Андрей Слоним: “На оперной сцене должны превалировать современное мышление и правда чувств” Искусство Ташкентцы

Оперный спектакль – сложное в постановочном отношении сценическое произведение, учитывая, что здесь важно все: и драматургическое начало, и музыкальное исполнение, и актерское мастерство, и вокал. Своими мыслями о современной опере и ее особенностях мы беседуем с заслуженным деятелем искусств Узбекистана, режиссером-постановщиком ГАБТа им. А. НавоиА.Е. Слонимом.

— Андрей Евсеевич, без осуществления новых постановок невозможно развитие этого жанра, а как у нас обстоят дела с новыми оперными сочинениями?
— Во все времена опера являлась одним из самых сложных театральных жанров. И здесь всё дело в том, что пение как феномен излучения чувства требует особой высоты уровня эмоции. Бытовой уровень к пению не склоняет. Известно, что с давних пор Человек пел в двух случаях – или когда его душе слишком хорошо, или, когда ей – чрезмерно больно, плохо. Пением обращались к высшим силам с древних языческих времен. Опера – жанр особой возвышенности духа. На разных этапах её развития композиторы то выстраивали её в особой напевности, то искали в речитативе, «речеподобии» правду интонаций. И получалось это только у тех композиторов, кто по своей одаренности не изменял закону «полёта«духа».

Опера – это не набор «приятных» мелодий и музыкальных тем. Как и всякое произведение для оперного театра – она должна быть наполнена конфликтом, противодействием, столкновением характеров. Любой, повторяю – ЛЮБОЙ персонаж оперы должен нести противоречия, даже герой или героиня, которые представляются как бы «вполне положительными».И «прочитать» эти противоречия в композиторском замысле, в «шифрах» мелодий и гармоний, в особенностях интонаций, а затем раскрыть их в таком образе – необыкновенно трудно. Но воплощённый образ при этом наделяется самой внятной убедительностью.

Великие композиторы достигали высот именно тем, что любой исторический персонаж давался в полном комплексе противоречий и конфликтов и его судьбы, и духа. Грандиозный пример – Борис Годунов, данный М.П.Мусоргским в полноте его ВИНЫ и мук совести, а далее – отторжения его из жизни и самим народом, исторической сутью событий. При этом – по своим качествам он воистину достоин царствовать более, чем кто-то другой на Руси… Примеры же обращения к историческим персонажам на театре, и в опере, в частности, в наше время – к сожалению, отражают скованность авторов опасением раскрывать эти противоречия в выдающихся личностях. И происходят нежелательные «недолёты» и недовоплощения…

Великий Алишер Навои – поэт, мыслитель, философ, государственный деятель – человек поистине многогранной судьбы. Видевший напрямую и ложь, и жестокость, и корысть, и вероломство, и измены – он глубоко страдал от этого. И создал свои поэмы вскрывая проблемы, сквозь дебри которых пробивались герои. А в целом ряде сегодняшних театральных произведений мы видим некий «ходячий монумент в белых одеждах», который декламирует цитаты из своих творений. В результате замысел автора претерпевает большие изменения. А главное – это затрудняет показ правдивости воплощения и не вызывает сопереживания зрителя.

И третье – опера должна сочиняться, создаваться как ТЕАТРАЛЬНОЕ произведение в тесном союзе композитора, дирижёра и режиссера. К счастью, у меня был такой счастливый период, когда с ярким нашим композитором Нуриллой Закировым и дирижером Хамидом Шамсутдиновым мы работали над интереснейшим проектом – оперой «Путь к трону» по мотивам шекспировских трагедий «Гамлет» и «Макбет». Воодушевившись труднейшей задачей раскрыть тему пагубности стремления к власти через КОНЦЕНТРАЦИЮ идей и образов Шекспира, мы пошли по пути заострения конфликта и «сжатия» поля действия.

