Очарование встреч и воспоминаний Ташкентцы

А.Блинцов.

Как-то позвонил старый ташкентский знакомый Лев Маркович Цирульников (ЛМЦ), доктор наук, профессор, специалист в экологии знергетики, с 1993 года живущий в США. Сообщил, что приезжает в Германию вместе с женой в составе русскоязычной тургруппы. Предложил встретиться на троих — он, Семен Михайлович Межерицкий (СММ), заведовавший кафедрой «Теоретические основы теплотехники» в Ташкентском политехническом институте, уже 10 лет живущий в Германии и ваш покорный слуга, имевший большой опыт наладки, испытаний, проектирования и эксплуатации электростанций, окончивший в МЭИ кафедру «Котельные установки и экология энергетики». Первая часть образования всегда хорошо кормила и позволила много поездить по Союзу и заграницей, вторая — хорошо поила и познакомила с союзной эколого- знергетической элитой и специалистами высшего класса по горению, в число которых входил и Лев Маркович. Какое-то время мы все трое работали в Ташкентском научно-исследовательском и проектно-технологическом институте «Атмосфера», где ЛМЦ. был директором. СММ занимался преимущественно наукой, а я со своей командой больше проектно-технологическими разработками для большой энергетики, где мощности измеряются сотнями мегаватт. Случайный звонок обрадовал.

К сожалению, Семен Михайлович приболел. Стало плохо со слухом и он не смог приехать на встречу «на троих». Лев Маркович сразу из аэропорта Франкфурт на Майне, куда он прилетел из Нью-Йорка, съездил к нему в Людвигсхафен. «Жалко Сему», была его реакция.

Немного отклонюсь от темы, чтобы передать свои впечатления от пути в Кобленц, где решено было встретиться. Добирался я до Кобленца тремя поездами разного класса с двумя пересадками. Попутчики в поездах, в основном, студенты, погруженные в конспекты и ноутбуки, старички, читающие газеты, разгадывающие кроссворды или просто предающиеся размышлениям. Все чистенькие, улыбающиеся, вежливые и всем глубоко «до фонаря», кто ты. В советских поездах за полчаса все давно бы перезнакомились и начали поверять друг другу душевные тайны. В Германии с расспросами никто не лезет, но и сам не открывается. И это замечательно. Так хочется иногда затеряться и остаться наедине со своими мыслями. Пейзаж за окном тому способствовал. Речушки с лебедями и одинокими рыбаками, ухоженные деревушки, кукольные пригородные дачки, башни замков, купола церквей, шпили соборов, виноградники на склонах холмов, светлая зелень колосовых, темная — леса – неутомительная красота Средне-Германской возвышенности. Пейзаж оживляли байдарочники на реках, дружно машущие веслами, бюргеры на тропинках, выгуливающие собак и лошадей, тучные коровы на полях, лениво жующие жвачку. Мысли-воспоминания навивались и наслаивались в предвкушении встречи.

Но вот и Кобленц. Чудный немецкий городок с двухтысячелетней историей. Местечко, где сливаются две известнейшие немецкие реки — Мозель и Рейн, известное в Германии как «немецкий угол», включенный в 2002 году в мировое культурное наследие. На вокзале меня встречала Нонна Злотник, подружка моей жены Юли по ташкентскому лабзакскому детству и моя знакомая по службе в Министерстве энергетики Узбекистана. Черный верх, белый низ – выглядела она «шик и элегант», как говорят немцы. Благодаря заботам жены, я тоже был одет соответствующе.

До отеля, где остановился ЛМЦ, от вокзала рукой подать. И вот, пока мы подавали эту руку, с нами поздоровался грузноватый дядечка лет 70 в клетчатой рубашечке, джинсах и кепке – бейсболке. Я не сразу узнал в нем былого ЛМЦ, всегда элегантного, в безупречно отутюженном костюме. Но голос… Голос сохранил все былые интонации и оттенки. И когда он заговорил, все встало на своё место. Это был прежний ЛМЦ – бодрый, оживленный, неисправимый оптимист, заводила в любой компании, при этом почти не употребляющий спиртное.

Встреча на троих началась, только СММ заменила Нонна, которая любезно согласилась быть нашим гидом. Мы пошли через старый город в «немецкий угол». ЛМЦ беспрерывно рассказывал о своей жизни в Америке. Когда Нонне удавалось вклиниться в его монолог, она спешила рассказать об очередной достопримечательности и показать её. Рассказывал же ЛМЦ завораживающе. Истории о работе в Америке и Канаде перемежались воспоминаниями из советского прошлого, к которому ЛМЦ относился трепетно. Сам он делил свою жизнь на 4 периода —

— в Советском Союзе
— от распада СССР до отъезда в Америку
— работа в США
— пенсия в США.

