Бах Ахмедов: “Я меняюсь эволюционно…” Искусство Ташкентцы

Ольгана: У моего друга-поэта Баха Ахмедова недавно был день рождения. В качестве подарка я опубликовала небольшую беседу с ним, которая состоялась у нас еще в декабре прошлого года… Решила, что и читателям «Писем» будет небезынтересно.

Врезки:

В 2007 году Бах Ахмедов был назван «Королем поэтов» на проходившем в Лондоне престижнейшем фестивале «Пушкин в Британии», а в 2011 году вошел в шорт-лист конкурса «Литературная Вена».

Стихи и проза Баха Ахмедова, помимо Узбекистана, публикуются в России, Эстонии, Казахстане, Израиле и Англии.

Бах Ахмедов (настоящее имя Баходыр Ахмедов) – поэт, прозаик, публицист, переводчик. При всем этом – кандидат физико-математических наук. Невероятно скромный человек – ни за что не признается в своих успехах, пока не спросишь или не прочтешь в каком-нибудь материале. Так и в этот раз: только под конец телефонного разговора Бах произносит с тихой радостью: «Можешь меня поздравить, теперь я – член Союза писателей Узбекистана».

Писать о Бахе Ахмедове очерк – дело неблагодарное: столько уже написано! А вот побеседовать за чашкой кофе, касаясь то одной, то другой стороны его многогранной личности, оказалось гораздо интереснее.

— Бах, оглядываясь назад, что ты видишь?
— Вижу какой-то странный свой путь, который начинался в одну сторону, потом встал на другие рельсы… Есть сожаление о том, что я не выбрал. Вроде бы вплотную занимаюсь литературой, общаюсь с поэтами, но все равно чувствую себя в этой сфере чуждым, хотя мне все говорят, что я себя недооцениваю, что неправильно так думать. Еще в школе я был на распутье: и в литературу тянуло, и в то же время точные науки захватывали – математика, геометрия, физика. В итоге окончил в 1990 г. физфак МГУ и 4 года аспирантуры. Вернулся в Ташкент. Но Москва до сих пор тянет – я полюбил этот город, его непередаваемую энергетику.

— Любая творческая личность – это несколько «я» в одном человеке…
— Вот физик где-то внутри и возмущается! Когда я был в теме физики, мне очень нравилось ею заниматься. Но, кроме себя, мне винить некого, думаю, если бы я ее действительно по-настоящему любил, то никогда бы не бросил. Здесь даже можно провести аналогию с женщиной: наука не прощает измены, и если ты ей изменил – она не вернется. Хотя… Я и сегодня все-таки соприкасаюсь с физикой: заведую лабораторией в ташкентской Международной школе, часто выхожу на замены учителей по физике, математике, химии…

— В своей семье ты единственный лирик?
— Получается, да. Вырос я в семье «технарей»: папа физик, мама преподавала в институте связи, сестра специалист по IT-технологиям. Дочери тоже далеки от поэзии: старшая, Надина, оканчивает юридический факультет Вестминстерского университета, младшая, Алина, пока еще учится, но ее предпочтения — биология и география.

— Как я знаю, писать ты начал с детства?
— Ну да, лет в 6-7 это были сказки, рассказы, позже пришли стихи. Меня часто спрашивают, каким было мое первое стихотворение. Так вот, это было стихотворение, написанное от имени старого человека, вспоминающего свою жизнь. А мне было всего 14 лет! Я дал прочесть стихотворение учительнице, которая долго не могла поверить, что это написал ученик-мальчишка.

