В ожидании новогодних праздников Разное

Автор Малигол

Одной из самых любимых сказок детства была «Сказка среди бела дня», которую ее авторы Виктор Станиславович Виткович и Григорий Ягдфельд посвятили памяти Евгения Шварца. Думаю, что и сейчас, будь она переиздана, современные дети с удовольствием ее бы прочитали, если бы, современных детей можно было бы сагитировать читать книги. А тогда, в нашем детстве, в 60-е годы все реалии, даже «мука, купленная в городе Ярославле по 46 копеек за килограмм» были вполне понятны. А сказочная атмосфера предвосхищения праздника рождалось с первых же строк: «Есть ли на свете что-нибудь лучше утра 31 декабря! Когда все впереди: и новогодняя елка, горящая разноцветными огнями, и подарки, которые тебя ждут, но ты еще не знаешь какие, и новогодние пироги – румяные, пышные, выпеченные из самой белой муки, купленной в городе Ярославле по 46 копеек за килограмм!

Ты просыпаешься в еще неубранной к празднику деревенской избе, где против печи в зеркале – тусклом, с увядшими цветами за рамой – танцуют ржаво-красные искорки пламени и из квашни, фыркая, все в пузырях, лезет тесто, а мать летает по избе, то скребет ложкой по дну кастрюли, то грохочет кочергой в русской печи, то в ступке сахар толчет, то держит над огнем ощипанного гуся, поворачивая его так, что кожа гуся дымится, потрескивая, и все это значит, что праздник приближается с каждым мгновением…

Вот в такое утро, в такой избе и начались удивительные события о которых мы расскажем»

Много-много лет в нашей семье мы начинаем день 31 декабря с этих волшебных слов: «Есть ли на свете что-нибудь лучше утра 31 декабря…». Начинаем в буквальном смысле слова: «С добрым утром, с добрым утром и хорошим днем!»; цитируя, напевая песенку из передачи «С добрым утром», а потом продолжаем: «Если ли на свете что-нибудь лучше утра 31 декабря…».

Когда нам впервые в новогодние дни прочитали эту сказку вслух (мы прекрасно уже умели писать и читать, но в семье были приняты чтения вслух какой-нибудь особенно замечательной книги, и эти минуты совместного чтения стали одним из самых восхитительных мгновений детства), мы даже не предполагали, что один из авторов – это тот самый милый Виктор Станиславович Виткович, наш добрый знакомый. Он родился в 1908 году в Швейцарии в Женеве. Годы детства были вполне благополучны, а в первые послереволюционные годы он, неожиданно для самого себя, стал беспризорником и совершил путешествие через всю страну, с неожиданными остановками в разных городах, пока, наконец, добрался до Ташкента. Здесь окончил школу, потом был Бакинский ВУЗ, путешествия, несколько лет во время Великой Отечественной Войны, проведенные в Ташкенте, и, наконец, он осел в Москве. Но, как известно: «бывших ташкентцев не бывает!» Живя в Москве и бывая в Ташкенте только наездами, он написал книги «Длинные письма» — песнь о Ташкенте и ташкентцах, книгу «По советскому Узбекистану», «Огненный меч», «Сказка пахта ой», сценарий совместно с Соловьевым к фильму «Насреддин в Бухаре» и другие сценарии и книги. Бывая в Ташкенте, он останавливался в доме композитора Алексея Федоровича Козловского и Галины Лонгиновны Герус-Козловской. Обязательно заходил и к нам домой. Это были незабываемые встречи! Наш двоюродный брат Валерий, приезжая из Киева в Ташкент обязательно заходил к Козловским, передавая привет от Григория Аркадьевича Гурина, учившегося в Училище живописи, ваянии и зодчества, начинавшего вместе с Козловским учебу у знаменитого Мясковского, а затем многие годы проработавшего молотобойцем на одном из киевских заводов. Не исповедимы пути Господни, особенно в XX веке… Передавала привет и Наталья Дмитриевна Ларионова. Семьи Козловских и Ларионовых были дружны еще до революции. В 1970-1971 году Алексей Федорович побывал в Киеве в местах милых с детства. Побывал и в пригороде, где когда-то в детстве собирали ландыши и васильки, и с букетом этих лесных цветов вернулся в Ташкент. Когда я в 1973 году побывала в Киеве, Григорий Аркадьевич и Наталья Дмитриевна жили в разных квартирах в своем собственном двухэтажном деревянном доме. Именно в этот дом и приезжал Козловский, вот только дом этот был поделен на несколько коммунальных квартир и соседями бывших хозяев были совершенно случайные люди. И все-таки это был тот самый дом знакомый Козловскому с детства. В 1977 году мы с мамой побывали в Киеве. Наталья Дмитриевна и Григорий Аркадьевич стали неожиданно вновь единственными его обитателями. Остальные жильцы получили новые квартиры. А они  были счастливы остаться в этом, пусть и неухоженном, и лишенным удобств, собственном доме. Они были счастливы выйти на открытую, увитую диким виноградом террасу. Могли, не опасаясь, что мешают соседям, открыть крышку старинного рояля и… Григорий Аркадьевич в зале на первом этаже организовал выставку своих работ… Но счастье их длилось недолго, но это тема другого рассказа.  Естественно, возвратившись в Ташкент, я привезла привет от киевлян и букет лесных цветов – это были васильки и ландыши. Вечером мы пошли к Козловским, пили чай на поднятой вверх на уровень крыши террасе. Именно в это время у Козловских гостил Виктор Станиславович. Я была переполнена киевскими впечатлениями, а им так приятно было в моих восторженных воспоминаниях ловить столь дорогие для них крупицы. Обычно, когда мы шли к Козловским, мама готовила плов, который встречали всегда восторженно, а Галина Лонгиновна готовила чудесные оладья с яблоками. Вкуснее я никогда не ела. А рецепт, так и не удосужилась спросить. Если приезжал брат Валерий, то привозил с собой изумительную коллекцию слайдов. Он великолепный фотохудожник, хотя по профессии математик. Если к нам заходил Виткович, то тоже было о чем поговорить. Мама и он, могли говорить часами, слушать их и смотреть на них в те минуты было непередаваемым наслаждением, когда они, два вдохновенных певца Ташкента, вспомнив какую-то деталь, казавшуюся нам по молодости незначительной, могли поведать захватывающую историю, перебивая и дополняя друг друга. Мне много раз предлагали записать и опубликовать какую-нибудь из этих историй, но разве можно в полной мере «буковками» передать все очарование этих встреч!…

