Особенности жизни в Ташкенте в военное и послевоенное время История

Борис Пономарев.

Все те, кто учились в советской средней школе, хорошо помнят строки из поэмы А. С. Пушкина «Руслан и Людмила»:

«У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том;
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом...».

Во всем мире имеется немало отъявленных циников, которых очень метко охарактеризовала русская пословица: «Ради красного словца не пожалеет и отца!». Таких людей, к великому сожалению, во время войны было предостаточно и в нашей стране. Именно они переделали на свой лад приведенный мной выше текст А.С.Пушкина следующим образом:

«У лукоморья дуб срубили,
Златую цепь в Торгсин снесли,
Кота на мясо изрубили...».

Привожу еще один аналогичный пример такого хамского отношения циников к творчеству талантливых представителей русской и советской культуры. Многие из читателей наверняка видели в свое время замечательный фильм режиссера Ивана Александровича Пырьева с участием Марины Алексеевны Ладыниной, Евгения Валериановича Самойлова и Ивана Александровича Любезнова, выпущенный на экраны нашей страны в ноябре 1944 года. В данном фильме было много хороших песен, написанных превосходным композитором Тихоном Николаевичем Хренниковым, в том числе и «Песня артиллеристов» на стихи поэта Виктора Михайловича Гусева. В ней были такие слова:

«Горит в сердцах у нас любовь к земле родимой,
Идем мы в смертный бой за честь родной страны.
Пылают города, охваченные дымом...».
Оголтелые циники тогда же изувечили этот текст следующим образом:
«Горит в сердцах у нас бутылка с керосином,
Идем мы в смертный бой за триста грамм мандры.
Пылает Особторг, охваченный весь дымом...».

«Мандра» с воровского жаргона переводится как хлеб, продукты. Но обратите, пожалуйста, внимание на слова «Торгсин» и «Особторг». Именно этим понятиям будет посвящена значительная часть моего повествования.

Советский Союз, начавший в конце двадцатых годов свою знаменитую индустриализацию, чрезвычайно сильно нуждался в иностранной валюте, драгоценных металлах и любого рода драгоценностях для того, чтобы иметь возможность закупать за рубежом все необходимое для скорейшего осуществления поставленных перед собой гигантских задач. Для получения необходимых средств, в 1930 году был организован Торгсин — Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами. Но данная организация, в первую очередь, занялась скупкой золота, серебра, драгоценностей и иностранной валюты у советских людей, которые за свои ценности, принесенные в конторы Торгсина, получали боны, на которые в специально созданных магазинах могли купить дефицитные качественные товары. Торгсин был ликвидирован в 1936 году, но во время войны были вновь созданы организации такого рода, но уже под названием «Золотоскупка». Однако, наши граждане, по укоренившейся ранее в сознании привычке, продолжали называть их Торгсинами.

Ташкент в годы войны уже был очень большим городом, и в нем, судя по всему, было немало такого рода организаций, но я лично знал только одну, функционировавшую во дворе дома на углу Хорезмской и Почтовой улиц, напротив школы №50. Упоминание мной Почтовой улицы, впоследствии переименованной в улицу Алексея Толстого, заставило меня сразу же невероятно ярко вспомнить одну весьма занимательную историю, которую я обязательно должен рассказать читателям, отложив в сторону на пару минут основную тему своего повествования.
Дело в том, что на этой улице, буквально метрах в 70-ти от угла, имелось большое одноэтажное здание, в котором размещался райвоенкомат (РВК) Центрального района города Ташкента. Во время Великой Отечественной войны этим РВК призывались в армию молодые граждане, проживавшие в данном районе и достигшие призывного возраста 17 лет и 8 месяцев. Кроме того, в этом военкомате регистрировались и отправлялись на фронт добровольцы, имевшие отсрочку и бронь от призыва в армию, девушки-добровольцы, отправлявшиеся на фронт в качестве медсестер, связисток, снайперов и прачек. Именно в этот РВК подал прошение об отправке добровольцем на фронт в мае 1943 года мой брат Роман, хотя он имел бронь как студент транспортного института.