— Умение отрешиться от реальности, уйти в образ – одна из главных составляющих любого творческого человека, не так ли?
— У меня это происходит непроизвольно, не специально это делаю. И приятно, конечно же, когда слышу о своих произведениях: «Это вот прямо про меня написано!» Наверное, есть какая-то интуиция…

— Бах, ну что вокруг да около, может, это все-таки талант?
— Возможно (смущенно улыбается), но это качество любого поэта – уметь передать чьи-то чувства, состояния…

— Помимо извечного спора «физика-лирика» есть еще, о чем бы ты сожалел?
— Раньше была такая привычка – о чем-то жалеть, строить предположения «если бы да кабы», но со временем пришел к выводу, что это большая потеря энергии, которая приводит к опустошению, оно, в свою очередь, вызывает депрессию, а это не совсем то, что мне нужно. Непродуктивно сожалеть!

— В течение последних 25-30 лет поменялось твое отношение к жизни?
— Наверное, сейчас другой Бах Ахмедов. Я знаю, у многих людей случаются кардинальные изменения, когда буквально за год-два человек становятся совсем другим. Но я по-иному устроен, меняюсь эволюционно, постепенно. Во мне не было резкого перелома. Конечно, меняются вкусы, отношение ко многим вещам. Это ярко видно на примере чтения книг: какую-то книгу воспринимаешь совсем иначе, чем лет 10 назад.

— А что сегодня читает Бах Ахмедов?
— Рассказы Томаса Манна и книгу о творчестве Зощенко. А вообще, в последние годы меня привлекают мемуары.

— Тебе нравится писать рецензии, ведь в последние годы ты занялся и критикой?
— Если мне нравится автор и книга, я с удовольствием анализирую, но ведь надо донести до читателя свои мысли так, чтобы они были интересны, дать возможность посмотреть на произведение с нового ракурса.

— А что в твоем понимании поэт?
— Дать определение поэта довольно рискованное дело, поэты – очень разные люди. И, конечно, многое зависит от таланта. Для меня определение поэзии вообще – это есть ли в стихах музыка, трогают ли они твою душу. Бывают стихи отшлифованные, правильные, но не задевают за живое, они просто «сделаны».

— Центр Лондона.Ты стоишь на площади, читаешь стихи…
— Это про конкурс пушкинского чтения? Честно говоря, я прочитал не очень хорошо и неожиданно для себя взял первую премию…

— Бах, по-моему, все победы для тебя неожиданны! Как и последняя – в конкурсе рассказа о проблеме Аральского моря…
— Мой рассказ не был напрямую связан с темой конкурса, «Китовый блюз» – это проблема экологи, пустыни, но жюри понравился стиль и подача…

— А если посмотреть вперед на 30 лет? Каким бы хотел себя увидеть?
— Ох, дожить бы еще… Но хотелось бы увидеть себя не то что просветленным, но мудрым, наверное, чтобы вся шелуха отпала и осталось самое главное.

— Что тебя может выбить из колеи?
— Я плохо переношу, когда люди между собой ругаются. Я и сам избегаю конфликтов.

— Ты много общаешься с собратьями по перу?
— Да, и так сложилось за последние 5 лет, что мой круг поэтов – это Николай Ильин, Вика Осадченко, Наталья Белоедова, Фархад Юнусов, Марат Байзаков…

— А помогаешь молодым талантам?
— Иногда присылают свои работы, просят посмотреть – хорошо или плохо. Но это такой деликатный вопрос, надо найти золотую середину, чтобы не обидеть человека, не дать опустить руки, но и пустое нахваливать не могу…Кстати, знаю, что и мои стихи не всем нравятся, есть даже те, кто ругает их, но стараюсь не обижаться (хотя поэты очень обидчивы), стараюсь понять, где что-то не так прозвучало.

— Твои стихи переведены на несколько языков, на каком, по твоему мнению, они лучше звучат?
— Очень понравился перевод моих стихов на армянский и узбекский языки. Но сложная эта работа! Сам я переводил стихотворения Чулпан, Гузаль Бегим (она, кстати, занималась переводом моих), но это больше эксперименты для меня. Не мое, одним словом.

