Эмир Бухарский в изгнании в Афганистане История

Kamol Abdullaev:

Афганский эмир оказал уважение эмиру Алим-хану, правителю-изгнаннику, выделив ему почетную резиденцию в селении Кала-и Фату, в 18 километрах от Кабула, в долине Чардех. Вместе с экс-эмиром поселились около 200 его приближенных. 17 мая 1921 г. Аманулла даже устроил большой прием по случаю прибытия Саида Алим Хана. В афганской столице он стал почетным пленником Аманулла хана. Последний не был намерен раздражать Москву из-за беглого эмира Бухары. Был построен дом (см. фото), не знаю им самим или Амануллой, где он жил с 1921 до своей смерти в 1944.

Kamol Abdullaev: виден хороший сад и цветник.

По свидетельству Халилулло Халили, Хабибулла (Бачаи Сакко, эмир Афганистана в 1929) бывал в Кала-и Фату, в саду, принадлежавшем Алим Хану. Ловкий молодец привлек внимание эмира-изгнанника, и тот предложил Хабибулле пойти к нему в услужение. Лоло (что означает «старший брат». Так звали Хабибуллу его товарищи) ответил: “У меня есть отец и мать, которым я служу. Поэтому я вынужден отказаться от Вашего предложения. Но когда Вы решитесь на священную войну с неверными — позовите меня”.

Это был образцовый ответ любящего сына и примерного мусульманина.
Зимой 1926/1927 гг. в Кабул прибыла семья Ибрагимбека. Следующие два года он прожил с семьей и приближенными (общим количеством до 13 человек) в Кала-и Фату. Зимой, спасаясь от морозов, Ибрагимбек выезжал с Алим Ханом в Джалалабад.

Тем временем, в апреле 1929 г. в Кала-и Фату прибыла группа лакайцев. Это были приближенные Ибрагимбека –Алимардан додхо, Мамадали додхо и с ними невооруженные люди в количестве 50 человек. Они заявили, что намерены сопровождать Ибрагимбека в Ханабад

Интересное описание Кабула начала 1920-х гг. дает супруга советского посла Ф. Раскольникова, «валькирия революции» Лариса Рейснер:
Город наводнен пестрой толпой, в которой можно видеть представителей всех сословий: индийских менял с их желтыми тюрбанами, купцов в шелковых халатах, горцев с блестящим оружием и темными шерстяными плащами, бухарских эмигрантов с плоскими бесцветными лицами, опухших от лени сатрапов с примесью беспокойства и озлобления, естественного в их новом положении приживальщиков при иностранном дворе. Стая шпионов объезжает всю эту праздничную толпу на велосипедах, по которым их и узнает всякий уличный мальчишка.

Кстати локайские отряды небыли самыми многочисленными в «басмачестве» Таджикистана. На всей территории своего проживания узбеки стойко сохраняли свое племенное самоназвание и самосознание (турк, карлук, лакай, катаган, марка, симиз, могол и т. п.). Окружающие (и таджики и узбекские группы) рассматривали их как самостоятельные этнические единицы.

Они создавали дружины, племенные отряды, которые охраняли свои семьи и интересы. Неохотно собирались во фронты и особо джихадом не интересовались. Эмира признавали, джадидов ненавидели больше русских.

Немедленно после занятия Душанбе, Гиссара, Курган-Тюбе и Куляба, не дожидаясь организации гражданских органов власти, военные приступили к массовым продовольственным заготовкам для нужд Красной Армии. Зерно, мясо и другие продукты вывозились из Восточной Бухары в Закаспий . Нелишне напомнить, что насильственное изъятие продуктов или “продразверстку” Советская власть проводила за границей своего государства. Ведь формально, провозглашенная 14 сентября 1920 г. БНСР, до 1924 г. оставалась самостоятельной и независимой.

Председатель Совнаркома Бухарской республики Файзулла Ходжаев писал в Москву, Ленину в июне 1921 г. о том, что: “мясная разверстка в республике была выполнена с помощью русских вооруженных отрядов и вызвала ненависть масс к русским вообще и Красной Армии в частности». Продовольственные отряды, особые отделы Красной Армии проводили реквизиции, сопровождавшиеся расправами с так называемыми “кулаками” и “приверженцами эмира”. К осени 1921 г. продотрядами было собрано в Восточной Бухаре 1, 5 млн. пудов хлеба . Кстати сказать, до появления красных войск Бухара не испытывала недостатка в хлебе. Когда в 1917 г. из России перестал поступать хлеб в обмен на бухарский хлопок, Бухара, пережив один полуголодный год, решительно переориентировала свое сельское хозяйство и к 1921 г. имела 5 млн. пудов (80 тысяч тонн) зерна излишка