Но этот РВК в 1954 году потряс меня до глубины души, когда наш 9-й класс 50-й школы, состоявший из жителей Центрального района города Ташкента, по достижении всеми нами 16-тилетнего возраста, был вызван в него в полном составе для приписки к нему и прохождения осмотра медицинской комиссией. Нам всем приказали раздеться догола, и мы без трусов, в чем мама родила, заявились в большой зал этого военкомата, где за отдельными столами сидели врачи всех необходимых специальностей, которым предстояло определить степень нашей годности к прохождению в дальнейшем воинской службы в рядах Советской армии по призыву.

Мы прикрывали своими ладонями наши «причинные места», так как за этими столами сидели, в абсолютном большинстве, не умудренные жизнью седовласые мужчины-эскулапы, а очень молодые недавние выпускницы ТАшМИ. Они, прошедшие в стенах данного медицинского ВУЗ’а практические занятия в «анатомичке», не стеснялись никого и ничего.

В этой связи, и терапевты, и хирурги, и офтальмологи, и ЛОР’ы, и невропатологи не столько занимались выявлением у нас заболеваний по своей врачебной специальности, сколько норовили дернуть нас за наши «причинные места», после чего заливались веселым смехом при виде того, как мы от смущения краснеем от корней волос на наших макушках до мизинцев на стопах наших ног. Кроме них, в данном зале находились и чрезвычайно молодые медсестры, явно являвшиеся выпускницами ташкентского медучилища, которые измеряли наш рост, вес, кровяное давление и частоту пульса. Однако, надо отдать им должное в том, что они даже не пытались повторять действия старших коллег по профессии, хотя тоже весело ржали, глядя на наше смятение и смущение. Сейчас все это заставляет меня вспомнить крылатое латинское выражение «Quod licet lovi, non licet bovi», которое переводится на русский язык как «что дозволено Юпитеру, не дозволено быку».

С момента этого «действа» прошло уже 66 лет, но я помню свое невероятное смущение так отчетливо, как будто все это происходило только вчера. Но возвращаюсь к описанию событий по основной теме своего повествования.
Казалось бы, что за все довоенные годы действия силовых структур и контор Торгсина должны были привести к стопроцентному изъятию у состоятельных людей всех имевшихся у них ценностей. Но жизнь во время войны показала, что дела в действительности обстояли вовсе не так. В тайниках у населения все-таки кое-что осталось. И это было очень кстати как для населения, так как сдача ценностей в «Золотоскупку» давала возможность людям избежать голода, так и для страны, положение в которой во время войны стало катастрофическим в том смысле, что ей срочно требовались такие ценности для немедленной закупки за рубежом материалов, отсутствовавших в стране, для продолжения успешной работы оборонной промышленности.

Немалые деньги, получаемые людьми за ценности, сдаваемые в «Золотоскупку», позволяли им покупать товары в предприятиях особой торговли, организованных во время войны руководством страны для свободной продажи товаров, пользовавшихся повышенным спросом у населения. Вот здесь я и возвращаюсь к названию «Особторг», которое я упомянул в самом начале данного повествования. Следует отметить, что цены в продовольственных магазинах Особторга были значительно выше, чем в обычных магазинах, а ассортимент — намного шире. В этих магазинах можно было свободно приобрести хлеб, сливочное масло, колбасы, сыры, мясные и рыбные консервы. Я знал только один магазин Особторга, расположенный на углу Пушкинской и Хорезмской улиц, но он в городе, конечно же, был не единственным.

Данный магазин системы Особторга вскоре после окончания войны стал одним из первых магазинов системы «Гастроном» в Ташкенте. И это стало для людей большим праздничным событием, поскольку в гастрономах через некоторое время после их открытия стали появляться не только консервы с надписью на банках «Chatka» (камчатский краб), которыми вначале были заставлены все полки гастронома, но и сгущенное молоко, сыры, соленая рыба, колбасы и т.д. Затем появились бочки с черной и красной икрой, как зернистой, так и паюсной.
Не могу забыть фантастически приятный запах, исходивший от бакалейного отдела гастронома. Так пахли продаваемые в нем палочки настоящей ванили. Запах ванилина, знакомый всем нам, точно так же похож на запах настоящей ванили, как запах дизельного топлива похож на запах чрезвычайно дорогих французских духов.

В общем и целом, появление магазинов системы «Гастроном» и продовольственной продукции в них, продаваемой без карточек, оказалось для советских людей путевкой в мирную, сытую и спокойную жизнь.