт…»)

Через несколько дней после опубликования переводов в «Звезде Востока» Эркин-ака позвонил мне домой и у нас состоялся довольно долгий, интересный и полезный для меня разговор. Дело в том, что он не просто высказал мне слова благодарности, но говорил со мной «литературоведчески», с замечательным профессиональным пониманием особенностей переводческого труда. Его оценки и наблюдения над процессом поиска необходимых образно-словесных эквивалентов в переложении художественного текста с языка на язык были чрезвычайно интересны и важны для меня. Я рассказал поэту ту далекую «педагогическую историю» и почувствовал, что она доставила ему искреннее удовольствие. Поэт стал говорить о своем предстоящем 80-летнем юбилее, о готовящимся издании избранных произведений и отдельной книги с переводами его стихотворений на русский язык, куда он хотел поместить и мои переводы. Увы, Эркину Вахидову не суждено было дожить до этого юбилея, а мне так и не довелось встретиться с ним в этой жизни. Но я прожил в его стихах немалое время, и уход поэта, ставшего для меня «своим», был сопоставим с утратой близкого человека. И я счастлив тем, что золотая нить его творчества коснулась и моего «ушка», а затем попала в ткань русскоязычного текста.

Мастера не стало, но остается продолжающейся и открытой для всех его жизнь в созданных произведениях, где читателей ожидает немало замечательных страниц, волнующих впечатлений, глубоких размышлений и открытий, а литературоведов и переводчиков – трудной, но увлекательной творческой работы.

[1] Здесь и далее стихотворения Э. Вахидова цитируются по изданию: Эркин Вахидов. Шути с умом… перевод Н. Ильина. — Звезда Востока, № 4, 2015, с 98-100.