Интересные люди: Вячеслав Ахунов Искусство Ташкентцы

Авдеев Влад: Героем первого в 2019 году выпуска рубрики #Интересные_люди становится художник-концептуалист, один из крупнейших художников Узбекистана и Средней Азии Вячеслав Ахунов. Подробнее с биографией нашего героя можно ознакомиться тут. А мы начинаем!

Собственно герой моей рубрики

— Многие говорят, что не понимают современное искусство. Так вот, что же это такое, зачем оно нужно?
— Это старая история. В свое время искусство было элитарным, простому народу не по карману. Дорогие картины заказывали и покупали церковь, короли, затем богатые люди, буржуа. Но народ тоже нуждался в искусстве. Высокое искусство они могли увидеть в церкви, а простонародное искусство — лубочные картинки, например, недорогие, отпечатанные на бумаге, литографии, гравюры с простыми сюжетами и надписями продавались по недорогой цене.

Демократические перемены уравняли в правах богатых и бедных. Модернизм первым поставил иные задачи. Художники-модернисты объявили войну старому искусству, устоявшимся художественным канонам. «Искусство не должно быть элитарным, искусство нужно делать для народа, чтобы революционизировать его, поднять на войны и революции и тем самым омолодить одряхлевший мир», — одними из первых были футуристы. Они начали создавать такие вещи, в которых народ мало что понимал. Как сказал Малевич «Всегда требуют, чтобы искусство было понятно, но никогда не требуют от себя приспособить свою голову к пониманию…».

Нужно учиться понимать искусство. Без учебы ничего не получится. Раньше учеба была такая: ты приходишь в школьную столовую, а там висит картины Шишкина, Репина, Маковского, Васнецова. И такими же картинки были в учебниках. Ну, еще там были всякие картинки про революцию. Вот на этом народ учился.

Современное искусство имеет свою историю, свой генезис. Возникло после второй мировой войны в рамках модернизма, который берет начало в 19 веке. Первыми модернистами были символисты, импрессионисты, постимпрессионисты и т.д., десятки новых течений, огромный пласт. И все это нужно изучать, знать.

Когда я был в музеях Лос-Анджелеса, вижу среди зрителей беременную женщину, или семейную пару с коляской, с детьми. Они ходят, смотрят, что-то объясняют своим детям. А у нас в музее с детской коляской зрителей не увидишь. В западных странах с детства учат рассматривать и понимать произведения искусства. Это вполне естественно для них. А для наших людей современное искусство, абстракция или сюрреализм, — это какая-то непонятная загадка, скорее зло. Это в советское время современное искусство было вражеским искусством, сейчас оно, осмеянное разными программами телевидения, считается чуть ли не вражеским в России. А современных художников превращают во врагов народа. В 1947-48 годах в СССР началась целая компания против космополитов в искусстве, возглавил эту компанию Жданов, а ведь это время начало становления современного искусства.

И получается, что о современном искусстве мы не услышим ни в общеобразовательной, ни в специализированной художественной школах. Мы ничего об этом не услышим от искусствоведов и педагогов в художественном училище. Естественно, мы не услышим об истории современного искусства в институте, — там вообще нет таких специалистов. А что народ? Народ смотрит телевизор и видит, как ругают акционизм и художника Павленского за то, что он прибил свои гениталии к Красной площади, и не думает о том, что наоборот, он прибил к своим гениталиям Красную площадь. Это разные взгляды. У Pussy Riot была смелая акция с критикой Путина. А раздули, сделали врагами и посадили в мордовский концлагерь. И получается, что все, кто не согласен с курсом правящей элиты – враги народа и государства. И другие мнения не учитываются.

Самая главная проблема в том, что народ не получает элементарного художественного образования. Отсюда совершенно неадекватные суждения о современном искусстве.

— Вы – художник-концептуалист.
— Типа, да.

— Типа, да?
— Типа, да — если выражаться молодежным сленгом. Я работаю с текстами. Я начал как концептуалист и влился в дискурс постмодернизма. Концептуальные объекты могут существовать в виде фраз, текстов. Этим я и занимаюсь.

— Что такое концептуальное искусство?
— Концептуализм задумывался как вызов коммерческому искусству. В 60-е годы актуальным стоял вопрос о консюмеризме общества, вещизме. Даже был роман «Вещи». Искусство также коммерциализировалось. Мы и сегодня видим цены на произведение искусства. Сотни миллионов. Так вот концептуалисты решили делать такое искусство, которое не продается. Его нельзя было продать. И в основе этого искусства лежит передача идеи. Джозеф Кошут, основатель концептуализма, сказал «искусство — это сила идеи, а не материала». Объектом искусства может стать любой предмет, явление, процесс, поскольку концептуальное искусство представляет собой чистый художественный жест. Классическим образцом концептуализма стала его композиция, включающая стул, его фотографию и описание предмета-стула из словаря.

