“Я убит при попытке к бегству… из Ташкентской — в Московскую жизнь.” Часть вторая История Ташкентцы

Пишет Фахим Ильясов.

Пьянки …уянки

Рассказывает Уткур:

Вчера сидели с Шахом у него дома на Кукче, вспоминали наши замечательные времена, армию, послеармейское житье в начале семидесятых, студенческие годы, первые годы семейной жизни, загранкомандировки Шаха, Пушкина и Радика. Мы, после службы в армии, вовсю гуляли, пили вино, а когда были деньги, коньяк и шампанское, не спали ночами, встречались с девушками, по пьянке дрались, с кем ни попадя. Но когда надо было, мы усиленно занимались дома, в библиотеках, а мои друзья, будущие переводчики, ещё и в лингафонных кабинетах(аудирование). Но даже занимаясь или сидя на лекциях, мы, мечтали о свиданиях с нашими девушками. У нас было перманентное состояние легкой влюбленности. Во время работы на комбинате, Шах добивался Стеллы, а я пытался охмурить Лиду.

События, некоторого периода своей жизни, я бы хотел бы забыть и зачеркнуть, увы, никак не получается. Это был период моих загулов, семейных ссор, пропесочивания на производственных собраниях, разводов и отчуждения от меня детей. Я, сам, уже давно уехал из Ташкента, в начале девяностых, и не часто приезжал в Ташкент, а в этот свой приезд, я никого из наших, общих с Шахом, знакомых ребят не видел. Пушкин и Радик живут в Москве, Умид со Стеллой и детьми в США. Сам я живу в Тюмени, пару раз был женат, потом все, с этим завязал, и до встречи с Мариной, вел холостяцко — разнообразную жизнь. От двух браков у меня осталось трое детей. Разбросаны они по всему свету. Старшая дочь живет в Америке, а младшая дочь, прямо декабристкой стала, она выйдя замуж, уехала из Ташкента на Родину Умида в Той-Тюбу, сейчас (муж дочери оттуда), этот поселок городского типа, называется Той -Тепе. Самый младший из моих детей, учится в МГУ, и этот студент, умудряется ещё, помогать своей сестре, живущей в Той -Тюбе. У меня есть дочь от первой супруги, и двое детей от второй.
Но старшая дочь не общается с двумя детьми от второй жены. Это я виноват, вовремя не познакомил их, эх, эти пьянки — гулянки, или как писал С.Довлатов, — «Пьянки — ..уянки».

Но ничего, сумел остановиться, это мои друзья помогли мне преодолеть тягу к бухаловке. В начале девяностых, я работал в одной компании, директором по строительству, строили таун-хаусы в Подмосковье, и после очередного запоя, когда мне уже белочки привиделись, Радик, Пушкин и Мунновар, отвезли меня в одну из подмосковных клиник, и держали меня там несколько месяцев, а в этой клинике, медсестры, врачи, психологи, а также Пушкин, Радик, и специально приехавшие проведать меня из Америки Умид и Стелла крепко прочистили мне мозги, а моя сестра Мунновар, только плакала и утешала меня, говорила, что все будет хорошо и все наладится. А Шах, вообще, заколебал меня своими звонками в больницу из своего Ближнего Востока. Причем, он сразу звонил лечащему врачу, узнавал у него новости, а потом будил меня и требовал, чтобы я доложил ему обстановку, прямо как в армии. Тем не менее, мне были очень приятны звонки Шаха. Но все, завязал, слава Богу, с девяностых годов, после лечения вообще не пью. Как пел В.С. Высоцкий, — «Нет ребята — демократы, только, чай».

Со второй женой я прожил всего несколько лет. После развода, оставил ей и детям квартиру и машину, и переехал в Подмосковье, где успешно совмещал работу и загулы. После лечения, имея в кармане пару тысяч долларов (дали Радик с Пушкиным), уехал из Москвы в Тюмень, меня пригласили работать директором строительной компании родственники Радика, тоже ташкентцы, бизнесмены (производство из металла), в отличие от меня не пьющие, но абсолютно, не знающие строительный бизнес, и имевшие убыточную строительную компанию. Я за два года работы директором строительной компании, расширил количество строящихся объектов в несколько раз, увеличил количество рабочих, инженеров, прорабов. Ребята — бизнесмены многому научились в строительном бизнесе, и в знак благодарности, компания заплатила за меня 50% от стоимости четырехкомнатной квартиры в Тюмени, и предоставила мне беспроцентный кредит на 20%, а остальные 30% я заплатил сам. Через год, я открыл свою строительную фирму, взял родственников Радика (двое братьев с улицы Щорса, что на Бадамзаре) в учредители. Я всегда говорил своим друзьям, чтобы они бросали свои переводческие дела, и шли работать ко мне. Глядишь, через несколько лет, и стали бы настоящими руководителями строительных компаний.