В «Гамлете» было три исполнителя – сам Датский Принц, призрак его Отца (и он же в другом образе – преступный король Клавдий!) и – таинственный образ Судьбы, которая искушала персонажей короной. Она была двулика – половина ее лица была прекрасна, половина напоминала Химеру с готического собора. Она же воплощала и выдуманный образ Офелии, который только мерещился Гамлету. В «Макбете» эта система повторялась – действовали сам Макбет, Леди Макбет, Судьба и Макдуф, который тоже становился рабом Судьбы. Интересно, что весь музыкальный язык интереснейшим образом связывал Восток с европейским средневековьем, в партитуре звучали и крик совы, и лязг ворот замка, и гром…

Спектакль был поставлен нами на двух языках – и узбекском, и русском, и лет десять жил в репертуаре театра… Это – лишь наши размышления, пожелания на тему КАКОЙ должна быть современная опера – не возьмется высказывать ни один профессионал. Как и весь мировой процесс театра, опера как многоплановое сочинение переживает сейчас процесс обретения новых черт, и процесс этот непрерывен…

— Что для вас является критерием при выборе произведения для постановки?
— То, КАК и О ЧЁМ будет рассказывать оперный спектакль сегодня. Моим первым спектаклем стала опера «РИГОЛЕТТО» в Самаркандском оперном театре в 1973 году, которую я поставил, как и многие другие свои спектакли – и как режиссёр, и как сценограф и автор костюмов. С детства зная эту оперу детально, видя множество ее решений, я ощущал, что мне чего-то не хватало даже в некоторых вполне внятных образах героев, и всегда искал некие скрытые свойства этого, как кажется, общеизвестного материала.Уже тогда, детально анализируя партитуру, я понял, что шут Риголетто – это вовсе и отнюдь не «несчастная жертва». Поступив на службу к развратному Герцогу в качестве Шута, он приобрел право ИЗДЕВАТЬСЯ над всеми. Герцог в восторге от его колких выходок, а придворные его ненавидят.

При этом Риголетто – первый организатор и участник всех похождений господина. Он в группе придворных похищает для его утех девушек и жён этих же придворных, он открыто глумится над человеческим достоинством старого графа Монтероне, который приходит вызвать Герцога на поединок из-за того, что он обесчестил его дочь. И старик ПРОКЛИНАЕТ Шута. Ведь Верди хотел назвать эту свою оперу «Проклятье». В самом деле – всё, что случилось с дочерью Риголетто – Джильдой вплоть до ее гибели – и есть путь воплощения этого проклятья, которому обречён Риголетто за эти преступления , за свое приспособленчество . Современно ли это? Думается – в высшей степени…

Для «ларца» каждой оперы есть «заветный ключик», который может его открыть , явив и новизну произведения, и его созвучие сегодняшнему дню. И при этом вовсе не надо наряжать героев в пиджаки и джинсы, в мини-юбки или даже – нижнее женское белье (или, как сейчас нередко встречается кое-где – вовсе выпустить персонажей в первородном естестве!)!Нельзя принижать «планку» уровня высоких страстей. Нельзя «взламывать» замок ларчика и говорить – «вот какое современное решение я нашел»! Все авторские сокровища при этом взломе поистине испаряются, а поделка, которая получается – неизменно и по-разному убога и примитивна…И вообще – я убеждён, что режиссёр, работающий над воплощением оперного спектакля и старающийся «расшифровать» замысел композитора – подобен сапёру на минном поле. Он должен быть поистине «ювелирно» осторожным, продвигающимся в осмыслении действия буквально по миллиметрам, чтобы НЕ НАВРЕДИТЬ. Как ни в каком ином жанре к воплощению оперы идеально подходит афоризм: « Есть два почти одинаково звучащих понятия – «СОМНЕНИЕ» и «САМОМНЕНИЕ». Первое ведёт к открытию, второе – к тупику, провалу».