Но прошло время, и работы концептуалистов начали цениться очень высоко, их начали покупать.

Многие художники, не зная основ концептуализма, считают, что, если они сделали что-то похожее на инсталляцию, то уже концептуалисты. В Узбекистане часто такие вещи встречаю.

— Вы говорили о продажности искусства, и я вспомнил сроки из книги Эдуарда Лимонова «Это я — Эдичка», где он пишет, что Дали, Пикассо стали отвратительными художниками, когда их начали покупать, когда в них пропал дух бунтарства.
— Совершенно верно. Ведь он писал это…

— В 70-е годы.
— В 70-е годы. Он в это время старался приблизиться к художникам, понять их. И совершенно верно, что деньги убивают. Они не только убивают искусство, они убивают людей. Посмотрите, что творится сейчас. Даже Бога, в том виде, в котором он был раньше, его нет, он исчез, его заменили деньги. Ко мне иногда приходят молодые люди, которые хотят заниматься, и спрашивают, сколько это будет стоить. Я отвечаю, бесплатно. Я, говорит, у вас позанимаюсь, а сколько потом буду зарабатывать? А я ему говорю, ты мальчик умный, ты уже все, готов к жизни. Сколько заработать он думает. А сколько потерять он не думает.

Для чего художнику деньги нужны? Есть у нас художники, которые хвастаются какими-то мифическими суммами, полученными за свои работы. Деньги художники нужны для того, чтобы купить свободное время. Все равно деньги нужны на краски, инструменты и все остальное. Он заработает деньги, распределит их на какое-то время, и в это время посветит себя только искусству.

— Художник – это мысль? Идея? Что движет художниками?
— Художники разные бывают. Есть художники чисто коммерческие, а есть художники коммерческо-аганжированные, которые работают на власть и получают за это деньги. Коммерческие художники рисуют там дыни, арбузы, осень, весну, чтобы украшать стены квартир. Те, кто делают коммерческое искусство – это художники-ремесленники. У них набита рука, им известны разные приемчики. Они штампуют, штампуют, штампуют, а затем продают, продают, продают. Изобретательности у них никакой нет. Есть художники, которые хотят себя увидеть не только в местной галерее, но и хотят соревноваться, выйти в мировое искусство. Они ставят перед собой цель не барахтаться у берега, а выйти в открытое море.

Значит, в зависимости от цели бывают разные художники. Хотят заработать только деньги – художники-ремесленники. Есть те, кто хочет не только заработать, но получить бонусы и преференции, например, медали, славу, звания, почет, повышение пенсии, льготы в поликлиниках. И это их конечная цель.

Идейных художников очень мало. А если говорить о современном художнике – им нельзя стать, им надо родиться. Я знаю нескольких наших художников, которые поехали завоевывать Европу и Америку. Через много лет они возвращаются, и как художники они никто. Я не знаю ни одного из художников, который уехал бы за рубеж и там стал каким-то известным. А почему? Потому что за границу нужно уезжать состоявшимся. Со своими мыслями, идеями, наработками. И если эти мысли, идеи, наработки действительно ценны и интересны, тебя примут. А люди уехал без творческого багажа, талантливые, безусловно, талантливые люди, но этого мало чтобы выжить за рубежом.

Художнику, а особенно современному художнику, нужно много знать. Это, в первую очередь, философия, история искусств, социология, история религий и т.д.. Современный художник так же должен уметь работать в разных медиа. Медиа – это вид искусства, например, видеоарт, перформенс. А у нас только «мольберт, холст, краски». Сиди, рисуй. Вечером – домой, утром вновь в мастерскую. А вокруг жизнь. Проблемы… Социальные и политические. Борьба за выживание. Но никто их художников не желает этого замечать.

Сегодня необходимо быть мультимедийным художником. И в первую очередь художник должен выражать свои мысли, а для этого он должен уметь писать, выражать буквами, словами на бумаге. А у нас привыкли ждать, вот придет искусствовед и выдумает ему какую-то историю. Художник должен уметь все сам объяснить.

