Своя ноша не тянет Искусство

Николай КРАСИЛЬНИКОВ

История эта давняя. Она передаётся из уст в уста в семье Рябовых вот уже около века. Хвост её тянется в далёкую Ургу — маленькое селенье на берегу Арала. Но, увы, сейчас там — ни моря, ни посёлка нет. Только песок, верблюжья колючка да лихой ветер… А тогда в Урге жили уральские казаки, потомственные рыболовы и охотники. В те годы рыбы в воде и дичи в тугаях в тамошних краях было немеряно.
Однажды братья Рябовы — Иван и Алексей отправились охотиться на кабанов. Хлопцы молодые, крепкие, азартные. Однако охотниками они были ещё не опытными. Полдня пробродили впустую по тропинкам, ноги стёрли «от пяток до ушей», но зверя так и не добыли. Следы встречались, деревца с редкими белёсыми почёсами, а сами чушки — нет.
Зато на одной из тугайных полян братьев ждала настоящая… удача! Вся поляна была, словно перепахана. А посередине в луже крови валялся огромный поверженный секач. От вывороченных синих внутренностей вверх карабкался слабый парок. Кусачий ноябрьский морозец особенно «подчёркивал» его.
Верная примета — туша свежая! В это время года между матёрыми кабанами случались частые поединки. Вот братья и подумали, что один из них в такой борьбе и поплатился жизнью.

Иван и Алексей, потеряв всякую осторожность, принялись охотничьими ножами вырезать лучшие куски. И всё равно какое-то тревожное чувство охватывало хлопцев: казалось, что кто-то невидимый зорко наблюдает за ними из-за кустов. Охотники время от времени оглядывались по сторонам, но вокруг никого не было. Тишина. Только две вороны в небе сумасшедше каркали и падали, заламывая крылья, над тростниками.
Братья наполнили мясом брезентовые рюкзаки, а остатки засыпали палой листвой, чтобы завтра вернуться сюда на рассвете… Затем они взвалили добычу на плечи и направились, было, домой. Но, пройдя с два десятка шагов, Иван нерешительно остановился.
— Алексей, — сказал он. — Там ещё осталась… Целая лопатка… Может, и её прихватим?..
— Тяжело будет, не дотащим, — брат смахнул со лба капельки пота.
— Что ты, своя ноша не тянет! А то к утру от кабана может ничего не остаться. Золотые собаки слопают. «Золотыми собаками» Иван, шутя, называл шакалов.
Иван знает, что говорит, он старше. Братья вернулись. Опустили рюкзаки и ружья на сухую траву. Снова склонились с ножами над кабаном…
И тут редкие тростники впереди чуть колыхнулись. Иван и Алексей подняли головы на шорох. В просветах мелькнул огнисто-полосатый бок незнакомого зверя. Он остановился, нервно хлестнул хвостом и сердито прорычал. Сверкнули вершковые клыки.
«Не тр-ронь», — послышалось в угрожающем рыке.
— Спа-а-сай-ся-я! — в голос крикнули братья и, побросав ножи, кинулись в сторону просёлочной колеи.
Дома Иван и Алексей подробно рассказали о случившемся отцу Евлампию Кузьмичу Рябову, старому охотнику.
Он внимательно выслушал сыновей и горько пожурил:
— Братцы, считайте, что вы родились на свет второй раз. Этот кабан принадлежал тигру, добытым им в честном поединке. А вы позарились на чужое добро.
Алексей укоризненно глянул на брата и передразнил:
— Лопатка… Своя ноша не тянет… Не жадничал бы и дотянули…
Наутро братья с отцом Евлампием Кузьмичом, прихватив охотничьих собак, отправились в тугаи.
Как и следовало ожидать, от секача ничего не осталось. На поляне валялись только лоскуты от рюкзаков, ружья и ножи, да следы от ног «золотых собак», слегка припорошенные снегом.