— Не секрет, что зрители оперу посещают меньше, чем балет. Как сделать так, чтобы поднять интерес к опере?
— Театр всегда отражает требования времени. Да, совершенно ясно, что ставить спектакли так, как их ставили лет 40-50 назад – нельзя. Но ни в коем случае недопустимо и то варварство навязывания конкретной опере образности, никак не соотносящейся с музыкальной драматургией. В партитуре, звучаниях, темпах и ритмах композитор заложил великую Правду жизни своих героев.И надо вчитаться в этот язык мелодий, гармоний, созвучий, темпов, оттенков звучания. И надо сочинить действие. Спектакль режиссёром СОЧИНЯЕТСЯ так, как сочиняется роман, симфония, поэма.

А ещё необходимо при верности авторской правде наделить героев правдой современной психологией, современными противоречиями душ и чувств. И только если удается раскрыть в артистах эту особую органичность жизни на сцене по особым законам оперной Правды – вот тогда оперный театр, синтетический, сплетающий воедино выразительное и красивое пение, актерское мастерство, пластику, сценографию, костюмы, действия хора, звучание оркестра – способен воздействовать на души зрителей КАК НИКАКОЙ ДРУГОЙ ТЕАТР!

Беда зачастую и в другом – за последние лет 30 мы умудрились растерять основы культурного воспитания трёх поколений! И уже не только современных подростков, но и их родителей приходится приобщать к опере. Мало бесед на телевидении, мало творческих встреч лучших певцов, дирижеров, режиссеров с самой широкой публикой, мало сил и энергии тратится на то, чтобы раскрыть публике поистине невероятную красоту истинного мира оперы. Посмотрите, как хорошо посещаются спектакли нашего театра, когда сами его постановщики и участники рекламируют свои спектакли в сетях и прессе! А наши камерные вечера в Музыкальной гостиной, на которые только за последнее время приходило куда больше зрителей, чем могло вместить пространство нашей «Малой сцены»!Поистине, есть над чем задуматься, и что постараться делать , если идти новыми путями!

— Театральное искусство не стоит на месте, оно развивается, идёт поиск новых форм подачи и т.д. возможны ли инновации в опере?
— Оперный театр теперь оснащен в мире самыми высокими технологиями. На сценах мы не встретим ни мятых и несвежих «мягких» декораций, ни их громоздкости. Всё конструктивно, объемно, достоверно. В большой мере используются и проекции, и полиэкраны, и даже объемные голографические изображения. Этим в самой большой мере привлекают зрителя эстрадные «шоу» — и в большой мере это должно укорениться и в оперном театре. Причем, «страна» оперного Театра обширна и включает невероятное различие жанров. Творческий «язык» «Травиаты» не схож и не совместим с эстетикой «Князя Игоря» или «Бориса Годунова», блеск и остроумие моцартовской «Свадьбы Фигаро» отличаются от саркастичности вердиевского «Фальстафа». А трагический, мистический романтизм «Сказок Гофмана» Оффенбаха не схож с совсем иной проблематикой «Фауста» Гуно…

Инновации, на мой взгляд, должны осуществляться в поисках ФОРМЫ раскрытия авторского содержания, но ни в коем случае не ломая тех основ, которые заложены автором в партитуре.Перенос действия «поближе к нашим дням»? Первый вопрос – «ДЛЯ ЧЕГО? КАКИЕ ЗАДАЧИ ЭТО РЕШАЕТ?» Мы уже видели «серию» «Борисов Годуновых»… в пиджаках. И что? Возникает ощущение, что зритель попал … на черновую репетицию спектакля, где вполне современные «господа» почему-то именуют себя «боярами» и «царями».Мы уже видели Любашу из «Царской Невесты» в брюках и Марфу в откровенном одеянии – в вопиющем нарушении ИСКОННОГО ЦЕЛОМУДРИЯ русской женщины в истории.Мы уже видели череду спектаклей «ТОСКИ» Дж.Пуччини, где время действия — вполне конкретная дата! – лето 1800 года, когда жили подлинные герои оперы, и когда Наполеон разрушил австрийское владычество и вошел в Рим. И когда мы видим на сцене времена… Гитлера или Муссолини в соответствующих одеяниях героев, а со сцены звучат фразы… о победе Наполеона и о свержении австрийской диктатуры – возникает ощущение, что и исполнители, и зрители… несколько не в себе!