Было ему 73 года, но память феноменальная. Я оценил это по достоинству, что дало его воспоминаниям новый импульс. Даты, события, имена так и лились из него. Он нашел благодарных слушателей и чувствовалось, что ему хочется выговориться. Иногда я что-то дополнял о наших общих ташкетских знакомых-энергетиках, большинство из которых переехало в Москву. Москвичами стали В.Бутенко, Э.Ляпин,Г.Федорин, В.Стратонов, В.Савин, Г. Мячина, Ю.Долин, И.Зурин, Д.Петросов, А.Маслов, Е.Гурко, Л.Хмелевский, К. Юсупов, Г. Толмачев, братья В. и И. Атаевы.

Мосэнерго и Интертехэлектро, ОРГРЭС и Теплоэлектропроект, Энергоавтоматика и Энергоремсервис, представительство Сименс, где только не встретишь в Москве наших ташкентских коллег.

Многих раскидало по другим городам России- В.Васильев в Рязани, Н. Тимошин в Омске, Ю.Вершинин в Новокузнецке, Р.Бодягина в Оханске, А.Морев и Р.Загрутдинов в Самаре, А.Гзыков в Нижнем Новгороде, В. Буланин в Белгороде, М.Шакиров в Воронеже, С. Сипягин в Новомосковске, Е. Полевой в Чебоксарах, В.Аносов в Ульяновске, В.Ковешников в Тамбове. Иные подались за кордон — Л.Кофман, Р.Кричман, B. Пеpгaмeнцeв , Э. Мерпорт, Ю.Вашкулат, С. Саакян, И.Дубинчик в Америке, Р.Кадыров, Н.Дзимос, Е. Бродская в Греции, С. Межерицкий, В.Вассерблай, С. Качан, Ю. Ерценкина и автор этих строк в Германии, В.Бармин в Финляндии, Л.Гойхман, В.Лившиц, Л.Бурд, В. Маньковский, А.Ерценкин в Израиле. Это перечисление я сделал, особо не напрягая память. Кого-то и пропустил. Вспомнили рано ушедших из жизни по болезни-Я.Соколову, Н.Бадаеву, В.Конюхова, М.Нурмухамедова; погибших в автокатастрофах Л. Россихина и В. Пана. ЛМЦ припомнил «кружок Льва», сложившийся в Москве, когда он прилетал из Нью-Йорка. В.Котлер и Ю. Енякин из ВТИ ( раньше Всесоюзного, теперь Всероссийского теплотехнического института), Е. Гаврилов из ЭНИН (Энергетический институт им. Кржижановского, которым сейчас руководит наш общий знакомый ныне академик Э.Волков) и В.Жабо (бывший начальник отдела окружающей среды Минэнерго СССР). Многое говорят эти имена «посвященным» в экологию энергетики.

Да, пути пройденного у нас не отобрать, как писал В.Конецкий. А время летит, оставляя зарубки. Но жизнь продолжается. Немного накопилась усталость. Организм запросил выпить и закусить. Нонна завела нас в симпатичный ресторанчик под названием «Эйнштейн». Его портретами были увешаны все стены заведения. На вопросы ЛМЦ –«Почему ресторан имеет такое название? Не бывал ли А.Эйнштейн в Кобленце?», последовал ответ официанки, прекрасно говорящей по-русски-«Нет, не был. Родился он в Ульме, вюртембергском городе, где самый высокий собор в Германии. Название же хозяин дал в пику расположенному напротив ресторану «Да Винчи». Вот такие просвященные немецкие рестораторы и их сотрудники. Знал бы А.Эйнштейн, где и как используют его имя. Нонна заказала шницель «Эйнштейн», ЛМЦ-мини шницель «Эйнштейн», я — лосося с креветками и шафранным рисом. В переводе с немецкого блюдо звучало, как « Рыбная тарелка «Эйнштейн».

Мозель и Рейн — известнейшие немецкие виноградные места, посему внутренний голос нашептывал о «соке лозы златоносной», как местные виноделы называют своё творенье. Выбор между мозельским и рейнским был решен, по желанию ЛМЦ, в пользу темного пива. Он всегда любил неочевидные ходы. На следующий день я не стал его повторять, а сделал ход очевидный, купив и мозельского и рейнского.