— На сегодняшний день вышло два сборника твоих стихов – «Молчание шара» и «Облако вероятности». А как обстоит дело с прозой?
— Прозу пишу меньше, реже… В прозе мне надо еще работать…

— Бах, вот если бы у тебя была возможность что-то «сверху» сказать людям, что сказал бы?
— Наверное, что-то банальное… лучше Окуджавы никто не сказал: «Давайте жить, во всем друг другу потакая… Давайте говорить друг другу комплименты!» Кстати, я видел Булата Шалвовича, когда учился в МГУ. Это был концерт за 2-3 года до его смерти. Я набрался наглости и пошел за кулисы поздороваться. Собственно говоря, у меня был повод: один наш поэт попросил передать Окуджаве (мол, вдруг увидишь там, в Москве, это мой друг!) от него привет и спросить телефон какого-то там барда. Вообще, это был идиотизм, честно говоря. Булат Шалвович долго вспоминал нашего поэта-«друга», потом сказал, что поищет телефон барда и перезвонит. Но так и не перезвонил, конечно. А воспоминание от общения осталось…

— Ты считаешь себя гармоничным человеком?
— Временами. Скорее всего, нет.

— Тогда совсем банально: а счастливым?
— Наверное, да… Есть возможность говорить свое слово, заниматься любимым делом. Хотя меня часто спрашивают: «Почему у вас такие грустные стихи?» Наверное, такое мое восприятие мира. Стихи, может, и грустные, но сам творческий процесс – это большая радость.

Беседовала Ольгана

***

…Разумеется, можно уйти в молчание.
Объявить его опыт вершиной творчества.
Убедить себя в том, что предел звучания
должен пройден быть раньше, чем жизнь закончится.

И взирать на землю с вершин безмолвия…
На губах улыбка почти надменная.
Ибо жизнь короче, чем вспышка молнии,
а в молчанье вмещается вся Вселенная.

Разумеется, можно уйти в бесстрастие
и сказать, что мир наш – лишь сновидение.
И неважно, «счастье» напишешь иль «счастие», –
все равно растает, как наваждение.

Отстраниться можно: мол, люди глупые
суетятся зачем-то, от боли корчатся.
Посмотреть на их суету через лупу и
осознать, что лучшее – одиночество.

Можно все, только мне почему-то верится,
что в моих блужданиях больше честности.
Что в ошибках больше судьбе доверия,
даже если идешь по знакомой местности.

И пускай усталость и боль отчаянья…
И слова как листья горят осенние.
Но, возможно, однажды строка случайная
хоть кому-то поможет найти спасение.

***

Внутренний мир – это внутренний миг,
тающий, неуловимый.
Свет на воде, исчезающий блик,
вечное встречное «мимо».

Камни и ветер, вода и песок –
что-то сильнее навеки.
Как беззащитен и как одинок
внутренний Бог в человеке...

***

…Пропущенное слово в словаре...
Слепое притяжение к игре
И вечный страх внезапно постареть
В ловушках смысла.

Вот наш исход и, может быть, итог:
Ладошки времени и медленный песок.
Налево – осень, а направо – Бог,
И жизнь зависла.

Одиночество – это вирус…

Одиночество — это вирус
От которого нет лекарства.
Это острый, как бритва, минус.
И пустое вокруг пространство.

Одиночество — это опыт
с зеркалами беседы долгой.
То ли прошлого горький шепот,
То ли просто пустые полки…

Но когда-нибудь станет светом
то, что было усталой болью.
Одиночество — это лето,
Неотравленное любовью.

Как спокойно проходит вечер!
Безмятежно, прозрачно, пусто.
Одиночество душу лечит,
Извлекая осколки чувства.

***

Равновесие неустойчиво.
И свобода всегда обманчива.
Смотрит время в глаза настойчиво,
заставляет счета оплачивать.

В каждой строчке осенней ветрено.
В многоточье — усталость вечная.
А у жизни своя симметрия,
беспощадная, безупречная…

И тепло дуновенье прошлого
перед снегом еще не выпавшим.
Пусть надежда давно изношена,
все равно я ее не выброшу…