А как там Анхор? Искусство

Николай КРАСИЛЬНИКОВ

1

… Гулял, гулял по весеннему городу и незаметно очутился возле Анхора. У самого моста. Давно здесь не был, думаю, дай отдохну. Спустился к набережной, сел на скамейку.

Деревья — в зелёной дымке листвы. И вода, как листва, холодноватая, сизая: в горах вовсю тают снега… На память пришла строчка Буровой: «Вода в Анхоре, как перо павлина/ Таит в себе зеленоватый блеск»…

И вдруг я глянул на мост со стороны. Красивый мост, бетонный, с чугунными барельефчиками, а по берегам — фонари-«сторожа» в стиле ампир. Вспомнил «Урдинский мост» — запечатлённый на известном литографском рисунке В. Кайдалова, в акварели Г. Шевякова, гуаши К. Чепракова. Нет, не прошло очарование мостом мимо старейших ташкентских художников!

Боже мой, подумалось мне, неужели мы мальчишками когда-то прыгали с него в воду «ласточкой», «солдатиком», «бомбой», обхватив руками ноги, в общем, кто как горазд?.. И брызи летели во все стороны, визг разносился далеко окрест, и солнце играло радугой на каждой капле… Весело!

Но прыгали с моста не все — только самые храбрые, отчаянные. И тогда мост казался пацанам самым высоким на свете… Даже выше, чем его «арочный» брат на Комсомольском озере! Других-то мостов мы никогда не видели… Встанешь на парапет, а страх на тебя так и дохнёт холодком снизу. Но коль забрался на такую ступень, словно на пьедестал почёта, стыдно уже слезать обратно. Ведь на тебя смотрят десятки глаз — зевак-прохожих и друзей: восторженных, завидующих, переживающих… И тогда ты зажмуриваешься, распахиваешь руки, привстаёшь на цыпочки… И уже, касаясь телом воды, слышишь горячие громогласные голоса: «Ур-ра!»

Это твоя маленькая победа, твоё первое «Бородино»…

К чему это я всё?.. Просто мост мне нынче показался маленьким, слишком «миниатюрным». Или я вырос за долгие годы? Или постарел? И тоже кажусь кому-то маленьким…

Наверное, всегда приходит такое чувство к человеку, когда он встречается со своим детством.

Сколько мальчишек и девчонок выросло возле этой реки!

А плаванье под мостом на туго надутых автомобильных шинах?! Здесь любой крик или смех раздавался коротким гулким эхом. Узбеки говорят: «У каждой горы своё эхо». У этого моста тоже неповторимое эхо. Весёлое, как само детство. Его не спутаешь ни с каким другим. Это эхо до сих пор звучит в моём сердце сладкой музыкой.

И несли нас баллоны  по игривой воде на волнах, как по мягким ухабам, мимо кустов-мордохлыстов — шиповника, тала, ивы — аж до самого стадиона «Пахтакор»! Там, возле мостков, где летом полно купальщиков, а зимой — «моржей», мы выбирались на берег, слегка обсушивались и снова бежали к Урдинскому мосту, высоко вскидывая ноги от обжигающего асфальта… А впереди, послушные шлепкам ладоней, подпрыгивая, озорно трусили — толстоногие слоники — наши баллоны.

Наверное, и режиссёру фильма «Влюблённые» И. Ишмухамедову был не безразличен Урдинский мост. Помните, с каким удовольствием подростки плыли на баллонах по главной реке любимого города?

Где вы, мои друганы, той солнечной поры — Витя Жердочкин, Петя Матвеев, Володя Клевцов, Гриша Роттердамский, Фаим Ильясов, Лёша Водянов?.. Я знаю, некоторых уже с нами нет. Были среди нас потом таксисты, милиционеры, военные, металлурги, переводчики… Мы пользотворно прожили для страны. А как сложилась личная судьба оставшихся?

2

… Нет, нет, я просто так не ушёл бы со своей скамейки, если б память не унесла меня в Грецию, к лазурному Эгейскому морю. В уютный «по-домашнему» городок, построенный из белого камня и красной черепицы, на самом берегу.

В тихой таверне под широколистной пальмой пожилой седовласый грек, хозяин заведеньица, узнав, что я из Ташкента, попросив разрешения, присаживается к нашему столику. Оказывается, детство его тоже прошло в Узбекистане. Он расспрашивал меня о базарах, о чайханах, о домах, об улицах, милых сердцу (не разрушены ли землетрясением?), и, поймав мой взгляд, устремлённый в бирюзовую дымку моря, вдруг спохватился и осторожно поинтересовался:

— А как там Анхор? Течёт всё? Не обмелел?

— На месте, — говорю я, скрывая улыбку. — Что с ним станется?

Хозяин таверны остался довольный ответом. Улыбаясь своим мыслям, он вспоминал давнее…

— Там прошло моё детство, — сказал он. — Там я нырял с моста.

— Там и теперь мальчишки плавают, — ответил я.

— Правда? И теперь? — видно было, что греку очень приятно слышать это. И что Анхор течёт по своему руслу, и что ребята не изменяют ему, особенно в жару.

Тогда я подумал: надо же, человек многое в жизни забывает, а иногда такой вроде бы пустячок помнит… Неужели прекрасное море за долгие годы не смыло из его памяти какую-то речку, которой и на карте-то нет?.. А может, всё это — не пустячок? Просто я забыл, что любое море начинается с речки, ручейка… И очень хорошо, что об этом  напомнил мне улыбчивый грек — хозяин таверны.

… Потому и живут в памяти реки нашего детства. Большие и маленькие. А пока живут, течь им и течь. Долго, долго…

Ташкент – Афины – Москва, 1991-2013