“Этот мир придуман не нами и не Фитцем” Искусство Ташкентцы

Однажды мы с компанией приятелей-документалистов сидели в тбилисском кафе «Метро», где любили в восьмидесятые годы собираться сотрудники республиканской газеты «Заря Востока» и где были самые вкусные хинкали. Мы сидели и рассуждали на тему будущего фильма о «хлопковом деле» в Узбекистане, сюжет которого позже должен был коснуться и Закавказья, как вдруг кто-то сказал: «В Ташкенте живёт потрясающий журналист Александр Фитц. Это по его сценарию снят нашумевший фильм „Глумление“. Обязательно встретьтесь с ним». Так я впервые услышала это имя. Но лично познакомиться довелось не в Ташкенте, а в Мюнхене, в девяностые годы, когда Александр был уже одним из самых востребованных в Германии журналистов, статьи которого служили поводом депутатских запросов и шумных прокурорских проверок, а книги, выходившие с завидным постоянством, я бы назвала «энциклопедией фитцевского района».

Почему? Дело в том, что в книгах Фитца время течёт по-иному, и великая эпоха, в которую нам довелось жить, выглядит некой историей мифов и былей. Но главное в них – описание советского этноса, исчезнувшего навсегда, как Атлантида.

Фитцевский район растягивается до огромных масштабов, там и Украина, и Узбекистан, и Москва, и Берлин, и Сибирь, и Мюнхен…

Проза Фитца ярка и талантлива. В ней взаправдашние взаимоотношения, непридуманные судьбы, столкновение живой души с реальной жизнью и обязательно тонкий, с лёгкой грустинкой юмор.

Новая книга писателя «Легенды старого Ташкента и Другие истории» (Санкт-Петербург, Алетейя, 2015) – это редкой прелести рассказы, истории, эссе, исторические зарисовки, мемуары, взгляд увлечённого и зоркого писателя и эрудированного исследователя (Некоторые из этих историй были опубликованы в нашей газете. – Ред.).

Когда я читала её, то поняла, самая интересная книга Фитца – его собственная жизнь. Чтобы то, что ты пишешь, стало интересным не только знакомым, но и совершенно постороннему читателю, надо, чтобы в тексте «прочитывался» масштаб личности автора. И тогда проза автобиографического характера получается объёмной, многогранной и многоголосой.

Сюжет книги «Легенды старого Ташкента и Другие истории», как и большинство хороших книг, кратко не перескажешь: тайны, что притаились в ресторане «Шарк», экскурсии на ташкентские кладбища, рассказы о друзьях-журналистах, о телеграмме Рейгану, о ташкентском «чучеле» и Курантах, «возникших по стечению обстоятельств», «узбекском деле» и Гитлере, который предпочёл Ташкент Москве, о ходоках, отправившихся из Мюнхена в Кремль, к Путину…

Документальное жизнеописание – всегда вольный, отзывчивый жанр. К тому же – с историческими ссылками. Истории, собранные в этой книге, – это истории людей мощных, ярких. Запоминается и национальный колорит – он усиливает впечатление. Фактическая документальная память словно сливается с кровной, генетической (Фитц – волынский немец), дав рассказу о своих корнях объём и глубину.

Интонации Фитца – магическое средство, превращающее жизнь порой в трагикомическую сказку. Один мой знакомый, почитатель писателя (по профессии музыкант), однажды сказал о его книге «Возвращение блудного немца»: «Проза Фитца – это сочный джаз!».

Довольно точно подмечено. В рассказах Фитца есть грустная мудрость и неожиданное озорство, ирония и юмор, а главное – собственные интонации своего, «фитцевского» голоса, который у каждого большого писателя узнаётся с первой страницы.

Юмор у Фитца свой, особый. Вот, к примеру, «Письмо Путину» со списком (самым настоящим и, как говорится, аналогов не имеющим!) сборной российских немцев по футболу, с которой по его предложению должна сразиться сборная Российской Федерации. И не на что-нибудь, а на… республику, которую советская власть ликвидировала в 1941-м. Причём в победе своих Фитц не сомневается. И дело не только в мотивации, а и в мастерстве. Действительно, даже я, далёкая от футбола, прочтя, за какие команды Германии, Италии, Великобритании, Южной Кореи, других стран выступают российские немцы, поняла – сборной РФ будет трудно. И вообще, зря не восстановил Кремль республику на Волге – каких специалистов потеряли. И не только в футболе.

Ещё, читая его «Легенды…», я вспомнила, какой Фитц изумительный рассказчик. Его устные миниатюры сродни рассказам великого Ираклия Андроникова. Помните? Если да, то вы, читая Фитца, поймёте, что я имею в виду. Ведь он обладает редким даром видеть и воспринимать нашу жизнь и с сочувствием, и с улыбкой, но непременно вкрапливая в своё повествование массу редких фактов и занимательных мини-историй.

Порой образы его героев шаржированы, но беззлобно. Скорее, с печальной нежностью и доброй улыбкой. Но есть в этой книге и трагичные, наполненные горечью страницы. Таков рассказ о страшном «плановом медосмотре» в январе 1986 года – о мести местных руководителей, когда Фитц был ещё главным редактором узбекской республиканской молодёжки. О доносах, человеческой подлости и лютой зависти.

Но Фитц, а это явно ощущаешь, читая его книги, не любит ни показной публичности, ни взбивания пены, ни утрирования драматических моментов. Где печаль, там и юмор, без которого трудно переносить жизненные невзгоды.

В «Легендах старого Ташкента…» много любви, сердечного тепла и нежности. Эта книга написана человеком мудрым, страстным, обладающим необыкновенной жизненной энергией. Это – гимн жизни во всех её проявлениях.

И напоследок – одна мистическая история. Когда издательство прислало Фитцу готовый макет книги с фотографией обложки, то он, глянув на неё, ахнул от неожиданности. На обложке была запечатлена его родная ташкентская улица, только сфотографированная не в 80-е годы, когда он на ней жил, а до войны. Что это? Случайное совпадение или некий знак из ушедшей эпохи, которую, как и родителей, не выбирают? Ведь ни макет, ни обложку он с «Алетейей» не обсуждал, полностью доверившись её вкусу и выбору. И падает сердце от запаха летнего дождя на знакомой сухой и жаркой ташкентской улице, пахнущей в грозу, как пишет на первой странице своей книги Фитц «свежесорванными среднеазиатскими колокольчиками в июле 1978 года…».

Что нам делать с этими воспоминаниями и этой любовью? Ведь, согласитесь, удивительно, как случайная фотография может перенести лет на тридцать назад и воссоздать момент жизни, навсегда, казалось, забытый. Воспоминания, перенесённые в слова, сгущаются – и возвращают нам и радость бытия, и счастливые моменты нашей жизни…

Если вам вдруг будет грустно и в руки попадётся книга Александра Фитца «Легенды старого Ташкента и Другие истории», найдите страницу 69 и начните читать: «Следующий символ Ташкента – „чучело“ – находилось совсем рядом с первым, то есть Курантами…» – вам сразу полегчает. На себе проверенно.

Татьяна Куштевская, член Международного Пен-клуба, член Союза писателей Германии (VS)
Источник.