Неизвестный известный театр Марка Вайля «Ильхом» Искусство История

Неизвестный известный театр Марка Вайля “Ильхом”. Опыт создания театра с отметки “ноль”: история, спектакли-легенды, заметки режиссера.

Фрагменты из книги.

В середине 1970-х гг. кризис системы совпал с пиком разнообразных, порой болезненных поисков в интеллектуальной и духовной жизни нашего общества.
«Ильхом» появился именно тогда, когда никто ни во что не верил, когда за 10 лет до эпохи Горбачева невозможно было предположить, как потечет история.
«Ильхом» родился тогда, когда идеологи системы окончательно погрязли во лжи, а новое поколение уже не хотело с этим мириться.

История «Ильхома» – это и моя личная история. История молодого человека, который, просто в силу своей молодости и присущей ей независимости взглядов, не нашел себя ни в одном из государственных институтов и, вопреки здравому смыслу (ибо мало кому удавалось отвоевать свою независимость в Советской системе), начал свое дело, свой Театр, который, как выяснится впоследствии, оказался формально первой независимой от государственных органов профессиональной театральной компанией в СССР.

* * *

Делали мы почти безрассудные вещи, репетируя пьесы, не рассмотренные цензурой. По законам советского времени нам грозила уголовная статья за антисоветскую деятельность. Коллеги старшего поколения с ужасом посещали наши спектакли. Мы же попросту не понимали, в чем причина этого страха. Это и указывало на наше отличие, родившихся в относительно теплое “хрущевское время”, избавившее людей от тотального страха, вызванного сталинским террором.

Мы не были политическим театром, в наших спектаклях не было никаких призывов, протестов, которыми изобиловал, к примеру, Театр новых левых или предшествующий ему Театр Брехта.
На нашей сцене появилась просто неотредактированная жизнь и живые люди.

Они могли быть чудаками, как в абсурдистских “Сценах у фонтана” Семена Злотникова или абсолютно реальными характерами: циничными, прагматиками, не верящими ни в любовь, ни в семью, ни в служение отечеству, каковыми выглядели герои “Утиной охоты” Александра Вампилова. Наконец, мы просто были свободны в экспериментах с формой и стилем в наших спектаклях, не заявляя о приверженности никакой идеологии – и этого было достаточно, чтобы во времена начала «Ильхома» наши работы воспринимались как “антисоветские спектакли”. Ибо их настроение, герои и художественные средства не укладывались в принятые стереотипы. Менее всего мне хочется представлять себя и пионеров «Ильхома» в роли героев. Мы выражали себя, а вот советская действительность отражала нас в своём кривом зеркале, судила, навязывала идеологию.

Иногда мне кажется, что мы прожили несколько жизней. Слишком было много всего.

При этом мы, вчерашние «советские молодые авангардисты» (так нас пытались классифицировать), оглянуться не успели, как промчались годы. 10 лет спустя, после того как мы начали, пришло совсем другое время. А следом его стремительно сменили новые, немалые для истории события.
«Ильхом» от уничтожения спасла Перестройка. Ровно за год до появления Горбачева мы получили письменное предписание прекратить играть пять названий нашего репертуара. «Ильхом» проверяли какие-то комиссии. Они писали какие-то бумаги. КГБ собирало “письменные свидетельства от общественности”, требующей разобраться и закрыть театр.

Время Горбачева перевернуло все кверху дном. В какое-то короткое время была смещена со своих должностей армия бывших чиновников. Общество, пресса разговорились. Новые чиновники перекрасились в один день и вдруг начали поднимать «Ильхом» как знамя нового времени. На меня посыпались какие-то награды. Без всяких долгих бюрократических представлений я получил звание Заслуженного деятеля искусств, большую квартиру (до этого я жил со своей семьей в одной комнате, а в советское время государство контролировало раздачу жилого фонда). Я был приглашен преподавать в Институте искусств.

«Ильхом» стал приглашаться на официальные фестивали. Наконец, нам разрешили зарегистрировать театр, как организацию: открыть счет в банке, начать продавать билеты, зарабатывать для себя.

