Фаррух Закиров: “Эстрада — очень ответственная трибуна” Искусство Ташкентцы

На Востоке, на Востоке что за небо без луны?, — звучит уже не один десяток лет близкая сердцу каждого, кто считает наш солнечный край своей родиной, композиция «Музыкальная чайхана» знаменитой «Яллы». «Чинури» и «Учкудук», «Лицо возлюбленной моей» и «Шахрисабз» подобны бодрящему весеннему ветру перемен, несущему с собой прохладу снежных горных вершин и журчащих ручьев у их подножия, аромат цветущего урюка, свежих лепешек и горячего зеленого чая, они манят своей красотой и тайной.

О песнях, в которых живет душа народа, предстоящем 50-летнем юбилее коллектива и творческих планах — наше эксклюзивное интервью с обладателем многочисленных государственных наград, народным артистом Узбекистана, певцом и композитором, основателем и бессменным руководителем ансамбля «Ялла» Фаррухом ЗАКИРОВЫМ.

— Один театральный актер в интервью сказал такую фразу: «Не хочу видеть след от падающей звезды». А в чем секрет вашего творческого долголетия?
— (Задумывается). Да разве это можно объяснить? Просто нужно преданно служить своему делу. И ни в коем случае не проявлять меркантильный подход — вот сейчас напишу песню или музыку, выйду на сцену и тотчас получу материальные плоды. Это сразу обречено на провал. Я просто занимаюсь любимым ремеслом.

Что вдохновляет? Наверное, богатейшее культурное наследие, от которого мне что-то перепало. Огромную роль, конечно, сыграла и творческая атмосфера в семье. Не хочу показаться нескромным, но у нас действительно уникальная династия, у истоков которой стоял мой отец Карим Закиров. Любовь к музыке у меня с детства. На выходных всегда посещали театр — ныне ГАБТ имени А. Навои, где работал папа. И мы, совсем еще малыши, окунались с головой в ту обстановку, атмосферу классики, национальных и мировых ценностей, которая царила в стенах храма искусства.

Считаю, очень поздно начал заниматься музыкой. Традиционно принято с пяти-шести лет, а я рос в творческой семье и считал, что достаточно ходить в театр, слушать пластинки. К тому же папа всегда говорил: «Хоть кто-нибудь выберет в нашей семье другую специальность?!» Он пророчил мне будущее хирурга, возможно, из-за моих тонких, длинных пальцев. Я же твердо решил, что если и выберу музыкальную стезю, то отдам ей всего себя без остатка.

— Слышала, вы мечтали изначально стать дирижером?
— Да, действительно. Потому после восьмого класса поступил в музыкальное училище. Позже осознал в полной мере всю своеобразность и серьезность этого ремесла. Здесь очень трудно чего-то достичь, если постоянно не заниматься, не прикладывать к этому титанических усилий, и в первую очередь такой колоссальный труд необходим в дирижерском деле. К тому же все больше привлекало пение. Однако и тут было много но… С малых лет понимал, что я брат знаменитого певца, актера Батыра Закирова — одного из «отцов» современного эстрадного искусства Узбекистана и сын Карима Закирова, стоявшего у истоков национальной оперы, что у меня далеко не такой голос, как у них. К опере не было физических данных, и я обратил внимание на более демократичный эстрадный жанр. Но и здесь опять-таки надо было достичь узнаваемости, привнести что-то свое, и я стал искать свою нишу на вокально-инструментальном поприще. Теперь, годы спустя, могу сказать: слава Богу, у меня, кажется, это получилось.

Тогда, в 1970-х, в Ташкенте был бум поп- и рок-музыки, ВИА. Само время подсказало создание коллектива «Ялла».

— Название родилось сразу?
— Хороший вопрос, спасибо, что спросили об этом. Нет, его подсказал известный в свое время кинорежиссер и актер Анатолий Кабулов, которого сегодня, увы, уже нет с нами. Он готовил команду сборной Узбекистана для участия в КВНе в Москве. И нам во многом помогал. Помню, однажды присутствовал на репетиции, когда записывали песню «Киз бола». Царила творческая атмосфера, мы напевали какие-то мотивы — «Я-ла-я-ла». «Послушайте, ребята, ваша группа так и будет называться — «Ялла»!», — воскликнул Анатолий Зухурович. Слово это, считаю, очень точно, красиво и лаконично охарактеризовало наш жанр. Постараюсь пояснить. Вам, конечно же, известно, что в узбекском национальном песенном искусстве есть различные направления. Среди них, к примеру, маком, ката ашула, лапар. Есть и ялла — жанр, вышедший из фольклора, но тяготеющий больше к профессиональному музыкальному творчеству, сюжеты песен здесь очень веселые и зажигательные.

— Несмотря на народные истоки, «Яллу» в свое время называли узбекской «Аббой», говорили о том, что большое влияние на вас оказали «Битлз»?
— «Абба», кстати, появилась немного позже, чем наш коллектив. Так что говорить об этом не совсем правильно. Что касается знаменитой ливерпульской четверки, могу с уверенностью сказать — мы, впрочем, как и другие начинающие исполнители, впитывали в себя абсолютно все достижения мировой культуры. Цель была национальное достояние сделать интернациональным. Мы стремились доступным языком преподнести простому слушателю исконно местные традиции, ритмику, мелодии, используя при этом современное обрамление.