Мне, на дорогу и на первое время жизни в Тюмени, Пушкин с Радиком накупили зимних вещей на несколько лет вперед, а продуктов надавали как на зимовку в Антарктиде. В Тюмени же, с продуктами, оказалось, даже лучше чем в Москве. В Тюмени, я за несколько лет встал на ноги, сделал ремонт в новой квартире, приобрел автомобиль, но свои две бывшие семьи, к сожалению, я профукал безвозвратно. Наверное поэтому, мне часто не спится по ночам. Вообще — то, честно говоря, почти все строители пьют, но я не знал меры, зарабатывал всегда хорошо, иногда очень хорошо, а иногда и отлично с плюсом, и увы, часто уходил в трех — четырехдневные загулы. А это сказывалось на всем, начиная с работы, авторитета среди подчиненных, финансах и самое главное на семейных отношениях. Я поступил как партизан во время войны, только, в отличие от партизана, я пустил под откос свою личную жизнь, а не вражеский эшелон. А самым главным врагом самому себе, в этой неравной войне с выпивкой, это был я сам. Сейчас живу в Тюмени с Мариной, она из Молдавии, Марину бросил муж, он уехал из Кишинева на заработки в Италию, и через год, там же, в Италии, женился на украинке, успевшей получить итальянское гражданство.

Марина, взяв маленького сына, приехала работать в Тюмень, где уже работали два её старших брата и племянники. Марина, случайно, устроилась ко мне на фирму штукатуром. К этому времени я уже создал свою, строительную фирму. Я сразу положил на Марину глаз, но она, около полугода, не подпускала меня к себе. Я думал, что она ждет мужа, а Марина, просто, ждала развода с мужем в суде, так как не хотела, в глазах братьев, ронять свой авторитет и начинать жить с мужчиной без развода. В молдавском селе, откуда они родом, жить без развода с другим мужиком, не приветствовалось. И где — то, только, месяцев через пять, на День Строителя, я уговорил её начать встречаться со мной. Сейчас, вот уже двадцать лет живем вместе, сына Марины зовут Толик, и он зовет меня папой, да и я прикипел к нему как к родному сыну. Более того, Толик мой главный помощник во всех моих делах. Молдаване, они все, прирожденные строители, и я наверное через пару — тройку лет, передам бразды правления компании Толику. Я очень счастлив с Мариной, надеюсь она тоже. Марина, конечно хотела ребенка от меня, но я напичканный лекарствами от лечения алкоголизма, сперва боялся, а потом стал пугаться своего возраста, я на двадцать лет старше её. Марина говорит мне, что я, оказывается, во сне, часто произношу имя своей первой жены. Хотя, в обыденной жизни, я никогда её не вспоминаю. Наверное, во сне пробуждается моя совесть и, я, виня себя во всем, прошу у неё прощения. Этим летом, Марина настояла на том, чтобы я съездил в Ташкент и проведал свою дочь в Той-Тюбе, внуков, брата, родственников и друзей, а она, сперва заедет ненадолго в Молдавию к родителям, а после присоединится ко мне в Ташкенте. На Кукче у меня кроме Шаха никого нет, а те его друзья которых я знал, Алишер Ш., Малик У. и другие, разъехались по другим районам Ташкента. А сам, я, родом с улицы Новомосковской, и до восьмидесятых, жил рядом с Ирригационным Институтом, потом нас снесли и мы жили на Ц — 14.

