Вадим Муратханов: Путешествие Искусство Ташкентцы

Вадим Ахматханович родился в 1974 году в городе Фрунзе (ныне Бишкек). В 1990-м переехал в Ташкент, где окончил факультет зарубежной филологии Ташкентского государственного университета. Один из основателей альманаха «Малый шелковый путь» (1999 — 2004), соредактор журнала «Интерпоэзия». Публиковался во многих журналах и альманахах, автор восьми поэтических книг. Живет в Подмосковье.

1

Ну хорошо, представь себе Нукус.
Его воды солоноватый вкус,
когда встречается с зеленым чаем,
становится почти незамечаем.

За кадром и Савицкий, и Бердах —
лишь ветер завывает в проводах.
По вечерам нукусцы увлеченно,
священной дружбы преступая грань,
бросают и булыжники, и брань
в железные ворота гарнизона.

Гостиница. Стрекочет тусклый свет.
Каракалпачка тридцати трех лет
(а в этом освещенье дашь все сорок)
кудрява, черноглаза и худа,
и двух парней вниманием горда,
хоть ни один ей, в сущности, не дорог.

Не то чтобы я сам ее люблю,
но ни за что ее не уступлю
какому-то залетному курсанту.
Он коренаст. Его зовут Айдын.

А я растерян и совсем один,
и не пошлешь курьера к секунданту.
Я подымаюсь медленно к себе
к неравной приготовиться борьбе.

Напяливаю свитер, как кольчугу.
А после окунаюсь в темноту
и снег топчу по замкнутому кругу
с солоноватым привкусом во рту.

2
Перенесемся ниже: Бухара.
С утра невыносимая жара,
а я устал и третий день простужен,
и никакой попутчик мне не нужен.

Но северянка у меня в гостях.
Мы смотрим мир на разных скоростях.
Иначе слышим звуки смуглой речи.
До неприличья кожа плеч бела.

И мне досадно, что она ждала
чего-то большего от нашей встречи.
Ляби-Хауз. Знакомые мои —
друзья друзей или родня родни —

любезны так, что и не подкопаться.
Пьют жаркими глазами белизну
и на какой-то пляж зовут купаться
не столько нас, сколько ее одну.

3
Теперь во двор, где в окруженье роз,
неназванный еще, физалис рос
в коробочках румяных и бумажных,
среди саманных стен одноэтажных.

Не проходило во дворе ни дня,
чтоб не стеклась степенная родня —
будто незримой нитью всех связали —
на «запорожцах» и на «москвичах»

поговорить, потягивая чай,
о датах, детях, ценах на базаре.
И вот представь: мой двор еще плывет.
Непотопляем разноцветный плот.

Недвижима вода семидесятых.
Желтеет выгоревшая трава.
И груша там, и яблоня жива
дуплистая, еще плоды висят их.

Он безвоздушен, этот древний мир.
Он населен ушедшими людьми.
Взглянуть в него из одного скафандра
нам не дано: двоим здесь места нет.
Но что пред ним хивинский минарет
и что пред ним красоты Самарканда.

Источник.