Возникает каверзный вопрос – а есть ли оперы, сюжеты которых в принципе, экспериментально, можно было бы «перемещать» во времени? Безусловно! Саркастическая шутка Моцарта «Так поступают все женщины…» или его же философская сказка «Волшебная Флейта» могут быть представлены и в «перемещении времен», и в любой эпохе. Трагизм парижских мансард в «Богеме» Пуччини при корректности постановщиков не пострадает и от переноса авторского действияв мятежный ХХ век. А вот такой уникальный материал, как «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН» — перемещениям не поддается, он может жить только в драматизме, поэтике и правде пушкинской эпохи! Иначе все в этой опере станет пошлым и вульгарным, как мы уже, к сожалению, наблюдали!Закон особого уровня эмоций оперного театра не терпит примитивизации и стремления к низменности.

Как не вспомнить тут великий афоризм С.В.Образцова «У Джульетты НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПОТНЫХ ПОДМЫШЕК!». А наша, узбекистанская истинная основа? Можно ли представить в страшном сне главную героиню , ждущую своего любимого в интимном «бикини», а его самого – в комбинезоне и… на экскаваторе, чтобы пробивать дорогу воде ? Что? Оторопь пробрала? То-то же! А когда ЭТО ЖЕ происходит с невероятным количеством ни в чем не повинных героев мировой классики – ощущения те же самые.

Повторю существенное – современное мышление и правда эмоций и чувств на оперной сцене должны быть непременно. Томно разводить руками и издавать полагающиеся звуки – уже не получается, именно ТАКОЙ лже-оперы и не приемлет современный зритель. А на излучение Правды во всем ее многообразии и силе – он отреагирует горячими аплодисментами…

— Вы поставили большое количество очень хороших оперных спектаклей. Есть ли ещё неосуществленные замыслы?
— Мечта, и далеко не одна – есть всегда. У меня есть в замыслах вполне конкретные, и как мне кажется, своеобразные решения таких опер, как «Фауст» Гуно, «Вертер» Массне, «Лоэнгрин» Вагнера, вердиевских «Аиды» и «Фальстафа». И это – далеко не полная, и только «надводная часть» айсберга задумок. Многое, что удалось поставить десяток или более лет назад, уже сейчас хочется решить по-иному, причём не только в деталях, но и – в принципе.Например, трижды мне довелось ставить «Травиату» — и каждый раз получался совсем другой, особенный спектакль, не похожий на предыдущий.

Да и сегодняшние, идущие спектакли для меня, как и бывало в молодости – отнюдь не «устоявшийся материал», а основа для совершенствования. И на каждой репетиции и с основными, опытными исполнителями, и с теми, кто вводится в исполнение этих ролей-образов впервые и заново – я стараюсь искать все новые и новые решения и детали. Причем – индивидуальные для КАЖДОГО исполнителя. Потому что у каждого – свой тембр, своя манера излучения чувств, своя «темпоритмика», своя психология, свои физические данные.

И что органично для одного – может быть противопоказано другому.Этот процесс всегда очень интересен и певцам-артистам, и постановщику – в нём мы всё более и более приближаемся к тому.что «зашифровал» в нотах композитор, что на уровне сознания, и даже – подсознания он стремился нам поведать о своих героях. Вообще, повторюсь и скажу, что ценю ПРОЦЕСС репетиций и поисков ВЫШЕ результата, пусть даже и доброго. Созданный тобой спектакль может быть ярким, единичным в первом прочтении , другой спектакль этого же названия будет иным, это не кино – а живой организм. А процесс движет всё вперед…

И даже сейчас, в сложное время удаленной специфики работы в карантине – тесно работаем по телефону с целым рядом солистов, уточняем работу над образами, разрабатываем новые интересные концертные программы.

