“Жизнь была ей по плечу” Искусство Ташкентцы

Лейла Шахназарова:

Не стало одной из самых замечательных женщин, которых я знала…

Несколько лет назад ко мне обратились дети и внуки Н.М. Махмудовой, дочери выдающегося узбекского поэта Бату (Махмуда Ходиева), с просьбой отредактировать ее автобиографическую книгу, которую они решили издать к ее 80-летию. Несколько месяцев заняла эта работа – и столько же времени длилась радость от общения с Наимой Махмудовной – человеком, широко, проницательно и ясно смотрящим на мир, мудрым настолько, чтобы его, этот мир, принимать и прощать. А как она мгновенно схватывала любую мысль, когда я готовилась долго и осторожно обосновывать свои поправки и уговаривать что-то изменить в тексте! Ничего не надо было обосновывать – все тут же находило у нее понимающе-доверительный отклик, во всем мы сходились сразу. Вплоть до замены названия: изначально Наима Махмудовна хотела озаглавить свои воспоминания «Наперекор трудностям жизни», я же убеждала взять строчку из стихотворения ее отца («И труд – по руке, и жизнь – по плечу!»). Под названием «Жизнь – по плечу» и была представлена вышедшая книга Н.М. Махмудовой на презентации в Ташкентском педиатрическом медицинском институте, где много лет она возглавляла кафедру социальной гигиены и на которой, насколько знаю, работала почти до последних дней. Книгу эту, с очень теплой дарственной надписью автора, я бережно храню. И по сей день благодарю судьбу за знакомство и общение с Наимой Махмудовной.

Вот отрывок из этой необыкновенной книги – одни из самых пронзительных ее страниц…

«Буквально через несколько дней после ареста Эркли (брат Наимы Махмудовны — Л.Ш.) явился управляющий хозяйственной частью САГУ и потребовал освободить комнату мамы, а все вещи передать университету, как имущество этого учебного учреждения. Нам пришлось обратиться в прокуратуру и доказывать, что все вещи – две кровати, стол с шестью стульями, письменный стол и полки для книг – являются собственностью нашей матери. Прокуратура разрешила нам вывезти вещи, но мамину комнату САГУ все-таки забрал.
Словно сейчас вижу, как мы с дядей Хамидом вывозим вещи на арбе, запряженной ишаком, трясясь через весь город на Бадамзар: мои родные тогда уже жили там, в доме, построенном дедом.
Я продолжала учиться в школе. Но вскоре на меня свалилось новое несчастье.
В конце 1941 года в дом пришла повестка, из которой следовало, что вся семья Махмуда Ходиева – жена Валентина Петровна Васильева и двое детей, – должна быть срочно выслана из Ташкента и отправлена в Сибирь…
Мой дед Максуд лежал тогда дома больной. И все же он поднялся, взял меня за руку и пошел со мной в горисполком, – в то время тот находился напротив бывшей библиотеки Навои, возле площади, ныне носящей название Мустакиллик, – в отдел, где регистрировали всех, отправляемых в ссылку.
В свои тринадцать лет я выглядела от силы на десять, была худой, слабенькой. Я подошла к окошку регистрации и сказала:
– Как же я одна поеду в Сибирь, ведь и маму, и брата арестовали?..
Дед, услышав эти слова, заплакал…
Но мир все же не без добрых людей. Женщина, которая регистрировала ссыльных, посмотрела на меня и на моего деда. У нее навернулись слезы на глаза, и она сказала:
– Иди девочка, я отмечу, что мы тебя отправили.
Никогда не забуду лица этой женщины. И никогда не иссякнет моя благодарность ей».

…Прощайте, дорогая Наима Махмудовна. И для меня, как, наверно, для всех, кто вас знал, это знакомство, это общение останется одной из очень значимых вех жизни.

Смотрите также статью Владимира Фетисова «Дети Бату. Судьба ташкентцев». ЕС