Со светлой Пасхой! Разное

Хикоят Кадырова

Этот праздник, как впрочем, у всех детей, ассоциируется у меня с крашенными яйцами, их цветной скорлупой, разбросанной по всем улочкам и тупикам, по которым бегали мы, беш-агачские дети. Я не знала, в честь чего все это делается, но любопытство меня одолевало еще очень долго.

Наша квартирантка, тетя Лена, красила яйца только в луковой шелухе, не доверяя пищевой краске, которая в те времена, ну уж никак, не могла быть вредной. Это я сейчас понимаю.
С утра она стучала в наше окошко и подавала тарелочку с шестью коричневыми яичками. Каждому из детей в нашей семье.

Потом она уходила и через минут 5 приносила 2 кулича со словами: «Больше дать не могу. Мама вам сама разделит.» Но я почему-то никогда их даже не пробовала. Ответ на это я нашла гораздо позже.

Традиционно Пасха всегда приходилась на апрель, порой на коммунистические воскресники, иногда она совпадала с первомайскими праздниками или даже с Днем победы.
В такие дни мы с мамой всегда ездили к бабушке, которая жила в «городе», так почему-то все называли район рядом с горсоветом. Поскольку у бабушки был общий двор и большинство жильцов были православными, то бабушкин стол в эти дни ломился от пасхальных яств — разноцветных яиц, куличей всех размеров, рулетов, булочек и конфет. Почему-то все приносили одинаковые конфеты — «Мишка косолапый» и «Ну-ка, отними!»
«Кика, а тебя ждет тетя Леля. Сказала, что только сама отдаст тебе твой подарок.» Бабушка иногда ревновала меня к этой одинокой старушке, у которой в войну погибли муж и сын.
Я на всех парах бежала через весь двор и по кирпичным ступенькам вбегала в единственную огромную (как мне казалось) комнату тети Лели, которая служила ей и спальней и залом. Так, по-моему, было тогда у всех.
«Ты пришла, мое солнышко, я ведь тебя уже заждалась?! Дай, я тебя обниму… Как же ты хорошо пахнешь, как мой сЫночка в детстве. Ну да, тебя ведь тоже моют детским мылом. А что я тебе приготовила? Ну-ка, подумай…» Что она могла приготовить? Ведь я точно знала — монпасье в круглой коробочке, красное яичко, какую-нибудь книжку из своей библиотечки и 20 копеек. Но я делала лукаво-изумленные глаза, разводила по бокам руки и в сотый раз, покачивая головой, вопрошала: «Я не знаю, тетя Леля…» И начинала прижиматься к ней. От нее пахло ванилином, сдобой и… безграничной добротой. Меня редко обнимали в детстве, ведь нас было 6 детей. Да и объятья были скорее дежурными: папины — после работы, мамины — по дням рождения. Бабушкины — только с критикой — чем от тебя пахнет, быстро мыть руки!

А вот тети Лелины объятья — это было нечто… Нельзя было не почувствовать вселенскую любовь, ласку, нежность… Эти ощущения все-таки непередаваемы… Сейчас я так могу обнимать только внуков, вдыхая в себя их ароматы. Наверное для этого нужно было постареть.

Наобнимавшись вволю, получив свои подарки, я бежала обратно. Во дворе я встречала других соседей и буквально каждый начинал меня угощать. Иришка, 20 летняя красавица, рассовывала по моим карманам конфеты, тетя Дуся давала кулек семечек, а дядя Амо мне срывал сирень. Поэтому это мои любимые цветы. Они идут из моего счастливого детства.
«Ну что, всех обегала, плутовка? Все это положи в пакет, дома будешь рассматривать. Поделись со всеми.» Как всегда бабушка меня только воспитывала.
В понедельник все это богатство я приносила в школу и раздавала детдомовцам. Моя первая учительница, Надежда Ивановна, как-то отозвала меня в сторону и строго сказала: «Это не по-пионерски, никогда больше не приноси в школу яйца и куличи. Кто тебе мог их дать, вы же узбеки?» Я тогда впервые задумалась над этим. Побежала домой, мама даже не стала слушать меня, отправив к Ларе, дочери нашей квартирантки, студентке пединститута, умнице невероятной. Лара сняла очки и, внимательно, как бы меня изучая, изрекла: «Вот вырастешь, я тогда тебе все объясню. Ты сейчас все равно ничего не поймешь.»
Через 2 года наши квартиранты втихаря переехали. И мой вопрос так и остался открытым.