— Как раз с этим связан мой следующий вопрос. Дело в том, что существует такой миф, что люди, придя на выставку в галерею, музей, смотрят часами на картину и ищут там вселенскую истину. Так вот, должен ли художник словами объяснить то, что он хочет сказать своей работой?
— Вот приходит художнику какая-то идея, но ведь в голове она у него в виде какого-то нарратива. Что такое нарратив – текст, самостоятельно созданное повествование. А дальше он уже следует своем плану, работает. Естественно, берет листок бумаги и пишет буквами, как, что, зачем и почему. Это правило. В современном искусстве это обязательное правило. Не надо никаких загадок.

А то бывает, пришел к художнику, а он с загадочным видом стоит за занавеской. У нас здесь один художник вообще ушел и «пусть они разгадывают, что я хотел». А что ты хотел? Я, например, пришел и понял, что он вообще ничего не хотел, вообще не умеет мыслить. Это была часть какого-то дешевого театрального действа.

Есть хорошие действия, которыми можно на зрителя нажать — это акция, акционизм. Да, зритель вовлекается в эту атмосферу. Здесь же глупость получается. Человек не обязан стоять и разгадывать какой-то ребус. Если не разгадал и стоит – значит дурак, а если разгадал, то он постоит пару секунд и уйдет, потому что ему неинтересно. А вот тут и получается ситуация, когда художник пытается объяснить, что же он хотел, выходит полная чушь. Тут наоборот ему надо скрывать эту чушь. Тогда молчание – золото. К тому же, умение записывать свои мысли дисциплинирует художника. Ведь мысль должна быть в русле чего-то. Какая это работа? Политическая, социальная? А так как у нас художники не делают социальных и политических работ, то не о чем и писать. Но он загадочно отходит в сторону и наблюдает.

— Долгое время вы были в черном списке. У меня иногда возникает ощущение, что у нас наверху боятся художников и искусства. Это так?
— Я всегда говорю, когда возникают разговоры и вопросы о чем-то, например, о рубке деревьев, наша интеллигенция пишет, пишет, вспоминает, какие деревья были на сквере, и говорит, что хоким виноват или кто-то еще. Ребята, хочется мне сказать, а почему вы не указываете на систему, что это такая система, при которой все это возможно, которая не контролируется ничем. Почему вы об этом не говорите? Потому что вы боитесь, боитесь сказать, что система античеловеческая. А это уже политика. Вы боитесь выйти на улицу и сказать, но возмущаетесь в соцсетях, обвиняете человека с пилой и топором, который рубит. Но дело не в нем. У нас нет художников, которые поднимали бы социальные и политические вопросы. Потому что для них на первом месте стоит коммерция. Они может быть не глупые, но они приспособленцы. Они боятся сказать правду, они вруны. И поэтому у нас власть не боится искусства, потому что у нас нет протестного искусства, и никогда не было.

— У нас люди не хотят выходить из зоны комфорта. Я помню в лицее, когда я сказал, что в Узбекистане нет демократии, учитель по НВП хотел демократию мне показать в подвале.
— А это их любимый аргумент. Палка. Дело в том, что палка – это лишить работы, запрет на выезд, карать родственников, детей. Я думаю, что те деятели искусств, которые не родились бунтарями, зачем они вообще существуют? Киношники, например, естественно, для производства фильма им нужны государственные деньги, но тут палка — делай то, что спустили сверху. И вот фильм снимают, как девушка, из кишлака, собиравшая хлопок в поле, приехала в Ташкент и стала бизнес-вумэн, всего добилась, дом построила купила дорогую машину…

— А потом запрещают прописку для областных.
— Да, да, да. Потом создаются бессмысленные комиссии, комитеты тещ, невестокомы. И все это на полном серьезе. Это страшно. Это 14 век. Последний пример – первая в новом году проповедь в мечетях страны о животных. Тут дело серьезное. Я не говорю про массовое забивание баранов на Курбан Хаит. Я говорю о том, что на самом деле в области так стало холодно и голодно жить, нет газа, неудобства, что люди пилят последние деревья на дрова, и у меня возникла крамольная мысль, что люди уже кошек и собак едят. Это лишь мое предположение, это неточно.

Но я помню, что при Каримове в 90-х годах уже были случаи, когда бедные люди разрывали норы сусликов и забирали там заготовленную на зиму пшеницу, чтобы сделать хлеб.