— Говорят, во время гастролей вы исполняли как минимум одну песню на языке той страны, где выступали?
— Это добрая традиция, дань уважения краю, будь то Азия или Европа. В Германии был очень интересный творческий эксперимент. Немцы проявили живой интерес к нашим композициям, в результате около 15 из них перевели на родной язык. Результат превзошел все ожидания. На протяжении десяти лет песни «Яллы» входили в десятку хитов Германии. Представьте себе хотя бы на минуту — «Бойчечак» («Подснежник») или «Торимнинг сири» («Тайна моих струн») на языке Гёте!

— Как получилось, что одна из прославивших коллектив композиций — «Учкудук» — своего рода визитная карточка — оказалась в свое время под запретом?
— О, это очень давняя история. Песня родилась благодаря инициативе моего соавтора, автора многих известных песен Юрия Энтина во время гастролей по тем местам. Дело было в 1980 году, когда мы в самую жару приехали в пустыню Кызылкум. Маленький промышленный городок, возникающий, словно мираж, посреди песков, произвел на него большое впечатление. Он создал красивые стихи, уговорив меня написать к ним музыку, которая родилась буквально минут за 40.

А что касается запрета на «Учкудук», так это больше мифы. Правда, там добывали урановую руду, и об этом тогда не особо распространялись — стратегический засекреченный объект. Однако песню поначалу разрешили. И тут на нашу репетицию случайно зашел высокопоставленный чиновник и удивился, что композицию посвятили такому маленькому городу. Он всего лишь воскликнул: «Песня об Учкудуке?!» — и все. Но культработникам и того хватило, они тут же занесли ее в список запрещенных. На наше счастье, в Ташкент в это время приехала команда телевизионщиков из Москвы снимать очередную передачу «Песня года». И они взяли на себя всю ответственность. Через год «Учкудук» стал лауреатом «Песни года».

— В 2020-м «Ялла» будет отмечать полувековой юбилей. Как вы к нему готовитесь? Появятся ли в репертуаре новые композиции?
— Нам еще давно в шутку говорили: ребята, может, подадите заявку в Книгу рекордов Гиннесса — столько лет на сцене, пользуетесь успехом у слушателей. Действительно, так долго и практически в одном и том же составе, пожалуй, не просуществовал у нас ни один музыкальный коллектив. Но рекорды лично для меня не важны. Просто хочется очень серьезно подготовиться к предстоящему юбилею. Ведь это, по сути, полувековой творческий отчет перед своим народом. А новые песни… Конечно же, они есть в нашем репертуаре. Правда, когда выходишь к аудитории и исполняешь их, из зала обязательно просят спеть «Учкудук», «Чайхану», «Чинури» и другие из­вестные композиции. Задача — создать такие песни, чтобы, слыша их, зритель не просил уже иных.

— Вы очень тепло говорили о брате Батыре. Какую роль он сыграл в вашей творческой судьбе? Как оценивал первые шаги в мире музыкального искусства?
— После папы брат для меня всегда оставался главной творческой совестью, алтарем. Что бы ни делал, думал о его оценке. Он был артистом высочайшего класса. Его планка была очень высока. В мой адрес слышал поначалу и критические замечания, не без этого. Но я, несмотря ни на что, поставил себе цель — написать песню, которую Батыр смог бы включить в свой репертуар. И это случилось с композицией «Мажнунтол» («Плакучая ива»). Он подошел ко мне и по-братски попросил: «Можно спою эту песню?». В этот момент у меня внутри все буквально взорвалось от счастья. Признание для творца — самая лучшая награда.

И сегодня часто вспоминаю Батыра. Хочу увековечить его память, потому что он был действительно яркой личностью, в свою эпоху занимал достойное место в числе мировых звезд исполнительского мастерства. Он стал единственным узбекским исполнителем, который пел со сцены главного эстрадного центра планеты — концертного зала «Олимпия» в Париже. К сожалению, он очень рано ушел из жизни, но за отведенный ему короткий промежуток столько успел! Сегодня работаю над организацией музыкального конкурса в память о нем.

— Вам удается совмещать творческую деятельность с административной работой. Ведь вас единогласно избрали председателем Клуба народных артистов Узбекистана, который организован после встречи главы государства с творческой интеллигенцией страны летом 2017 года. Что изменилось с его созданием, какие предстоит решить вопросы?
— Клуб появился своевременно, в момент всеобщего реформирования, когда требуется воплотить в жизнь столько новых идей. Но сегодня эта организация общественная, а для того, чтобы в полной мере реализовывать творческие планы, устранять проблемы, ей просто необходим юридический статус. Тогда мы сможем не только оказывать необходимую помощь пожилым артистам, проводить мастер-классы для молодежи, но и решать более серьезные вопросы. Хотелось бы, чтобы исполнители нового поколения поняли — та культура, которая идет извне, имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Страшнее всего слепое подражательство. Я интернационалист, но считаю, что ни при каких обстоятельствах нельзя забывать свои корни, родное наследие. Сцена — очень ответственная трибуна, и от того, что ты несешь зрителю, зависит очень многое. Не только личная творческая судьба, но и музыкального искусства в целом.

Беседовала Оксана Кадышева.
Опубликовано в газете «Правда Востока» № 38 (29001) от 23 февраля 2019 года.