Бизнес История

Алим Никадамбаев

Было это в конце 1992-го года. Союз уже развалился, республики объявили о своей независимости, на границе с Казахстаном, за Черняевкой, уже стоял вагончик с милиционерами, которые досматривали автотранспорт, пересекающий условную тогда еще «границу», но не обращали никакого внимания на снующих туда-сюда пешеходов.

Фото из интернета.

В то время, все кто мог, пытались заниматься «бизнесом», так стеснительно и с большим апломбом, называлась уже обыкновенная спекуляция товарами, «там купи, здесь продай».

Приходит, однажды, ко мне родственник, по имени Лёва, человек хитрый и «себе на уме», вдохновенно предлагает заняться вскладчину с ним «международным бизнесом», а конкретно — купить в Сарыагаче видеокассеты, которые там, чуть ли не даром, привезти их в Ташкент и продать с большим «наваром».
Моё участие он объяснял объединением «капиталов» и наличием у меня авто, ну не пойдёшь же делать «международный бизнес» пешком -не солидно, да и просто далеко.
Мой капитал «в заначке» составлял тогда целых 13 долларов, не 13 тысяч и не 13 миллионов, как сейчас, помню, а именно 13 долларов. Большие деньги по тем временам. У Лёвы, по его словам, «есть как раз семь долларов», и таким образом у нашего синдиката есть уже целых 20 долларов основного фонда и можно начинать «делать бизнес на международном уровне».
Поехали мы в Сарыагач, в Черняевке пересекли ещё не существующую границу, то есть проехали мимо вагончика казахских милиционеров, остановившись и показав пустой багажник. В Сарыагаче нашли по адресу продавца видеокассет в какой-то маленькой будочке и за свои двадцать долларов купили целый мешок этого дефицитного товара. Именно мешок, такой мешок, в котором тогда картошку хранили.

Возвращаемся обратно; подъезжая к казахскому вагончику, Лёва предлагает остановится не доезжая до шлагбаума, вытащить мешок с кассетами из багажника и пешком перейти «границу», причём сделать это должен был я, благо от рождения обладал родной, азиатской внешностью и языком владел, что было немаловажно в то нелёгкое время, в отличии от самого Лёвы, который хоть и был наполовину азиатом, но внешность унаследовал от своего папы-юриста. И не только внешность.

Прекрасно понимая, что обнаружение нашего «товара» в багажнике в количестве «целый мешок» приведёт к неминуемой и необъяснимой конфискации, я молча припарковал машину у обочины, вскинул мешок за спину и притворившись рядовым колхозником, которые тогда ещё водились, неторопливой походкой двинулся к шлагбауму. Границу перешёл беспрепятственно, как и все пешеходы и стал искать место, где можно было бы пристроить мешок на хранение, пока я схожу за машиной и Лёвой в ней.

Вся территория Черняевки была заставлена многочисленными мангалами и народ села, которой отличался особой деловитостью, в это время занимался пищевым вопросом, пытаясь вдоволь наполнить желудки снующих через границу людей горячим шашлыком. Желающих утолить голод было такое количество, что шашлычные были окружены силуэтами многочисленных посетителей, едва различимых сквозь сизый ароматный дым.

Пробившись сквозь дымовую завесу к одному из шашлычников, я уговорил его присмотреть за моим мешком, «пока я отлучусь ненадолго, по срочной нужде». Пристроив свой мешок вплотную к какому-то мешку, я бросился обратно к своей машине и нетерпеливо ожидающему моего возвращения Лёве.
Благополучно переехав границу, я медленно двигался по дороге, вдоль многочисленных мангалов, пытаясь вспомнить тот, единственный, у которого оставил свой мешок с «импортным товаром» и когда я его, наконец, нашёл, на том месте, где оставил свой мешок, ничего не было. Продавец шашлыка клятвенно заверял, что не видел никакого мешка с товаром, но его бегающие, плутоватые глазки выдавали его с головой.
Пришлось разыскать «Учителя», местного авторитета, бывшего моего коллегу по школе в Тоболино, действительно работавшего до развала Союза учителем истории. Побеседовав довольно кратко с продавцом, он выяснил, что мой мешок был продан им неизвестному покупателю, как мешок с углем, и он сам видел как покупатель погрузил его в багажник «Жигулей» и уехал в сторону границы, то есть к пропускному пункту в виде вагончика.

У наблюдавшего за всем этим расследованием с нескрываемым интересом Лёвы, на лице отразился немой вопрос: « А кто вернёт мне мои СЕМЬ долларов?!»
Пришлось вернуться назад, к вагончику, чтобы попытаться разыскать какого-нибудь знакомого. Тут Учитель помог ещё раз, он велел своим людям разыскать одного из своих учеников, работавших на этом посту и от него мы узнали, что наш мешок был «конфискован» как контрабанда с сопредельного государства и находится в закромах вагончика. Учитель без всяких усилий изъял наш мешок из «конфискации» и вручил его нам с Лёвой. Обеими руками прижимая запачканный углем мешок к своей белой рубашке, Лёва кинулся к нашей машине и взволнованно молчал до самого Ташкента.
Нам казалось, что самая трудная часть нашего «международного бизнеса» уже позади и нам остаётся только продать наш товар и получить свои «баснословные барыши», которые Лёва непрерывно пересчитывал про себя, беззвучно шевеля губами.
Мы и не ожидали, что настоящие приключения нас ждут ещё впереди.
«Ты — молодец!»,- Лёва был оптимистом, — «Но, понимаешь, нет в твоей интеллигентной семье торгового прошлого, а вот мой дед был купцом первой гильдии, так что реализацией нашего товара буду заниматься я лично».

Я был совсем не против, зная о том, что коммуникабельный Лёва имел огромное количество друзей в Ташкенте, среди которых были и владельцы первых кооперативных магазинов, на каждом углу торговавших любым товаром, поскольку все товары были дефицитными.
Уверенный в себе Лева быстро распределил наши видеокассеты по кооперативным магазинам и каждый день заходил по вечерам ко мне домой, «честно делить барыши». Всё шло отлично, пока однажды Лёша не явился ко мне слегка побитый, предупредил о том, что отныне он вынужден скрываться и, действительно, исчез на время. Оказалось, что наши видеокассеты оказались дешевой подделкой, что очень быстро выяснилось покупателями, которые и предъявили свои претензии к владельцам магазинов, а те, в свою очередь, «спросили с Лёвы».
Так, не очень удачно, закончилась первая «бизнес-операция» Лёвы, но это было только начало. Чуть позже он организовал швейную мастерскую, которая шила и буквально «варила» модные тогда брюки-варёнки; во всех людных местах продавались его контрафактные аудио и видеозаписи, которые он поставил на поток; он придумал и реализовал комбинации по продаже бытовой техники, привезенной из-за рубежа, за безналичные сумы; его бутилированную воду, одну из первых в Ташкенте, продавали свыше семидесяти магазинов; он организовал поставки из-за рубежа различных товаров, от канцелярских скрепок до компьютеров и поставлял их всем государственным структурам за безналичные местные сумы.

Однажды, Лёва обмолвился мне, что получил заказ на поставку важного товара для очень серьезной структуры и после этого надолго исчез.

Недавно он меня сам нашёл, у него теперь другие имя и фамилия, живет он в США, и его имя у всех на слуху.
А мне остаётся только слать ему приветы и с замиранием сердца вспоминать нашу «бизнес — юность».