— Я после этой новости подумал: «и об этом говорят представители религии, где есть “чистые” и “нечистые” животные, что и создает проблему жестокого обращения». Ведь к кошкам относятся терпимо, а собак боятся, гоняют, забивают. У меня собака до колена даже не достает, а амбалы два на два метра боятся ее как огня.
— Да, в списке “нечистых” животных есть же свинья, собака. Уже включали в этот список майн, как плохих птиц. При Каримове их советовали стрелять, потому что виноград сжирают. Я помню, когда я ездил в Паркент в 80-х годах, этих бедных птиц распинали на крестах. Как будто другие птицы понимали, что эту птицу распяли именно за то, что она жрала виноград. Я даже нарисовал картину «Распятая птица». И та распятая птица – это образ, возможно, образ Узбекистана. Людей ведь раздражает, что эта птица летает. Не просто летает, а летает над моим виноградником! Жрет мое богатство! Нужно ее распять в назидание другим птицам. Это образ современной ситуации в Узбекистане. Когда я был в Италии, проезжал через Венецию, Верону, там весь виноград накрывали сеткой. И все, никаких проблем нет.

— У нас в старых городах, например, в Хиве, Бухаре, Самарканде, есть современное искусство? Или там только старина и ремёсла?
— Если в Ташкенте почти нет современного искусства… Но если серьезно, то может быть одна фигура есть в Бухаре – Зелимхан Сайджанов, один из лучших художников в Узбекистане. С 70-х годов он работает в своем ключе, в абстрактном экспрессионизме. В прошлом году была его выставка, и она была блестящей. Лучше этой выставки я у нас не видел.

В Самарканде был такой Крикес, очень интересный художник, он рано умер. Тоже пытался делать тут что-то. Когда привозили в Москву выставки американских, немецких художников, он ездил специально смотреть. В Ургенче нет художников, работающих в современном искусстве. У нас настолько все не складывается… В том Ургенче больше года назад хотели изъять из местной художественной галереи и сжечь восемь моих работ и работы Шухрат Бабаджанова. Ужасная обстановка.

— Вот есть такая организация, как Союз художников. Она жива? Чем она занимается?
— Раньше был профессиональный союз – Союз художников СССР. И вот туда чтобы пройти надо, как минимум, иметь три республиканские выставки и хотя бы одну всесоюзную. А так как прорваться на всесоюзный уровень из-за высокой конкуренции было невероятно сложно, то в этом Союзе художников состояло человек 200-300. Это были художники-профессионалы, причем, в основном, с высшим художественным образованием.

Потом Каримов его упразднил, потому что Союз художников был общественной организацией, а все общественное уничтожалось. Вот и все. И тогда сделали Академию. А вот при Академии сделали Творческое Объединение художников. И вот это объединение должно играть роль бывшего Союза художников.

Недавно пытались сделать из этого объединения Союз художников, но все это ерунда. Союз художников – это отдельная организация, которая имела свои скульптурные, графические комбинаты, свои отделения в областных городах. Все это отобрали, все это разорили.

Естественно был при Союзе выставком. Сейчас нет ни выставкома, ни Художественного Совета художников. А сейчас только кликнут «давайте несите свои работы». Как на базаре. Вот принесли, а потом начинается «ты это домой забери, это нельзя». Если социалка мелькнет – убери, нельзя. Нет искусствоведческих кадров. И ведь не дай бог кто-то статью напишет, что это была ужасная выставка. А на таком фоне, о чем можно говорить? Если нет обсуждения выставок. Если никто не может стать и сказать «ребята, мы одеваем голого короля. Это не искусство». Не дай бог. Критической мысли у нас не существует.

А если художники возмущаются, то только «почему у нас работы не покупают?». Почему, мы такие все народные художники, музей картины не закупает, государство… А ведь музеи есть. Но за 25 лет ничего не куплено. Лакуна. Чем занималась художники 25 лет невозможно проследить по музейному собранию работ.

Так вот он довели число художников в этой организации до полка, до 1200-1500 человек. И вот потом приходят художники и говорят «я Член академии», они любят себя так называть. А что это такое? Нам показывают удостоверение, а там «Член объединения при Академии». А «при» — это всегда «при».

А для чего столько человек-то? Чтобы свой вес представлять Академии, что он, мол, у нас такой отряд, полк художников. Художники и не возмущаются, не пишут письма с просьбой возврата художественных комбинатов. Нет. А зачем? Вдруг они будут возмущаться, а им звания не дадут, медали не дадут. На этом все и завязывается. Их устраивают бесконечные проходные выставки с глупыми названиями. Эти картинки вертятся с одной выставки на другую. Как будто видишь одну и ту же выставку каждый раз. Это наша печальная реальность…

Конец первой части
Отсюда.