Почему-то приветствие «Христос воскрес!» — «Воистину воскрес!» в детстве я не слышала, или не помню. Быть может его боялись произносить в социалистическом обществе, ведь все должны были быть атеистами.

Уже когда я стала работать, видела, как мои подруженьки, русские девочки, тоже втихаря приносили печеное и крашенные яйца. Сейчас это все кажется, мягко выражаясь, странным.
Кулич я впервые осмелилась попробовать во время практики в прокуратуре. Вот тогда я и узнала, что однокурсник, мой будущий муж, Генка Талипов, наполовину русский. Он часто приносил печеное, но в этот раз он дал мне что-то отдельно в бумажном пакете: «Хика, это моя мама тебе передала. Попробуешь дома, а то тут тебе ничего не достанется. Ребятам я принес булочки и пирог. Заваришь чай?» Наш руководитель, Николай Андреевич, тоже принес куличи и рулеты. Но после Генкиных яств их даже пробовать не стали. Его мать, конечно, пекла изумительно.
Дома мама и сестры тоже высоко оценили кулинарные способности некой тети Лили, и никто из них тогда не догадывался, что последующие четверть века они будут вкушать только ее куличи…

Выйдя замуж, на Пасху я впервые увидела настоящее приветствие. С утра приходила тетя Галя, соседка. Она была украинкой. Приносила 2 кулича и несколько разноцветных яиц. «Христос воскресе, Лиля!» «Воистину воскресе, Галя!» Они по три раза целовались, и свекровь ставила чайник, приглашая ее к столу. За чаем они начинали обсуждать сдобу, выпечку и какие-то общие дела по стране.

После ее ухода свекровь готовила около 5-6 тарелочек с небольшими куличами, выпекавшимися в банке из-под сгущенки, и просила меня разнести по соседям. «Ой, наконец-то, тети Лилины куличи, мы их ждем всегда с нетерпением!» Почти все соседи встречали меня именно так. И действительно, я никогда ни у кого таких вкусных куличей не пробовала.

На родительское мы с ней ходили на кладбище, где была похоронена ее мать, бабушка моего мужа. Когда я впервые побывала на русском кладбище, я вспомнила, почему я не могла есть в детстве куличи. Почти на каждой могилке стояли эти куличики, куда слетались птицы и клевали их. Вот только, кто меня мог в детстве взять с собой на кладбище? Тетя Леля? Так ее муж и сын погибли в войну, и она даже не знает, где они похоронены. То же самое с тетей Леной. Да меня бы и не отпустили с ними!

Наверное, я ходила туда с папой. Скорее всего. Я просто помню смутно — на газетке эти куличи с окрашенным пшеном поверх глазури возвышались почти на каждом холмике. Памятников тогда не было. Просто в могилу были вбиты кресты, хоть и тогда их запрещали. У папы же много было друзей-фронтовиков, которые уже умирали от ран в мирное время. Видимо, в моей детской головке это отложилось неким запретом. Объяснение этому может быть только такое.

…Моей свекрови нет уже более 13 лет, на пасху старшая дочь приносит куличи от своих подруг. Иногда я с коллегой-подругой, Олимой, хожу к Арфене, которая сама большой кулинар. Моя русская сваха тоже печет великолепно. Завтра Зарина каким-то образом обещала мне их доставить, ведь я люблю их только свежими.
…Пасха… Светлый праздник воскрешения Иисуса Христа. Для мусульман — Он Пророк, для христиан — Он Сын Бога, Бог. Но для меня Он — просто Великая Личность, Заповеди которого являются путеводной звездой по жизни.

Р.S. Сейчас зашла на Фейсбук и обалдела: мои подруги-узбечки понапекли куличей и покрасили яйца! Ну, карантин, всех заставил творить! Конечно, по гостям ведь не пойти, вот и выкручивайся как хочешь. И это здорово!

Как хорошо живется мне с соседями,
На Пасху принесут мне куличи,
Окрашенные яйца и конфеты,
И внуков расцелуют все они!
А на хаит мы им заносим
В лагане плов, чак-чак и богурсак.
Живем мы дружно, никогда не спорим,
Какой же веры Саша иль Шухрат!

2020 г.