Лев Кулешов называл его «загадочным сфинксом» Искусство Ташкентцы

Сергей Кудрявцев

Умерший вчера на 75-м году жизни (если считать, как это было на самом деле, а не по документам — родился-то он почти за месяц до начала войны) режиссёр Алишер Хамдамов, увы, мало что снял — всего лишь четыре с половиной игровых фильма за сорок один год своей профессиональной деятельности. И не снял многое из того, что действительно хотел и о чём мечтал десятилетиями.
Но рассказывал об этом увлечённо, заражая более молодых кинематографистов, годящихся ему чуть ли не во внуки, энергией так и не осуществлённого. Например, в конце самой первой поездки на съёмки картины по пьесе «Медея и Пан» в Воронежской области летом 2013 года столь ярко и вдохновенно поведал участникам группы о своём ещё студенческом замысле сделать экранную версию короткого рассказа «Вот бежит собака» Юрия Казакова, как бы неуловимого и летучего по настроению, что они были готовы хоть завтра бросить всё и начать снимать другую ленту.

Кстати, во ВГИКе всё-таки отговорил дерзкого студента это делать его мастер Лев Кулешов, старейшина отечественной кинематографии, посоветовав не спешить, если не чувствуешь в себе безусловную уверенность, что сможешь передать на экране тончайшую прозу Казакова, которая лишь кажется обманчиво простой и легко поддающейся переводу на язык кино. «Подожди — время для этого ещё не пришло». И тогда же вгиковец Хамдамов впервые загорелся не менее амбициозной идеей постараться найти кинематографический эквивалент повести «Джан» Андрея Платонова — эту одержимость он пронесёт через всю жизнь, упорно желая реализовать свой замысел в неподходящие для этого времена, как прежние, так и нынешние. Раза три-четыре вроде как возникала такая возможность, но вскоре исчезала по самым разным обстоятельствам, поневоле став недостижимой мечтой.

Мне уже доводилось писать о том, как Алишер порою сам начинал путаться при зачитывании фраз из сценария «Джана»: что было придумано им, а что принадлежит Платонову. Иная авантюра случилась во время работы над фильмом по пьесе «Медея и Пан» Светланы Кариллон, начинающего автора из Ростовской области. Понадобилось доснимать ряд связующих сцен — и в поисках необходимого литературного материала мы практически на спор открыли наугад одну из страниц в собрании сочинений Андрея Платонова и моментально нашли идеально совпадающие с ситуацией диалоги в его незаконченной пьесе «Избушка бабушки».
Вот и сейчас, только собираясь писать этот текст об Алишере Хамдамове, я машинально потянулся к платоновскому томику — и сразу же обнаружил в «Джане» следующие слова: «Чагатаев не умел терпеть силу своей жизни, он знал её невинность и доброту, поэтому его оскорбляла чужая недоступность, и он терял память и соображение». Звучит загадочно и непостижимо, а для кого-то вообще странно и чудаковато, но лишь в том случае, если нутром не чувствовать прозу Платонова. Мне почему-то показалось, что это по-своему перекликается с небольшим комментарием режиссёра Али Хамраева (между прочим, и он всегда мечтал экранизировать «Джан»!), оставленным в Фейсбуке на страничке художника Вячеслава Ахунова, который сообщил о смерти Алишера и разместил несколько фотографий. «Он очень хотел снимать… И умел… Но родился или рано, или поздно… Никто не знает… Был очень порядочным, мягким, дружелюбным — за это ордена и бюджеты для фильмов не дают… Алишер просто жил в любви близких, и ушёл скромно, оставив нас с воспоминаниями о прекрасном человеке…».

Я тоже думал иногда о том, что Алишер Хамдамов явился на этот свет всё-таки не вовремя (и путаница с датой рождения словно подтверждает сей факт). Но когда бывает вовремя? Просто не всякий умеет вписываться в систему, упорно отвоёвывать себе место под солнцем, всего добиваться любой ценой… Алишер был как раз из породы платоновских героев со «слабым сердцем» (если вспомнить поистине неисчерпаемый и завораживающий рассказ «Река Потудань»). Им мало что удаётся сделать в жизни и хоть как-то преуспеть в банальном смысле этого слова. Однако после их ухода остаётся ноющее ощущение пустоты. «Без меня народ неполный», говоря языком Платонова.
Что касается заголовка данного текста… Я и сам узнал лишь вчера, что Алишер Хамдамов не только был любимчиком Льва Кулешова в его последней режиссёрской мастерской (умер всего через год после начала обучения новых студентов), но и заслужил от патриарха кино необычный титул «загадочный сфинкс». Оказывается, Лев Владимирович, боясь сделать непедагогические поблажки для этого ученика, просил пореже подпускать его к себе. «Я же не могу ни в чём ему отказать!», — сокрушался мастер.

Источник.