В Ташкенте у меня есть брат, свою младшую сестру с мужем я недавно перетащил в Тюмень, старшая сестренка Мунновар замужем за Пушкиным, и они живут в Москве. Младшая сестра, Нигора, вместе с мужем работают в моей фирме. Брат, живущий в Ташкенте, преподает гидротехнику в Ирригационном Институте. Я очень хотел забрать свою младшую дочь с семьей в Тюмень, но они с мужем отказались, не знаю истинной причины их отказа, но думаю, что просто дочь не доверяет своему папе, бывшему пьянице и гулене, и естественно, потерявшему свой авторитет. Эх, не зря глаголет пословица, — «Береги честь смолоду…….»

Друзей у меня, кроме вышеназванных ребят нет, я сблизился Радиком и Шахом ещё на призывном пункте во время прохождения медкомиссии. А наша служба в армии, только, укрепила дружбу. А вот с Пушкиным и Умидом, мы все, подружились уже после армии, во время нашей работы на комбинате бытового обслуживания. Ну, а студенческие годы, только, укрепили нашу дружбу. С Мариной мы расписались, несколько лет тому назад, когда мы купили новую квартиру Толику (её сыну), вернее купили две квартиры, Толику и моей дочери, но дочь отказывается переезжать в Тюмень. Они с мужем содержат небольшую гостиницу в Той — Тюбе. По первому же взгляду, мне стало ясно, что никакого дохода от этой убогой ночлежки нет, что им, явно не хватает финансов на содержание «гостиницы». Зять сказал, что выручает скотина, которую они содержат. Я отдал дочери документы на квартиру в Тюмени, и сказал ей, что она может жить в тюменской квартире, а может продать её, и пустить деньги на расширение бизнеса. Ну а будет лучше, если она откроет свой бизнес в Тюмени, да и, я помог бы ей с мужем в этом деле. А потом, она может перевезти к себе и свою маму. Но дочь не проронила ни слова о своем будущем, вся в мать, которая никогда не выражала своих эмоций, и как это я умудрился жениться на её матери, холодной как поселок Полярный, где я служил гидроакустиком. Если дочь едва промолвила спасибо, за ключи от тюменской квартиры, то её муж выразил мне огромную благодарность, и сделал это при дочери, что последней, явно не понравилось. Ну что же, тогда я начал убеждать зятя, что им стоит переехать в Тюмень, а зятек — то, парнишка смышленый, я думаю, что за несколько месяцев он уговорит свою жену переехать. А если они переедут, то может и сын помирится со мной. А то этот студент, даже не хотел брать денег, которые я ему передавал через Радика или Пушкина. Гордые они, какие — то, эти дети от этой, моей «заполярной» жены. Только, такой олух царя небесного, может потащить в ЗАГС женщину, после трех дней беспрерывного траханья на квартире у Радика, который оставил мне свои ключи перед загранкомандировкой. Эти три дня и оказались самыми счастливыми в нашей недолгой совместной жизни. Но двоих детей я успел настругать.

А ведь, когда я сам был студентом ( а я, после первого курса, перевелся с заочного на очное отделение), то никто мне и одного рубля не давал на гулянки, кроме моего отца. Приходилось нам, с ребятами, подзарабатывать, часто ездить на всякие сомнительные шабашки во время каникул. Всем нашим ребятам, кроме Шаха, нравились строительные работы, мы всегда любовались и гордились теми небольшими объектами, построенные нашими руками, будь то сарай или одноэтажный частный дом в сельской местности. Шах не любил работу строителя, он вечно разбивал себе пальцы рук молотком, занозы от досок находили, только, пальцы Шаха, или он ронял на ноги что- нибудь тяжелое. Но зато, Шах умел добывать любые дефицитные материалы для строительства, и договариваться с Заказчиками о выгодной нам цене. И мы, всегда поручали Шаху дела связанные с договорами, переговорами, а также, снабженческую и организационную работу. А завтра, наконец — то, ко мне прилетает Марина, соскучился я по своей женушке, познакомлю её с братом, а заодно и с дочкой. Наши ребята знают Марину очень хорошо, мы с ней часто бываем в Москве у Радика с Дильбар, и у Пушкина с Мунновар. А Шах и его друг детства Алишер Ш., два раза в год приезжают к нам в Тюмень, они работают, так сказать, вахтовым методом, и живут там по тридцать — сорок дней. Ребята читают лекции студентам — заочникам в Тюменском Государственном Университете. Шах кандидат наук, преподает языки, а Алишер Ш. доктор экономических наук, профессор.

Продолжение следует.