Все стало напоминать голливудский фильм с хэппи-эндом. Десятки театров вокруг нас бросились ставить некогда запрещенные пьесы: “Дорогая Елена Сергеевна” Л.Разумовской, “Прощай, овраг” («Собаки») К.Сергеенко, пьесы А.Червинского, С.Злотникова, Ш.Башбекова и т.д., которые «Ильхом» поставил задолго до них, заплатив сполна за строптивость.

В тот период мы реально почувствовали, что опередили время.

В тот период мы реально почувствовали, что опередили время. Мы разом потеряли интерес к пьесам со словами и на долгое время погрузились в экспериментальную работу над спектаклями без слов: визуальным театром-метафорой, театром клоунады. Сделали несколько телевизионных версий наших работ.
Лицо и состав театра начали меняться. Началась жизнь фактически нового «Ильхома». Актеры, которые играли спектакли “Рэгтайм для клоунов”, “Кломадеус”, “Петрушка” принесли в театр новую энергию и ощущение театра нового перестроечного времени.
В это же время началось завоевание «Ильхомом» новых пространств и новых зрителей.
«Ильхом» получил много приглашений от западных фестивалей. Мы начали играть в Нью-Йорке и в Дублине, Осло и Вене, Копенгагене и Белграде. Нас увидели в Болгарии, Чехословакии, Голландии, Италии, Германии.

Я перечислил далеко не все страны и города. Потому что о зарубежных гастролях лучше рассказывать в мемуарах,перебирая в памяти самые разные темы и случаи. Ну, например, что мы почувствовали, когда рухнула стена между Западом и Востоком и мы, никогда не смевшие мечтать о поездке в Америку, практически без знания иностранных языков, вдруг оказались наедине с западной цивилизацией, не с «нашим» зрителем, иным стилем жизни, необходимостью вливаться в иной контекст.

Я бы мог отдельно рассказать, как и что изменилось в моих актерах, открывших для себя мир, что они приобрели, и как они, на мой взгляд, потеряли некий шарм идеализма, некогда нам присущего, побродив на бескрайних просторах. Ибо, увы, ни одно приобретение не уберегает нас от потерь.
За минувшие годы мы сделали немало совместных проектов (далеко не всегда удачных), обменов студентами. Привезли в Ташкент громадное количество зарубежных спектаклей и исполнителей. Я, как режиссер, поставил серию спектаклей на Западе.
Можно сказать, что «Ильхом» оказался своеобразным центром культурного обмена между восточным Ташкентом и Западом. Мы даже провели в 1993 году очень амбициозный фестиваль с названием “ВОСТОК-ЗАПАД” (были показаны спектакли из более 20 стран). Однако ничто не спасло нас от новых испытаний и изломов Истории.

«Ильхом» в начале 1990-х выглядел маленьким островком, пытающимся сдерживать напряжение и притягивать к себе расходящиеся в разные стороны материки.

Однажды в канун Рождества мы собрались в театре с людьми, представляющими новых предпринимателей. Я произнес торжественную по случаю речь, поздравил людей с новым годом, пожелал протянуть друг другу руки и положить начало нашему партнерству. Неожиданно один из участников ответил: «Мы все в долгу у «Ильхома». Мы росли в годы тоталитаризма на ваших спектаклях, ощущая в них иной взгляд на вещи. Может быть, кто-то из нас обрел свою внутреннюю свободу благодаря «Ильхому»…

Денег особых ни в ту, ни в последующие встречи мы не собрали. Но слова запомнились, потому что были не только красивыми, но по-своему о многом говорили. Московский критик Нина Агишева, долгое время наблюдавшая «Ильхом», как-то заметила: «Таким, каким родился «Ильхом», он мог родиться только в Ташкенте, но и современный Ташкент, каким мы знаем его, стал таким, потому что в нем есть театр «Ильхом».

Двадцать пять лет спустя, после того как мы начали наше дело, я позволю себе согласиться с этой мыслью: наверное, так оно и есть. История «Ильхома» продолжается. Он – живая часть Ташкента, без которой Ташкент не Ташкент.

Источник.