— Вы воспитали немало замечательных певцов и очень хороших учеников. Расскажите о них, пожалуйста.
— Вопрос и неоднозначный, и непростой, и важный по существу. Помнится, кто-то из выдающихся деятелей театра ещё в тридцатые годы сказал: « Твой ученик – это не тот, которому ты старался что-то передать, а тот, кто реально сумел ВЗЯТЬ И ВВЕСТИ В СВОЮ ОРГАНИКУ ЛИЧНОСТИ И ТВОРЧЕСТВА то, что смог от тебя воспринять». Это – и верно, и мудро.

Формально жизнь и судьба сложилась так, что работая с юности в Ташкенте на кафедре оперной подготовки и в оперной студии консерватории, а чуть позднее – руководя экспериментальным курсом оперных певцов-актёров в ТТХИ имени А.Н.Островского – я старался передать всё,что мог и знал достаточному числу моих студентов. Вспомню поимённо в хронологии – это и ставший впоследствии выдающимся эстрадным певцом и композитором, увы, ныне ушедший от нас Павел Борисов, и солистка Мариинского театра семидесятых-восьмидесятых Людмила Касьяненко, и ведущая солистка Новосибирской оперы Лидия Бондаренко, и певший на многих сценах мира Александр Анисимов.

Среди мастеров Узбекистана особое место занимает наша замечательная певица Муяссар Раззакова – народная артистка, профессор, заведующая кафедрой сольного пения – с ней буквально с её второго курса мы начали работать над самыми сложными партиями. Назову и еще ряд имен – это ныне наши ведущие мастера, заслуженные артисты Узбекистана Шукур Гафуров, Руслан Гафаров, Кирилл Борчанинов. Это – талантливые представители поколения, уже завершившего свой творческий путь, такие, как одаренная и скромная Вера Григорьева. Наконец, это те сегодняшние наши воспитанники , кто, начав работу со мной в консерватории, а позднее – и на сцене нашего театра – вышли на широкую мировую орбиту – Абдумалик Абдукаюмов, Нажмиддин Мавлянов, как и удачно начинающая свою международную карьеру Ангелина Ахмедова.

Одним словом, в поколениях труппы нашего театра с семидесятых годов – процентов восемьдесят тех талантливых певцов, кто в большей или меньшей степени прошли со мною многие этапы осмысленной работы над образами партий, начиная с обучения в оперной студии, а позднее – на сцене театра. Этот ряд довершают и расширяют те молодые, с которыми довелось поработать в середине восьмидесятых в театре- студии Академии имени Гнесиных в Москве – и из них очень многие нашли свой большой путь… Сейчас этот процесс продолжается и в моей работе с самыми молодыми солистами нашего Большого театра, и работа эта ведется многопланово и результативно.

Что ещё пожелать в наши неспокойные дни? Конечно же – Весны, которая превыше тревог и волнений, и все более властно вступает в свои права. Конечно же – ЗДРАВИЯ ВСЕМ И КАЖДОМУ, терпения, осторожности в неукоснительном соблюдении жизненных норм в непривычном, но жизненно необходимом нам принципе нынешнего существования в карантине. Благодарю и всех медиков нашей страны – врачей, медсестёр, санитаров, нянечек – за их истинный героизм на переднем крае борьбы с опасным коронавирусом. Они совершают истинные подвиги, нередко жертвуя и собственным здоровьем, и самой жизнью. Честь и слава им!.. И я надеюсь и глубоко верю, что наша благодатная земля даст всем жизнетворные силы, и наш народ с честью выйдет и из этого испытания. И наш родной театр, верю – еще подарит и нам, и зрителям немало минут искренней радости Творчества и удачных воплощений задуманного!

Навруза Бейназова

Пресс-служба ГАБТ имени А. Навои
Фото Ю. Полянского и М. Левковича

Оттуда.