Отобедав в «Эйнштейне», проводили Нонну, слегка ошалевшую от свалившейся на неё информации, в которой она изредка вылавливала знакомые имена, и направились в сторону отеля. Было только шесть вечера, жена ЛМЦ Светлана Иосифовна, должна была вернуться с экскурсии из Кёльна около восьми. ЛМЦ продолжал вспоминать о жизни.

Зашла речь о всесоюзном симпозиуме по горению, который проходил 1987 году в Ташкенте. Почетным гостем на нем был трижды герой Соцтруда, ранее фантастически засекреченный академик Я.Б Зельдович, известный ещё и тем, что он был академик без диплома о высшем образовании. А образован он был, как мало кто. Это был один из титанов советской науки, но излишней скромностью не страдавший. На вечеринке, устроенной организаторами, Я.Б Зельдович рассказал байку о евреях. Есть евреи – жиды: сапожники, портные, мясники, мелкие торговцы; есть просто евреи – врачи, учителя, инженеры, экономисты, ученые и есть евреи – гордость русского народа, к которым он и причислял себя. Обратившись к одному из организаторов — Д.Ахмедову, директору САФ ВНИИПРОМГАЗ, где тогда работал ЛМЦ, Я.Б Зельдович спросил, не относит ли он ЛМЦ к «гордости узбекского народа». На что Д. Ахмедов только хмыкнул. Он был ярый антисемит и к тому же знал, что кое-кто из коллег называют ЛМЦ «профессором с большой дороги». Я сам об этом слышал от доктора наук Ю.В.Иванова. Не любитель навешивания ярлыков, знаю, что так поэт О.Мандельштам называл литературоведа и писателя В. Шкловского.

Заговорили о жизни в Германии. Я рассказал о Бад Вильдунгене, чудном курортном городке, где мы с женой сейчас живем. О людях, живущих и бывавших в городе. Когда вспомнил о концерте Яши Лившица, скрипача-виртуоза, ЛМЦ оживился. Он оказался страстным любителем скрипки. Особенно обожает Исаака Стерна, ставя его выше Я.Лившица, Д.Ойстраха и И.Менухина. Несколько раз слушал М. Венгерова, сегодняшнего №1 в скрипичном мире. А Исаак Стерн был близок ЛМЦ во многом ещё и потому, что был большим администратором в музыке — 20 лет директорствовал в Карнеги-холл. После смерти его именем названа большая аудитория Карнеги-холл. Сам ЛМЦ по части администрирования в науке был большой дока. Может быть потому и прозвали его «профессором с большой дороги», о чем я уже упоминал.

Но вот и восемь вечера. В номер отеля, где мы беседуем, входит или скорее впархивает супруга ЛМЦ Светлана Иосифовна. Какие там 70! Энергия брызгала из нее, подзаряжая нас и чуть подсевшие батарейки нашей беседы. Светлана Иосифовна была известнейшим ташкентским глазным хирургом. Когда к акдемику С. Федорову приезжали в Москву пациенты из Ташкента, он удивлялся — «Зачем приезжать в Москву, когда в Ташкенте есть Цирульникова». Благодаря его рекомендациям, Светлане Иосифовне удалось быстро найти работу в Америке, не растеряв квалификации оперирующего хирурга. Наблюдать взаимоотношения Светланы Иосифовны и Льва Марковича было любо-дорого. Левушка, Света – в их обращении друг к другу была какая-то особенная нежность, сохраненная с юности. Общаться со Светланой Иосифовной было легко и приятно. Поужинали втроем в хорватском ресторане «Дубровник», из окон которого открывался чудный вид на ночной Кобленц. Взглянув на часы ( было начало двенадцатого), я понял, что последний автобус уйдет без меня. Пришла пора расставаться. Проводив «американцев» в гостиницу, получил в подарок номерную бутылку французского коньяка Шальфонте. Лев Маркович не забыл мои вкусы. Поймал такси и через пять минут был у Нонны. На часах – полночь. Волны воспоминаний докатились теперь до Нонны. Ей тоже было что рассказать. Только далеко заполночь разбрелись спать.

Утром совершили променад по левому берегу Мозеля. Договорились о новых встречах. Скорее всего это будет на Новый Год у нас. Нонна — большой знаток и классный исполнитель бардовских песен. Особенно люблю, как она поет Городницкого. «Жена французсого посла» в её исполнении приводит в восторг всех моих знакомых. Гитару найдем.

Поездка в Кобленц удалась и запомнилась.

Спасибо за очарованье встречи, очарованье воспоминаний.

PS. Лев Маркович Цирульников умер 10 июня 2012 в Нью-Йорке. Ему посвящаются эта заметка.

А. Блинцов, Бад Вильдунген, июнь 2014.