Постучал в окошечко Виктор Станиславович. Бежишь к калитке, бросив шланг в цветник, босые ноги забрызганы… Виктор Станиславович сияя входит во двор и останавливается. Несколько минут молчит, вдыхая аромат свежеполитой земли и цветов и говорит: «Это можно ощутить только в Ташкенте – пыль, зной, еще не сменившейся ночной прохладой, да и будет ли она ночью?! И вот этот запах мокрой земли, травы, цветов, влажные шарики пыли, скатывающиеся с виноградных листьев!!!» Фразу он не заканчивает, да и надо ли?! Садимся во дворе под виноградником около громадного цветника, собираем ужин из чего придется (он, как и остальные гости, являлся всегда неожиданно, не то что сотовых телефонов не было, да и обычные телефоны были только у нескольких человек на всей улице), а что, собственно говоря, нужно для хорошего обеда. Самая скромная еда была всегда свежеприготовленной (холодильников-то не было) а к ней салат, а к ней собственный виноград семи-восьми сортов, а если в летнее время то дыни или арбузы, или оладьи с легким, как мы его называли, «скорым» летним вареньем, а самое главное в этих вечерах истории великолепных рассказчиков. Говорили часами до поздней ночи, и не могли наговорится, и только одной темы мы так и не коснулись. Много лет с самого раннего детства нам хотелось узнать, как родилась «Сказка среди бела дня». Так и не знаем, как же родилась эта сказочная волшебная история.

А может быть и не надо ничего знать о «кухне» создания сказок. Нам и так повезло, как немногим: МЫ БЫЛИ ЗНАКОМЫ С САМИМ  С К А З О Ч Н И К О М!!!

Сказочниками становятся те, кто может увидеть чудо в самых обычных вещах!

Цветение деревьев – восхитительное и в то же время обычное ежегодное явление…

Приходит Виктор Станиславович, сияя, и сообщает: «Цветет! Цветет та самая урючина!» И мы то знаем о чем он: урюковые деревья были во многих дворах, и только в одном, соседнем с нами, доме урючина всегда цвела в день Советской Армии и Военно-Морского Флота (23 февраля), что было само по себе необычно. Но это была ТА САМАЯ УРЮЧИНА, под которой когда-то стояла красивая садовая скамейка, на которой отдыхала Анна Ахматова, Алексей Толстой и многие другие великие люди. «Цветет та самая урючина?», — спрашивали Козловские. А еще в том доме рос баобаб, подрастал он и в нашем доме (но баобабы и другие знаменитости – тема других рассказов).

А когда осенью Виткович увидел хурму, среди желто-багрово-оранжевых листьев которой выглядывали огромные «елочные» шары плодов, он опять остановился в восхищении, и было отчего: наше дерево было одним из первых одиннадцати деревьев акклиматизированных в Узбекистане (но это тема другого рассказа).

И вот однажды Виткович пришел к нам зимой. Был вечер, «Шепотом шел снег над фонарями, в свете возникавший неоткуда…» Вошел во двор, и, как всегда, восхищенно произнес: «Все гуще и гуще становится лес. Под сенью деревьев не видно небес!» Он вошел в дом и с видимым удовольствием прислонился спиной и ладонями к печке. Отсюда было хорош видно приоткрытое поддувало печки в другой комнате. Поддувало был освещено красноватым светом хорошо разгоревшихся углей и дров. Время от времени крошечные разгоревшиеся угольки сыпались сверху снопом ярких искорок, озаряя, делая праздничным и нарядным не только поддувало, но и другие предметы. Затем он повернул голову, посмотрел немного вверх и сказал: «Аааа, та самая волшебная дверца! А это – то самое волшебное голубое блюдо! Теперь и вашу знаменитую ледяную горку — волшебную! можно делать, какой снегопад великолепный! (а это тема еще нескольких рассказов).

СО СКАЗОЧНИКАМИ ТОЛЬКО ПОВЕДИСЬ! СКАЗОЧНИКИ ОНИ ТАКИЕ! САМ СКАЗОЧНИКОМ СТАНЕШЬ! ТЕМ БОЛЕЕ В ПРЕДВЕРИИ НОВОГОДНИХ ПРАЗДНИКОВ!

P.S. Автор испытывает дискомфорт от того, что при наборе текста помощниками вкрались синтаксические ошибки, тавтологии и прочие шероховатости текста.

Книжку  «Сказка среди бела дня»  можно прочесть или скачать или купить. Картинки отсюда. ЕС.